***
Домой вернулись уже за полночь, порядком уставшие и с прохудившейся ношей. Когда Коноха проснулся, день уже вступил в свои права. Он вышел в парадную и остановился, увидев темно-зеленую макушку. Дайшо расслабленно листал слайдер, на страницах которого то и дело мелькали материалы по механике и инженерии. Это удивляло, учитывая, что подобная литература была изъята из широкого пользования. Все, чем могли пользоваться люди в Кавмар-сити — было как правило либо пропагандистской журналистикой, либо желтостраничными новостями. –…Утра? Дайшо обернулся, осматривая Коноху будничным взглядом, и вернулся к своему занятию. — Подвязка сползла, — сообщил он. Коноха хмыкнул, опуская ладонь на бедро. Страница на инфослайделе перелистнулась, и брови Конохи, и без того оживавшие за последние несколько дней чаще обычного, поползли вверх. За кричащим заголовком «ВЕЛИКАЯ КОРПОРАЦИЯ РАЗРУШЕНА» следовал не менее кричащий анонс, датированный сегодняшним днем. Дайшо остановил прокрутку пальцем. «Корпорация Nohe.beez.inc была поглощена новейшей компанией. Подававший большие надежды владелец старой - Сугуру Дайшо, в ходе судебных разбирательств был отстранен и смещен с лидирующей позиции. В течение нескольких лет работа компании стояла, пока ее акции не выкупил молодой, но амбициозный предприниматель. Он предпочел сохранить инкогнито, но согласился дать нам несколько комментариев. Также он рассказал нам, что их роботы превосходят все изобретения, которые мы только можем увидеть! А их паукообразные рапторионы-охранники с успехом справляются с охраной Сената, превосходно отразив несколько планируемых нападений.» Дайшо молчал. Слишком долго молчал. Слайдер в руках застыл в одном положении. Коноха обошел диван, усевшись рядом. — Несладко тебя…. — Давай не будем. Коноха повернул к нему голову, забирая из рук слайдер. Прокрутил вниз, разглядывая тех самых новейших рапторионов. Они и правда выглядели жутковато: их движения были резкими и непредсказуемыми, арсенал насчитывал сразу несколько видов огнестрельного и холодного оружия. — Ты же рассказывал, что передал той странной леди свои дела? — Предположим, передал. — Дайшо скрестил руки, злобно глядя перед собой, на лице заиграли желваки. — Да вот только выхлоп от этого оказался нулевым, как видишь. — Тебя беспокоит что-то конкретное. — О, еще как. Это, — он указал на слайдер, — альтисианцы, с их культом паровых изделий и бездушных роботов, выполняющих самые простые задачи. А это, — он махнул рукой, — мы, и целый ебанный мир людей вперемешку со сложной механикой. А теперь сложи два плюс два — и поверь, результат тебе очень не понравится. — Эти роботы — созданы в Кавамаре?.. — Хуже. Они сделаны кавмарцами в Альтисе. Теми, которых насильно высылают из города и ловят, как собак. Теми, кто работает только на одного хозяина — Его. Это уже не просто механические бабочки на лужайке — это монстры с собственным сознанием, хотя пока что без души. Зато с мощным телом. — Сугуру саркастически усмехается. Он наконец оборачивается к собеседнику, поднимая злые, слишком узко сощуренные глаза, на него. — А знаешь, что будет дальше? Идеальная армия с собственным сознанием и программой, активирующей их в разных точках в разный момент. — Ты гиперболизируешь. — О, поверь мне, нисколько. Та леди, с которой я работал… Мы не просто так знакомы. А знаешь, почему я попался? Коноха покачал головой. — Десять лет назад мы работали над созданием идеальных машин, имеющих самое лучшее тело. — Дайшо взял в руки стилус, переключая слайдер в режим планшета. Он набросал несколько поверхностных линий, пока вещал.— По моей задумке, любая идеальная машина — это усовершенствованный человек. Люди — далеко не боги, это большое заблуждение. Но если бы люди могли улучшить свои физические и психические данные, став чем-то иным, перерожденным — тогда они были бы подобны богам. Их сознание должно было получить математическое, научное расширение. Опираясь не только на вариативный характер сознания, они могли бы создавать вещи куда более удивительные, чем способны создать руки человека. — И все это — плод воображения только двух людей? — Да, но за этим, помимо меня, стояла вся корпорация. Эти люди были обязаны мне рабочими местами — несмотря на то, что я был довольно молодым, по меркам Альтиса, чтобы управлять корпорацией. Та леди, Мика. Мы разошлись с ней во мнениях, если можно так сказать. Именно поэтому работа замедлилась. Люди извне начали что-то подозревать. — Дайшо очертил стилусом куб-рисунок. — Конечно, это стоило мне напрочь испорченной репутации. Я поставил на кон все — и проиграл, но тогда это был один из ожидаемых результатов. Я вывел из-под подозрения всех сотрудников, но оставил их без работы — тогда-то производство встало. Компания была разорена. — А что Мика? — Сложно сказать наверняка. Когда нам было 17 лет, она была ставленицей одной из крупных корпораций. После ареста она пообещала создать мне буферную зону и смягчить наказание правосудия — и пропала. Спустя пять лет она явилась ко мне со своими мелкими заказами — это было меньшее зло, которое я готов был принять, чтобы выжить. — Деньги не пахнут, – невесело усмехнулся Коноха, откидываясь на спинку дивана. — Там, в Альтисе, я успел разработать макет идеального киборга. Но, как ты мог догадаться, все мои вещи изъяли. — Дайшо раздраженно фыркнул. – Так что я создавал тебя по своей памяти — и все же ты почти чертов идеал — только попробуй сдохнуть, и я найду способ, как вернуть тебя с того света и надавать по заднице. — Кто кого еще отшлепает. — Конечно же я тебя, что за глупости. Они рассмеялись в ответ друг другу. Механик ожил, откладывая в сторону слайдер и стилус. Он протянул руку, согнутым пальцем постукивая по макушке Конохи. — …Но даже идеалы требуют доработки. — Раз уж нам придется пойти на Арену? — Да, придется. Коноха, ты понимаешь, что тебе предстоит драться с одним из самых сильных существ в Кавамаре? И это даже не слухи, а сухая статистика. Он побил всех своих соперников в последних сезонах. — Значит, нам придется быть первыми, верно? — Коноха улыбается в лицо трудностям, даже если эти трудности в три раза больше, сильнее и мощнее его. Это бесспорно идиотское, нелогичное решение. Он усмехнулся, чувствуя, что где-то на грани сознания стучится безумие. И это чувство проникало сквозь систему и параметры, опьяняло. — Ты чертова выпендрежная машина. — Твой лучший боец. — Коноха подмигнул. — Придется поработать как следует над твоим арсеналом. Ты анализировал статистику последних стычек? Что западает? Он уставился куда-то в пол, пальцами сминая подол юбки, пока в подгружал последние данные. Резко поднял голову, сморгнув последние крупицы информации из подсознания. — 85% защиты в бою непригодны, нет подходящих паттернов, которые я могу использовать. Все те, которые я почерпнул из предыдущих стычек, вряд ли подойдут для серьезных боев на Арене. Нужна техника…— он задумчиво почесал подбородок, скорее по привычке, сохранившейся где-то глубоко в памяти. —… А еще лучше — то, чем можно защищаться. Скажем, небольшая, но прочная броня, которую я могу призывать в движении. Дайшо помолчал, осматривая киборга жадным взглядом. Он хорошо уловил мысль, но что-то внутри все же беспокоило его. Вчерашние слова назойливым червяком копошились в сознании. Насколько это человечно — вытягивать мертвого с того света? Насколько человечно делать из антропоморфного существа еще более неживое, машиноподобное? Несмотря на все свои предыдущие апгрейды, Коноха все еще вел себя, как вполне живое существо, разве что не из плоти и крови. Это до сих пор поражало, ведь отчаянная попытка соединить программу и живую душу — была на грани фола. И все же. Вечно это дурацкое "и все же". — Хорошо, я сделаю тебе небольшие щитки на магнитном поле. Они будут максимально удобными — в длину твоего запястья и локтя, с системой компактного размещения на руках. Но вот вопрос, как ты будешь с ними двигаться… — Буду, — перебил его Коноха, буравя сосредоточенным взглядом. — Я хочу, чтобы ты запрограммировал их на мои нервные импульсы. Каждый раз, когда сигнал идет через пальцы, щитки должны активироваться. — Теоретически, твоя идея функциональна, но… — Сугуру, пожалуйста. Станешь ли ты из-за этого еще больше машиной, еще меньше — человеком?.. Дайшо помедлил, осматривая собеседника. Во взгляде читалась решимость, граничащая с глупостью — это чувство захватило и его тоже. — Хорошо.***
— Придется снизить твое собственное потребление энергии до минимума. — сознался Дайшо. Они спускались по винтовой лестнице вниз, и чем ниже — тем меньше света, оставшегося там, наверху. В мастерской холодно — на Дайшо накинуто сразу несколько свитеров и только поверх — халат. Они достигли низа быстро, ступая на платформу. Коноха утвердительно кивнул, положив руку механику на плечо. Взгляд заскользил по помещению, в центре которого — большой операционный стол. К нему спускалась огромная аппаратура, окруженная несколькими дисплеями с ровно горящими датчиками. Они отсвечивали на кресло, придвинутое к койке. Спутники подошли прямо к рабочему месту, переступая через провода: большие и маленькие, они змеиным клубком подбирались к креслу и койке, обвиваясь за ножки. Коноха давно здесь не был, однако сейчас визиты сюда не внушали священный трепет, как это было в самом начале. Он сел на самый край кушетки, поглядывая, как неспешно обходит все приборы Дайшо. Вокруг активировался точечный свет: куда более яркий, чем простой неон. Нелюбовь к эрзацу настоящего света — его жалкому подобию, делала Мастера особенно щепетильным в выборе освещения темной мастерской. Когда свет загорелся — вокруг обнаружилось множество деталей, аккуратно разложенных по полкам. Уже готовые, собранные части тела были помещены под аэрогелевые цилиндры, где пыль не способна до них добраться. — Когда-то это место внушало мне трепет, — тихо присвистнул киборг, глядя в чужую спину. — Это всего лишь часть твоего дома, идиот, — механик щепетильно обработал провода, протягивая к каждому руку. Процесс долгий, но все же — за это время Коноха мог запомнить, каким он был до обновления. Каждый раз после операций он чувствовал себя так, как будто его реальность дополнялась. Не меняется в ней только один Дайшо. — И не только дома. — Коноха пошло усмехнулся и получил в ответ злобный прищур, вызывающий в нем тихий приступ смеха. — Ложись, — приказал Дайшо. Он стоял уже совсем близко, надавливая на грудь. Повинуясь, Коноха опал спиной на кушетку, заглядывая в щелочки глаз механика. Он был сосредоточен на другом: быстрыми, отточенными движениями цеплял провода к рукам, к позвоночнику, запястьям и ногам. Когда самый массивный шнур подключился к шее сзади — Коноха ощутимо вздрогнул. Ощущение — импульс — прошло по всему его телу, разогревая. — Я подключил тебя к дополнительному источнику питания, так что в состоянии гибернации ты будешь по-прежнему функционировать. Потребуется много времени, чтобы отладить твои механизмы и сделать для тебя новое оружие. — Значит, хорошая новость в том, что все ублюдки в этом квартале смогут отдохнуть от моего присутствия? — Акинори подмигивает. Дайшо усмехается: как-то так, — бормочет он. Руки тянутся к следующим проводам — и те подсоединяются к разъемам на шее, прямо за ушами. Механик почти отечески разглаживает растрепанные пшеничные волосы. — Мне потребуются технические показатели, а также датчики движения, анализ привычек — чтобы создать максимально подходящее для тебя оружие. — Прежде, чем ты отключишь меня… – Коноха потянул его за руку, чувствуя, как механик вздрагивает. Дайшо вынужден почти лечь на него сверху, так, что киборгу пришлось привстать на локте. Периодически Коноха ловил на своих губах косые взгляды, хотя до сих пор не мог пояснить для себя, что именно это означает. Эти взгляды жгли, кусали, но дальше — дальше ничего не происходило, заставляя задуматься. Мысли, совсем не предусмотренные программой, проскальзывают и исчезают при срабатывании датчика безопасности. Возможно, когда-то в прошлый жизни он знал суть этого поступка, но позабыл при смерти. Сейчас же он просто чувствовал необходимость в этом действии, крепко вжимаясь своими губами в чужие. В первый момент Дайшо инстинктивно дернулся, пытаясь высвободиться — и кажется, что он сейчас и правда сползет с него. Но под конец это чувство так же неожиданно исчезло. Когда он отлипает, он ловит на себе размытый взгляд. Механик осознает себя спустя пару секунд, резко покраснев и отстраняясь. Он падает на кресло, молча включая функционал своей мастерской. — … Должен же я хоть так запомнить что-то, пока ты не дополнил систему, — хмыкнул Коноха, аккуратно ложась обратно, концентрируясь на ощущениях при вхождении в матрицу. Голос плавал где-то на поверхности. — Мы позже еще вернемся к этому вопросу, дорогуша. Сладких тебе снов в киберпространстве. Дайшо отжал кнопку и сознание киборга пало в небытие.***
Внешне кажется — ничего не меняется. Веки прикрыты, тело расслабленно. Кибермеханический мотор продолжает работать, хотя и приглушенно, гоняя по телу искусственную кровь. Первым делом механик обращается к своей рабочей панели, копируя все данные за последний период. А их безусловно много и каждый эпизод требует к себе особого внимания и анализа. И некоторые из них заставляют не только краснеть. Собрав полный архив на отдельный мини-экран, он переводит взгляд обратно на подопечного. «Теоретически» — думается Дайшо, поглаживая пальцами подбородок — «несмотря на взрослый возраст Конохи, многое из его памяти после смерти было стерто. И сейчас, переродившись, ему приходилось снова восстанавливать утерянные связи в сознании. В том числе и суть множества вещей. Вероятно, это мог быть сбой в системе.» Руки механика скользят по одежде, снимая платье горничной — пуговица за пуговицей. Платье скрывает безупречные синтетические мышцы, покрывающие графеновый корпус и просвечивающие в некоторых местах. Дайшо проводит руками по груди, по самому сердцу — там, где располагается ядро, вмещающее в себя сознание и мощный мотор. Пальцы дрожат, соскальзывая ниже. Он отвлекается на автоматические отвертки, приступая к рукам. Каждая деталь для него в Конохе — как отдельная часть прекрасного, и ему совсем не хочется навредить, добавляя что-то новое. Да и сам Коноха — как чертово произведение искусства, к которому постоянно хочется прикасаться, понимая — вот оно, материальное произведение твоих собственных рук. И оно существует. О чем, собственно, Дайшо никому не сознается, потому что гордиться он любит молча. Проходит много времени прежде, чем он встраивает систему защиты вместе с чипами в обе руки, прикрывая последнюю панель на тыльной стороне запястья. Нажатие на подушечки пальцев в определенных местах активирует небольшие щитки из углепластика, закручивающиеся по спирали и создающие круговую защиту вокруг запястий. Пальцы он армирует мини-экзоскелетом с дополнительными приводами, позволяющими маневрировать громоздким оружием с особой точностью и быстротой. — Что ж, функционал твой и правда работает, — механик вытирает со лба испарину, глядя на умиротворенное лицо киборга. Он вызывает временной дисплей, решив хотя бы навскидку прикинуть, сколько он тут уже торчит. На столах поодаль расположилась армия стаканчиков с чайными пакетиками. Но это все — позже. Дисплей какое-то время мерцает, показывая прошедшие 30 с лишним часов. Дайшо сидит в мастерской почти два дня, а ведь проделана только половина работы. На всю мастерскую доносится усталый стон. Мужчина откатывается вместе с креслом назад, сваливая все стаканчики в мусорку — неаккуратно, зато очень эффективно. На соседнем столе лежит разобранная пластина нанотубуллена, в которую уже частично вмонтированы чипы. Миниатюрные схемы транзисторов бегут по всей длине, цепляясь паучьими лапками-спайками. Создание прочных клинков занимает еще примерно столько же — и порой Дайшо завидует Конохе белой завистью, потому что его сознание — сознание обычного человека, хочет прямо тут отключиться, последовав чужому примеру. Сердечник огромной двухсторонней косы раздвигается, открывая цепь в метр длиной. Туда запрятано несколько потайных механизмов, которые должны дать небольшое преимущество в бою — но все по порядку. Когда Коноха очнется — ему будет, чем заняться. Дайшо деловито нажимает переключатель, заставляя громоздкое оружие сложиться в несколько раз, переходя в форму в пластинчатого шеста. Он кладет шест рядом с киборгом, возвращаясь к своему креслу и отключая режим гибернации — ритм на датчиках начинает медленно расти. Затем встраивает в сознание новый раздел кодированной информации с боевыми приемами, а также подробную инструкцию по странному шесту. Через несколько часов Коноха проснется и, вероятно, будет помнить все, что произошло перед его отключкой — и даже немного больше. Ну, а сам Дайшо-. Он слишком давно не спал. Локти оперлись о кушетку. Ненормально много времени без сна. Глаза сонно моргают и последнее, что он видит перед собой, прежде чем смежить веки — руки киборга и их изящные переплеты металлических полос и синтетической кожи. Дайшо так давно не спал.***
Ему снится солнце. Все вокруг непривычно — после Кавамары — светло. Синтетическое светило находится у всех над головой и светит равномерно ярко, освещая гигантский город. Они стоят на платформе, куда прибывает пышущий паром поезд. Золотистые поручни станции весело отсвечивают, декор вокруг них поражает своим великолепием. Станция — конечная, но от нее отправляются внутренние рейсы по городу — так что людей здесь много. Джентльмены во фраках и леди в пышных юбках проходят мимо, не обращая внимания на семью, застывшую на одном месте. — Все будет хорошо, — неуверенно говорит ему мама. Она наклоняется к маленькому мальчику, поглаживая его по темно-зеленой макушке. Мальчик согласно кивает, уверенно улыбаясь. «Их ждет светлое будущее» — так говорят родители. Темный и страшный город, из которого их забрали взрослые, остался где-то там, далеко за спиной, на поверхности. Механическая бабочка машет своими разноцветными крыльями и садится на нос. Маленький Дайшо смотрит на нее с любопытством и от заливистого смеха существо улетает прочь, чаруя своими красками. Все здесь кажется таким понятным и простым. Органичным. Словно так и задумано было, а потом положено на одни рельсы бытия, по которым продолжало до сих пор катится. Они едут на внутреннем рейсе мимо небольших, но грациозных железных домов. Все они пронизаны стеклом и кажутся прозрачными: солнце просвечивает сквозь них, как на ладони преподнося людей, живущих внутри. По улицам между людьми ходят своей неестественной походкой роботы-помощники. Все заняты своим делом, нужным, важным. Дайшо быстро проникается этой атмосферой, в которой ему суждено вырасти. Все будет хорошо, — говорит ему мама. За несколько лет жизни здесь она поправилась, взгляд ее перестал опасливо бегать из стороны в сторону. Она все так же гладит подростка по макушке перед уходом на работу, на которой они с отцом задерживаются до позднего вечера. Зато в доме всегда бурлит жизнь: здесь и Жозе, их домашний робот-помощник, и няня. Более того, Дайшо каждую неделю создает что-то новое из тех шестеренок и болтов, что приносят домой родители. Поделки вызывают в них особую гордость — и такую же радость у самого мальчика. В этом году ему предстоит пойти в школу, так что он с нетерпением ждет чего-то нового, ведь этот их новый дом — он полон сюрпризов и загадок. И школа действительно преподносит ему много нового и интересного: преданных друзей, новый любимый кружок, в котором он впервые сталкивается с полноценным конструированием. Его друзья периодически зовут его играть в моторболл, и Дайшо быстро соглашается. В этом городе с серьезными людьми развлечения — штука редкая и приятная. Рабочий день и учеба длятся долго — и еще немного остается времени на кружок и саморазвитие, прежде чем на подземный город опустится тьма. Впрочем, она проскальзывает быстро и держится от силы часов 6-7. Сам того не замечая, Дайшо уверенно ведет свою тусовку моторболистов к новым вершинам. Они облазили уже весь город, путешествуя по крышам самых разных построек. Он надеялся увидеть солнце, почувствовать, какое оно. Но каждый раз, забираясь выше — он видел только потолок подземного города. Все будет хорошо. — говорит Дайшо сам себе, стоя напротив здания, уходящего своим шпилем высоко вверх. Он зачесывает наверх непослушную челку, оглядывая здание. Вместе с Сакиджимой и Нумаем они окончили школу и поступили в альтисианский Университет Высоких Искусств и Механики. Не раздумывая, Дайшо выбирает себе направление высшей механики и конструирования, ожидая чего угодно, но только не того, что оказывается на самом деле. На деле механика Альтиса ограничивается созданием неодушевленных предметов. Они просты, хоть выглядят изящно, и не предназначены для широкого спектра задач. Казуме и Исуми повезло немногим больше: они пошли на медицинское направление, которому в последние годы в Альтисе уделялось все больше и больше внимания. Иногда парень сбегал с нудных пар, аргументируя это тем, что уже итак все знает и пробирался к своим закадычным товарищам, чтобы поболтать на парах по имплантации. Так он и узнал немного из биоинженерии. Проблемы начались тогда, когда на третьем курсе Дайшо выступил перед профессоратом с докладом о разумных роботах. По его задумке все было предельно просто: ведь если бы люди начали использовать не просто машины-винчестеры, а нечто, обладающее большим набором функций, их город мог преуспеть во многих задачах, в которых справлялись с трудом люди. Но профессорский состав заропотал. За все время главную истину в глазах коренных альтисианцев он не учел: никогда не наделяй машин собственным разумом. Зал, рассчитанный на 600 человек учеников и магистров, битком забитый на его выступлении, опустел за несколько минут. Последними уходили профессора, укоризненно качая головой. — А по-моему, ты все классно сказал. — Сакиджима похлопал его по плечу, уверенно улыбаясь. — Не падай духом. Только что они потеряли успешного инноватора. — Нумай подошел с другой стороны, уперев руки в бока. Дайшо кисло улыбнулся, не находясь с ответом. — Ну-ну. К черту их, пойдем лучше поиграем в моторбол, развеемся. — О да, все, как мы любим. — Было бы неплохо. — Дайшо положил мел на подставку, глядя на свои каракули на меловой доске, располагавшейся от одной стены до другой. Однако не успел он сделать следующий шаг, как его окликнул женский робкий голос. — Это вы — Сугуру Дайшо? Парень повернулся, намереваясь откреститься от новых обвинений, но потерял дар речи. Невысокая кареглазая девушка с волнением смотрела на него. — Ну, предположим… Я. А что? — слова не шли, застревая в горле. Дайшо закусил губу, щурясь. — Мне так понравилось, как вы читали свой доклад сегодня в УВИИМ! У вас найдется минутка свободного времени? — она неловко замялась, переступая с ноги на ногу. — Знаете, я бы хотела поговорить о вашей концепции умных роботов. Он оборачивается к кислым лицам друзей. — Не сегодня, парни. — И на кого ты нас променял, а? — Сакиджима шутливо ткнул его в плечо и они засмеялись, расходясь. Дайшо обернулся к девушке. — А вы, собственно… — Мика. Мика Ямака. — Девушка наклонила голову, здороваясь. — Мика, значит. — Дайшо кивнул, приглашая присесть за пустые парты лекционной. Девушка в ответ улыбается своей легкой, очаровательной улыбкой. — И о чем же ты хотела поговорить со мной? Она сложила пальцы, смущенно краснея и делая паузу — но в этом не было никакой театральности. — Вы… — Ты. –…Ты никогда не задумывался о том, чтобы на самом деле создать своих, живых роботов? Дайшо кажется, что эта фраза навсегда перевернула ход его жизни вверх дном. Они просидели так несколько часов, пока под вечер охранные роботы не выгнали их. Смеясь над чем-то своим, они выбежали из дверей университета. Мика и правда очаровывала: своей харизмой, своими идеями, которые, как оказалось, прекрасно сочетались с его собственными. Они начали продумывать свой собственный, тайный план, который мечтали воплотить к 18 годам, на их совершеннолетие. Спустя пару месяцев они ходили под руку, разговаривая на темы, которые окружающие с трудом понимали. Их мысли занимали существа, которые могли бы быть идеальными компаньонами, друзьями — с душой в механическом теле. Дайшо был настолько окрылен чувствами и планами, что к своему раннему выпуску из университета оба они уже устроились в компании, производившие роботов. Дайшо привлекал своими идеями о необычных машинах — и за него быстро зацепились, сделав лидирующим разработчиком. Когда это случилось — а он узнал о назначении на должность, сидя на званном ужине вместе с Микой, — они целовались. Целовались так смачно, под вино, что сами не заметили, как оставили гостей внизу. На террасе сверху было тепло. Искусственное солнце уже сошло на нет, сменяя день ночью. Все вокруг спало, кроме механических светляков, круживших небольшими стайками рядом с домами. Они разогнали пару таких, вместе падая на шаткие качели. Мика держала в руках десертное блюдце, заполненное ароматно пахнущей малиной. Дайшо опустил начатую бутыль на стол, возвращаясь взглядом к девушке. Она взяла одну ягоду, потянувшись и прикладывая ее к губам. — О чем ты думаешь, Сугуру? — она пытливо заглянула ему в глаза, пока парень молчал. Наконец он схватил ягоду губами, пожевав и выдерживая паузу. — О будущем. Обо всем. Не знаю? — он пожал плечами. — Ты слишком много думаешь. — девушка потянулась за новым поцелуем, увлекая его за собой: она плавно привстала, потянув его за талию. Оба переползли к стене маленькой беседки и Мика нагло закинула на его бедро ногу, чуть приподнимаясь, чтобы снова поцеловать. Дайшо повел бровями, вопросительно щурясь, но Мика только хитро улыбнулась, кивая. Он пьяно прилип щекой к груди Мики, прижимая ее за бедро к себе. — Уж лучше думать, чем быть глупым, не так ли. — Оба они свились клубком влюбленных змей, цепляясь за объятия, за пьяные поцелуи. Они не замечали, как все больше собственнических засосов Дайшо оставлял на груди девушки, проникая туда через ворот праздничного платья. Пальцы скользили вдоль косого выреза от бедра, оглаживая по округлым формам. Мика негромко выдохнула, поначалу гладя по его растрепанным волосам, после чего соскользнула к ширинке, расшатанными движениями сцепляя все пуговицы, путаясь в молнии. Пальцы с аккуратным маникюром нашарили под резинкой трусов член, сначала водя легкие узоры, а потом и вовсе настойчиво надрачивая по всей длине. Он даже не успел задуматься, откуда в семнадцатилетней девушке такой опыт и сноровка. — Все будет хорошо. — прошептала она ему на ухо, обжигая дыханием. Ее запах опьянял ещё больше, заставлял вожделеть нутром. Он подсадил ее повыше, удерживая в жилистых тонких руках. Они трахались грубо, жадно, кусаясь, сжимая и потягивая за волосы. Мика простонала в ночную тишину, нимало не заботясь о том, что они могут перебудить весь квартал. Дайшо захрипел, вжимаясь всем телом в нее, в эту стену дурацкую. Он ведь теперь взрослый парень, ответственный за свои поступки. Ну, почти взрослый. Их мечта — она все ближе, и с этой ночью она приблизилась на максимальное расстояние. Жестко вбиваясь, он уткнулся носом ей в грудь, сжимая пальцами за бедра. Когда он кончил — смачно, ни разу не романтично, как это представлялось в подростковых фантазиях — едва поймал себя на грани сознания, в последний момент снимая и ставя девушку на твердую поверхность. Тяжелое дыхание выровнять удалось не сразу и он с досадой заметил, что испачкал спермой свои новые брюки. Но такая досада почти ничего не значит рядом с любимой девушкой. В полном молчании они доползают обратно до качелей, прямо так: полуголыми, в одних приспущенных штанах и снятом наполовину платье. Этот вечер пах малиной и Микой, и они молча ели ягоды, глядя в несуществующее небо подземного города, на кружащих повсюду светляков. А потом началась их совместная карьера. Буквально за полгода Дайшо успевает занять пост главы компании, поставив на поток одни из лучших устройств во всем Альтисе. Он зачесывает свои болотные волосы назад, поправляя новомодный костюм-тройку. Стоит сознаться самому себе: он выглядит потрясающе. Помимо своей основной карьеры они вместе работают вечерами над собственным проектом: живыми роботами. Испытаний много и все разные. Где-то в промежутке, уставшие, они занимаются сексом. Однажды Мика связывает Дайшо, раззадоривая на грязный секс без рук. Чем дальше заходит общее дело, тем больше Мика раскрывает себя, как властная, умная и предвосхитительная женщина, предпочитающая использовать не только ум, но и сердце. Самый идеальный партнер — кажется ему. Дайшо снится их первая и последняя ссора, реальная, как наяву: они оба тогда подобрались к цели, решение было лишь за тем, какую свободу в действиях давать роботам. Он тогда настаивал на полной свободе воли, считая, что машины достойны души. Мика наотрез отказалась проводить дальнейшие исследования и ушла. Больше эту тему они не поднимали, предпочитая каждый заниматься своей работой: Дайшо — механикой, Мика — косметологическими решениями. Так и работали: до тех пор, пока Дайшо не создал первые идеальные чертежи, прошедшие несколько успешных проверок. Все будет хорошо, — говорит он сам себе. Однажды к ним в дом — в их новый личный дом — посреди ночи вламываются полицейские Альтиса. Без всякого предупреждения, незнакомцы вытряхивают Дайшо из постели, будя заодно и Мику. Их парообразующие пушки заряжены до предела и готовы выстрелить в любой момент. — Одевайся, — рычат в лицо механику. — Может, сначала поясните, какого черта вообще происходит?! — Вы обвиняетесь в незаконной деятельности и сокрытии особо опасных элементов. Ваша компания уже взята в оцепление. Новость выбивает его из колеи. Вместо вразумительного ответа он только с ужасом раскрывает глаза, замирая на месте. Его грубо пинают, побуждая шевелиться. Он цепляется взглядом за Мику — ее взгляд шокированный, испуганный — он ещё долго будет держать в своей голове, виня во всем себя. Он сидит в тюрьме слишком долго — для простого заключенного. К нему часто наведывается Мика — узнать, как он, или сообщить, что она заступится за него в суде. Дайшо ей искренне благодарен, но чувство бесконечной тревоги за все и сразу забивает голову до предела. Ощущение потерянности душит, давит. Изредка к нему приходят старые друзья — подбодрить, сказать, что все хорошо. Часть из них рассказывает, что стало с корпорацией. Новости мертвым грузом ложатся на плечи. Он просит Нумая, как своего доверенного, позаботиться об оставшихся коллегах, вывести их из поля зрения. Казума велит положиться на него и через месяц Дайшо узнает, что все те, кого он знал, без вести пропали и объявлены полицейскими, как погибшие при аварии на производстве. Однако он так и не узнает, что с ними стало после. Все будет хорошо — трещит в голове неуемная мысль. Он так и не успевает увидеть родителей, прежде, чем его кидают в поезд. В поездку в один конец. Но все совсем не хорошо. Дайшо затравленно смотрит на удаляющийся город, на гаснущее светило. Его обступает долгий тоннель и полное одиночество. Все будет хорошо. — такая должна была быть мысленная установка. — Все будет….Дайшо. Очнись, Дайшо!
Его трясли за плечи чьи-то сильные руки. Он даже не видел — скорее чувствовал на себе чей-то настойчивый взгляд. Дайшо вопросительно сдвинул брови, щурясь на свет. — Ты бредил во сне целый день. Просыпайся.