Marauders

      Сириус Блэк       Через пару дней полностью открыли трансгрессионную сеть, и Сириус тоже засобирался. Пора было наведаться в поместье Альфарда Блэка, которое перешло ему по наследству в конце прошлого года. Он там так и не был с похорон любимого дядюшки и сейчас хотел туда съездить и навести там порядок, чтобы после окончания школы перебраться в поместье, а не сидеть на шее у Поттеров. Миссис Поттер, конечно же, долго возмущалась его отъезду и взяла с него слово, что как минимум все праздники и воскресные обеды он будет проводить с ними. Сириус только рад был согласиться.              Старинное поместье Блэков, которым владел Альфард, находилось на самой окраине Блэкпула в графстве Ланкашир на северо-западе страны. Трехэтажное внушительное здание было выполнено в готическом стиле. Главный фасад подпирали массивные колонны с капителями, стены украшал барельеф, в виде переплетающихся змей и сцен боя. Балкон, выступающий со второго этажа, держали широкие консоли. На каждом углу дома была установлена устрашающая гаргулья, которая хищно смотрела на приближающихся. Высокие стрельчатые окна украшал мозаичный витраж.       Поместье находилось на высоких крутых скалах, о которые разбивалось вечно беспокойное Ирландское море, а сами скалы окружал многовековой и непроходимый сосновый лес, сквозь который вела единственная каменистая дорога к городу. И неподалеку, под самым склоном находилось старинное кладбище Блэков. Многие памятники уже потрескались от старости, поросли мхом или частично ушли под землю. Некоторых из памятников датировались XV веком, еще до появления самого Блэкпула. Именно на этой земле хоронили всех членов семьи и частенько проводили Темные родовые ритуалы.       Сириус бывал здесь нечасто. В детстве, когда еще поместье принадлежало деду Поллуксу, он с родителями и братом изредка проводили здесь выходные. Отчего-то Поллукс никогда не приглашал их лишний раз — мать говорила, это связано с тем, что он незаконно завладел поместьем, которое всегда передавалось по основной линии рода. Зато, когда главное родовое гнездо перешло Альфарду, Сириус приезжал к нему каждое лето и Рождество.       Сириусу нравился Блэкпул — живописный городок с достаточно прохладным климатом и сильными ветрами из-за своего расположения на побережье. Здесь в равной мере жили волшебники и маглы, находился один из лучших британских парков аттракционов и миниатюрная копия Эйфелевой башни, с которой открывался захватывающий дух вид на холодное море и город.       А вот само поместье Сириус недолюбливал. Да, стихия здесь бушевала яркая — высокие старые деревья всегда качались под силой ветра и шумели, черное море пенилось, разбиваясь об острые скалы, небо часто было затянуто грозовыми тучами — Сириусу это нравилось, нравилась непогода, шторм в море и молнии. Но стены самого дома хранили не самые лучшие воспоминания. Все здесь напоминало о семье, которую он так ненавидит.              Трансгрессировав, Сириус оказался перед воротами. Поместье по всему периметру было окружено высоким кованым забором с острыми пиками на верхушке. А на самих воротах — герб Блэков и семейный девиз — «Чистота крови навек».       — Мерзость, — скривился он и толкнул калитку, доставая палочку.       Альфард был умен и хитер, как истинный Блэк, поэтому ожидать можно было чего угодно. Сириус не исключал, что здесь ловушки на каждом шагу.       Пройдя по длинной дорожке сквозь аллею, он вошел в дом. Внутри мертвая тишина — ни шороха, ни звука. И темно, ни один факел не зажегся с его появлением. Казалось, будто здесь уже много лет никто не живет, хотя дом пустует всего полгода.       Проверив несколько заклинаний на обнаружение ловушек и убедившись, что никакой опасности нет, Сириус опустил палочку. Он прошел в гостиную, которая располагалась ближе всего ко входу. Просторная комната с массивным камином, служившим главным украшением, была аккуратно убрана, если не считать толстого слоя пыли на всех поверхностях. Следом проверив столовую и кухню, не обнаружив ничего интересного, Сириус поднялся на второй этаж, большую часть которого занимала внушительная библиотека и кабинет. Некоторые полки стеллажей в библиотеке пустовали.       Рег.       Значит, уже был здесь.       Все имущество и золото Альфарда перешло Сириусу, и лишь свои личные дневники дядя завещал Регулусу. В надежде, что он найдет в них ответы на свои вопросы, как написал он в завещании. Сириус был не против, все равно он бы их сжег. А раз Регулус заходил за дневниками, значит, успел порыться и в библиотеке.       Что ж, мы с Регом все равно разную литературу предпочитаем.       Из библиотеки Сириус прошел в кабинет — все также тихо, пусто, мрачно и аккуратно прибрано. Слишком... слишком неправильно, даже по меркам Блэков. Звенящая тишина и пустота напрягали и вызывали неизвестную тревогу. Все же, Сириус привык, что в семейных поместьях всегда шум — никто и часа не мог вынести, чтобы не поскандалить с кем-нибудь из родни. В их домах всегда кипела энергия, горячие споры, страсти и ненависть. А сейчас — будто штиль в вечно взволнованном море. Ему от этого было не по себе.       Он уже хотел отправиться дальше, как вдруг из углового шкафа послышался шорох. Тут же вскинув палочку, он невербально распахнул дверцу.       Долгую секунду ничего не происходило. Сириус вглядывался в темную глубину, силясь разглядеть хоть что-то, и медленно приближался.       — Черт, — выдохнул он, отшатнувшись назад.       Дверцу обхватила скованная в цепь рука с белыми длинными пальцами. Следом из шкафа появилось плечо и голова человека. Волосы длинные, черные. Спутанными прядями падают на лицо. У Сириуса мысль пронеслась — инфернал. Но вдруг он вскинул голову, прямо на Сириуса устремляя болезненный взгляд серых глаз.       Боггарт.       Не дыша, не в силах шевельнуться, Сириус наблюдал, как на него надвигается он сам. Боггарт больше походил на призрака, с едва видимыми очертаниями, неопределенного возраста, но в нем слишком явно угадывались его черты, черты Сириуса. На руках и ногах цепи, на поникших плечах изношенная мантия. Он долго смотрел на Сириуса сквозь свисающие патлы, как вдруг рухнул на колени, запрокинул голову и по-собачьи завыл. У Сириса дрожь по телу прокатилась от пронзительного воя, казалось, стекла в окнах задребезжали.       Он то хватался за волосы, выдирая их, то начинал по-детски хныкать, то вновь завывал. Неожиданно вскочил на ноги и стал метаться из стороны в сторону, словно в клетке, то что-то бормоча себе под нос, то переходя на громкий нечеловеческий крик.       Сириус холодел от ужаса, не мог пошевелиться. Перепонки раздирал скрежет цепей, вой. В памяти всплыли все месяцы его заточения на площади Гриммо. В детстве, за любое неповиновение, его закрывали в темных подвалах. Могли продержать там несколько суток. Лишенный любых удобств, палочки, книг, нормальной еды и развлечений, все, что ему оставалось, думать о «своем плохом поведении». Для Сириуса это было хуже пытки. Он бы предпочел, чтобы его выпороли — такое тоже случалось, но только бы не запирали в четырех стенах. Каждый раз он бросался на дверь, барабанил по ней что есть силы, требовал его выпустить, обещал всех проклясть. Сдирал кулаки в кровь, кричал до хрипоты, задыхался от безысходности.       Когда тебя запирают в подземельях Блэков, куда не проникает ни свет, ни звук, а из темных углов доносится чей-то шепот; когда кровь в жилах стынет, ощущая на коже чье-то ледяное дыхание; когда в воздухе запах сырого камня и плесени; когда не понимаешь — прошел ли час или уже несколько дней — начинаешь сходить с ума от тоски и страха.       — Ридикулус!       С палочки осыпались искры, а боггарт взывал с удвоенной силой. Он бросился на Сириуса, неестественно широко раскрывая рот, откуда из черной расщелины вырывался хриплый крик вперемешку с дуновением холода.       Что-то забавное… надо придумать что-то смешное.       Лучшее оружие против боггарта — смех, но в голове ни единой веселой мысли — только холодные подвалы, пробирающий до костей жуткий потусторонний шепот и ненависть на родителей.       — РИДИКУЛУС!       Призрачный Сириус замер на секунду, стеклянным взглядом глядя сквозь него, и тут же превратился в одиннадцатилетнего мальчишку. Цепи осыпались пеплом на пол, а в руках ребенка вдруг появились яблоки, которыми он стал ловко жонглировать. Сириус искусственно рассмеялся, громко, с легкими нотками истерики, и боггарт с хлопком исчез.       В комнате оглушающая тишина установилась. Только сердце продолжало ускоренно биться о грудную клетку, шумом отдаваясь в висках, а в ушах все еще стоял крик и скрежет цепей. Сириус прикрыл глаза, медленно выдыхая. Пожалуй, это действительно был его главный страх. Страх — лишиться свободы. Страх — снова оказаться в ненавистном доме. Страх — остаться одному и медленно сходить с ума от тоски.       Успокойся.       С площадью Гриммо покончено. Ты туда больше никогда не вернешься. Никогда.       …Надо найти дядин бар.       Сириус окинул кабинет взглядом. На кофейном столике, между креслами, стояла початая бутылка огневиски. Взяв ее, он сделал несколько глотков прямо из горла, тут же поморщившись, когда резкий напиток обжег горло.       — Так-то лучше…       Прихватив бутылку с собой, он вышел из кабинета и поднялся на третий этаж. Там находилась еще пара гостевых спален, комната Альфарда и его гардеробная, пожалуй, превосходящая по размерам все остальные жилые помещения в доме.       Да, дядя любил приодеться.       В просторном помещении в несколько рядов висели мантии на любой вкус, костюмы и смокинги. Отдельный стеллаж был предназначен для обуви, где стояло все от лоферов до грубых крокодиловых ботинок. В выдвижных ящиках лежали запонки и зажимы с драгоценными камнями, несколько перстней с фамильным гербом и трости из редких пород металлов, отдельная полка для украшений с черным опалом — фамильным камнем Блэков.       Ровным рядом висело с дюжину различных кожаных курток и плащей, от которых Сириус пришел в восторг и тут же, порывшись, надел на себя одну из них. Его куртка совсем уже износилась, а эта сидит как влитая — черная кожа какой-то рептилии идеально легла на плечи.       Но больше всего Сириуса восхитил шкаф, полностью выделенный под пижамы. Все они были ярких расцветок и с нелепыми рисунками. Здесь и красный шелк с фениксами, и голубой хлопок с рисунком русалок, и даже ядовито-зеленая теплая ткань с вышитыми на ней пикси.       Сама спальня бывшего хозяина была просторной и достаточно светлой. Главным украшением все также служил массивный камин и два больших окна в пол, из которых открывался потрясающий вид на море. Сириус прошел и сел на широкую кровать, которая слабо скрипнула под ним. Рядом, на тумбочке, лежала толстая книга в кожаном переплете. Руки сами к ней потянулись.       Книга оказалась альбомом с колдографиями. Альфард со школьных временем не расставался с колдокамерой, фотографировал всех и всегда. Каждое фото было бережно подклеенно и имело подпись, а то и краткое описание событий. Очевидно, что дядя дорожил этими воспоминаниями.       Сириус мельком пролистывал толстые страницы, остановившись лишь на колдографии, с изображенными на ней тремя детьми, двое из которых были немногим младше него. «Я, Сигнус и Бури на отдыхе в Испании. Лето, 1940». Сириус без труда узнал дядю. Все то же беззаботное лицо и лихая улыбка, он активно махал колдографу. Сигнусу, их младшему брату, было лет десять. Он держал за руку девушку. Вальбурга в свои пятнадцать была настоящей красавицей, Сириус с трудом узнавал мать. На фото она сдержанно смеялась и лукаво улыбалась, поглядывая на Альфарда.       Так и не скажешь, что там скрывается жестокая и беспощадная стерва.       Не желая смотреть на мать, Сириус перелистнул сразу несколько страниц. На фото был Альфард и еще один молодой человек. Надпись гласила: «Я и Том. Выпуск 1945 Хогвартс». Если дядя театрально поправлял свою бабочку и строил глазки фотографу, то второй парень практически не шевелился, высокомерно глядя в камеру холодным взглядом. Решив, что этот неприятный тип наверняка является одним из многочисленных друзей дяди, Сириус перелистнул еще несколько страниц.       Губы невольно растянулись в улыбке. На колдографии был дядя, сидящий на кресле с высокой спинкой, на подлокотнике которого восседал семилетний Сириус. Альфард поворачивался к нему и подмигивал, вызывая у того шкодную улыбку. «Я и проказник Сириус. Весна, 1966». Как была сделана эта колдография, Сириус прекрасно помнил.              В тот вечер в их доме были важные шишки, репортеры и колдографы. Орион Блэк был награжден Орденом Мерлина I степени. Поэтому в их поместье собралась вся многочисленная семья Блэк, представители высшего общества и люди из газеты, сделать колдографии и взять интервью.       Сириус за день уже порядком устал. Целый день приходилось встречать важных гостей, быть вежливым и обходительным. Для семилетнего Сириуса такая ноша оказалась непосильной. Поэтому к вечеру он уже успел вывести из себя кузину Нарциссу, повздорить со своей другой кузиной Беллой и устроить соревнования на метлах с кузиной Медой. Случайно разбил поднос, со стоявшими на нем графинами с огневиски, и при этом удачно свалил все на домовика. Испортил колдокамеру одного из репортеров. Заляпал соусом платье тетушки Друэллы.       Мать была на грани взрыва, готовая запереть Сириуса в подземелье на веки вечные, но того спас припозднившийся Альфард Блэк, который заявился как раз, когда уже собирались делать семейное фото.       — Сириус, немедленно угомонись! — голос матери трещал от угрозы и злости. А ему все нипочем, он, словно груша на дереве, повис на любимом дядюшке.       — Спокойно, Бури! — добродушно улыбнулся Альфард. — Дай мне пообниматься с любимым племянником.       После этого началась череда бессмысленных колдографирований. Колдографии делали и общую, и каждого члена семьи по отдельности. Сириус фотографировался и со своей семьей, и отдельно с родителями, отдельно со своим младшим братом Регулусом, со своими кузинами и, конечно же, с любимым дядюшкой.              Неожиданно накатила грусть. Сириусу не хватало дяди.       Альфард Блэк всегда вызывал у него восхищение. Дядя был талантливым магом, одним из лучших в свое время, рунологом с редким даром. При этом дядюшка был любимцем публики. Ни одно светское мероприятие не обходилось без него. Он всегда являлся самым желанным гостем в любом доме. Вокруг Альфарда всегда крутились самые очаровательные женщины, причем не только волшебницы, что выводило из себя его родителей и сестру. Альфард так и не женился, предпочитая вечную свободу и независимость. А Вальбурга всегда говорила, что Альфард спустил свою жизнь на безумные кутежи и растрачивание фамильного состояния. Сириус, не скрывая, восторгался им.       Когда Сириус поступил в Хогвартс, в летние каникулы Альфард всегда забирал его к себе на пару недель и отправлял к Поттерам. Иначе Вальбурга ни за что бы не отпустила своего сына к «предателям крови».       А поскольку Сириус поступил на Гриффиндор, родители лишали его карманных денег. Дядюшка и тут помог, регулярно отправляя любимому племяннику мешочек галлеонов на мелкие расходы.       Альфард даже каким-то образом уговорил Вальбургу подписать Сириусу разрешение на Хогсмид на третьем курсе. Сириус терялся в догадках, какие несметные богатства пообещал дядя его матери. Потому что Вальбурга рассчитывала шантажировать Сириуса Хогсмидом еще очень долгое время.       И сейчас Сириус начинал жалеть, что так мало проводил времени с дядей. У них были грандиозные планы — они хотели вместе отправиться в кругосветное путешествие, как только Сириус окончит школу. Но сейчас этим планам не суждено сбыться.       Закрыв альбом, Сириус убрал его на полку книжного стеллажа. Он сделал еще глоток из бутылки и направился на улицу.       Неподалеку от дома находилась конюшня. Альфард лошадей не держал, но Сириус все равно решил заглянуть и проверить помещение. Внутрь, сквозь множество окон на крыше, проникал тусклый солнечный свет. Здесь было достаточно пусто, если не считать непонятно откуда взявшейся груды металлолома. Заметив в самом конце большой тент, под которым что-то скрывалось, Сириус направился к нему. Сдернув его, он так и замер.       — Да чтоб тебя…       На губах непроизвольно растянулась улыбка. Сердце вновь подскочило в груди, только на этот раз от радости.       — Быть не может!       Под тентом стоял мотоцикл. Самый настоящий мотоцикл. Два больших, мощных и черных колеса, блестящий серебром металл корпуса, обтянутые кожей рукоятки и сиденье. Сириус даже на девушек с таким волнением не смотрел, как на этот мотоцикл. Дрожащими от волнения руками он провел по отполированной поверхности корпуса.       Дядя знал, что я мечтаю о таком. Наверняка, он тут неспроста.       Он тут же выгнал его на улицу и уселся верхом. С трудом удерживая равновесие, он выехал во двор. Один раз завалился на бок и отдавил себе ногу; один раз не удержал мотоцикл, который вырвался прямо из-под него; много ругался и проклинал все вокруг, но в итоге Сириус разобрался с управлением и выехал из поместья на трассу в город.       Вначале медленно, но с каждой секундой все быстрее и увереннее разгоняя мотоцикл он устремился вперед. Сириус сотни раз летал на метле, но это чувство — ни с чем не сравнится. Холодный ветер бьет прямо в лицо, рев мотора разрывает тишину, душу переполняет кураж.       Он хотел прибавить скорости, когда его взгляд упал на крупную красную кнопку. Не колеблясь ни секунды, Сириус нажал на нее. Мотоцикл взревел и тут же оторвался от земли, с громким выхлопом рванув в небо. Сириус заорал от восторга во всю мощь своих легких, не сдерживая бушующий внутри ураган, и прибавил еще сильнее газа. Вот оно — счастье. Мотоцикл на сумасшедшей скорости разрезал пелену облаков. Ветер бил в лицо и трепал волосы; сердце сжималось от восторга и адреналина; изнутри рвался ненормальный, но такой счастливый хохот.              В Блэкпуле уже начали загораться вечерние огни, когда Сириус, наконец, собрался возвращаться в поместье. Он успел облететь всю округу, проехался по городу и задержался на побережье — оно разительно отличалось от того, чтобы было возле поместья. Возле дома были скалы и острые камни, а в городе — белый песок и пологий вход в море. Некоторые смельчаки даже купались, хотя вода и была холодной. Сириус тоже залез в море. Вода в августе была ледяной. Впрочем, его это не остановило. Вылез из воды он жутко продрогнув. Согревающие чары с трудом помогали, и потому он заторопился в ближайшую пиццерию.              Вернувшись в дом, он устроился в гостиной. Ярко разжег камин и подошел к граммофону, чтобы выбрать пластинку. Альфард слушал классику, блюз и джаз. Перебирая бесчисленное количество коробочек, Сириус подумал, что не мешало бы прикупить что-то более современное, он как раз видел в городе музыкальный магазин.       Остановив свой выбор на Чарли Паркере, Сириус поставил пластинку в граммофон. Усевшись на диван, он достал все ту же бутылки огденского виски и коробку ароматной пиццы.       Быстро покончив с едой, Сириус рухнул на диван. Он успел прилично утомиться за день, встреча с боггартом и длительная поездка вымотала его, а алкоголь и вкусная еда окончательно расслабили. Сквозь полуприкрытые веки глядя на огонь, он сам не заметил, как провалился в сон.              От камина исходил сильный жар. Сириус все также лежал на диване и смотрел на нее, невольно улыбаясь. Раскинув руки в стороны, она медленно кружилась по комнате в такт и подпевала песне, звучащей из граммофона. На ней его ботинки, которые ей раза в два велики, и его рубашка, достающая ей до середины бедра и открывающая стройные ноги и острые колени. Сквозь тонкий материал ткани просвечивают плавные изгибы ее фигуры, все больше будоража нечто в его груди. Он улыбался, глядя на нее и слушая ее мягкий голос, что подпевал Фрэнку Синатре. Ему хотелось заглянуть в ее лицо и увидеть улыбку. Хотелось протянуть руки и обхватить ее, заключив в свои объятия, полной грудью вдохнуть запах волос. Хотелось крепко прижать к себе, провести носом по шее, вызывая у нее щекотку, опустить руки непозволительно низко. Хотелось услышать ее хохот, притворные крики возмущения, ее поцелуи на своей щеке. Но она словно в недосягаемости была, не подступая к нему. Он звал ее, а она будто лишь дальше становилась. Вокруг нее все сверкало золотой дымкой, пламя огня в камине отражалось бликами в ее волосах. А она, заметив его внимательный взгляд, вдруг остановилась и позвала его: «Mon cœur?».              Резко распахнув глаза, он сел на диване. От порывистого движения голова пошла кругом. Он пытался ухватиться за обрывки сна, но они стремительно исчезали. Протерев руками лицо, Сириус разом осушил стоящий рядом стакан. Огонь в камине давно погас, а в комнате стало прохладно и темно. Он поежился от холода и взглянул на часы. Три часа ночи. С тяжким вздохом он поднялся и направился в спальню.       Оказавшись в гардеробе, Сириус вспомнил о шкафе с пижамами и немного повеселел. Он выбрал себе розовую с ярко-красными гиппогрифами. Устроившись в постели, он уснул, едва голова коснулась подушки.              Следующую неделю Сириус провел в конюшне, которая отныне служила гаражом для мотоцикла. Все это время он читал инструкции по управлению и ремонту мотоцикла. Проводил эксперименты, добавляя то или иное заклинание. И до блеска полировал металлические части.       Сириус был невероятно счастлив проводить время со своей новой игрушкой.       Но заняться поместьем ему тоже пришлось. Первом делом он наложил защитные чары на дом, чтобы никто из его семейки больше не вздумал сюда заявляться. А еще он провел настоящую ревизию в винном погребе. Алкоголя здесь хватило бы, чтобы споить всю Англию! Эти запасы Сириус оставил на черный день, хотя и несколько бутылок упаковал в чемодан — в школе явно понадобится для веселья.       За пару дней до окончания каникул прилетела сова от Джеймса с предложением всем вместе встретиться в Косом переулке и купить все необходимое к учебному году.       Сириус совершенно потерял счет времени и с удивлением обнаружил, что уже через два дня надо возвращаться в Хогвартс. И он неожиданно понял, что ужасно соскучился по Мародерам и школе.