Marauders

Мародеры       Сквозь сон до Сириуса доносились возгласы Джеймса, который грозился вылить на него поток воды, если он сейчас же не встанет.       — Отвали, Джеймс, — пробормотал Сириус и перевернулся на другой бок, закрываясь одеялом с головой.       — Видимо, без воды никак. Ты просто не можешь отказаться от этого в последний год, да, Бродяга?       В следующее мгновение на Сириуса обрушился водопад ледяной воды, от которой он подлетел на кровати и кинулся на Джеймса с криками, на ходу доставая палочку.       — Как дети малые, — прокомментировал Северус, повязывая галстук и надевая мантию. — Вы так на завтрак опоздаете, Ремус уже ушел.       — Ненавижу тебя, Сохатый, — пробормотал Сириус, опять завалившись на кровать, но тут же в отвращении скривился — вся постель была насквозь сырая и сейчас напоминала болото.       — Между прочим, Сириус, у нас первым уроком Минни, так что не советую опаздывать, — напомнил Северус и вышел из комнаты, — догоняйте.       — Вот дерьмо, — простонал Сириус, вновь поднимаясь. МакГонагалл не терпела опозданий и неряшливость, поэтому пришлось даже надеть галстук и застегнуть рубашку на пуговицы.       Джеймс же ограничился тем, что накинул красно-желтый галстук на ворот полурасстёгнутой рубашки на манер шарфа.       — Нам можно так непотребно выглядеть, — сказал Джеймс, оглядев Сириуса и после себя в зеркало и опять рассмеялся, — лучшие ученики школы, как-никак! — продолжал разглагольствовать Джеймс уже в гостиной.       — Это вы-то — лучшие ученики? — из прохода напротив послышался язвительный тон Стоун, которая шла вместе с Эванс.       — Доброе утро, дамы, — улыбнулся им Сириус.       — Привет, Сириус! — хором ответили девочки.       — Привет, Джеймс, — произнесла Лили и улыбнулась, глядя в его глаза, очаровательно краснея.       Сириус был рад, что Эванс наконец-то прекратила сопротивляться своим чувствам. А Джеймс, кажется, не мог поверить в свое счастье, стоял и улыбался, не в силах отвести взгляд.       — Ну, все, голубки, нам пора на завтрак, — Стоун приобняла руками Джеймса и Лили и пошла к выходу из гостиной. Сириус поспешил следом.       Весь путь до Большого зала Джеймс развлекал девочек летними байками, от которых Стоун хохотала до коликов и постоянно говорила: «Быть не может!», а Эванс смеялась и без конца поглядывала на Джеймса. Он же все время старался ненароком задеть Лили, то по руке проведет, то волосы ей поправит. Сириус на это лишь снисходительно смотрел.       Он был счастлив за Джеймса. Тот добивался Эванс не один год и вот, наконец, лед на сердце неприступной старосты начал таять. Как сказал Джеймс, он влюбился однажды и навсегда. Для себя же Сириус решил, что серьезные отношения не для него. На пятом курсе он уже встречался с Марлин МакКиннон, и ничего хорошего им обоим это не принесло. Но если Сириус быстро отпустил ситуацию, то Марлин, судя по всему, все еще страдала. С тех пор Сириус решил, что он создан исключительно для плотских утех и красивых женщин. Да и вообще, разве это справедливо, если такое чудо достанется только одной?       За завтраком Ремус выдал им новое расписание на предстоящий семестр.       — Только взгляните, все забито! — возмущался Сириус, глядя в пергамент. — Времени не оставили ни для чего… лишнего.       — А ты что думал? Нам в этом году ЖАБА сдавать, — ответил Ремус.       Сириус еще поворчал и принялся за завтрак.       Быстро съев по паре бутербродов и запив это тыквенным соком, Мародеры поспешили на урок. Даже минута опоздания на урок Трансфигурации влекла за собой потерю баллов. К счастью, в кабинет они зашли вровень с ударами колокола.       — Доброе утро, студенты, — начала профессор МакГонагалл, — в этом семестре мы начинаем важный раздел трансфигурации…       Договорить профессор не успела, дверь вновь распахнулась и на пороге появилась новенькая. Выглядела она потрепанной, волосы небрежно собраны на затылке, мантия съехала на один бок. Новенькая не стала далеко ходить и разместилась на последней парте.       — Мисс де Бланк, встаньте, будьте добры, — профессор МакГонагалл сурово посмотрела на нее.       — Мадемуазель, — резко отчеканила Бланк, задрав нос.       Джеймс и Сириус замерли в предвкушении интересного спектакля.       — Что, простите? — опешила МакГонагалл, в удивлении вскинув брови.       — «Мадемуазель», я — француженка, профессор, — с непоколебимой уверенностью и высокомерием на лице заявила Бланк. Кажется, она сама не понимала, во что вляпалась.       Сириус, откинувшись на спинку стула, расплылся в улыбке и переглянулся с Джеймсом. Они в пол-оборота наблюдали за новенькой. Держалась она, конечно, достойно.       — Вы находитесь в Англии, мисс де Бланк, а значит, вам пора привыкать к нашим порядкам, — ноздри МакГонагалл раздувались со страшной силой, ледяной взгляд не сулил ничего хорошего. — Минус пять очков Слизерину за дерзость преподавателю, мисс де Бланк.       Бланк продолжала стоять с невозмутимым видом, лишь в глазах что-то мелькнуло.       — И скажите на милость, что это на вас надето? Где ваша форма? — МакГонагалл с возмущением окинула ее строгим взглядом.       На этих словах уже весь курс повернулся, чтобы посмотреть на Бланк. Под мантией, распахнутой настежь, была надета все та же темно-зеленая атласная рубашка и черные штаны в обтяжку, заправленные в ботинки из зеленой драконьей кожи.       — Зато мадемуазель одета в цвета факультета, профессор! — прокомментировал Сириус под дружное хихиканье со стороны своих однокурсников.       — Спасибо, за это оценка, мистер Блэк, — МакГонагалл сердито взглянула на своего студента, после чего тот опустился на стуле на все четыре ножки. — А вы, мисс де Бланк, будьте добры, переоденьтесь. Сейчас же. За это я баллы снимать не буду, но впредь на уроках вы должны появляться только в форме!       Бланк так быстро выскочила из класса, словно трансгрессировала.       На урок новенькая не вернулась. Обед и Травологию она также пропустила.       — Вы заметили, что де Бланк пропала, даже на урок не вернулась и обед пропустила, — сказал Ремус, хмуря брови, — может, случилось что-то. Вы посмотрите на них, — он кивнул в сторону слизеринцев, — явно что-то не так.       Действительно, седьмой курс Слизерина о чем-то шептался, сдвинув головы возле Мальсибера.       — Да, наплевать, — Сириус пожал плечами, — она же одна из них, что с ней может случится? Заблудилась в подземельях? Или может ее придушил школьный галстук? Подавилась своим же ядом?       Ремус на него скептически посмотрел, но отвечать ничего не стал, лишь тяжело вздохнув.              

***

      Мародеры были рады, что после первого учебного дня сразу же начались выходные. Проснувшись только к полудню, они решили организовать мальчишник вечером в Визжащей-хижине. Не против был даже Ремус, который последние два дня не уставал напоминать им о важности последнего года и об экзаменах в частности, и согласившийся, что им сейчас не помешает небольшая вечеринка.       Мансарду Визжащей-хижины они еще три года назад обустроили под свои посиделки. Разместили там ковер, пару кресел, диван и стол. На стену повесили гриффиндорское знамя, а скошенные побеленные потолки разрисовали и исписали стихами собственного сочинения. Лестница наверх не была предусмотрена, поэтому Мародеры соорудили веревочную лестницу, которая появлялась, стоило произнести нужное заклинание.              Дождавшись Ремуса с собрания старост, они достали еды на кухне, купили сливочного пива в «Трех метлах», огневиски в «Кабаньей голове» и отправились в свой штаб.       Джеймс и Северус обустроились на мягких креслах, Ремус сел на диван, а Сириус полулежа развалился на ковре. Вновь поднялась самая обсуждаемая тема во всех кругах. Тема политики.       — Он притих, что-то выжидает, — ответил Джеймс, когда Ремус спросил о последних новостях о Волан-де-Морте. Джеймс был больше остальных проинформирован, так как его отец занимал высокую должность в Министерстве и был в курсе последних событий.       — Затишье перед бурей, — мрачно заметил Северус.       — Да, как и в тот раз, — согласился Сириус, — перед последними нападениями он тоже ничего не предпринимал несколько месяцев.       — Отец считает, что он старается захватить Министерство изнутри, — сказал Джеймс, — проталкивает своих людей на высокие должности.       — Кого, например? — спросил Ремус.       — Малфоя, например. Помните, как он в школе кичился тем, что ему и дня не придется работать, а лишь тратить фамильное состояние и быть в совете Министра? Но сейчас он с радостью занял должность заместителя главы Отдела международного магического сотрудничества.       — Или Кристиан Гринграсс, брат нашей змеиной принцессы, — напомнил Сириус, — сейчас руководит Отделом магического транспорта. Все каминные и трансгрессионные сети теперь под их контролем.       — Да, — Джеймс кивнул, — Волан-де-Морт медленно, но уверенно расставляет своих пешек. А что делает Министерство? Да на их месте я бы каждого попросил рукава закатать для начала!       Все согласно кивнули.       — Это действительно непонятно, — задумчиво протянул Северус, — Волан-де-Морт клеймит каждого своего ублюдка, а мы не можем догадаться попросить их показать свои чистые руки. Казалось бы, это так логично.       — «Политика Министерства», — печально заметил Ремус, — толерантность и все такое. К тому же, Министр наверняка боится, что попроси он показать руки и тот окажется действительно чист, то сразу упадет в глазах общественности. Его начнут обвинять в ложных подозрениях и необоснованных заявлениях. Или, что не менее вероятно, он не хочет, чтобы его сожрала мантикора в собственном кабинете.       — Это больше похоже на правду, — усмехнулся Сириус.       — Самое странное, что Волан-де-Морт не выдвигает никаких требований, — продолжал Джеймс, — он просто появляется, убивает кучу народа и снова заползает в свою нору.       — Возможно, — серьезно сказал Ремус, — на этом этапе он хочет только запугать людей. Показать, что он сильный и могущественный. Чтобы однажды прийти и не предъявлять требования, а сразу получить то, что ему нужно — власть, контроль, Министерство. И никто ему и не воспротивится. Все уже будут знать, чем это чревато.       Все замолчали, обдумывая эти слова.       — Луни, ты такой умный, — мечтательно произнес Сириус, — будь я девицей, уже из трусов бы выпрыгивал.       — На самом деле, не смешно, Сириус, — улыбаясь, сказал Ремус, — в стране серьезная проблема…       — А мы что сделаем? — перебил Сириус. — Мы застряли в школе на целый год. Лучшее, что мы можем делать в данный момент — это развлекаться и тискать пташек. Ну и учиться. Потому что, вероятно, после выпуска мы сразу попадем на поле боя, а там и не факт, что проживем дольше одного дня.       — Бродяга прав, — немного погодя сказал Джеймс, — нам сейчас надо учиться.       — Ты здоров, Джеймс? — с подозрением спросил Северус.       — Да, Сохатый, учеба стоит на третьем и последнем месте, — сказал Сириус, с сомнением глядя на друга.       — Сириус прав, — настойчиво повторил Джеймс, — мы застряли тут на год и лучшее, что мы можем сделать, это учиться. Усерднее заниматься в Защите и Чарах. Чтобы после выпуска не сдохнуть на следующий день. И надрать Пожирателям их пожирательские задницы.       — Звучит, как очень славная шалость, — усмехнулся Сириус.       — А я думал, ты сейчас скажешь: «звучит, как тост», — сказал Ремус.       — Так выпьем же! — пробасил Сириус.       Под дружный смех, все звонко ударились бокалами с огневиски.       — А еще мне надо подтянуть Зелья, — вспомнил Джеймс.       — Для чего? — удивился Сириус. — У тебя же по ним и так «выше ожидаемого».       Джеймс на мгновение замолчал и серьезно ответил:       — В Мракоборческий центр требуется «превосходно».       Все на него удивленно уставились. Сириус сразу вспылил:       — И давно ты решил заделаться мракоборцем?! Ты же слышал Пруэттов, да там дольше пяти лет не живут! И это в лучшем случае! Или ты хочешь свихнуться, как Грюм?       — Успокойся, Бродяга, — явно нервничая, ответил Джеймс.       — Джеймс, ты же всегда хотел играть в квиддич, — напомнил не менее удивленный Ремус.       — Хотел, — резко произнес он. — Но как вы себе это представляете? После школы все попадут на войну, а я? Буду разъезжать по миру, ходить на тренировки и играть? А Лили? Кто ее защитит, пока меня не будет рядом?       — Что родители говорят по этому поводу? — спросил Ремус.       — А что они скажут? Мать разумеется против. Отец тоже не скачет от радости, но полностью понимает и поддерживает меня. Он же и сам в Мракоборческом центре работает, только в следственном отделе, ему не приходится участвовать в сражениях. А я собираюсь именно в боевой отряд.       — Мерлин, Сохатый, — Сириус устало потер лицо руками.       — А чего ты ожидал, Сириус? — спросил Джеймс. — Сам-то ты чем будешь заниматься после школы?       Сириус на него задумчиво уставился, что-то прикидывая в уме.       — Пойду с тобой, — пожав плечами, равнодушно ответил он.       — Что? — Джеймс опешил.       — Кто-то ведь должен прикрыть твою оленью задницу, — усмехнулся Сириус.       — Ты серьезно, Бродяга? Это не то решение, которое принимается в одну секунду.       — Только не для меня.       Сириус никогда не задумывался о будущем, в отличие от остальных Мародеров. Северус всегда знал, что свяжет свою жизнь с наукой, и собирался поступать в Британскую Академию зельеварения. Ремус планировал связать свою жизнь с углубленным изучением опасных существ. Джеймс мечтал играть в квиддич еще до недавнего времени, но вполне ожидаемо поменял свое решение. Но он подошел к этому делу ответственно, взвесил все «за» и «против», посоветовался с отцом и определился. Сириус же всегда жил сегодняшним днем и это его решение повергло всех в легкий шок.       — Что там еще требуется? — рассуждал Сириус. — Чары и Защита у меня всегда на «превосходно», над Трансфигурацией, конечно, придется немного постараться, но это не проблема. Остается, как и тебе, «подтянуть Зелья».       — Сириус, ты и правда не шутишь… — Джеймс не веря глядел на друга, потихоньку расплываясь в улыбке.       — Вместе веселее, — в ответ улыбнулся Сириус.       Северус им напомнил, что Слизнорт проводит дополнительные занятия для старшекурсников по продвинутой программе и посоветовал записаться на них. Джеймс вначале хотел воспротивиться и сказать, что он рассчитывал на помощь Лили, но Северус справедливо заметил, что у той своих дел по горло. У Лили было больше предметов из дополнительного списка, к тому же она брала уроки колдомедицины и помогала в Больничном крыле. Еще прибавлялись обязанности старосты. Джеймс с грустью признал, что Северус прав.       — Итак, с Волан-де-Мортом, решили, — сказал Сириус, — что там у нас на счет пташек?       Ремус и Северус на него хмуро уставились.       — Джеймс, ты уже затащил нашу мисс Цветочек в кровать? Сорвал ее лилию? — спросил Сириус, сквозь смех.       — Во-первых, Сириус, прекрати ржать, — Джеймс пытался говорить строго, но хитрый блеск в глазах его выдавал, — во-вторых, это не твое дело. А в-третьих, когда это случится, ты первый об этом узнаешь.       Сириус на этих словах обернулся псом и развалился в ногах у Джеймса, улыбаясь и виляя хвостом.       — Предлагаю оставить Сириуса в обличии пса до конца его дней, — сказал Северус.       — Согласен, собака из него получается лучше, чем человек, — похихикал Джеймс.       — Сердца у вас нет, — вздохнул Ремус с улыбкой, — его же блохи замучают.       Пес звонко залаял и вскочил на лапы. Облизав лица Джеймсу и Северусу, который сопротивлялся до последнего, но проиграл этот неравный бой, пес кинулся к Ремусу и запрыгнул к нему на диван, положив морду на колени. Ремус почесал псу за ухом, от чего тот снова завилял хвостом, прикрывая глаза.       — Я, наверное, к этому никогда не привыкну. Вот вроде гладишь пса по морде, все нормально, — сказал Ремус, — но я как вспомню, что это Сириус…       — И в чем проблема, дорогой? — завораживающим, глубоким голосом спросил Сириус, вмиг обернувшийся обратно человеком и поигрывающий бровями.       — Уйди, Бродяга! — воскликнул Ремус, сквозь смех сдвигая голову Сириуса со своих колен.       — Каждый раз одно и тоже, — прокомментировал Джеймс, широко усмехаясь.       Сириус сполз обратно на ковер и взял бутылочку сливочного пива, заклинанием откинув с нее крышку.       — Сам-то ты что думаешь? — спросил у него Джеймс.       — О чем?       — О своих пташках, — улыбнулся Джеймс.       — Это они обо мне думают, а не я о них, — ответил Сириус с картинным высокомерием.       — Твоей самоуверенности можно только позавидовать, — хмыкнул Северус.       — Учитесь, пока я живой.       — А что насчет новенькой? — спросил Джеймс.       Сириус пожал плечами, раздумывая:       — Она… немного диковатая. Но то, что она выкинула вчера у Минни, конечно, достойно уважения.       — О ней сегодня зашел разговор на собрании старост, — Ремус покосился на Сириуса, но сразу отвел взгляд.       — Что говорили? — заинтересовался Джеймс.       — На самом деле, много чего.       Ремус еще немного помолчал, а потом посмотрел на Сириуса:       — Ты точно не слышал раньше фамилию де Бланк?       — Точно, — Сириус немного удивился такому вопросу, — а что?       — Их сравнивают с твоей семьей, — ответил Ремус, — сказали, что они очень влиятельные, богатые, сильные…       — И чистокровные, — закончил Сириус.       — Да. Де Бланки один из самых древнейших родов во Франции. Как и Блэки в Англии.       — Что ж, могу ей только посочувствовать, — холодно отозвался Сириус.       — А не говорили, почему они вдруг переехали? — спросил Северус.       — Говорят, у ее родителей здесь какая-то работа.       — Наверняка приехали поддержать Волан-де-Морта, — прошипел Сириус.       — Ты сделал такой вывод только потому, что они чистокровные? — поинтересовался Северус.       — На самом деле, — ответил Ремус, — это, скорее всего, правда.       — Правда? — уточнил Джеймс.       — Гринграсс обмолвилась, что их родители встречались для обсуждения каких-то очень важных дел. Она, кажется, очень гордится фактом, что родители де Бланк приходили к ним в гости.       Сириус недовольно фыркнул и приложился к бутылке со сливочным пивом.       — А всем известно, что Гринграссы, может быть, не самые ярые защитники крови, но однозначно поддерживают Волан-де-Морта, — закончил за Ремуса Джеймс.       — М-да, Сириус, не повезло, — протянул Северус, с усмешкой глядя на друга.       — В каком это смысле? — не понял тот.       — В школе только появилось свежее… кхм, тело, да и то принадлежит к нашей чистокровной элите, — пояснил Северус.       — В этом плане я не такой принципиальный, — усмехнулся Сириус. Заметив вопросительный взгляд Ремуса, спросил. — Что?       — Мне казалось, она… несколько не в твоем вкусе, — заметил Ремус.       — А какой у меня вкус?       — Ветреные брюнетки с третьим размером? — рассмеялся Джеймс.       — Это распространенное ошибочное мнение, — важно ответил Сириус, — я люблю разных женщин. Это главный плюс холостой жизни. Каждая женщина уникальна. Словно снежинка! Блондинки, брюнетки, рыжие. Высокие и низкие, худые и фигуристые. Кареглазые и синеглазые. Мир женщин огромен и прекрасен.       Джеймс рассмеялся, а Северус закатил глаза и сказал:       — Вообще, я не об этом. Вряд ли она захочет иметь с тобой какие-то дела, ты же предатель крови, маглолюб и дальше по списку.       — Ты меня недооцениваешь, Сев. Даже чистокровки до мозга костей забывают обо всех своих принципах, стоит им увидеть меня без одежды.       — Охотно верю, — негромко сказал Ремус.       — Поспорим, Сев? — у Сириуса глаза загорелись азартом. — Что уже через неделю она будет моей.       — Я с тобой не спорю, Бродяга, — хмыкнул Северус, — ты это знаешь.       — Джеймс, может ты? — Сириус повернулся к другому другу.       — Я бы поспорил, да и так знаю, что она через неделю будет твоей.       — Рем? — сделал последнюю попытку Сириус.       Ремус тяжело вздохнул. Он не сомневался, если Сириус захочет, он своего добьется. Но Ремусу отчего-то не хотелось, чтобы он давил на Бланк и добивался ее. Он и сам толком не мог объяснить своих чувств по отношению к ней, но она вызывала весьма противоречивые эмоции, а Ремус давно привык доверять своему волчьему чутью.       Ее холодность, ее идеально ровная осанка и дикция, гордый и неприступный вид, отталкивали. Ее манеры, умение держать и преподносить себя, выдавали ее принадлежность к аристократии, а то, что она все это носила в себе с гордо поднятой головой, вызывало чувство отчуждения.       И в то же время, Ремус часто замечал ее взгляд, полный тоски и боли, который, чуть что, вспыхивал гневом и злостью. Вероятно, это была лишь защита от внешнего мира. Вероятно, ее грубое временами поведение являлось лишь способом отгородиться от остальных. И потому у Ремуса она вызывала сострадание, и ему не хотелось, чтобы Сириус причинил ей боль.       — Я не буду с тобой спорить, Сириус. Но не потому, что уверен в твоем успехе, я не хочу, чтобы… чтобы ты ее доставал.       — Ты что влюбился в нее, Луни? — Сириус картинно ужаснулся.       — Боже, конечно же, нет, — устало произнес Ремус, — просто, я думаю, что она не заслужила… такого обращения.       — Какого «такого»? — удивился Джеймс. — Она же слизеринка!       — Вот-вот! — поддакнул Сириус. — А они заслуживают все плохое, что с ними случается.       — То есть, тебя? — язвительно поинтересовался Северус.       Все дружно согласились, что Сириус — не подарок.       — Ну и что ты решаешь? — Ремус внимательно посмотрел на Сириуса.       Сириус не мог определиться. Бланк его, конечно, заинтересовала, но ее принадлежность к чистокровному, древнему роду сильно напрягала. Разумеется, он мог бы закрыть на это глаза, если бы она обладала безупречными внешними данными и была кроткой и покладистой. Однако она не имела ни смазливого личика, ни третьего размера, насколько удалось разглядеть Сириусу сквозь мантию.       Ситуация оказалась двоякой. С одной стороны, он уже загорелся идеей заполучить ее в свою коллекцию, но с другой, в Хогвартсе было много красивых маглорожденных, на которых Сириус мог потратить свое время с большей пользой и удовольствием.       — Посмотрим, — Сириус пожал плечами.              София де Бланк       Она не заметила, как прошла пятница. Когда профессор отправила ее переодеваться, она зашла в комнату, прилегла и очнулась только поздно вечером, все это время бессмысленным взглядом таращась в потолок. С ней такого не случалось уже больше месяца. Она надеялась, что смогла пережить то свое состояние, когда душу полностью заполняла тоска и боль по прошлому. Но правда была в том, что полгода это ничто, чтобы пережить боль утраты. А может быть, сказывалась и нервная обстановка в школе — все же, она по-прежнему чувствовала себя здесь не в своей тарелке и постоянно ловила на себе любопытные взгляды. Она старалась не подавать виду, словно ее это и не беспокоит вовсе, но она без конца ощущала, как ускоренно бьется сердце в груди.       София понимала, что ей нельзя оставаться в комнате в полном одиночестве. В такие моменты она всегда выпадает из реальности и вспоминает. Вспоминает счастливые моменты прошлого, беззаботную улыбку Джори, свой радостный смех. Все это разъедало ей память и разрывало душу на маленькие кусочки. А найденное недавно его последнее письмо медленно убивало ее изнутри. Плакать она не могла. Все слезы она вылила еще в январе. После чего потянулась бесконечная череда одинаковых дней, где она, словно призрак, шаталась по коридорам Шармбатона, который весь был пропитан воспоминания о ее счастливых и беззаботных днях. Летом стало немного легче, Луи часто занимал ее различными делами, не давая ей убиваться по прошлому. Потом переезд полностью занял все ее мысли. Но сейчас все началось по новой.       К обеду субботы она все-таки пересилила себя и выползла из спальни. Она успела на окончание обеда, и после разместилась в гостиной, пустым взглядом глядя в потухший камин.       — София, если ты впредь соберешься прогуливать уроки, дай мне знать.       К ней на диван подсел Мальсибер и уставился на нее скользким, масляным взглядом.       — С чего бы я должна отчитываться перед тобой?       — С того, что я не только староста школы, но и староста факультета. И когда тебя нет на уроках, профессора спрашивают меня, где ты и что с тобой.       София бросила на него полный недовольства взгляд.       — Можешь говорить либо мне, либо Элизабет Гринграсс. Она вторая староста нашего курса на факультете.       А не пойти бы вам всем на…       — Хорошо.       — Не расскажешь, почему ты пропустила Трансфигурацию и Травологию в первый же учебный день?       — Ты мне кто — подружка? — София его насмешливо оглядела.       — Я не из любопытства спрашиваю, София, — холодно ответил Мальсибер, — если вдруг у тебя какие-то проблемы, ты всегда можешь обратиться ко мне. Или к любому слизеринцу. Мы никогда своих в беде не бросаем.       — Буду иметь в виду, — Софии требовалось колоссальных усилий, чтобы не послать его далеко и надолго. Но пока что она пыталась сдержать данное обещание Луи и ни с кем не ругаться.       София и при смертной угрозе не пошла бы ни к кому из них за помощью. Еще в Шармбатоне она уяснила, что из чистокровных никто ничего не делает без личной выгоды. И каста чистокровных во Франции ничем не отличалась от касты чистокровных в Англии.       Она в Хогвартсе всего второй день, но уже увидела местные порядки слизеринцев. На правящей верхушке у них были все те, кого перечислил Луи, плюс еще несколько фамилий. Этих людей на факультете уважали, а некоторых и побаивались. Следом шли менее чистокровные, те, у кого в седьмом колене мог затесаться маглорожденный. Таких была основная масса. Ну и в самом низу обитали полукровки, коих было меньшинство, по пальцам пересчитать. На факультете к ним относились со снисхождением, а многие и вовсе избегали любого общения с ними, но их не травили и не унижали. Над теми, кто отличался особыми успехами в учебе и обладал талантами, чистокровные брали покровительство. Отдельно от этой пирамиды находились изгои. Их на факультете было лишь пара человек. Они были нелюдимыми, злобными и не обладали ни умом, ни талантом, ни амбициями. София с безразличием пополнила их ряды, лишь бы избежать общения с напыщенными и лицемерными наследниками чистокровных домов.       — Привет, София! — на соседнее кресло уселся Эдмунд Эйвери и улыбнулся ей.       София глянула в его сторону и невыразительно поздоровалась.       — Генри, Лиззи просила тебе передать, что она отправится сразу на собрание старост и чтобы ты ее не ждал, — сказал Эйвери, повернувшись к Мальсиберу.       — Отлично, спасибо, — Мальсибер встал и вновь обратился к Софии: — Не забывай, София, что по любым вопросам можешь обращаться ко мне.       Она ему кивнула и проводила хмурым взглядом.       — София, — Эйвери привлек ее внимание, — как тебе нравится Хогвартс?       — Нормально, — пожав плечами, безразлично ответила она.       — Нормально? — удивился Эйвери. Не дождавшись никакого ответа, он продолжил: — Скучаешь по Шармбатону?       — Немного.       — У меня кузина училась там, закончила в прошлом году. Ее зовут Розалинд. Вероятно, ты могла ее знать.       — Да, помню такую, — ответила София, чем вызвала улыбку Эйвери, — жуткая стерва.       Улыбка с лица Эйвери тут же сползла и он вмиг растерял все свое дружелюбие. София ждала, что он ей нагрубит или попытается поставить на место. В конце концов, она оскорбила его сестру, хоть это и была чистая правда. Но Эйвери молчал и уже снова нацепил маску милого и дружелюбного одноклассника.       — Да, временами она бывает несносной, — он коротко посмеялся.       — Надеюсь, у вас это не наследственное. Потому что еще немного и ты тоже начнешь меня раздражать.       София тихонько проклинала себя за несдержанность. Да, она старалась угодить Луи и не становиться с этими людьми хотя бы врагами. Но их подхалимаж выводил из себя. София еще в Шармбатоне убедилась, что ей позволено вести себя как угодно плохо, чистокровные не готовы идти против де Бланков.       Она порой удивлялась, почему родители все еще не отказались от нее. Она знатно подпортила их безупречную репутацию. Хотя дома родители старались сделать все, чтобы она чувствовала себя ущербной и недостойной носить их великую фамилию. Так что это была ее сладкая месть и проверка, насколько далеко она может зайти.       Поднявшись с дивана, она направилась в сторону выхода из гостиной. Эйвери тут же вскочил и поспешил за ней.       — София, хочешь, я покажу тебе замок?       — Слушай, Эйвери, я не знаю, как еще дать тебе понять, чтобы ты отъе…стал. Отстал от меня.       — Как скажешь, — Эйвери улыбнулся, как ни в чем не бывало, — но если что обращайся, замок огромный, в нем есть, что посмотреть.       Боже, этих придурков ничто не берет.       — Ага, — бросила ему София и вышла в коридор.       Она направилась на школьный двор, в надежде погулять и посмотреть окрестности. Но на улице поливал дождь. Прослонявшись по замку пару часов, она отправилась обратно в гостиную.       К вечеру здесь скопилось много народу. Из-за плохой погоды все сидели в замке и развлекали себя, как могли. Диван у камина был занят двумя первогодками.       И что они там сидят… камин все равно не горит.       Софии хотелось разжечь камин. Она всегда любила огонь, он успокаивал. Но подойти и зажечь его заклинанием она не могла. Может с десятой попытки ей бы и удалось, но привлекать внимание и позориться не хотелось. Собрав последние остатки своей гордости, она подошла к камину и вручную соорудила горку из поленьев, подложив под них комки пергамента, она нашла спички и подожгла. Довольная своим трудом, она выпрямилась и повернулась к гостиной. На нее удивленно смотрело несколько десятков глаз.       — На что уставились?       Все поспешно вернулись к своим делам и оставили ее без ответа. София взяла лежащую на столе книгу и села на диван, потеснив первокурсников.       «Справочник чистокровных волшебников»       У них это как настольная литература? Класс…       София открыла книгу и полистала ее, не планируя углубляться в чтение. Она уже хотела закрыть ее и взять что-нибудь другое, как вдруг глаза зацепились за фамилию «Блэк».       Только в этот момент она вспомнила, что вчера на Трансфигурации профессор назвала одного из студентов этой фамилией. И как бы она не старалась, она не могла его вспомнить. Помнила только, что он что-то сострил про ее внешний вид.       Она мельком пробежала взглядом по страницам, убедилась, что Блэки такие же отвратительно-чистые снобы, как и все остальные, и захлопнула книгу.              В воскресенье София проснулась только к обеду. Наскоро умывшись и одевшись, она направилась в Большой зал. Поднявшись из прохода в холл, София издалека увидела знакомого молодого человека. Именно с ним она столкнулась в Косом переулке несколько дней назад.       Аккуратно причесан и опрятно одет, он стоял возле дверей в зал и явно кого-то ждал. София немного занервничала, сама не понимая почему.       Она была уже в нескольких шагах, как он вдруг повернулся и на миг удивленно округлил глаза.       — Привет! — он так мягко улыбнулся, что София опять не смогла не улыбнуться в ответ.       — Привет.       Повисло неловкое молчание. Она уже хотела обойти его и пройти в зал, но он сделал шаг навстречу и неуверенно сказал:       — Меня зовут Ремус. Ремус Люпин.       — София.       Люпин оглянулся себе за спину, кого-то высматривая, но тут же вновь взглянул на нее и спросил:       — Как у тебя дела? Ты в пятницу не вернулась на уроки…       София чувствовала, что Люпину и правда это интересно, что его беспокойство неподдельное. В отличие от слизеринцев.       — Нормально, — София, как могла, улыбнулась, — немного приболела, но сейчас уже все хорошо…       Договорить она не успела — из зала вышли еще три человека и остановились прямо возле них. В одном из них она узнала лохматого парня рыжей, со ступенек банка в Косом переулке, второй — его хмурый друг. А третий…       Блэк.       Пазл сложился в один миг. Это один из друзей той парочки, что стоял к ней спиной; это тот самый нахал, что свистел и подмигивал ей после распределения; это тот остряк, что шутил про ее одежду на Трансфигурации. И это тот самый наследничек древнего рода, на которого ей надо обратить свое особое внимание.       Ну уж нет.       — А-а, мадемуазель Бланк, — Блэк ядовито усмехнулся, медленно окинув ее горящим взглядом и разглядывая без всякого стеснения.       София наградила его тяжелым взглядом в ответ.       — Кхм, София, — к ней вновь обратился Люпин и указал на своих приятелей: — Это Джеймс Поттер, Северус Снейп и…       — Сириус Блэк, — Блэк перебил того и вышел немного вперед, со страшно самодовольным выражением лица.       — О, это я прекрасно вижу, — София с отвращением оглядела его с головы до ног и, обойдя кругом, вошла в Большой зал.       Стараясь не думать о Блэке и всех этих чистокровках, она принялась за обед. Покончив с жареной уткой и овощами, София решила прогуляться. На улице все еще стояла пасмурная погода — небо затянуто серыми тучами, в которых вдалеке виднелись молнии и слышались отдаленные раската грома. Им под аккомпанемент завывал холодный ветер. А ведь еще только начало сентября!       Оказавшись на круглой площадке, которую студенты называли голгофой, она разместилась на одном из арочных подоконников. София достала из сумки чистый пергамент и перо с чернилами. Она надеялась, ей удастся хоть что-нибудь написать. Раньше она часто сочиняла стихи и музыку к ним, но последние полгода не могла — отсутствовало настроение, вдохновение и даже малейшее желание. Вот и сейчас, промучившись полчаса, она убрала пустой, смятый пергамент и решила просто понаблюдать за студентами.       К своему неудовольствию неподалеку она обнаружила Блэка со своей компанией. Они о чем-то громко переговаривались и постоянно хохотали. Чуть погодя Блэк достал сигареты и закурил. Одна из рядом сидящих девушек начала ему что-то выговаривать с недовольным лицом, когда дым потянул в ее сторону. Блэк докурил сигарету, подошел к ней, что-то сказал и прилип к ней своими губами.       Гадость…       Девица расплылась в глупой улыбке и покраснела. София закатила глаза. Блэк был невыносимо доволен собой. Он вернулся к своей компании и они все вместе потянулись на выход.       И этого типа Луи называл воспитанным и сдержанным? По-моему, он ошибся по всем пунктам. Держать свой язык за зубами он явно не умеет… во всех смыслах.       Немного переждав, София направилась на школьный двор, посмотреть на Черное озеро. Из вчерашнего разговора первогодок, которое она слушала краем уха, она узнала, что тут водится гигантский кальмар. Не то чтобы ее это интересовало, но делать больше все равно нечего.       Недалеко от озера, под раскидистым дубом, она вновь наткнулась взглядом на Блэка с компанией. Сейчас каждый из них был занят своим делом. Снейп и Люпин что-то читали, Поттер игрался со снитчем, а Блэк зажимал все ту же самую девицу. Скривив в отвращении губы, София направилась в противоположную сторону.       — София!       Она оглянулась и уперлась взглядом на парочку, сидящую на одной из скамеек. Там расположились Элизабет Гринграсс и Генри Мальсибер. Как уже успела понять София, они встречались и являлись кем-то вроде королевской парочки Слизерина.       — Подойди, пожалуйста, — Гринграсс ей приветливо улыбнулась.       Конечно, она могла послать их лесом, но испытывать терпение Луи не хотелось. Поэтому София решила, что с нее не убудет, и направилась в их сторону.       — София, — вновь начала Гринграсс, когда она остановилась возле них, — мы хотели бы тебя пригласить на одно мероприятие. Мы раз в месяц устраиваем что-то вроде званого ужина. В основном это студенты шестого и седьмого курсов, разумеется, только чистокровные…       — Не интересует, — перебила София.       — Прости, что? — Гринграсс смешно округлила свои огромные голубые глазища.       — Я сказала, что меня это не интересует, — раздельно и по слогам повторила она.       — Не стоит отбиваться от коллектива, София, — произнес Мальсибер, направив на нее пристальный взгляд.       — Боюсь, слишком поздно.       — Никогда не поздно, София, приходи, будет интересно, — Гринграсс ей дружелюбно улыбнулась.       — Хорошо, скажу по-другому. На меня находит смертельная скука, стоит лишь упомянуть чистокровок, все ваши традиции и, Мерлин всемогущий, званые ужины. Я буду вам весьма благодарна, если вы оставите меня в покое и мы не будем делать вид, что рады обществу друг друга.       — Извини?! — Гринграсс опять вытаращилась на нее.       — Извинения приняты.       София круто развернулась и зашагала обратно в замок. За те пару часов, что она гуляет, ей хватило сполна.