Marauders

      Сириус Блэк       Филч ушел следом за Бланк, что-то бубня себе под нос и оставив Сириуса в одиночестве. Он так и продолжал стоять на месте, все еще ощущая поднявшуюся бурю в душе, которая не давала продохнуть.       Мотнув головой, сбрасывая дурман, Сириус подошел к самому краю башни и, усевшись на невысокий бортик, опять закурил. На территорию Хогвартса уже опустилась ночная тьма и в небе ярко зажглись звезды.       Все мысли, как и в последние несколько дней, мгновенно вернулись к Бланк. Он сам конкретно не мог сказать, чего добивается ее травлей. Раньше Сириус девушек никогда не унижал и не задирал. Но Бланк стремительно становилась для него большой слабостью. Он получал необъяснимое удовольствие, глядя, как она бесится, как ругается, как взрывается, словно бочка с порохом. Глядя, как вспыхивают ее глаза от ярости, в нем словно огонь зажигался. И хотелось еще и еще. Хотелось большего.       Мародерам он объяснял, что ему просто ненавистно все, что она олицетворяет — ее чистокровность, богатство и влияние ее семьи, ее высокомерие и заносчивость, в конце концов, ее факультет. Он и правда все это презирал. А добавить сюда полную бездарность Бланк в магии и получался полный набор. Сириус никогда не уважал слабых волшебников. И то, что она с трудом создает простейшие заклинания, было для него отличным поводом издеваться над ней.       Но Сириус знал, чувствовал, что тут есть что-то еще. Что это не только ненависть и отвращение.       Да просто я ее хочу. Одно другому не мешает.       Сириус откинулся на спину, упав на холодные камни. Взгляд его смотрел в небо, где золотом сверкали миллионы звезд.       Ее волосы.       Россыпь звезд напомнила ему волосы Бланк и то, как они переливаются на солнце. Ему нестерпимо хотелось прикоснуться к ее волосам, пропустить их сквозь пальцы и вдохнуть аромат. Сириус часто ловил себя на мысли, что при взгляде на Бланк, первым делом ему хочется не вывести ее из себя, а уткнуться лицом в ее волосы.       Глаза. Никогда таких не встречал.       Сириуса гипнотизировали ее глаза. Каре-зеленые, с яркими желтыми прожилками, которые зажигались, стоило вывести ее на эмоции. Временами ему казалось, что она вновь применяет легилименцию, поэтому он не может перестать смотреть в ее глаза. На него находило необъяснимое чувство, различая внутри ее глаз тысячи созвездий, которые вспыхивали пламенем. Он ощущал себя наверху блаженства, видя в них все ее эмоции — гнев, ярость, ненависть, злость, которые зеркально отражались в его душе.       Губы.       Ее розовые, чувственные губы сводили с ума. Сириусу стоило колоссальных усилий, чтобы не поцеловать ее, не наброситься на нее, не впиться в нее губами. Этого ему хотелось не меньше, чем доставать ее. Хотелось искусать ее губы в кровь, чтобы в полной мере прочувствовать их вкус.       Бланк…       Он вспоминал ее тонкую белую шею и хрупкие ключицы, видневшиеся в вырезе футболки. Вспоминал ее круглые бедра и стройные ноги, обтянутые джинсами. Сириус хоть и предпочитал девушек видеть в платьях, но не мог не заметить, что Бланк в этом выглядит чертовски сексуально.       Сириус закрыл лицо руками, стараясь отогнать непрошеные фантазии.       Он достал из кармана красную ленту, которую он стащил из ее волос сегодня утром, и поднес ее к лицу, почувствовав едва уловимый аромат.              …Quand il me prend dans ses bras,       Il me parle tout bas       Je vois la vie en rose…              В памяти невольно всплыл субботний день. Он, как это изредка бывало, хотел провести время на своем секретном месте под старой ивой. Но на подходе к нему он услышал какую-то возню и уже успел разозлиться, когда, вдруг, увидел Бланк с крошечной гитарой в руках. Он замер в полушаге, замечая, как она перебирает струны, глубоко погруженная в свои мысли. Сириус уже хотел выйти к ней, чтобы в очередной раз побесить ее, как она неожиданно запела.       Обычно резкий и звучный голос в жизни, сейчас нежной рекой расплывался по воздуху. У Сириуса мурашки по позвоночнику бежали. Прикрыв глаза, он слушал ее, позволяя музыке проникать в самую глубину его души. Он и шелохнуться не смел, желая, чтобы Бланк не останавливалась, желая, чтобы этот момент длился как можно дольше, но его неловкое движение выдало его с головой.       Поднявшись на ноги и отряхнувшись, Сириус решил навестить симпатичную пуффендуйку с шестого курса, чтобы окончательно прогнать мысли о Бланк.              

***

      Тем же вечером Сириус собрал всех Мародеров в их спальне.       — Господа, у нас сегодня важное собрание. Надо придумать, как проучить маленькую, зазнавшуюся су…       — Сириус! — Ремус не дал ему закончить и укоризненно посмотрел на друга.       — Я не понимаю, Ремус, почему ты ее вечно защищаешь? — Сириус вскинул на друга внимательный и недовольный взгляд.       — Я считаю, что ты к ней несправедлив, — Ремус обвел всех строгим взглядом. — Ей сейчас тяжело. Она переехала в чужую страну, приходится адаптироваться в новом месте, учиться с новыми людьми, где у нее ни близких, ни друзей. А тут еще ты со своими нападками.       — Она унизила меня на Защите! — Сириус мгновенно вскипел от гнева.       — Никто, кроме тебя, так не считает, — добавил Северус.       — К тому же, ты отомстил ей уже сполна, — устало сказал Ремус, все еще недовольно глядя на Сириуса.       — И сломала мне метлу! — он повысил голос, решив не добавлять, что метлой его еще и отлупили.       — Это не твоя метла, а школьная, — поправил Ремус.       — А еще она овсянку на меня вылила сегодня!       — Скажи еще, что не заслужил, — хмыкнул Северус.       — Только не говори, что и ты за нее, Сев!       — Ты знаешь, Бродяга, я за любые подлянки для слизеринцев, — Северус пожал плечами.       — А ты что скажешь, Джеймс? — Ремус повернулся на Джеймса, который почему-то все еще молчал.       — Конечно, я против жестоких шуток над ней, но маленькую шалость устроить можно, — Джеймс хитро улыбался.       — Есть идеи? — Сириус уселся на кровать рядом с другом.       — Да. Помните, как мы однажды подшутили над Томи Миллером на пятом курсе?       — Точно! — у Сириуса взгляд вспыхнул от предвкушения славной шалости. — Можно еще сильнее модернизировать наше маленькое представление.       — Отлично! — Северусу тоже идея пришлась по душе. — Когда провернем?       — Думаю, можно прямо завтра вечером, — сказал Сириус. — Рем, ты с нами?       Ремус долго молчал и переводил недовольный взгляд с одного на другого.       — Смотри сам, без твоего контроля шалость может зайти слишком далеко, — Сириус часто приводил этот аргумент, когда пытался уговорить друга на нарушение правил.       — Хорошо, — Ремус тяжко вздохнул.       Оставшееся время они репетировали и оттачивали нюансы в предстоящей мести.              София де Бланк       Софии пришлось сильно задержаться в библиотеке, дописывая эссе по ее самому нелюбимому предмету — Трансфигурации. Но она обещала брату получать по ненавистным урокам хотя бы «Слабо».       Кому, мать вашу, вообще придет в голову превращать стул в птицу? Как это умение пригодится мне в будущем?       Кое-как написав заключение, София вышла из полупустой библиотеки и направилась в подземелья, в свою гостиную.       Невольно она опять вспомнила вчерашнюю отработку с Блэком. Все эти дни, проведенные в Хогвартсе, она испытывала к Блэку самую настоящую и абсолютно чистую ненависть. Но вчера внезапно она почувствовала что-то…иное. Что-то совершенно неприемлемое и никак не вяжущееся с ненавистной личностью Блэка. Она старательно глушила это чувство в себе и старалась не замечать. Но она знала, задержись Филч еще минут на пять, и могло произойти нечто непоправимое.       Уже спустившись в подземелья, София, решив сократить расстояние, свернула в неизвестный коридор, который, по ее мнению, был гораздо ближе к гостиной. Коридор был узким, пустым и слабо освещенным. Внутри зашевелилось неприятное, липкое чувство страха. Она уже подумывала вернуться обратно и пойти проверенным путем, как вдруг большая часть факелов погасла, оставив лишь пару огней вдалеке.       София резко остановилась, замерев. И вдруг, словно из воздуха, футах в десяти перед ней показался огромный черный пес, который скалил зубы и рычал.       Грим…       У Софии холод от ужаса прокатился по всему позвоночнику, парализуя ее. Она сжала рукой лямку от сумки, висевшую на плече, другой пытаясь нащупать палочку в кармане.       Она лихорадочно соображала, что ей делать, не в силах отвести шокированного взгляда от Грима, который смотрел ей прямо в глаза с совершенно безумным видом.       Вокруг него начал медленно появляться густой черный туман. Температура в воздухе резко понизилась. Пес продолжал рычать и сверкать глазами из наползающей тьмы.       Стоило ему сделать шаг ей навстречу, София судорожно выдохнула, выпуская изо рта облачко пара. Грим медленно двигался вперед, не спуская с нее пристального взгляда.       София нервно сглотнула и попыталась сделать пару шагов назад.       — Стоять…       Грим говорил вполне человеческим голосом, что показалось Софии еще более пугающим. Он тяжело дышал, выпуская из пасти рваный пар, который тут же таял в воздухе. Она замерла посреди шага, боясь сделать лишнее движение. Гулкий стук сердца отдавался в голове. Руки и ноги словно онемели, страх полностью сковал тело. Ей трудно было вздохнуть.       — Ты должна быть осторожна, девочка, тебя окружает большая опасность…       Голос отдавался эхом и был сильно искажен, словно говорили из потустороннего мира. У Софии пошла дрожь по всему телу.       Она уже сделала крошечный, едва заметный шаг назад, как вдруг из плотного тумана на нее вылетел огромный ворон с жутким птичьим криком и, задев ее голову крылом, скрылся за ее спиной.       Вскрикнув, София прикрыла голову рукой, чувствуя, как сердце рухнуло вниз. Ворон считался предзнаменованием смерти не меньше Грима. Она попыталась развернуться, чтобы убежать, но, запнувшись о неровный пол, упала на спину.       Грим приблизился так близко, что его морда была лишь в нескольких дюймах от ее лица, он продолжал рычать и скалить зубы. Софию била дрожь, как в лихорадке. Ей казалось, она доживает последние минуты. Она ощущала ледяное, могильное дыхание Грима на своей коже, и чувствовала, как его слюна стекает ей на мантию.       — Ты должна быть словно паинька, вести себя тихо, незаметно и не высовываться…       София чуть кивнула головой, закрыв при этом глаза и сдерживая слезы. Она решила, что если согласится с ним, Грим уйдет.       — Если я узнаю, что ты доставляешь проблемы и ведешь себя чересчур вызывающе, я приду снова, и в этот раз, разговором дело не закончится…       Грим исчез также внезапно, как и появился. София даже могла бы подумать, что это все ей показалось, но в коридоре все еще стоял густой туман, который стал понемногу рассеиваться.       Быстро поднявшись на ноги, София бросилась бежать к себе в комнату. Не помня, как добежала до гостиной, она закрылась в спальне и упала на свою кровать. Она не была трусихой, но эта ситуация выбила ее из колеи. Ее все еще била дрожь, а сердце с сумасшедшей скоростью колотилось в груди. Она до сих пор ощущала дыхание Грима, а в голове отзывался эхом его голос. София никогда не верила в приметы, но ее дед, по матери, три года назад встретил Грима и скоропостижно скончался. Софии умирать не хотелось.              Сириус Блэк       Пустой класс сотрясался от мужского хохота.       — Нет, вы видели ее глазища? — с нескрываемым восторгом в голосе проговорил Джеймс.       — А как она руками замахала, когда Сев на нее вылетел? — Сириус попытался изобразить Бланк, обороняющуюся от ворона, вызывая очередную порцию смеха. — Должен отдать должное Ремусу, ты был неподражаем. «Разговором дело не закончится», — Сириус прижал ладонь к груди и хитро посмотрел на него. — Скажи, Рем, тебе и самому понравилось!       — Шалость действительно вышла славная, — Ремус скромно улыбнулся, на радость остальным Мародерам, хотя и выглядел немного виноватым.       — А какой туман напустил Джеймс. Это достойно самых высоких баллов для Гриффиндора, жаль преподаватели не видели, — прокомментировал Северус, под одобрение остальных.       Сириус был доволен, как никогда.              Убедившись по Карте Мародеров, что коридоры пустые, они добрались до гриффиндорской башни и поднялись в свою комнату. Они еще полночи обсуждали случившееся и решали, что можно было бы добавить для следующего спектакля, когда в очередной раз будут запугивать слизеринцев.              Сириусу не терпелось увидеть Бланк, он даже встал утром без длительных уговоров, как это обычно бывало. На завтрак Мародеры пришли одни из первых. Стоило им порог зала переступить, Сириус сразу же оглядел стол Слизерина в поисках золотистой макушки.       Еще не пришла.       На завтрак Бланк не явилась. Не пришла она и на обед с ужином.       Сириуса охватило легкое волнение и даже шевельнулась совесть, которую, впрочем, он быстро заглушил.       Ничего страшного с ней не случилось. Она часто пропускает обеды…       Бланк появилась в понедельник на завтраке. Она вплыла в зал, как обычно, с высоко поднятой головой. Прошла вдоль своего стола, поздоровалась с парой человек, уселась на скамью и положила себе своей любимой овсянки с ягодами. Своим видом она никак не показывала, что позавчера случилось что-то из ряда вон выходящее.       Но я-то помню, как ты тряслась от страха.              Следующие пару дней Бланк вела себя, как ни в чем не бывало. Все с таким же тошнотворно-заносчивым видом появлялась в Большом зале и на уроках. С отвращением смотрела на Сириуса и выглядела до ужаса надменной. Его начало это раздражать.        — А на что ты рассчитывал, Сириус? — спросил Ремус. — Ты же хотел отомстить ей, ты отомстил.       Сириус сам не мог четко сформулировать, какого результата он ждал.       Но точно не такого.