***
Вечером пришли Джеймс с Лили и сказали, что встретили Хагрида, который завтра приглашает их всех посмотреть на его нового питомца. — Судя по его довольной великаньей физиономии, — произнес Джеймс, садясь рядом с ним на диван, — я надеюсь, что это какой-нибудь нюхлер, а не дракон или химера. — Хагрид бы не стал заводить опасных существ, — сказала Лили, строго глядя на Джеймса. — О, Лили, дорогая, — улыбнулся он, приобнимая ее за плечи, — помяни мое слово, когда-нибудь Хагрид обязательно заведет себе дракона. — Или химеру, — добавил Ремус, соглашаясь с Джеймсом. Лили принялась убеждать Джеймса, что он не прав, и всеми способами заступаться за Хагрида. Джеймс с ней спорил и стоял на своем, говоря, что им еще повезет, если Хагрид заведет всего лишь дракона, а то может случиться и так, что он выведет какую-нибудь помесь, состоящую наполовину из дементора, наполовину из нунду. — Я бы на это взглянул, — сказал Ремус, представив этого монстра, — правда, откуда-нибудь издалека, с безопасного расстояния. Они над этим еще недолго посмеялись, придумывая все более нереальные гибриды, до которых мог бы додуматься Хагрид, пока Лили не спохватилась, что им еще надо делать эссе по Трансфигурации. Джеймс, конечно же, сразу воспротивился, но Лили была непреклонна. В итоге Лили, обложившись учебниками и тетрадями, корпела над домашней работой, а Джеймс ей постоянно мешал, то поцелуями, то шутками, то рисуя ей что-нибудь на краешке пергамента. Лили хоть и хмурилась, делая вид, что Джеймс ее только отвлекает, но с губ не сходила улыбка. Ремус на них насмотреться не мог. Они выглядели невозможно счастливыми. Они с такой любовью и теплотой смотрели друг на друга, с такой заботой относились друг к другу, что казалось, будто рядом с ними, с их искренней и чистой любовью, даже ты сам становишься лучше. И стоило Лили столько лет сопротивляться? Ремус не знал пары, более подходящей друг другу. Лили рядом с Джеймсом становилось еще более открытой и дерзкой, пропадала ее излишняя строгость и мания все контролировать, пару раз Ремус даже замечал, что в ней появляется авантюризм и безрассудство, совершенно ей не свойственные. Джеймс же рядом с Лили, напротив, становился более ответственным. Он перестал заниматься членовредительством и травлей других студентов, разве что слизеринцам еще изредка достается. Перестал срывать уроки и сбегать с Сириусом с занятий, только для того, чтобы развеять скуку последнего. Он перестал постоянно играться со своим снитчем, красуясь и привлекая внимания девушек. Теперь Джеймс постоянно окружает Лили заботой и чуть ли не пылинки с нее сдувает, готовый носить ее на руках круглые сутки. Он стал заранее готовить домашнюю работу, а не списывать ее в последний момент перед уроком. Он даже пару раз ходил с Ремусом и Лили в библиотеку, правда, по большей части он их отвлекал своими шутками, но сам факт вызывал уважение. Он больше не дерзил преподавателям, только чтобы развлечь Сириуса и не участвовал с ним в жестоких розыгрышах над другими. Хотя Джеймс по-прежнему поддерживал Сириуса в любых мелких проказах и соглашался с ним на разные авантюры, но теперь все это делалось через призму «насколько сильно Лили на это рассердится», и если ответ был: «она лишь покалечит, но не убьет», то можно было соглашаться. Джеймс и Лили были прямым доказательством того, что настоящая любовь существует. И что иногда за нее приходится побороться, как добавил бы Джеймс. Ремус всегда восхищался им, его непробиваемой упертостью и верой в себя. Он сомневался, что кто-то еще способен на протяжении более четырех лет добиваться внимания девушки и, в конце концов, добиться его. Ремусу взгрустнулось из-за того, что ему о таком даже мечтать нельзя, но он быстро прогнал плохие мысли. Договорившись с Джеймсом и Лили, что завтра днем они сходят к Хагриду, Ремус отправился спать.***
После завтрака все разошлись по своим делам, условившись встретиться на голгофе через пару часов. Поговорить с Эшли он решил ближе к вечеру, оттягивая неприятный момент до последнего. И сейчас, пока было свободное время, Ремус сразу отправился на голгофу, прихватив с собой книгу. «Приключения Гекльберри Финна» был одним из его любимых романов, который он с удовольствием перечитывал вот уже в третий раз. Время за чтением пролетело в один миг. — А где остальные? — к нему подошел Сириус и запрыгнул рядом на подоконник, тут же доставая сигареты. — Опаздывают, — ответил Ремус, с легким недовольством покосившись на закурившего друга. — Я, кстати, Бланк позвал с нами, — сказал он, расплывшись в улыбке. — Как же так, Сириус, она же наш враг, — улыбаясь, произнес Ремус, припоминая ему его же фразу недельной давности. — Лучше ничего не говори, Рем, — усмехнулся Сириус. — И ничего не спрашивай. — Не буду, твое счастливое лицо все говорит за тебя. Сириус уже хотел ему что-то ответить, но его взгляд метнулся на вход. Ремус проследил за ним и улыбнулся еще шире. — А вот и она, — Ремус с удовольствием наблюдал за другом, — причина твоего счастья. — Прекрати, Рем, а то я за себя не отвечаю. Ремус убрал книжку в сумку и встал с подоконника. — Привет, София. — Рад, что ты идешь с нами. — Привет, Ремус! — она ему улыбнулась и посмотрела на Сириуса. — Блэк. — Не надо стесняться Рема, Бланк, — Сириус довольно прищурил глаза, глядя на нее, — можешь звать меня сладенький, как и всегда. — Как скажешь, киса, — ответила она, приторно улыбаясь. Сириуса перекосило. Ремус знал, что он терпеть не может кошек и все, что с ними связанно. — Между прочим, тебе подходит, Сириус, — со всей серьезностью произнес Ремус. — Может быть, и нам стоит тебя так называть? София весело рассмеялась. — Как это мило, — сказал Ремус, с улыбкой глядя на них, — вы друг другу уже и очаровательные прозвища придумываете. — Придумываю только я, — усмехнулся Сириус, с удовольствием наблюдая за тем, как веселье сползает с лица Софии, — Бланк просто обожает, когда я зову ее деткой или птичкой, или рыбкой моей, да, дорогуша? Пришел черед Софии скривиться от отвращения. — Нет, мне нравится, только когда ты зовешь меня змеей, — съязвила она, усаживаясь рядом с ним. — Разве что, змеей-искусительницей, — насмешливо произнес Сириус и закинул руку ей на плечо, приобнимая. Но тут же спохватился и нехотя убрал руку. Ремус на это только осуждающе покачал головой. Он никак не мог понять, почему они ото всех скрывают свои отношения. Взглянув на друга, Сириус растянул губы в улыбке и продолжил: — А она в отместку зовет меня сладеньким, думает, меня это бесит. Она вопросительно на него посмотрела, вглядываясь в лицо. — Нет, София, ему это только нравится, — подтвердил Ремус, — а вот «киса» его действительно бесит. — Я это запомню, — протянула она. — Спасибо, Ремус. — Предатель, — усмехнулся Сириус, глядя на него. — Поттеры идут, — София кивнула в сторону входа. Ремус повернулся в указанную сторону. Через площадку к ним шли Джеймс и Лили, которые о чем-то весело переговаривались и громко смеялись. — О, Бланк, ты с нами? — спросил Джеймс, поздоровавшись со всеми. — Да, ее Рем позвал, — тут же ответил Сириус. Ремус на него удивленно посмотрел, но против ничего отвечать не стал. — Замечательно! — просияла Лили. — Тогда пойдем? — Еще Северус должен подойти, — напомнил Ремус. — Мы его видели, — Джеймс помотал головой, — он сказал, его не ждать. Он сразу к Хагриду придет. — Значит, можем идти, — кивнул Ремус. Лили с Софией шли чуть впереди них, а Ремус с Джеймсом и Сириусом сразу за ними. Всю дорогу Сириус вел себя, как ребенок, постоянно доставая Софию нелепыми комментариями, зачастую понятными только им двоим, подколками и один раз стянул ленту из ее волос. Лили на него сердилась за это и сказала, что даже Джеймс не был таким невыносимым, когда был влюблен в нее. После этого Сириус сразу успокоился, очевидно, боясь, как бы кто-нибудь не решил, что он влюблен. — Привет, Хагрид! — поздоровались они хором, когда он открыл им дверь своей хижины. — Ох, как вас много! — он освободил им проход и пригласил внутрь. — Заходите, давайте. Они забились внутрь и заняли все свободные поверхности, на которые можно было сесть. В хижине было жарко и душно. Все окна закрыты, да и печка грела на полную. — Ну что, кого ты там приютил? — спросил Джеймс, озираясь и, видимо, пытаясь обнаружить дракона или химеру. — Сейчас, сейчас, — ответил Хагрид и нагнулся к большой корзине, отодвигая крышку и кого-то оттуда доставая, — он еще совсем малыш. Хагрид повернулся к ним и раскрыл свои могучие ладони, на которых мирно посапывал щенок. — Смотрите, какая прелесть, — у Хагрида даже голос дрогнул. Лили ахнула и приблизилась к нему. — Хагрид, какое чудо! — тонким голоском пролепетала она. — Можно подержать? — спросила София, тоже подходя поближе и с восторгом глядя на черного щенка. — Конечно, держи, — Хагрид стал бережно перекладывать его на руки Софии, — только аккуратно. — Бродяга, твой сородич, — негромко произнес Джеймс и кивнул на щенка, засмеявшись вместе с Ремусом. Сириус на это никак не отреагировал — шутка про сородича звучала каждый раз, стоило Джеймсу заметить собаку. — Ну что за лапочка, — усмехнулась София, поднося щенка совсем близко к лицу и целуя в бархатную мордочку. — Сириус, ты, наверное, хотел бы сейчас оказаться на месте этого щенка, — снова вполголоса прошептал Джеймс и опять засмеялся. — Заткнись, Сохатый, — ответил Сириус, с легкой улыбкой наблюдая за Бланк. Щенок в ее руках уже начал просыпаться, тонко пищать и мордочкой тыкаться в ее ладони. — Сколько ему, Хагрид? — спросила Лили — Ему и месяца еще нет, — ответил он, забирая щенка из рук Софии и взяв со стола бутылочку с молоком. — Месяца нет? — удивилась Лили. — Но он довольно крупный для своего возраста. — Да, вырастет, будет большим, — с любовью произнес Хагрид и пристроил бутылочку с молоком к морде щенка. — Мужик, что мне его вчера отдал, сказал, что с такими на кабанов ходят. — А как ты его назвал, Хагрид? — спросил Джеймс. — Клык! — с гордостью ответил он. — Клык? — переспросил Джеймс, подходя ближе и разглядывая щенка. — У него же еще и зубов толком нет. — Когда-нибудь же будут, — ответила София. Когда Хагрид накормил Клыка, тот пошел по рукам. Всем хотелось его потискать и погладить по бархатной шкурке. Но единственные руки, из которых не хотел уходить Клык, оказались руками Сириуса. Как предположил Джеймс, Клык чувствовал родственную душу. Сириус уже порядком устал от щенка и устал вытирать со своих джинс его слюни, которые обильно текли из его маленькой пасти. Но картина была просто прекрасной — мрачный Сириус, сидящий на цветастом кресле Хагрида, и щеночек на его коленях, что без конца лезет к его лицу. — Кажется, ты ему понравился, Блэк, — усмехнулась София. — Хочешь такого же, София? — спросил у нее Джеймс. — Такого же Блэка или такого же щенка? — спросила София под смех Джеймса. София посмотрела на Сириуса, у которого тут же вспыхнул взгляд, а на губах появилась довольная улыбка. Ремус физически ощущал исходящую от них двоих энергию, которая так и стремилась друг к другу, не видя никаких преград. Казалось, окажись ты на их пути и сгоришь в синем пламени. Он удивлялся, как другие не замечают, что Сириус и София страшно, отчаянно и безнадежно влюблены друг в друга. Все эти их мимолетные взгляды, случайные касания и бесконечные подколки друг над другом, выдавали их с головой. Ремус был очень рад за друга. Он еще никогда не замечал, чтобы Сириус на кого-то смотрел с таким обожанием и восторгом. — Вообще-то, я про щенка, — сказал Джеймс со шкодной улыбкой, — но и вариант с Сириусом не плох. — От щеночка я бы не отказалась, — ответила София. Она встала, подошла к креслу Сириуса и села возле него на невысокую подставку для ног. Она взяла Клыка в свои руки и перенесла себе на колени. — Хотя я всегда мечтала о кошке. Но собаки тоже классные. — Софию собаки тоже любят, — заметил Хагрид, поставив на стол чайник и доставая чашки, — она как ко мне приходит, всегда Нил прибегает. Словно чувствует! — Нил прибегает? — удивленно спросил Джеймс и покосился на Сириуса, который явно занервничал. — Так значит, ты и с Нилом знакома? — спросил он у Софии. — Да кто с ним не знаком? — проворчал Сириус. — Он же часто по территории бегает. — А кто такой Нил? — спросила Лили, с любопытством глядя на них. — Да есть тут один, — ответил ей Джеймс и, незаметно для остальных, кивнул на Сириуса, — пес бродячий. В хижину резко распахнулась дверь, и на пороге появился Северус. — Извиняюсь за опоздание, задержали дела. Привет, Хагрид. — Привет, Северус, проходи. Он прошел внутрь и задержал взгляд на Софии, у которой на коленях сидел щенок. — Ты собаку завел? — спросил он. Ремус тоже повернулся на Софию и успел в последний момент заметить, как она, глядя на Северуса и усмехнувшись, провела пальцами по своей шее. Ремус нахмурился и перевел взгляд на Северуса, увидев, как тот скрывает за шарфом небольшой засос у основания шеи. …и что, черт возьми, все это значит? У Ремуса появилось нехорошее предчувствие. Он вновь взглянул на Северуса. С тем происходило что-то странное. Выглядел он как обычно, вел себя как обычно. Но было что-то внешне неуловимое, что-то, что заставило Ремуса нервничать. Эмоциональный фон друга заметно изменился. Его вводил в замешательство засос на шее Северуса, который подобного просто не приемлет. И он не понимал, при чем тут София. Не могла же она это сделать? …она бы так не поступила с Сириусом. Нет же? Ремус посмотрел на Сириуса. Тот не мог оторвать восхищенного взгляда от Софии, которая все еще игралась со щенком, сидя возле его ног. У Ремуса сердце сжалось от боли. Он не представлял, что будет с Сириусом, если он узнает, что у Софии что-то было с Северусом. Скорее всего, он просто убьет их двоих, а потом и себя. Ремус не мог с полной уверенностью сказать, что София была не способна на такой поступок. Его волчья интуиция подсказывала, что она хороший и искренний человек, но что-то в ней все равно настораживало. Он не всегда мог понять ее поступки и не всегда мог понять ее настроение. В некоторые моменты она была веселой и жизнерадостной, но уже в следующую секунду она могла резко закрыться от всех и полностью абстрагироваться от внешнего мира, ее словно черное облако окутывало, не давая пробиться внутрь. Она могла быть доброй, но ей также были свойственны жестокость, слизеринская изворотливость и цинизм. Но чтобы крутить с двумя друзьями за их спинами? …это абсолютно безжалостно. Он решил, что хоть это и не его дело, но он с ней поговорит. Потому что он ни за что не позволит обманывать своих друзей и причинять им боль. Остаток времени, что они сидели у Хагрида он постоянно наблюдал то за Северусом, то за Софией. Они показательно игнорировали друг друга и старались смотреть в разные стороны. Но пару раз Ремус все-таки увидел, как они переглядываются. В такие моменты Северус хмурился, а София едва заметно усмехалась. Было более чем очевидно, что между ними что-то происходит. Ремуса очень нервировала эта ситуация и он даже не участвовал в общем разговоре. Когда время стало близиться к обеду, они засобирались в замок. Уже приближаясь к школьному двору, Ремус немного притормозил Софию и, дождавшись пока остальные уйдут на приличное расстояние вперед, спросил: — София, что у тебя с Северусом? — он решил не ходить вокруг да около, а узнать сразу напрямую. София остановилась и, нахмурившись, уставилась на него. — С Северусом? — переспросила она, усмехнувшись. — Ты спрашиваешь, что у меня с Северусом? — Я все видел. — Видел что? — спросила она, великолепно делая вид, что не понимает о чем речь. — Ты встречаешься с Северусом за спиной Сириуса? София нервно рассмеялась. — Во-первых, Ремус, — она подошла к нему ближе, с недовольством глядя на него снизу-вверх, — с Блэком мы не встречаемся и, более того, ничего друг другу не обещали. А во-вторых, со Снейпом у нас крепкая и взаимная неприязнь. — Неприязнь? Ну, это не помешало вам с Сириусом… — С Блэком мы ненавидим друг друга, — перебила она, — неприязнь тут и рядом не стояла. — Ну да, конечно, ненавидите, — насмешливо повторил за ней Ремус. — Какие-то проблемы, Люпин? — не выдержала она. Его всегда беспокоило, что она все воспринимает в штыки и с агрессией, и уже даже пожалел, что вообще начал этот разговор, но отступать было поздно. Ремус тяжело вздохнул. Сказать это оказалось труднее, чем он думал. — Я видел засос у Северуса, и видел, как ты ему на него указала. София понимающе усмехнулась и расслабилась. — Так вот ты о чем, — облегченно выдохнула она. — Ну, об этом тебе лучше спросить у Снейпа. Потому что меня он пообещал отравить, если я кому-нибудь скажу. — И ты этого испугалась? — спросил Ремус, не веря, что Северусу удалось ее запугать. — Нет, — она пожала плечами и, отвернувшись, вновь пошла к замку, — просто это не мое дело. Ремус немного успокоился. По ее реакции было очевидно, что между ней и Северусом ничего не было, но также было очевидно, что она что-то не договаривает. — Погоди, — она вновь остановилась и возмущенно на него посмотрела, — ты решил, что я способна «встречаться» сразу с двумя?! Да еще и с друзьями? Не высокого же ты обо мне мнения, Люпин! Ему стало стыдно за свои предположения и беспочвенные обвинения. — Ну, а что я еще мог подумать? — виновато произнес он. — Например, то, что не только Блэк кого-то скрывает от всех, — ответила она и недовольно покачала головой. — Эй, вы что там застряли? — крикнул им Сириус, поворачиваясь и с подозрением глядя. София повернулась на его голос, и Ремус увидел, как смягчается ее выражение лица, как в глазах вспыхивает огонек. Он в очередной раз понял, какая же глупая была его мысль, что у нее может быть что-то с Северусом. Она вдруг расплылась в ухмылке и посмотрела на Ремуса. — Только представь реакцию Блэка, если бы тот засос у Снейпа оставила я. Как думаешь, в каком порядке он бы нас всех убил? — Вначале Северуса, потом тебя, а потом уже себя. — А тебя? — А меня-то за что? — Как за что? — наигранно удивилась она. — За соучастие! — Я-то никому засосы не оставлял! — рассмеялся Ремус. — Ты знал и покрывал! — А может и не покрывал? — спросил он, улыбнувшись. — Иначе, откуда бы Сириус обо всем узнал? — В таком случае, ты бы попал под горячую руку и был убит первым, — немного подумав, произнесла София. — А я бы ему письмо написал, — выкрутился Ремус, — анонимное. — Ты очень хитер, Ремус Люпин, — произнесла она, прищурившись. — Весьма лестно слышать это от слизеринца. София улыбнулась, подхватила его под локоть и направилась в гору, где их ждали остальные. — Что вы там обсуждали? — спросил Сириус, с недовольством глядя на их руки. Ремус тут же поспешил освободиться из захвата Софии, не желая попадать под горячую руку Сириуса. — Тебя, конечно же, Блэк, что же еще? — съязвила София. Ремус восхитился, каким тоном это было сказано. Это было правдой, но прозвучало как издевка, а потому Сириус сразу же об этом забыл. Он встал между ними, и они все вместе отправились в замок. После обеда София с ними попрощалась и ушла в подземелья, Лили вместе с подругами направилась в библиотеку, а они потянулись в гостиную. — И с каких это пор Бланк в нашей компании? — спросил Северус, как только они остались вчетвером. — Она не в нашей компании, — резко ответил Сириус. — Сегодня ее Рем позвал. Ремус это опять проигнорировал. Конечно, как всегда, Рем во всем виноват. — И ты даже не скандалил по этому поводу? — удивленно поинтересовался Северус. — Какой в этом смысл? Кому она мешает? — довольно грубо спросил Сириус. — Я думал, она мешает тебе, — спокойно ответил Северус, насмешливо глядя на Сириуса, который закипал на глазах. — Нет! Мне на нее… п… — Сириус запнулся на мгновение, — пусть ходит с нами, если хочет. Эванс же ходит. — Ну, ты сравнил тоже, — фыркнул Северус. Ремус заметил у Сириуса злобный взгляд, который не сулил ничего хорошего, и уже хотел перевести тему, но Джеймс его опередил: — Может, в Хогсмид выберемся? — спросил он, прерывая их спор. — Или хотя бы до Визжащей-хижины прогуляемся? — Какой Хогсмид? — с иронией спросил Северус. — У нас с вами гора домашней работы. Забыли? — И что теперь? — спросил Сириус, у которого настроение уже было испорчено. — Воскресенье себе угробить надо? Пошли в Хогсмид, Сохатый, я согласен. — Сев прав, — сморщившись, сказал он, и взлохмачивая волосы, — мне три эссе писать, а еще Чары практиковать. Да и тебе, думаю, не меньше делать. — Да вы издеваетесь! — воскликнул Сириус. — Когда это мы занимались по выходным?! Вы знали, что это самый большой грех — работать по воскресениям? — Полагаю, раз работать — грех, ты посвятишь этот день молитве? — поинтересовался Ремус. Джеймс с Северусом рассмеялись, и даже Сириус кисло улыбнулся. — Да ладно тебе, Бродяга, — примирительно произнес Джеймс, — по-быстрому все сделаем, а потом можно будет сходить до «Трех метел». Туда и обратно, только за сливочным пивом. — Это все влияние Эванс, — недовольно проговорил Сириус, — вон ты уже и уроки предпочитаешь веселью. Он еще немного поворчал, но в итоге согласился. — Рем, а ты не с нами? — спросил у него Джеймс, когда они расположились за столом возле камина и обложились учебниками. — Нет, — он мотнул головой, — я хотел найти Эшли и…сказать ей все. — Ты не передумал? — хмуро спросил Джеймс. — Нет, — уверенно ответил Ремус. — Ну и дурак, — резко сказал ему Джеймс. — Спасибо за поддержку, друзья. — Поддержку? — переспросил Джеймс, начиная краснеть от возмущения. — Хочешь, чтобы мы поддерживали твою непонятную жертву, которая никому не нужна? Подумай хоть раз в жизни о себе, а не о других. И позволь себе порадоваться жизни, как любой нормальный человек. — Хватит, — Ремус поднялся с дивана, — обсуждали это уже миллион раз. — И будем обсуждать в миллион первый, если понадобится! — Джеймс повернулся на Сириуса и Северуса. — Вы не поддержите меня? — Ну, он ведь уже все решил, — нехорошо усмехнулся Сириус. — Дело его. Ремус удивленно посмотрел на Сириуса, тот раньше никогда не был так равнодушен к этому вопросу и всегда на пару с Джеймсом с жаром отговаривали его от подобных решений. Джеймс тоже возмущенно уставился на Сириуса. Но Ремусу это было только на руку. — Сев, а ты что скажешь? — спросил у того Джеймс. — Мой выбор всегда будет не в пользу девчонки, — пожал плечами он, — и вам я бы советовал тоже самое. Ремус усмехнулся на такое заявление. Чем дольше он наблюдал за Северусом, тем яснее видел изменения в нем. У него даже походка изменилась. И было вполне очевидно, что у него кто-то появился. Ремус решил ничего у него не расспрашивать, а просто тихо порадоваться за друга. Если Северус не хочет никому об этом говорить, значит, на то есть свои причины. Но его фраза о выборе не в пользу девчонок очень позабавила Ремуса. — Все решено, Джеймс, — твердо произнес Ремус, — так что… я пойду. Джеймс махнул на него рукой и сел обратно на диван, что-то бубня себе под нос о бессмысленной жертве. Ремус собрался с духом и отправился на голгофу. Именно там, судя по Карте, сейчас находилась Эшли. Ее он увидел сразу, как только ступил на площадку. Эшли стояла в компании подруг и что-то рассказывала, улыбаясь и смеясь. Одна из ее подруг кивнула на Ремуса, и Эшли сразу повернулась в его сторону. Улыбка тут же сползла с ее лица, а рука взметнулась к многострадальной косе. Вся его смелость и решительность, что он с таким с трудом собирал для разговора, тут же куда-то улетучились, стоило ему ее увидеть. Он с трудом представлял, как переживет этот разговор и постоянно напоминал себе, что все это ради благополучия Эшли. Это надо сделать. Ради нее. Ремус подошел к их компании и, поздоровавшись со всеми, обратился к Эшли: — Прогуляемся? Ее подружки начинали глупо хихикать, заставляя Ремуса лишь больше нервничать. — Конечно, — Эшли лучезарно и совершенно искренне улыбнулась. Они в полном молчании спустились до озера. Ремусу было очень непривычно видеть Эшли такой молчаливой. Он все время косился на нее и удивлялся ее спокойствию. Она сама на себя не походила. — Эшли, я думаю, нам надо поговорить, — произнес Ремус, внимательно наблюдая за ее реакцией. — Да, наверное, надо, — согласилась она. Эшли даже оставила в покое свою косу. Это заставило Ремуса сильно беспокоиться. Что-то тут не так. Он присмотрелся к ней, пытаясь уловить ее настроение. Ее чувства были сильно приглушены. Если раньше от нее всегда исходили сильные волны, то сейчас была лишь небольшая рябь. Ее выдавали лишь беспокойный взгляд, который не задерживался на одном месте дольше секунды и постоянно пересыхающие губы. А венка на ее шее говорила об учащенном пульсе. Пока Ремус размышлял, что она сделала, чтобы скрыть свои эмоции и, главное, для чего она это сделала, Эшли остановилась и повернулась к нему лицом. — Я скажу первая, хорошо? Ремус кивнул. Эшли вновь схватилась за косу, накручивая кончик на палец, но быстро спохватилась и завела руки назад. Ремус за всем этим с удивлением наблюдал. — Я, наверное, слишком давлю на тебя, — сказала она, остановившись взглядом на его лице, но не глядя в глаза. — Просто я привыкла к тому, что если тебе нравится человек, надо ему об этом сказать, — Эшли облизала губы и посмотрела ему в глаза. — Но я как-то не подумала о том, что это бывает не взаимно. И что другому это может быть совсем не нужно. У него сердце кровью обливалось при взгляде на нее. Всегда кристально чистые и искрящиеся глаза Эшли, сейчас были потухшими и грустными. Ему хотелось кричать и убеждать ее, что она очень и очень ему нравится, что он все на свете бы отдал, лишь бы быть с ней и видеть ее улыбку и счастливые глаза. В горле встал ком и мешал говорить. — Ты, наверное, не знаешь, но я разговаривала с твоими друзьями, — Эшли опять схватилась за косу, но тут же ее отпустила, — с Северусом Снейпом и Сириусом Блэком. Эшли внимательно на него посмотрела, но на это Ремус решил ничего не отвечать. Все-таки они оба просили ничего не говорить об этом. — Сириус, конечно, много всего наболтал мне, — она слабо улыбнулась, — но из всего этого я поняла только одно. Если бы я тебе нравилась, ты бы не стал меня избегать. А так я только сама себя мучаю. Еще и тебя достаю своим назойливым вниманием, — вздохнула она и грустно улыбнулась, опуская печальный взгляд. Этого Ремус уже вынести не смог. Слова полились из его рта прежде, чем он успел их обдумать. — Эшли, — прервал ее Ремус, — это все не так. Ты мне правда очень нравишься. Мне нравишься ты и нравится проводить с тобой время, — Ремус чувствовал, как краснеют его щеки, как сбивается сердце с ритмаю. — Ты самая невероятная и добрая девушка, что я когда-либо встречал, но… — Но, что? — спросила она, с надеждой глядя на него. — В чем тогда причина? — Я… я не могу связать себя никакими отношениями, — выдавил он. — Почему? — Я не могу сказать, — Ремусу казалось, еще немного и его сердце не выдержит. Ему было невыносимо больно смотреть в глаза Эшли, в которых было столько тоски и отчаяния, на опущенные уголки ее губ и поникшие плечи. — По-моему, я заслуживаю знать правду? — неуверенно спросила она. — Эшли, я… я просто… — слова застревали в горле. Ремус начал паниковать и с трудом подбирал слова. — Я просто не могу, Эшли. Ты прекрасная девушка и достойна кого-то лучшего. — Но самый лучший — это ты! — выпалила она, подходя ближе. — В Хогвартсе нет человека замечательнее тебя, Ремус. — Ты не знаешь всего, — хриплым голосом ответил он, делая небольшой шаг назад, — тебе опасно находиться рядом со мной. Эшли нахмурилась, непонимающе глядя на него. — А если я не боюсь? — спросила она и, не дождавшись ответа, добавила: — Почему ты решаешь за меня? У Ремуса вновь в душе появилась надежда, что Эшли сможет принять его таким, какой он есть. Ему так хотелось наплевать на все свои принципы и правила и хотя бы раз в жизни быть обычным человеком. У которого есть друзья, у которого есть любимая девушка. И которому не надо раз в месяц обрастать мехом. «Подумай хоть раз в жизни о себе, а не о других. И позволь себе порадоваться жизни, как любой нормальный человек» Эшли подошла к нему и взяла за руку. — Я не знаю, что за причина у тебя, Ремус, но что бы это ни было, каждый человек заслуживает счастья. И ты его заслуживаешь больше всех, — она сжала его ладонь своими хрупкими пальчиками. — И, пожалуйста, позволь мне быть к этому причастной. Ремусу очень хотелось согласиться. Он смотрел в ее глаза, полные надежды, света и нежности и просто не мог ей отказать. Он до последнего боролся с собой и, наконец, решил. Эшли еще мгновение с немой мольбой смотрела ему в глаза, но потом опустила взгляд, и Ремус почувствовал, как ее пальцы выскальзывают из его ладони. — Эшли… Он легко притянул ее к себе, наклонился и коснулся губ. Поцеловал со всей нежностью, что так долго копилась в его душе. Она ответила ему, приподнявшись на носочках, обвивая его шею руками. И в этот момент, это решение казалось ему самым правильным, которое только может быть. Эшли расцвела на глазах. Ремусу так нравилась ее счастливая улыбка, ее искрящиеся глаза и звонкий голос. Ему так нравилось слушать ее бесконечные истории, от которых на душе становилось светло и уютно, слушать ее смех, от которого сладко замирало сердце. И ему никогда больше не хотелось выпускать ее руку из своей. Нагулявшись вдоль озера, он пошел провожать ее. Они уже шли по коридору, ведущему в гостиную Пуффендуя, как Эшли вновь замолчала и занервничала. — На самом деле, — неловко начала она, — Сириус мне рассказал, что с тобой. У Ремуса сердце в пятки ушло. Он не мог в это поверить. Он всегда знал, что Сириус из них самый большой болтун, но он всегда убеждал себя, что его секрет он никому не расскажет. Ремус остановился и с ужасом посмотрел на Эшли, чувствуя, как все внутренности сковывает страх. — П-правда? — спросил он, запнувшись. Он был удивлен ее реакцией. Она не выглядела напуганной или шокированной, она скорее была смущенной. — Да, он сказал, что, — Эшли отвела взгляд и немного покраснела, — он сказал, что у тебя три соска. — Сириус просто невыносим, — Ремус сам не заметил, что озвучил это вслух. Конечно же, правду он не сказал. Но не упустил случая поиздеваться. Ремус на него даже сердиться не мог, теряясь в догадках для чего вообще это надо было говорить. Перед Эшли ему сейчас стало очень стыдно. — Эшли, это, естественно, не правда, — сказал он, стараясь не покраснеть вслед за ней. — Сириус любит пошутить и не всегда удачно. — Он предупреждал, что ты так скажешь, — она подняла на него взгляд и, не сдержавшись, рассмеялась. — Надеюсь, ты ему не поверила? — спросил Ремус. — Нет, — она улыбнулась и посмотрела ему куда-то в области груди, — хотя он взял с меня слово, что я заставлю тебя доказывать отсутствие лишней… части тела. Ремус с ужасом представлял, через что пришлось пройти Эшли. Если даже он сам не всегда выносил похабные разговоры Сириуса, то что пережила она. — Больше он тебе ничего не говорил? — нахмурившись, спросил Ремус. Он совсем не разделял веселья Эшли. Она в ответ неопределенно пожала плечами и помотала головой, в очередной раз густо покраснев. Вполне очевидно, что-то говорил… Ох, Сириус. Они остановились возле входа в ее гостиную. — В любом случае, все это неважно, — Эшли смущенно улыбалась, — пусть их будет хоть четыре. Мне даже все равно, если бы у тебя были рога и хвост. Ну, допустим, хвост у меня есть… — Все части тела у меня ровно в том количестве, в каком должны быть, — произнес Ремус, решив умолчать о хвосте. А у Эшли не только щеки краской залились, но и глаза лихорадочно заблестели. Сириус однозначно наболтал какую-то непотребную гадость. — До завтра? — спросила она, смущенно улыбаясь. — До завтра, — кивнул Ремус, аккуратно притянул ее к себе, словно она была хрустальная, и поцеловал в ее мягкие губы. В свою гостиную Ремус не шел, а летел, окрыленный новыми чувствами. От его решения и спавшего груза, словно дышать легче стало. Эшли поселила в его душе невероятную легкость и любовь ко всему живому. Ему казалось, что мир стал прекраснее и добрее, трава зеленее и солнце ярче. Ему не терпелось поделиться этим чувством с друзьями. Судя по времени, они должны были уже не только расправиться с уроками, но и сходить до Хогсмида. Он бы сейчас с удовольствием выпил с ними по сливочному пиву. Джеймс, Сириус и Северус сидели возле камина и, кажется, ждали его. Не успел он и порог гостиной переступить, как Джеймс спросил: — Ну, как все прошло? — он пододвинулся на диване, освобождая место между собой и Сириусом. Ремус сел между друзьями. Он с трудом скрывал улыбку и по его довольному лицу они догадались обо всем сами. — Значит, вы теперь встречаетесь? — нетерпеливо спросил Сириус. — Ну, — протянул Ремус, улыбаясь, — мы вроде как вместе, да. Сириус издал победный вопль и посмотрел на Джеймса с Северусом: — Раскошеливайтесь, друзья мои. Те с ворчанием достали по паре монет и протянули Сириусу, который, довольный, тут же убрал их в карман. — Вы спор на этом устроили?! — возмутился Ремус, с недоверием переводя взгляд с одного на другого. — Ты выглядел таким решительным, когда уходил, — проворчал Северус, — а Сириус почему-то был уверен, что ты вдруг ни с того ни с сего изменишь свое решение. — Не забывайте, у кого Грин совета спрашивала, — самодовольно ухмыльнулся Сириус. — Не думаю, что ей помогли бы твои вульгарные шуточки, Сириус, — произнес Ремус, нахмурив брови. — Раз вы сейчас вместе, значит, все-таки помогли. — Нет, ты тут не при чем. — И все-таки, при чем, — стоял на своем Сириус, с улыбкой до ушей. — Нет. — Да. — С чего ты взял? — не выдержал Ремус. — Тебя там даже не было… — Ну, а как все было? — спросил Джеймс. Ремус еще хмуро посмотрел на довольное лицо Сириуса и перевел взгляд на Джеймса. Впрочем, долго он сердиться не мог, только не после случившегося, и уже снова расплылся в улыбке. — Вначале, она извинялась, что… давила на меня, — произнес Ремус, — хотя это было не так! Ну, а потом сказала, что ей все равно, что со мной… что я ей в любом случае нравлюсь и все такое… — Ремус опять залился краской. — И что она хотела бы быть со мной, несмотря ни на что. — Грин нравится мне все больше, — усмехнулся Джеймс. — Ну и кто, по-твоему, предложил Грин такой потрясающий план? — ухмыльнулся Сириус, глядя на Ремуса. — Какой еще план? — не понял Ремус. — Такой, — Сириус оторвался от спинки дивана и наклонился к Ремусу, — я же с тобой, Луни, уже седьмой год в одной комнате живу. Каждый месяц с тобой на луну на пару воем. Я ведь тебя, как облупленного знаю, — Сириус опять самодовольно улыбнулся. — Вначале надавить на жалость. Да, твое нежное сердце этого не выносит. Потом признаться в симпатии. А симпатия Грин для тебя всё. После этого аккуратно и не спеша вести тебя к тому, что ты, наш дорогой Луни, как никто другой заслуживаешь счастья. — Так вы это все подстроили? — возмутился Ремус. — Слова она придумывала сама, я ее только вел в нужном направлении, — Сириус вновь откинулся на спинку дивана, — а так да, мы все подстроили. Я же говорил, что пол вечера на это убил! — Поверить не могу, — произнес Ремус, ошарашенно глядя на Сириуса. — Я тоже. Мы бы справились быстрее, да она такая паникерша. — Но я бы это почувствовал, — вдруг сказал Ремус, — она говорила совершенно искренне. — Потому что ты ей и правда нравишься, дубина, — проворчал Сириус. — Ну, и еще потому что я ей посоветовал выпить успокаивающей настойки. Теперь стала понятна и причина ее эмоционального сбоя. Ремус удивлялся, как Сириус вообще до такого додумался. И как не пожалел потратить вечер выходного дня на это. От поступка Сириуса, от того, что он сделал это ради него, на душе стало еще теплее. Ведь он мог и правда просто отделаться от нее своими шуточками… кстати, о шуточках. — А что там на счет трех сосков? — Ремус сложил руки на груди и уставился на Сириуса, который тут же рассмеялся. — Да это так, шутки ради, — ответил он, — она спрашивала, почему ты так боишься ее и почему бегаешь от нее. Надо же было что-то ответить. — И ты сказал, что у Рема три соска? — спросил Джеймс, растягивая губы в широкой улыбке. — Вначале я сказал кое-что другое, — взгляд у Сириуса стал до безобразия скользким, — но Грин, видимо, не осмелилась озвучить эту причину, да, Рем? — Нет, — с осторожностью произнес Ремус, предчувствуя самое плохое, — и я даже знать не хочу, что ты ей сказал. — А я хочу! — воскликнул Джеймс, в предвкушении глядя на Сириуса. Сириус наклонился к Джеймсу и ответил: — Я ей сказал, что у нашего друга, — он кивнул на Ремуса, — член слишком огромный, и он всего-навсего боится ее травмировать. Джеймс расхохотался, а Ремус в ужасе закрыл лицо руками. — Боже, Сириус, за что?.. — Грин в этот момент напоминала гриффиндорский флаг, — весело произнес он и засмеялся вместе с Джеймсом. — Ты отвратителен, Сириус, — усмехнулся Северус. — Но ведь это правда, — выдавил Джеймс, успокоившись, — а учитывая, что Грин такая…миниатюрная… — Не хочу ничего об этом слышать! — перебил его Ремус, который в этот момент сливался по цвету с бордовым диваном, но уже был не в силах сдерживать улыбку. Ремус увидел под столом упаковку сливочного пива и достал одну бутылку, чтобы чем-то занять руки и делать вид, что не слышит друзей, которые, к сожалению, еще не скоро сменили эту тему. Ремус давно не был так беззаботно счастлив. Сидя в окружении друзей, к которым позднее присоединились Лили и Алиса, слушая их шутки и видя их радостные улыбки. И зная, что где-то там, в пуффендуйской гостиной, есть самый светлый человек в этом мире, которому он не безразличен.