Marauders

      Мародеры       Самыми первыми прибыли Ремус и Эшли. Но не успели они и порог дома переступить, пришли Северус и Дебора.       — Неплохо ты устроился, — заметил Северус, оглядывая просторный холл и мраморную лестницу, ведущую наверх.       — Да, спасибо дяде за это, — ответил Сириус, без особых эмоций на лице. Раньше он к этому дому относился нейтрально, и даже всерьез подумывал продать его, чтобы уж окончательно отказаться от всего родового имущества, но с присутствием Софии он неожиданно смог почувствовать себя тут, как дома.       Все хотели посмотреть дом и попросили провести им небольшую экскурсию — не каждому выпадет такая удача, побывать в фамильном поместье древнего рода, но Сириус всех бесцеременно прервал и позвал в гостиную, сказав, что экскурсию он проведет завтра.       — Поттеры как всегда опаздывают, — произнес Сириус, падая на диван рядом с Софией. — Так что не будем терять время.       Он взмахнул палочкой, и из столовой вылетел поднос с огневиски и хрустальными стаканами, которые звонко стукнулись, остановившись.       — К тому же, стоит разлить огневиски, Джеймс это за милю почувствует, сразу же примчится, — добавил Сириус, наполняя стаканы.       — Ого, да ему тридцать лет со дня на день будет, — сказала Дебора, у которой перед лицом стояла бутылка.       — Дядя Альфард другой не пил, — усмехнувшись, произнес Сириус.       — Так это дом Альфарда Блэка? — удивленно спросила Дебора, устремив на него взгляд.       — Ты его знала? — София повернулась к Деборе, заинтересованно на нее посмотрев. Софии очень нравился дядя Сириуса, и ей была интересна любая информация, что его касалась.       — Нет, мой отец много с ним работал, и всегда очень хорошо о нем отзывался, — пояснила Белби.       — А кем работал твой отец? — спросила Эшли.       — Невыразимцем, — сухо ответила Дебора, даже не взглянув на Эшли, которая в восхищении округлила глаза.       — Твой дядя работал с Отделом тайн? Ты никогда об этом не рассказывал, — произнес Северус, уставившись на Сириуса. Тот в ответ невыразительно пожал плечами, кивнув.       — Альфард Блэк делал рунные переводы для них, — ответила вместо него Дебора. — Он в этом был лучший.       — Рунные переводы? — одновременно спросили Северус и София, тут же бросив друг на друга недовольные взгляды.       — Да, он любил это все, — нехотя ответил Сириус. — У него библиотека завалена всякими рунными книжками.       — Можно будет взглянуть? — притворно равнодушным тоном, поинтересовался Северус.       — Конечно, — кивнул Сириус, взяв с подноса свой стакан.       — С каких это пор ты интересуешься рунами, Снейп? — спросила София, которая и сама была бы непрочь посмотреть рунную библиотеку Альфарда Блэка. — Ты же не ходишь на Руны.       — Я думаю, у него в библиотеке есть не только книги, посвященные рунам, — с холодом ответил Северус, посмотрев на нее тяжелым взглядом.       — Библиотека почти пол этажа занимает, — сказал Сириус, — чего там только нет. Так что смотри, что хочешь, — добавил он, посмотрев на Северуса.       Софии показалось, что Северус скривился в ухмылке, посмотрев на нее. Она скривилась ему в ответ.       — Итак, за хороший вечер! — торжественно произнес Сириус, приподнимая вверх свой бокал. В следующее же мгновение сработали сигнальные чары, извещающие о проникновении на территорию. — Я же говорил, Джеймс почувствовал, что без него пить начали.              Джеймс громко возмущался, что их задержали непредвиденные обстоятельства. Лили только поджимала губы и говорила:       — Просто кто-то собирался как невеста.       Джеймс на нее хмуро посмотрел и тут же перевел взгляд на кофейный столик.       — Вы без нас начали?!       — Не надо было опаздывать, — усмехнулся Сириус.       — Пока Джеймс полчаса выбирал рубашку, я приготовила десерт к чаю, — сказала Лили, доставая упакованную коробку. — Яблочный пирог.       — Ой, как здорово! — защебетала Эшли. — А я не догадалась ничего приготовить.       — Это еще не все, — улыбнулась Лили, — мне кое-какая помощь нужна будет. Поможете?       — Конечно, — Эшли тут же поднялась со своего места.       Дебора, подавив тяжелый вздох, тоже поднялась и направилась за ними на кухню.       — Интересно, моя помощь тоже нужна? — произнесла София, не особо желая заниматься готовкой.       — Иди-иди, — поддакнул Сириус, который хотел остаться с друзьями наедине, — как они без тебя там справятся?       Из кухни послышался грохот.       — Видишь, уже что-то сломали. А ты тут уже все знаешь.       София, скривив недовольную гримасу, пошла на кухню за девочками.              Как оказалось, с таким грохотом упал котел, в котором уже грелась вода. Дебора с помощью палочки нарезала яблоки, и отправляла их в этот самый котел, вместе с корицей, гвоздикой, медом и цедрой апельсина. Рядом ожидал своего часа большой кувшин красного вина.       — Глинтвейн? — София улыбнулась, заглядывая через плечо Белби. — Отлично!       — София, — позвала Эшли, которая устроилась за столом и подперла голову рукой, — расскажи, как тебя спас Сириус.       Лили прекратила раскладывать фрукты на большом блюде, заинтересованно посмотрев на них. И даже Дебора обернулась, надеясь услышать увлекательную историю.       — Да нечего особо рассказывать, — ответила София, нервно дернувшись. Она не имела ни единого желания вспоминать и говорить об этом. Хоть она уже и не переживала об этом, а с Сириусом они и вовсе веселились, вспоминая некоторые моменты, но обсуждать это с девочками ей не хотелось.       — Это ведь так романтично, — мечтательно произнесла Эшли. — Любимый человек спасает тебя с помолвки со злым, но таким привлекательным, принцем.       — Прямо таки сказка наяву, — вполголоса произнесла Дебора.       — Там мало романтичного было, — сказала София. — Пару раз мне просто хотелось выпрыгнуть в окно. Или вонзить кому-нибудь нож в сердце. И кстати, Регулус не злой, — добавила она с нескрываемым недовольством в голосе.       — Разве ты не знала, что Сириус тебя спасет? — спросила Эшли, вытаращив на нее глаза.       — Откуда? — хмыкнула София. — Мне в тот момент вообще не до него было. В тот момент моя голова была занята мыслями о кровавой и жестокой расправе над всеми ними.       Эшли нахмурилась, не понимая, шутка ли это, а Дебора усмехнулась.       — Понимаю, — кивнула она, добавляя в котел красное вино и помешивая его черпаком на длинной ручке.       — Тебя тоже хотели обручить против воли? — удивленно спросила Лили.       — Хотели, — ответила Дебора, равнодушно пожав плечами. — По большей части, хотел этого дедушка, но мне к счастью, удалось выбить отсрочку.       — А родители что? — спросила Эшли у Деборы.       — Мама моя всегда была против, да и отца убедить отменить помолвку было не очень трудно.       — А за кого тебя хотели выдать? — Эшли улыбнулась и добавила: — Извини за любопытство.       — За одного из Пруэттов, — бесцветным голосом ответила Дебора. По ней трудно было понять, нравится этот разговор ей или нет.       — О, они отличные ребята! — восторженно произнесла Лили.       — Не поспоришь, — с ехидством в голосе ответила Дебора. — За кого бы ты предпочла выйти замуж?       — Да… прости, — Лили виновато улыбнулась.       — Кто такие Пруэтты? — спросила София, пытаясь вспомнить студентов Хогвартса.       — Они два года назад закончили школу, — пояснила Лили.       — Типичные гриффиндорцы, — фыркнула Дебора, многозначительно посмотрев на Софию.       — Это диагноз, — София понимающе усмехнулась.       — Вообще-то, я тоже типичная гриффиндорка! — сказала Лили, улыбнувшись. — И это не диагноз, а скорее качество человека.       — Кстати, Эванс, — повернулась к ней Дебора, — мне всегда было интересно, а тебе Шляпа не предлагала другой факультет?       — Нет, — Лили с гордостью вздернула подбородок и улыбнулась. — Сама я хотела или на Когтевран поступать, или на Гриффиндор. Но Шляпа довольно быстро сделала выбор.       — Меня тоже сразу отправили в Пуффендуй, — вздохнув, сказала Эшли. — Хотя папа и брат хотели, чтобы я попала на Гриффиндор.       — Из тебя гриффиндорец, как из Хагрида балерина, — хмыкнула Дебора, посмотрев на нее. — Это комплимент, если что, — добавила она.       — А тебе, София, Шляпа не предлагала выбор? — спросила Лили, припоминая, как долго сидела София при распределении.       — Ну… она, кажется, спрашивала, где бы я сама хотела учиться, — неуверенно ответила София. Она уже плохо помнила события того дня. В тот день единственное, что она хотела, это чтобы все побыстрее закончилось.       — И ты выбрала Слизерин? — Дебора на нее удивленно посмотрела, расплывшись в улыбке.       — Ага, — кивнула София.       — Никогда не рассказывай об этом Сириусу, — вытаращив глаза, прошептала Лили.       — Мне нравится мой факультет, пусть Блэк говорит, что хочет, — усмехнулась София. Она действительно еще ни разу не пожалела о сделанном выборе. Если поначалу она и презирала большую часть слизеринцев, то со временем привыкла к ним, а к некоторым и вовсе прониклась симпатией. К тому же, она понимала, что три других факультета подходят ей куда меньше, чем Слизерин. Единственное, с чем она так и не смогла смириться — с отсутствием окон в общей гостиной и спальне. Но этот вопрос уже был решен: она договорилась с Гринграсс, чтобы та после каникул наколдовала в их спальне искусственное окно, которое бы транслировало уличную погоду.       — Меня Шляпа тоже спрашивала, выбирая между Слизерином и Когтевраном, — сказала Дебора. — Я выбрала Когтевран. Всегда хотела учиться именно там.       — И почему никто никогда не выбирает Пуффендуй? — поинтересовалась Эшли.       — Как это, никто? — улыбнулась Лили. — Ваш факультет самый многочисленный.       — Да, но некоторых туда распределяют, так как больше никуда не подошли, — сказала Эшли.       — Ну, это не так и плохо, — сказала София. Лично ей пуффендуйцы импонировали больше остальных.       — Не для всех, — Эшли обвела всех многозначительным взглядом. — У некоторых случаются настоящие истерики.       — Ты про Мэйсона? — с сочувствием спросила Лили, которая, как ответственная староста, знала в школе всех поименно.       Эшли кивнула.       — Уже четвертый год идет, а он все страдает… Даже грозился из школы уйти.       — Кто такой Мэйсон? — спросила София.       — Мэйсон Боунс, — ответила Эшли. — Вся его семья училась на Когтевране, а его Шляпа отправила на Пуффендуй.       — Родственник Амелии и Эдгара? — заинтересованно спросила Дебора.       — Их младший брат, — сказала Эшли и тяжело вздохнула. — Как нам рассказывали, его родители разочаровались в нем, когда он не поступил на «семейный» факультет. И с самых первых дней он себя странно ведет… ни с кем не общается, всегда один. Сидит постоянно в своих книжках, варит зелья какие-то…       — Варит зелья? — переспросила Дебора, вскинув брови и замерев на мгновение.       — Да, — Эшли расцвела улыбкой. — Он очень талантлив в них, даже старшекурсники иногда обращаются к нему за помощью.       — Еще один ботан, — усмехнулась София, подумав о Снейпе. Все странные личности с ненормальным интересом к зельям всегда напоминали ей Северуса.       Эшли слабо улыбнулась ей в ответ.       — Я не знала, что у него в семье проблемы, — сказала Лили, глядя на Эшли. — Я помню Эдгара, он был старостой школы, когда мы только поступили. И он всегда производил такое хорошее впечатление…       — Боунсы отличаются своим строгим и жестким воспитанием детей, — произнесла Дебора, снова отвернувшись к котлу. — И Когтевран у них и правда «семейный» факультет. И то, что кто-то попал на Пуффендуй такой же нонсенс, как и Блэк на Гриффиндоре. Хотя, я удивлена, что у этого Мэйсона проблемы с семьей, они мне казались… адекватными.       Все замолчали на мгновение, выразив немое сочувствие некому Мэйсону.       — Глинтвейн готов, — сказала Дебора, накрывая котел крышкой. — Даже успел настояться.       — Прекрасно! Давайте попробуем, — предложила София, направляясь к буфету и доставая бокалы.       — А мальчиков не будем звать? — всполошилась Эшли.       — Без них спокойнее, — ответила ей Дебора, разливая напиток по бокалам. — Хотя бы пять минут в тишине посидим.       — Странно, — произнесла вдруг Лили, нахмурившись и посмотрев на дверь, ведущую в гостиную, — вы заметили? Их совсем не слышно.       — Наверняка наложили заглушающие чары, — усмехнулась Дебора, — как будто кому-то интересно, о чем они там сплетничают.       — А я бы послушала, — сказала Эшли, округлив глаза. София с ней молча согласилась.       — Так, ладно, — произнесла Лили, взяв в руки один из стаканов. — Предлагаю выпить за тех, благодаря кому мы все здесь, — сказала она, посмотрев на девочек горящим взглядом. — За Мародеров!       — И их прекрасных дам! — подхватила София.              

***

      Как только за Софией закрылась дверь, Сириус тут же наложил заглушающие чары.       — У меня важный вопрос, — сказал он, посмотрев на друзей. — Я хочу рассказать Бланк про нас.       — Я не против, — сразу ответил Джеймс.       Сириус посмотрел на Ремуса с Северусом, которые выглядели не особо довольными такой идее.       — Не знаю, Сириус, — произнес Ремус. — Ты знаешь, мне нравится София, и я ей доверяю, но…       У Ремуса сейчас и без того было нервозное состояние. Он каждый день, каждую минуту переживал, что все еще не признался во всем Эшли. И думать о том, как на это отреагирует еще и София, у него не было никаких моральных сил.       — Слушай, можно ведь не рассказывать ей о ликантропии, — сказал Сириус, а Ремус тут же метнул испуганный взгляд на дверь, боясь, что их услышат. — Можно сказать, что ты превращаешься в волка. А какого именно волка, это уже лишний нюанс.       — Ну… только если так, — неуверенно согласился Ремус.       — Отлично, — Сириус улыбнулся. — Хотя, я думаю, она бы нормально восприняла эту новость.       Ремус в ответ только нервно пожал плечами.       — А ты что скажешь, Сев? — спросил Сириус.       — Ты знаешь, мне Бланк не нравится, и я ей не доверяю, — ответил Северус в том же тоне, что и Ремус, — да ведь ты мне покоя не дашь, если я откажусь.       — Я не стану рассказывать, если хоть кто-то из вас против! — резко сказал Сириус.       — Да ладно тебе, Сев, София не разболтает, — широко улыбнувшись, сказал Джеймс.       — Конечно, нет, — кивнул Северус, — если разболтает, я ее отравлю.       — Я ее сам отравлю, если она хоть кому-то расскажет, — усмехнулся Сириус.       — Чем травить будешь? — насмешливо поинтересовался Северус. — Амортенцией?       — Как вариант! — Сириус растянул губы в улыбочке.       Северус в ответ лишь закатил глаза, усмехнувшись:       — Ладно, рассказывай.              Следующий час они делились последними новостями. Северус им рассказал, что каждый день ездит к Деборе работать над зельем. Джеймс и Сириус, конечно же, не смогли удержаться от шуток в его адрес.       Ремус рассказывал, как ездил знакомиться с родителями Эшли и делился впечатлениями о ярмарке, которая у всех вызвала бурный интерес, и они решили в следующем году сходить на нее все вместе.       Джеймс говорил о своем знакомстве с Дурслем, и жаловался, что Лили слишком беспокоится о своей неблагодарной сестре. И не забыл похвастаться, какой недуг он наслал на Дурсля. Шутку, правда, оценил только Сириус.       Ну, а сам Сириус, без лишних подробностей, рассказал о своих самых лучших каникулах. К счастью, друзья не особо настаивали на подробностях их побега с площади Гриммо. Хотя Сириусу и доставляло удовольствие рассказывать о перекошенных злобой лицах матери и Регулуса, и частично разрушенном ненавистном доме.              — Вам не кажется, что они уже слишком долго? — спросил Джеймс, указав на дверь, ведущую на кухню. — Надо их проверить.       Но только он поднялся с дивана, дверь раскрылась и на пороге появилась Лили, несущая в руках большой поднос с фруктами и какими-то закусками. Сразу за ней шла Дебора с большим кувшином глинтвейна, и последние Эшли с Софией.       — Сириус, София сказала, вы пиццу купили? — поинтересовалась Лили, располагая поднос на столике.       — Да-да, купили, — ответил Сириус, тут же отлеветировав десяток коробок с пиццей.       — Ого, вот здорово! — восхитилась Эшли. — Я такое никогда не пробовала.       — Серьезно? Ты же в магловском городе живешь, — удивился Сириус. — Я когда летом нашел пиццерию в Блэкпуле, только там и питался остаток каникул. Да и сейчас мы тоже покупаем в основном ее, — добавил он, посмотрев на Софию.       — И как вас только не разнесло на пицце? — задалась вопросом Дебора.       — Регулярные физические нагрузки, — ответил Сириус, расплывшись в вульгарной улыбке.       — Я же предупреждал тебя, избегать любых провокационных вопросов, — вполголоса сказал Северус, посмотрев на Дебору, которая, впрочем, нисколько не смутилась.              Когда основная часть пиццы была съедена, а пара кувшинов глинтвейна распита, на столе появились карты. После долгих споров, Сириус уговорил всех сыграть на желания. Но после нескольких проигрышей, сам же и отказался играть. И Эшли предложила всем сыграть в «Мафию» на волшебный манер, с Пожирателями Смерти, целителями и мракоборцами. Игра всем пришлась по душе, но очень быстро скатилась в полный бедлам, с криками, спорами и взаимными оскорблениями.       Эшли на все это только печально вздохнула и сказала, что когда они играют с одногруппниками, все проходит мирно, а вот когда с братьями, то из игры также не выходит ничего хорошего.       — Здорово, наверное, с двумя братьями жить, — заметил Джеймс, — я всегда хотел брата или сестру.       Джеймс ненадолго задумался и добавил:       — Когда у меня будет своя семья, у меня будет семеро детей.       Лили поперхнулась напитком, услышав это.       — Сочувствую твоей будущей жене, — сказала она. — Или семерых ты хочешь от разных женщин?       — Куда тебе столько, Джеймс? — спросила София, которая была поражена не меньше Лили.       — Собрать собственную команду для квиддича, конечно же! — ответил он воодушевленно.       — О, Боже, — пролепетала Лили.       — Да ладно, это же шутка, — улыбнулся Джеймс.       — Это не шутка, — усмехнулся Сириус, посмотрев на Лили. — Он и правда мечтает о целом выводке оленят.       — Вот уж неожиданность, — произнесла Дебора, — Поттер и семеро детей.       — А у тебя, Дебора, есть братья или сестры? — спросил Джеймс, который уже пожалел, что разболтал о своих сокровенных тайнах.       — Есть младший брат. Ему четырнадцать, зовут Дилан.       — Он тоже на Когтевране? — сдвинув брови, спросил Джеймс, силясь вспомнить, есть ли такой студент.       — Нет, он бросил школу после первого курса, — ответила Дебора.       — Почему бросил? — удивился Сириус. Он с трудом представлял, чтобы кто-то по своему желанию бросил Хогвартс.       — Может быть, еще партию в карты сыграем? — спросил Северус, понимая, к чему ведет весь разговор, и бросая предупреждающий взгляд на Белби. Она посмотрела на него холодным взглядом и ответила:       — Дилан — оборотень.       В комнате все заметно напряглись. Мародеры переглянулись. Лили побледнела и выпрямилась, Эшли вздрогнула, округлила глаза и прижала руку ко рту. София, не сдержавшись, бросила взгляд на Ремуса, прикусив губу. Казалось, даже музыка стала тише играть и огонь в камине замер. Спокойствие сохраняла только Дебора.       — Кошмар… — ужаснулась Эшли.       — Ты думаешь? — скептически сдвинув брови, спросила Дебора.       — В смысле, — Эшли немного замялась и добавила: — Я имею в виду, что… что это, должно быть, тяжело, и вообще…       Дебора посмотрела на Ремуса, который заметно побледнел, потом перевела взгляд на остальных.       — Как это случилось? — охрипшим голосом спросил Ремус.       — Летом, после его первого курса, — ответила Дебора и в кратце пересказала историю этого несчастья.       — Сочувствую, Дебора, — тихо произнесла Лили. Та в ответ слабо улыбнулась, лишь приподняв уголки губ.       — Почему он не вернулся в Хогвартс? — спросил Сириус, который не очень-то был поражен историей, он слышал куда более печальную версию.       — Ты что? — воскликнула Эшли, посмотрев на Сириуса. — Они же опасны.       — Милая у тебя подружка, Ремус, — усмехнулась Дебора, посмотрев на Ремуса, вся боль которого выражалась на его лице. — На самом деле, Дамблдор предлагал родителям отпустить Дилана обратно. Говорил, что создаст все необходимые условия, но они отказались.       Эшли нервно теребила кончик своей косы, не решаясь раскрыть рот.       — Но ведь… это правильно, — сказала наконец она, посмотрев на остальных и ища у них поддержки. — Я думаю, мало кто обрадовался бы, узнай, что он учится с монс… с оборотнем.       — Мерлин, заткнись, — не выдержал Сириус.       — Сириус, — Ремус устремил на него строгий взгляд. Он был смертельно бледный, в глазах читалась тоска и боль. Можно было только представить, что он сейчас испытывает.       — Неужели никто со мной не согласен? — удивилась Эшли.       — Оборотни милые и пушистые, Эшли, — улыбнулся Джеймс.       — Их просто надо избегать раз в месяц, только и всего, — поддержал Северус.       — Я уверена, среди них встречаются достойные люди, — добавила Лили.       Сириус лишь бросил злобный взгляд на Эшли. Вообще-то, он к ней хорошо относился, но он никому не позволит выражаться подобным образом.       — А ты что думаешь, София? — спросила Эшли.       Все взгляды тут же устремились на Софию, которая надеялась отмолчаться.       — Я? — встрепенулась она и тут же встретилась взглядом с Сириусом. — Не знаю… В смысле, да, они опасные. Но как тут верно заметили, только раз в месяц. Есть куда более опасные существа…       Эшли поджала губы, неудовлетворенная ответом. Ее тоже можно было понять. На занятиях по Защите им рассказывали только все самое плохое об оборотнях, об их кровожадности и жестокости, о том, что они не знают пощады. И никогда о том, что в остальные двадцать девять лунных суток они обычные люди, которые, как и все, нуждаются в любви и заботе.       — А я полностью с Эшли согласен, — произнес вдруг Ремус, за что она с благодарностью на него посмотрела. — Я тоже считаю, что им не место в приличном обществе…       — О, Мерлин, началось! — закатив глаза, воскликнул Джеймс.       Джеймс с Сириусом наперебой стали убеждать всех, какие оборотни могут быть милыми домашними зверьками, если знать, как их приручить. Эшли продолжала спорить и отстаивать свою точку зрения. Лили пыталась убедить ее, что не следует так предвзято относиться ко всем оборотням. София, пока никто не видел, вышла в уборную, не желая принимать участие в споре и привлекать к себе внимание.       Пока в комнате разгорелся жаркий спор, Ремус незаметно выскользнул в темный коридор. Он стоял возле окна, глядя на убывающую луну — причину всех его несчастий. Он никогда не любил ночь, никогда не любил ночное небо и луну на нем. И вряд ли когда-нибудь сможет по достоинству оценить красоту звездного неба.       Вот он и узнал ответ на давно мучивший его вопрос. Эшли никогда не примет его. И пусть она не выражала полное презрение, она говорила с явным ужасом в голосе.       — Все хорошо?       Ремус еще за пару мгновений учуял Софию. Ему сейчас не хотелось ни с кем говорить, но он развернулся на ее голос.       — Да, нормально, — он слегка улыбнулся ей. — Там слишком шумно, — Ремус кивнул в сторону комнаты, откуда слышались повышенные тона Джеймса и Сириуса, которые, кажется, уже о чем-то спорили между собой.       София встала рядом с ним и тоже посмотрела в окно. Только у нее, в отличие от Ремуса, дыхание перехватывало от красоты. Если поначалу ее и пугало мрачное поместье, то сейчас она находила в нем массу прекрасного. Черные деревья устрашающе и величественно устремляли в небо острые верхушки. Скалистый обрыв, внизу которого развернулось глубокое море. И самое главное — небо. Звездное небо и та самая, особенная звезда, что горела ярче всех.       — Тебе Сириус рассказал? — спросил Ремус, прервав ее созерцание.       — О чем? — спросила София, не сразу придя в себя и продолжая смотреть в окно.       — О том, что я — оборотень, — сказал он, повернувшись к ней. Ремус сразу догадался, что она все знает. Ее выдала ее реакция и ее взгляд.       — Сириус не знает, что я знаю, — ответила она. Ремус смотрел на нее с невыразимой грустью, под глазами залегли тени, которые она раньше не замечала. На бледном лице обозначился тонкий шрам.       Ей хотелось как-то утешить его, но она не находила правильных слов. Да и вообще сомневалась, что тут могут быть правильные слова. Ведь он уже наверняка наслушался утешений от своих друзей и родных. А она вполне может его понять, как бесконечная жалость может давить и угнетать. Поэтому она просто сделала шаг, что их разделял, и крепко обняла. Ремус, растерявшись на мгновение, обнял ее в ответ.       — Спасибо, — тихо сказал Ремус. Он впервые ощущал исходящее тепло и нежность от Софии, которые говорили лучше любых слов.       — За что? — она подняла на него удивленный взгляд.       — За то, что… принимаешь это.       Она слегка улыбнулась, и выпустила из своих объятий.       — Грин, я так понимаю, не знает об этом? — спросила София.       — Нет, — с тяжким вздохом, ответил Ремус. — Я должен ей сказать.       — Да, она заслуживает знать правду…       Ремус совсем поник, опустив локти на подоконник и уронив в ладони лицо.       — Я думаю, она нормально к этому отнесется…       — Ты что, не слышала ее? — перебил Ремус, подняв голову и посмотрев на Софию.       — Для неподготовленного человека это большой шок. А Грин… она же всю жизнь росла как комнатное растение, окруженное заботой. Самое плохое, что ей доводилось пережить, это то, что братьям конфет больше досталось в рождественском подарке! Так что не удивительно, что она так отреагировала.       На его лице отчетливо выражалась полная безысходность, и София добавила:       — Дай ей время. Такое не каждый день услышишь.       — Наверное, ты права, — сказал он, после длительной паузы. — Только дело еще в том, что… даже если она примет это, она не заслуживает такого… быть с оборотнем.       — По-моему, Люпин, ты слишком много на себя берешь, — резко сказала София. — У всех есть свои недостатки. Возьми хотя бы Блэка. Думаю, ты слышал о его любви к драме на пустом месте! А Поттер! Этого человека вообще можно когда-нибудь переспорить? А какое у него самомнение! Про Снейпа я вообще молчу, он же самый большой придурок в мире. Так что твоя ликантропия… это твоя изюминка! — воскликнула вдруг София. — Ты не должен стыдиться этого, а напротив, гордиться! Кто-то считает по другому? Пусть придет в полнолуние и скажет тебе это в лицо!       Ремус не сдержал смешок, слегка улыбнувшись. Ему была приятна такая реакция Софии, и он даже немного повеселел.       — Раз уж тут ничего не поделать, — продолжала София, — значит надо превращать свои «недостатки» в достоинства. А всех несогласных посылать к черту. Еще переживать из-за этого…       — Что вы тут делаете?!       За их спинами послышался голос Сириуса, заставив Софию вздрогнуть.       — Ты опять подкрадываешься?! — возмутилась она. — Просила же, не делать так.       Сириус ей улыбнулся, притянул к себе и поцеловал в макушку.       — Поступило предложение, — сказал Сириус, — сходить до города. Через час будут запускать большой новогодний салют с Блэкпульской башни.       — О, я бы посмотрела!       — Именно поэтому я и предложил, — Сириус снова поцеловал ее.              Путь до города занял практически полчаса. Но это того стоило. Вся центральная площадь перед Блэкпульской башней и вся набережная были переполнены народом.       Главная улица вдоль берега освещалась множеством огней, из уличных громкоговорителей доносились новогодние мелодии, отовсюду слышался смех и веселые голоса.       Они прошлись вдоль всей набережной, купили пунш — традиционный новогодний напиток, который продавался практически в каждом передвижном фургончике. И целовались под бой курантов, правда, эту традицию поддержали не все — Северус с Деборой решили, что они выше этого.       А сразу после боя курантов прогремел первый взрыв салюта. Все небо окрасилось тысячей цветных огней. Десятки фигур взрывались в небе кругами, квадратами, ромбами и замысловатыми узорами, и завершилось это представление огромными светящимися цифрами «1978».              Обратный путь до поместья занял в два раза больше времени. Уже неизвестно, кто первый в кого запустил снежок, но вся дорога через лес превратилась в грандиозное сражение. Чистым и сухим не остался никто.              Нагулявшись и замерзнув, они с особым аппетитом набросились на остатки пиццы. Допили еще теплый глинтвейн и опустошили еще одну бутылку элитного огневиски Альфарда Блэка.       Еще раз сыграли в Мафию и пару партий в карты. Сириус еще вспомнил, что у его дяди где-то есть доска «Уиджи» для вызова духов умерших, но все это превратилось в полнейшую клоунаду, когда они начали спорить, кого из Основателей вызвать первым.       — Конечно же, Салазара, — воскликнул Джеймс. — Можно узнать, где находится Тайная Комната!       — Тайная Комната — это страшилка для первокурсников, — нравоучительным тоном сказала Дебора. — Надо вызывать Кандиду Когтевран, чтобы узнать, где находится ее знаменитая Диадема.       — Так она тебе и сказала, — усмехнулся Сириус. — Лучше вызовем Годрика!       — И что спросим у него? — поинтересовалась Лили.       — Не знаю, — пожав плечами, ответил Сириус. — Просто посмотрим на него.       — Вот Годрик будет счастлив, взглянув на новое поколение гриффиндорцев, — недовольно проворчала Дебора.       — Или спросим, как можно достать его Меч! — воскликнул Сириус, перебив Дебору.       — Меч всегда хранится в кабинете Директора, — произнес Северус.       — И достать его может любой «достойный гриффиндорец» из Шляпы, в момент, когда действительно в нем нуждается, — добавила Лили. — Неужели ты за семь лет так и не удосужился прочитать «Историю Хогвартса»?       Сириус скорчил недовольное лицо, отвернувшись от Лили.       — Тогда давайте Пенелопу Пуффендуй, — без особой надежды, предложила Эшли.       — Спросим у нее, как ей пришла идея в голову припахать домовиков для работы на Хогвартс? — съязвил Сириус.       — Между прочим, она их спасла от жестокого обращения, — Эшли даже разрумянилась от возмущения. — Домовиков в те времена вообще ни во что не ставили, и многих она от верной смерти спасла, пригласив работать в Хогвартс!       Их спор продолжался еще очень долго, пока они не решили вызвать самого Мерлина. И, то ли они сделали ошибку, то ли Мерлин просто не захотел к ним приходить, но его дух так и не явился. Впрочем, все и так уже были уставшие, поэтому никто особо и не расстроился.       Зато Сириус порадовал всех своей игрой на гитаре, исполнив «Strangers in the night» Фрэнка Синатры, которую он разучивал целый день под руководством Софии, и у него даже неплохо получилось, чем он заслужил бурные овации.              Время уже близилось к шести утра, когда все стали расходиться спать.              

***

      София бесшумно вошла в кабинет и сразу направилась к комоду, где хранились запасы сигар. Выдвинув первый же ящик, она сразу обнаружила, что искала. Взяв пару штук, она задвинула ящик обратно, и развернулась.       — Мерлин! — вскрикнула София, схватившись за сердце. — Снейп, черт бы тебя побрал. Какого ты тут сидишь?!       В самом углу кабинета в кресле сидел Северус. Тусклый свет от свечи некрасиво падал на его лицо, от чего оно казалось неживым и зловещим. Он не сводил с нее своих черных глаз и усмехнулся, увидев ее испуг.       — Сириус разрешил мне воспользоваться его библиотекой, — медленно произнес он, кивнув на приоткрытую дверь, ведущую из кабинета в библиотеку.       — И надо было это делать ночью? — грубо спросила она и добавила чуть слышно: — Психопат.       Неподвижная фигура Северуса в темном углу действительно слишком сильно ее напугала.       — Сама-то что тут делаешь?       — Блэк отправил меня за сигарами… — ответила она, повертев их в руках.       — На побегушках у Сириуса? — усмехнулся он, перебив ее.       — Разумеется, нет, — презрительно сказала она. — Он пока занят… другими вещами.       София уже хотела направиться обратно на выход, как вдруг заметила книгу, которую читал Северус. Она и сама успела ее пролистать мельком и ужаснуться той информации, которая в ней хранилась.       — «Тайны наитемнейшего искусства», Снейп? — с отвращением в голосе, спросила она. — Много полезного для себя нашел?       Северус на нее устало взглянул.       — Да, тут довольно много ценной информации, — ответил он, лишь бы она отвязалась.       — Ценной информации для твоих Темных делишек? — спросила София, неожиданно для себя вспомнив, что фамилию Северуса она как-то слышала в общей гостиной, причем от людей, которые в довольно тесных связях с Волан-де-Мортом.       — Что ты несешь? — насмешливо спросил он.       — Расскажи-ка, Снейп, что у тебя за дела с Темным Лордом, — зло усмехнувшись, спросила София.       — Иди, проспись, Бланк, — делано безразличным тоном произнес он, хотя в голосе и проскальзывало напряжение, которое София легко уловила.       Она растянула губы в улыбке.       — В гостиной Слизерина нередко можно услышать о том, что тебя связывают… некие дела с Темным Лордом, — наугад произнесла София. Она лишь два раза слышала, как его фамилия упоминалась в одном предложении с Темным Лордом, но о чем там шла речь никогда не знала. — Будешь отрицать?       — Не имею понятия, о чем ты говоришь, — ледяным тоном ответил Северус. Он знал, что Мальсибер никогда бы не стал болтать о его работе в общей гостиной. Но он не мог с такой же уверенностью говорить за Крауча. И что выболтал этот недоумок, оставалось лишь гадать. Как и гадать о том, что знает София. Но Северус понимал, если бы Бланк знала что-то важное, она бы давно рассказала об этом Сириусу, а тот бы ему не спустил с рук сотрудничество с Пожирателями.       Они долго смотрели друг другу в глаза. София лихорадочно перебирала идеи в голове, чтобы побольнее задеть Северуса или же выведать у него всю правду. То, что совесть у него нечиста, было очевидно по его напряжению, которое он так тщательно скрывает. Северус стойко выдерживал ее пристальный взгляд, решив, что в крайнем случае просто использует Обливейт. В конце концов, он всегда ей не доверял. И даже если она знала какой-то пустяк о нем, тот факт, что она не рассказала о нем Сириусу, показывал ее не в лучшем свете. Хотя для Северуса это и было плюсом.       — Интересно, — медленно произнесла София, не отводя от него взгляда, — что скажет Сириус, когда узнает, что у тебя тайные дела с Мальсибером…       — Думаю, Сириус никогда в жизни не поверит в такой бред, — прошипел Северус.       — Во что не поверит Сириус? — спросил Сириус, заходя в кабинет и подходя к Софии, — почему ты так долго? Я тебя потерял.       — Да вот, решили поболтать со Снейпом, — ядовито улыбнувшись, ответила она, все также глядя на Северуса.       — Обо мне? — поинтересовался Сириус.       — О ком же еще, — кивнула София, поворачиваясь к нему. — Я интересовалась у Снейпа, как бы ты отреагировал на новость, что он за вашими спинами проворачивает какие-то дела со слизеринцами.       — Что за бред? — нахмурившись, спросил Сириус, посмотрев на Северуса.       — Вот и я задаюсь тем же вопросом, — произнес Северус, стараясь унять дрожь в руках.       — Генри Мальсибер не раз упоминал твоего славного приятеля, — вкрадчиво произнесла София, глядя на Сириуса.       — И что? — не понял Сириус. — Слизеринцы нас терпеть не могут, так что не удивительно…       — Да нет, — перебила София, — говорил он, скорее, о некой пользе от Снейпа. И о Темном Лорде говорил, — добавила она, повернувшись к Северусу.       Она видела, как он разволновался, что только подтверждало ее догадки. Но она не могла ему ничего предъявить. София даже не помнила, что конкретно говорил Мальсибер, когда упоминал фамилию Северуса. И хоть Снейп и вызывал у нее массу подозрений, она помнила, как он спас ее от Крауча, и это мешало ей предъявлять ему претензии и обвинять во всех грехах без всяких доказательств.       — Ты что-нибудь знаешь об этом? — спросил Сириус у Северуса.       — Впервые слышу, — равнодушно ответил он, прямо посмотрев на Сириуса. — По крайней мере, до меня Мальсибер подобную информацию не доводил, — с насмешкой сказал Северус.       София не сводила пристального взгляда с Северуса, отдавая должное его актерским талантам. Если поначалу она не придавала этой ситуации никакого значения, и вообще успешно не вспоминала об этом пару месяцев, то сейчас ее это все очень заинтересовало. Благодаря своим весьма посредственным способностям к легилименции, она видела, что он нервничает, видела, что он что-то скрывает. И это что-то, вполне очевидно, касается нечистых дел с Мальсибером.       Ей не хотелось лезть в дела Снейпа, и не очень-то хотелось вынюхивать что он проворачивает со слизеринцами. Но он был другом Сириуса, и относиться к этому наплевательски она уже не могла.       — А-а, забудьте, — махнув рукой, произнесла она, направившись на выход.       Сириус с подозрением переглянулся с Северусом. Тот в ответ безразлично пожал плечами и склонился над своей книгой, давая понять, что разговор закончен.       Сириус догнал Софию и они вышли из кабинета, так и не заметив Белби, которая стояла за приоткрытой дверью, ведущей в библиотеку.       — Ты правда слышала, как слизеринцы что-то говорили про Северуса? — спросил Сириус, когда они шли в спальню.       — Что-то слышала.       — Что именно?       — Да не помню я уже! Но там звучала его фамилия и «Темный Лорд».       Сириус нахмурился, что-то обдумывая.       — Его мама — Эйлин Принц, училась на Слизерине и общалась раньше со многими Пожирателями, — сказал наконец Сириус, все еще с задумчивым выражением на лице. — Возможно… им что-то нужно от нее, и они хотят получить это через Северуса.       София на него непонимающе посмотрела. Подобная цепочка ей казалась совершенно не логичной.       А Сириус все больше уходил в свои мысли. Он давно подозревал, что со здоровьем Эйлин Принц что-то неладное. Не может быть такого, чтобы никто из целителей не мог ей помочь, что зелья Северуса не могли ей помочь. Тут наверняка была замешана Темная магия. И Сириус подозревал, что Северус об этом прекрасно осведомлен. И вполне логично, если на Эйлин наслали проклятие, значит от нее что-то нужно, Пожиратели просто так ничего не делают. И отсюда следует, что для давления на Эйлин, могли использовать и Северуса. Но Сириус был уверен, Северус бы никогда не согласился ни на какие условия с Пожирателями. К тому же, он еще мог понять Северуса, что тот не рассказывает им всю правду о болезни матери, но если бы все зашло слишком далеко, Сириус не сомневался, друг обратился бы к ним за помощью.       — Кстати, почему ты мне ничего не рассказывала об этом? — спросил вдруг Сириус, сурово посмотрев на Софию.       — Это давно было, — безразлично ответила она, — еще в самом начале семестра.       Она действительно слышала об этом последний раз в сентябре. Тогда она еще толком не знала, кто такой Темный Лорд, ей был неприятен Снейп, и ей было глубоко плевать, что за дела их могут связывать.       — Хорошо, — медленно протянул Сириус, глядя на нее, придерживая для нее дверь в спальню и заходя следом. — Тогда еще один вопрос.       София вопросительно приподняла брови, снимая на ходу мантию и оставаясь в одной футболке Сириуса.       — Как ты поняла, что Рем — оборотень?       О том, что она все знает, он узнал, случайно услышав ее разговор с Ремусом, и все никак не мог дождаться подходящего момента, чтобы выведать у нее все подробности. И главное, как она это узнала. Не сказать, что Сириус сомневался в умственных способностях Софии, но он не верил, что она смогла самостоятельно выяснить о ликантропии всего за три месяца. Даже им для этого потребовался целый год.       — Не знаю, — ответила она, отворачиваясь от него и отводя взгляд. — Как-то само…       — Я за милю чувствую твоё вранье, — с жесткостью в голосе произнес он, беря ее за руку и разворачивая к себе. Сириус мог стерпеть от нее что угодно, любую черту ее несносного характера, даже совершенно неуместные шутки о чистокровности, но только не ложь.       Она подняла на него злой взгляд. Хотя злость скорее была обусловлена его грубым тоном, потому что она быстро сменилась нервозностью.       — Обещай, что не будешь психовать, — произнесла она.       — Не могу, — усмехнулся он, уже чувствуя, как в груди поднимается нечто нехорошее.       — В общем… — София на мгновение прикрыла глаза. Как бы ей ни хотелось не выдавать Регулуса, она понимала, что Сириус все равно узнает правду. Тянуть уже не было смысла. — Мне Регулус рассказал.       Сириус долго всматривался в ее глаза, сдвинув брови и нахмурившись.       — А он-то откуда знает?! — воскликнул он.       — Он сказал, что только кретин не догадается.       Сириус громко выругался в ответ. Он даже и подумать не мог, что брат может быть в курсе об этом. Такого ответа он никак не ожидал. И не знал, что предпринять. В груди поднимался гнев в перемешку с паникой. Сириус боялся за Ремуса. Ведь он не переживет, если студенты узнают о его проблеме, если начнется травля или открытое презрение. И Сириус не представлял, как этому помешать, он не сомневался, Регулус об этом всем расскажет, особенно, после случившегося.       — Послушай, вряд ли он об этом кому-то расскажет…       — Ты ему доверяешь? — злобно прошипел Сириус. — После всего, ты продолжаешь верить ему?!       — Он знает о Люпине уже пару лет! — повысив голос, перебила она его. — И никому до сих пор не рассказал!       — Потому что повода не было! — в ответ прокричал Сириус. — Ты так и не поняла, что он за человек? Он просто ждет удобного случая, чтобы подгадить! Всем нам сразу!       София устремила на него полный скептицизма взгляд, явно не согласная с таким мнением.       — А после сорванной помолвки, он обязательно всем растреплет! — продолжал разоряться Сириус. — Ты хоть представляешь, что будет с Ремом, если все узнают?!       — А что ты на меня орешь?! — не выдержала София. — Как будто это я Регулусу рассказала обо всем!       — Черт, — Сириус провел по лицу руками, достал сигареты и прошел к окну, распахивая раму. — Прости, — нехотя сказал он, не поворачиваясь к ней и подкуривая от палочки.       — Не надо паниковать раньше времени, — сказала она, вставая рядом и забирая сигарету из его пальцев. — Лично я сомневаюсь, что он расскажет об этом кому-то…       Сириус снова метнул на нее злой взгляд, усмехнувшись, и доставая новую сигарету для себя.       — Почему? — спросил он. И на ее вопросительный взгляд, добавил: — Почему ты веришь, что он весь из себя такой хороший?       Сириус все еще не мог смириться с отношениями между ней и его братом. Какими бы эти отношения ни были. Его неимоверно злила ее забота о нем и переживания, ее вера, что он не скользкий гад из семьи психопатов и расистов, и который полностью их поддерживает. Злило ее неравнодушие.       — Я не… — София прервалась на полуслове, не зная как объяснить свои чувства. — Я не думаю, что он весь из себя хороший. Но я и не думаю, что он такой козел, как ты говоришь.       — Интересно было бы тебя послушать, если бы ты сейчас с кольцом на пальце на площади Гриммо сидела, — прошипел Сириус, приблизившись к ее лицу.       София закрыла глаза на мгновение, стараясь унять бурю в душе.       — Я ему этого никогда не прощу! — отчетливо сказала она, с гневом посмотрев на Сириуса. — Никогда не прощу обман и предательство. И я…       — Он предал тебя, — перебил Сириус, не сводя с нее взгляда, — так почему ты думаешь, что он не сможет поступить так же и со мной, рассказав всем секрет моего друга?       — Потому что тебя он никогда не предаст, — ответила София. Она действительно в это верила. Исходя из рассказов Регулуса о Сириусе, о их детстве, о их былой дружбе, она верила и знала, что он никогда не предаст своего брата.       Сириус зло рассмеялся.       — Как тогда называется то, что он хотел жениться на тебе?! — не выдержал он, все сильнее повышая голос. — Зная, что я тебя… Зная, что ты со мной!       — Ну, очевидно, он думал, что для тебя это ничего не значит! — прокричала она в ответ.       — Да даже если и так! То, что?! Как будто для него это что-то значило!       София вдруг вспомнила с каким чувством и с какой нежностью в глазах Регулус говорил ей о своей любви. Вполне очевидно, для него это что-то значило. Сириус же не верил, или не хотел верить, что брат может на полном серьезе испытывать к ней какие-то глубокие чувства.       — Видимо, что-то да значило!       — О чем ты? — Сириус уставился на нее пылающим взглядом, снова хватая ее за руку и разворачивая на себя. — Он что-то говорил?       Ревность к брату никогда не пройдет, Сириус это понимал. Он не будет спокоен, даже если женится на ней, даже если они заключат всевозможные кровные договоры, даже если принесут магические клятвы и дадут Непреложный Обет. Он знал, он всегда будет ревновать ее к Регулусу.       — Ничего, — бросила она ему, вырвав руку из его захвата и отходя к кровати.       Затянувшись напоследок, он выкинул недокуренную сигарету в окно и пошел за ней.       — Я же вижу, Бланк, что ты врешь! Лучше по-хорошему признайся!       — Он говорил, что любит! — не вытерпела вконец она.       Сириус молча уставился на нее, отказываясь верить в услышанное.       — Говорил, что любит? Тебя? — вполголоса переспросил он.       — Да, — грубо сказала София, уже жалея, что призналась в этом.       Сириус всегда относился к любви с насмешкой. Он всегда был уверен, что это выдумка для дураков. С появлением Софии в его жизни его мнение практически не поменялось. Любовь, в привычном понимании этого слова, определенно не то чувство, что он к ней испытывает. И тем не менее, факт того, что его брат признался в своих чувствах ей раньше него неожиданно больно ранил его.       Как и то, что Регулус действительно любит ее. Сириусу было бы легче пережить, если бы признание Регулуса в любви было его хорошо продуманным планом, но никак не то, что они оба умудрились привязаться к одному человеку. Ведь будь на месте Софии любая другая, Сириус бы без раздумий уступил брату. Но одна только мысль, что Регулус может к ней прикасаться или попросту питать какие-то чувства, разрывала сердце на миллион кусочков.       — Сириус? — позвала София, видя, что он совершенно не в себе.       Он поднял на нее взгляд, словно очнувшись.       — А ты его любишь?       — Что? — усмехнулась София. Она к Регулусу много чего испытывала, но это явно была не любовь. Вероятно. Это была не любовь.       — Ты его любишь? — снова повторил Сириус, повысив голос.       — Нет, — уверенно произнесла София со злостью в голосе. — Если ты забыл, я люблю другого человека.       Сириус немного успокоился, услышав ее ответ. Он и так прекрасно знал о ее отношении к себе и все равно. Ему необходимо было подтверждение ее любви каждый день. Ее словами, взглядами и действиями. И она всегда давала ему это.       Он подошел к ней, уже с нежностью взяв за руку и притянув к себе, и, игриво улыбнувшись, произнес:       — Забыл. Не напомнишь?       Она вмиг оттаяла, слегка улыбнувшись в ответ и потянувшись к нему губами, запуская пальцы в его волосы.              

***

      Ремус пошел проводить Эшли до ее комнаты. Он решил во что бы то ни стало во всем ей признаться прямо сейчас. Хотя, возможно, это было и не самым лучшим решением — Эшли вовсю зевала и даже говорила без привычного воодушевления.       — Какие же тут огромные комнаты, — произнесла она, когда они зашли внутрь. — У меня дома пол этажа такого размера! А тут всего лишь гостевая спальня.       Ремус что-то ответил невпопад, полностью поглощенный своими мыслями. Он словно в тумане наблюдал, как она скидывает обувь и забирается с ногами на кровать, продолжая что-то говорить. Очнулся он, только когда она потянулась к нему за поцелуем.       — Эшли, — Ремус оторвался от нее и уверенно посмотрел в глаза, — я должен тебе кое-что сказать. Это… это очень важно…       — Я тебя слушаю, — улыбнувшись, сказала она.       — Хорошо, — произнес Ремус, прокашлявшись. Вся уверенность таяла на глазах. Он прикрыл глаза на мгновение, собирая в кулак последнюю волю, стараясь убедить себя в том, что чем быстрее он расскажет, тем быстрее все закончится. — Хорошо.       Ремус уже не чувствовал ног, и был уверен, не сиди он сейчас, упал бы на пол. Голова кружилась от волнения, словно он выпил пару бутылок огневиски. Он смотрел в ее светлые глаза, не видя ничего вокруг от переживания, и чувствовал, как немеет язык во рту, не в силах повернуться.       — Эшли, я болен… — выдавил он, собирая остатки смелости и не опуская взгляд. Эшли слегка нахмурила брови, и, прежде чем она раскрыла рот, Ремус произнес: — Ликантропией. Я болен ликантропией.       Она слегка приоткрыла рот, ничего не говоря, и округлила глаза, в которых отчетливо читалось неверие.       — Я… пойму тебя, если ты не захочешь больше видеть меня, — с трудом произнес он. — Пойму, если будешь зла на меня. Я это заслужил. Я должен был сразу тебе во всем признаться.       Эшли продолжала на него молча смотреть. Она, кажется, даже не дышала.       — Это неправда, — едва слышно произнесла она.       — К сожалению, правда, — сказал Ремус, с беспокойством на нее посмотрев. — Меня укусил оборотень, когда мне было четыре…       — Ты не можешь быть… болен, — уже громче сказала она. У Эшли на щеках появлялся нездоровый румянец, как и ненормальный блеск в глазах. — Зачем ты так говоришь? Это какая-то шутка?       Она, очевидно, ждала, что сейчас из-за штор выпрыгнут остальные, и под крики и смех, признаются, что ее разыграли.       — Это не шутка, Эшли, — произнес он. Ремус ожидал от нее любой реакции, но никак ни того, что она не поверит. — Каждое полнолуние я превращаюсь в волка.       Ремус видел, как она задержала дыхание, как ее глаза стали влажными. Она все еще смотрела на него с испугом, отказываясь верить.       — Я не могу контролировать себя, отдавать отчет своим действиям. В этот момент я опасен для себя и для окружающих, — продолжал говорить он, глядя в ее глаза. — И это неизлечимо.       Эшли ему ничего не отвечала. Но Ремус и так слишком явно ощущал страх и ужас, исходящий от нее.       — Прости, что я не рассказал тебе об этом сразу, — вновь повторил он. — Вначале я пытался… держаться от тебя подальше, но не смог. Я себя не оправдываю. Я не должен был так поступать. Не должен был пользоваться твоим доверием и подвергать тебя опасности.       Ее молчание начинало давить на него. Он предпочел бы слушать ее возмущение, или даже слезы, но только не молчание. Ему требовался хоть какой-то ответ от нее, но она продолжала смотреть на него расширенными от ужаса глазами, и ничего не говорила.       — Надеюсь, ты сможешь меня простить, — сказал Ремус, накрывая ее ладонь своей, и почувствовав, как она дернулась, но руку не убрала. Ремус убрал ее сам, ощущая, как сжимается сердце.       Она все также молчала. А ему больше нечего было сказать, он поднялся и направился на выход из комнаты. Обернувшись напоследок, он увидел, что она неподвижно сидела, прикрыв глаза и зажав рот рукой.              Ремус зашел к себе, закрыв дверь и прислонившись к ней спиной. Это было не так ужасно, как он представлял, но его все равно напрягла ее реакция, ему нужен был хоть какой-то ответ от нее. Хотя он и так прекрасно знал ответ — все кончено. Он всегда это знал в глубине души, всегда знал, что ни одна девушка не согласится на отношения с оборотнем. И все равно в сердце всегда была надежда, которая не давала ему покоя.       Он упал на кровать. Глаза жгло от подступающих слез, горло сдавило, не давая вздохнуть. В очередной раз он проклинал свою судьбу. Ремус ненавидел свою жизнь, ненавидел свои ежемесячные страдания, от которых никуда не сбежать, ненавидел свою болезнь.       Как бы ему хотелось быть обычным человеком. Радоваться простым вещам, а не отмечать в календаре очередное полнолуние и отсчитывать дни до него.       — Ремус…       Дверь слегка приоткрылась и в проходе появилась Эшли.       Ремус тут же сел на кровати, проморгавшись, и надеясь, что глаза не успели покраснеть от сдерживаемых слез.       — Можно? — неуверенно спросила она, все еще стоя в дверях.       Не в силах и слово произнести, он кивнул.       — Прости, что… повела себя, как дурочка, — нервно усмехнувшись, сказала она, подходя к нему и останавливаясь возле кровати.       — Что?..       — Просто… если честно, такое я не ожидала услышать. Поэтому и растерялась, — ее губы вновь дрогнули в нервной улыбке. Она часто моргала и не сводила взгляда с него, не выпуская свою косу из рук. — А ведь я должна была поддержать тебя…       — Ты ничего не должна, Эшли, — перебил Ремус. — Твоя реакция вполне нормальная.       — Нет! — она расширила глаза, садясь рядом с ним, и взяв его руку в свои. — Не нормальная! Ты мне очень нравишься, Ремус, и я хочу, чтобы… Мне действительно жаль, что ты не рассказал мне об этом раньше. Но я вполне понимаю, почему ты этого не сделал. И я не хочу, чтобы ты себя винил. Ты в этом не виноват… и я хочу, чтобы ты знал, я все равно буду с тобой, несмотря ни на что.       Слушая ее сбивчивую речь, у него все внутренности сжимались. Правду говорят, что у пуффендуйцев самое доброе сердце и чистая душа. У Эшли так точно.       — Эшли, я не хочу, чтобы ты сейчас давала ответ, — произнес Ремус, стараясь не обращать внимание на разгоравшуюся надежду. — Это тяжело принять. Поэтому, пожалуйста, просто подумай… хотя бы до конца каникул. И знай, что я тебя полностью пойму, если ты захочешь прервать наше… общение.       Ремус понимал, что она сейчас, вероятно, говорит в состоянии аффекта. Или просто потому, что ей совесть не позволит бросить его, узнав всю правду. Поэтому он и хотел дать ей время все спокойно обдумать и не торопиться с решением.       — Глупости! — выпалила она, еще крепче сжимая его руку. — Я давно знаю, что хочу быть с тобой. И ничто это не изменит.       Сглотнув ком, стоящий в горле, Ремус произнес:       — Пойми, Эшли. Я — оборотень. Ты прекрасно знаешь, как к таким относятся в обществе. Меня ждет непростое будущее, я вряд ли смогу найти нормальную работу, я никогда не смогу завести семью.       Как бы ему ни было тяжело, он хотел сразу во всем ей признаться, сразу дать ей понять, что ее ждет, если она решит остаться с ним.       — Я с этим уже смирился, — соврал он, опустив глаза на мгновение. — И я не хотел бы, чтобы и ты…       — Пожалуйста, Ремус, не решай за меня, — Эшли придвинулась к нему еще ближе. — Все это…ликантропия… ужасно несправедливо, — сказала она со слезами на глазах. — Ведь ты меньше всех этого заслуживаешь. То есть… конечно же, такого никто не заслуживает. Но ты в особенности.       Она замолчала, подбирая слова.       — Мне все равно на твою болезнь. В смысле, не все равно! Я имею в виду, мне не важно… все эти трудности… это такие пустяки. Главное ведь совсем другое.       Она ему ласково улыбнулась и провела рукой по его волосам.       — Мне гораздо важнее, что ты добрый и искренний. Верный и бескорыстный. Что ты смелый, — она улыбнулась еще шире. — И знаешь обо всем на свете! Мне важно то, что я с тобой чувствую себя такой счастливой, — у нее вновь в глазах заблестели слезы. — Так что, пожалуйста, Ремус, не лишай меня этого.       Он ей слабо улыбнулся, мотнув головой, и шепотом произнес:       — Не буду.       Притянув его за голову к себе, она оставила нежный поцелуй на губах.       — Я хочу, чтобы ты знал, Ремус, что ты не один, — сказала она слегка дрожащим голосом, оторвавшись от него на дюйм и посмотрев с нетипичной для нее серьезностью. — Меня это не пугает и не волнует. С чем угодно можно справиться, ведь самое главное, что мы… что мы любим друг друга. Да? — спросила она с надеждой.       Он долго ничего не отвечал, глядя в ее глаза и не веря во все происходящее. Не веря, что она все-таки смогла это принять, что не отвернулась. Он ей всегда будет за это благодарен, и со своей стороны сделает все возможное, чтобы она всегда была счастлива.       — Да, — уверенно ответил Ремус, прежде чем вновь прижаться к ее губам.