***
Сириус не торопился, он опоздал минут на двадцать, если не больше. И когда зашел в холл, сразу увидел ее. Она стояла возле дубовых дверей, сложив руки на груди и недовольно осматриваясь по сторонам. В первую секунду, увидев его, она сразу приняла гневный вид, но, заметив его суровое выражение лица, пришла в некоторое замешательство. — Не хочешь мне ничего рассказать? — спросил он, остановившись в паре шагов от нее. Она вначале непонимающе смотрела на него, потом вскинула брови: — Нет. А ты? Например, почему ты опоздал, — она показательно взглянула на свои часы, — на двадцать пять минут! Сириус поражался, что она ему еще смеет что-то предъявлять. И это после предательства. — Надо было проветриться, — ледяным тоном ответил он, — надеялся, хоть немного злость на тебя пройдет. Но что-то не помогло. — Ты о чем, Блэк? Что опять не так? Не обращая внимания на ее вопросы, он спросил: — Ты как, выспалась? Кажется, ты собиралась отсыпаться всю ночь. Получилось? Она сдвинула брови, продолжая с подозрением на него смотреть. — Ты перепил вчера что ли? — Или Рег тебе спать не давал? — повысив голос, перебив ее, спросил он. Он видел, как она задержала дыхание на мгновение, как приоткрыла рот в удивлении, как в глазах испуг мелькнул. Он был прав. Она была с Регулусом. Сердце в очередной раз сжалось до боли. — Я не понимаю, о чем ты, Сириус?.. — Прекрати врать, Бланк! — прошипел он, не выдержав. — Я видел вас на Карте! Она прикрыла глаза, выдохнув. — Oh mon Dieu, — прошептала она, — putain de Сarte. Сириус зло рассмеялся на ее реакцию. Он не так давно показал ей Карту, и, очевидно, она попросту не подумала, что он может их увидеть. Увидеть ее предательство. — Да, именно так, гребаная Карта. Она вдруг подняла на него решительный взгляд. — И что? Да, я была у Регулуса. Ему была нужна помощь. Сириус в первую секунду растерялся от ее прямого взгляда и уверенного тона. Она говорила так, словно не считала себя ни в чем виноватой. Это его разозлило только еще больше. — О, так вы у нас снова «друзья»? — процедил Сириус. — Или, может быть, любовники? Чем вы там занимались?! — под конец он перешел на крик, заставив пару первокурсниц, проходящих мимо, подпрыгнуть от неожиданности. Бланк, приоткрыв рот от возмущения, долго смотрела ему в глаза. — Ты решил, что я тебе изменяла? — с чувством глубочайшего презрения спросила она. — Я не знаю, Бланк. Не знаю! — громко произнес он. — Я не знаю, что и думать! Я когда вас вместе увидел в его кровати, так обалдел, что словами не передать! А главное, сколько часов! Это не за пару минут управиться, да?! — Ты думаешь, я спала с ним? Ты совсем ополоумел, Блэк? — Может, и спала! Я не представляю! Ты временами такое выкидываешь, что у меня глаза на лоб лезут! Кто тебя разберет? Еще вчера ты с Регом не разговаривала, а сейчас всю ночь у него провела! А мне, при этом, сказала, что спать будешь! О, наверное, ты имела в виду, что спать будешь с ним!.. — Успокойся, — произнесла она поражающе твердым голосом. Сириус остановился, с гневом глядя ей в глаза и тяжело дыша. — Мы с ним разговаривали. Только и всего. Он даже не притронулся ко мне. Она говорила ровным, спокойным голосом, но смотрела с такой злостью, что не по себе становилось. — И как тебе могло в голову прийти, что я могу спать с ним? Ты действительно считаешь, что я на такое способна? Изменять тебе, да еще и с твоим братом? — Не знаю, Бланк, — в который раз повторил он. — Вы с ним целовались. Откуда мне знать, что у вас больше ничего не было? Что никто из вас не хочет чего-то большего? Она закрыла глаза, скривив губы от злости. Тяжело выдохнув, она процедила: — Это было давно, Сириус. И как я говорила тогда, так и сейчас говорю: для меня это ничего не значит. Это была ошибка. И я ее признаю. И больше такого никогда не повторю. Ее голос дрожал от гнева. И Сириус даже на мгновение решил, что перегибает палку. Ведь он прекрасно ее знает. Она не будет спать с другим за его спиной. Ему хотелось ей верить. Но картины, что он себе навыдумывал, все еще не желали покидать его разум. Он старался хотя бы взять себя в руки, чтобы спокойно это обсудить. Но выходило плохо. — Что вы с ним делали? — Разговаривали, Блэк. Он был расстроен, и ему нужна была поддержка. Мы всего лишь говорили. Он верил ей. Его интуиция, его сердце так и кричали, заставляя его поверить. Но мнительность, подозрительность и страх ее потерять были совершенно не согласны. — Я тебе не верю. Не верю. — Что ты еще хочешь от меня услышать?! — не выдержала она. — Что я с ним спала?! Так не было этого! Не было и никогда не будет! И я вообще не представляю, как ты меня можешь обвинять в таком! Ты всерьез думаешь, что я на такое способна? Что я такой человек? Нет, Сириус так не думал. Но затуманенный разум сейчас отказывался работать. — Ты не доверяешь мне? — спросила она, когда молчание затянулось. — Я не доверяю Регу!.. и тебе… — Как ты можешь, Сириус… — Я не знаю, Бланк! — в очередной раз отчаянно крикнул он. — Я не знаю, как ты можешь, после того, как Рег хотел женить тебя на себе, снова «дружить» с ним! Я не понимаю этого! Не понимаю, как ты можешь общаться с ним, зная, что он получил М… — Сириус прервался на полуслове, выдохнув и оглянувшись на пустой холл. Бланк ему ничего не отвечала, но продолжала смотреть в глаза. — Я не знаю, может быть, ты уже жалеешь, что я сорвал вашу чертову помолвку! — Что за бред?.. — возмутилась она. — А что я еще должен думать?! Ты так быстро простила его! Он хотел тебе жизнь сломать! Ты знаешь, что кровный договор невозможно расторгнуть? И он собирался пойти на это! Ты бы после этого даже заговорить со мной не смогла, если бы он запретил! Сириусу это и правда не давало покоя. Он бы на ее месте никогда не простил Регулуса. И он искренне не понимал ее. И единственной логической причиной, по которой она снова общается с Регулусом, являлось то, что она его любит. Несмотря на него, на Сириуса. Несмотря на все то зло, что Регулус ей причинил. Несмотря на то, что Регулус поддерживает тирана и убийцу Волан-де-Морта. Было столько причин порвать с Регулусом любые отношения. Да хотя бы то, что Сириусу невыносимо больно видеть их вместе. Она могла порвать с Регулусом, только ради Сириуса. Но она продолжала «дружить» с ним. Вся эта «дружба» казалась ему противоестественной и ненормальной. Он не мог говорить за Бланк, потому что не всегда понимал ее поступки и решения. Но даже если учесть, что она говорит правду, и она испытывает к Регулусу исключительно дружеские чувства, то он не понимал, как она может дружить с ним, зная, что он в нее влюблен. Как может разговаривать с ним, видеть его влюбленный взгляд, и не чувствовать при этом неловкости. Как может проводить с ним время, зная, что он мечтает о ней. Это было не здорово. И единственное объяснение этому было то, что она тоже влюблена в Регулуса. — Выбирай, Бланк, — пристально глядя ей в глаза, произнес он. — Прямо сейчас. Выбирай. — Выбирать?.. — Я или он. Говори. Сириус не сводил с нее безумного взгляда. Он видел, как она меняется в лице. Как злость в глазах застилает пелена ярости. — Ты из ума выжил, Блэк? Свой выбор я сделала давным-давно! Она судорожно выдохнула, сжимая кулаки, лишь бы не ударить его. — И ты не представляешь, как трудно тогда мне дался этот выбор. И поверь, выбирала я не между тобой и Регулусом. Потому что он никогда не стоял наравне с тобой. Никто никогда не стоял. Они продолжали смотреть друг другу в глаза. Сириус уже был близок к тому, чтобы поверить ей и забыть обо всем. Только он понимал, он никогда не смирится с ее «дружбой» с Регулусом. Его это всегда будет волновать и беспокоить. Он будет сходить с ума, зная, что в слизеринской гостиной они могут остаться наедине. Он снова и снова будет терзать свою душу сомнениями, медленно убивая себя. — Значит, ты согласишься, что с Регом ты общаться больше не будешь, — то ли вопросительно, то ли утвердительно, произнес Сириус. У нее в глазах вновь мелькнули яркие искры, не предвещая ничего хорошего. — Пока не поздно, скажи, что это шутка, — прошипела она. — Нет, Бланк. Либо ты выбираешь меня и прекращаешь с ним любое общение. Либо… делай, что хочешь, но уже без меня. Сириус пожалел об этих словах в ту же секунду, как только произнес их. Потому что он знал, Бланк не потерпит никаких условий. И может бросить его всего лишь из-за своих дурацких принципов. Но он надеялся, что ради него, ради своей любви к нему, она все-таки сделает правильный выбор. Самая ужасная пауза в его жизни. Ее молчание еще никогда не было таким мучительным. Ее взгляд еще никогда не выражал такой смеси злости и отчаяния. Кажется, она не собиралась ничего говорить. Очевидно, потому, что выбрала она не его. Он усмехнулся, глядя ей в лицо, развернулся и пошел на выход.***
Уже давно наступил вечер, а он так и лежал на продавленном диване в Визжащей-хижине. За целый день он ее так ни разу и не покинул. Хотелось побыть одному. И меньше всего хотелось видеть кого-либо из друзей. Он не знал, как о таком унижении можно им рассказать, а они в любом случае пристанут с расспросами. Мысли о Бланк не уходили ни на секунду, постоянно мучая его. Слабая надежда, что она придет мириться, потухла практически сразу. Бланк никогда не делала первый шаг к их примирению. Она всегда только кричала на него, посылала его и громко хлопала дверью. Это Сириус, как верный и преданный пес, всегда бежал за ней. А ведь, возможно, ей это и не надо было. Может быть, она только и ждала, когда он отстанет, наконец, от нее. Почему-то, в моменты размолвок, всегда забывается все хорошее, и вспоминается лишь самое плохое. Вот и сейчас, Сириус лежал и вспоминал каждый их скандал, что случился из-за Регулуса. Брат всегда являлся катализатором их самых крупных ссор. Брат и ее проклятый француз. А сколько она сопротивлялась ему. Сириус почти два месяца бегал за ней, как ненормальный, отлавливая по всей школе. А она все нос воротила. Может быть, тогда и надо было успокоиться и найти себе кого-то другого. И даже когда они спать стали и время вместе проводить тайком от всех, она призналась, что чувства к ее французу еще не прошли. Сириус тут же ухватился за эту мысль. Возможно, на месте француза сейчас оказался он сам. И вина, или что-то еще, мешают ей окончательно порвать с ним. Что ж, он облегчил ей задачу. Он убеждал себя, что все сделал правильно. Если София любит его, ей не составит труда прекратить общение с Регулусом. Это небольшая цена за их счастье. Бланк знает и видит, как он мучается и страдает из-за их общения. И она должна понять его. — Привет, Бродяга, — в проеме, ведущем из входа под гремучей ивой, показалась голова Джеймса. — Я не помешаю? Он вылез из проема, так и не дождавшись ответа, и с беспокойством окинул Сириуса взглядом. — Тебя весь день не было, и мы заволновались, — Джеймс прошел до кресла и сел в него, опустив рядом с собой рюкзак. Сириус сразу унюхал запах сэндвичей с индейкой. — Ты что-то принес с собой? — он приподнялся на локтях и кивнул на рюкзак. — Да! — Джеймс улыбнулся и полез в рюкзак. — Подумал, вдруг ты есть хочешь. — Не отказался бы, — мрачно произнес Сириус, и взял протянутый сверток. Повисло неловкое молчание. Сириус не смотрел на друга, хотя чувствовал на себе его взгляд. И ждал, когда он заговорит первым. Уж Джеймс-то никогда не умел терпеть и молчать. — Вы с Бланк поссорились опять? — Не знаю. А что она говорит? — равнодушно спросил он, не прекращая есть. — Ну… мы особо не разговаривали, — неуверенно начал Джеймс. — Мы ее за ужином встретили. Она со змеями сидела. Рем у нее потом спросил, где ты. Мы же вначале думали, что вы вместе… — А она что? — перебил Сириус. — Сказала, что ты ей истерику закатил и куда-то свалил, — вполголоса проговорил Джеймс. — Она была очень злая. Сириус поднял на него бешеный взгляд. — Она-то злая? — прошипел он. — Ну, вижу, ты зол не меньше, — усмехнулся Джеймс. — Что она сделала? — Она всю ночь у Рега провела! — выпалил он. — В его кровати! Вместе с ним! И говорит, что они всего лишь разговаривали! Она меня за идиота держит?! — под конец прокричал он. Джеймс молча на него смотрел, очевидно, не зная, что и сказать. А Сириус больше не мог выносить тишины. И душевных мучений. — Думаешь… думаешь, они и правда разговаривали? — спросил Сириус, с надеждой глядя на друга. Запустив пальцы в волосы, Джеймс тяжело вздохнул. — Ты знаешь, София бывает иногда странной, и я старательно делаю вид, что не замечаю этого, — произнес Джеймс, многозначительно на него посмотрев. А Сириус только глаза закатил, хотя и правда был рад, что друг «старается не замечать» равнодушного отношения Бланк к Пожирателям и всему сопутствующему. — Но, тем не менее, она не походит на изменщицу. Я не знаю… но мне кажется, что Бланк без ума от тебя. Это видно по ней. Сириусу было важно услышать это от кого-то еще. Ему уже начинало казаться, что вся ее любовь к нему — плод его больной фантазии. И сейчас слова Джеймса словно маленький огонек в глубине души зажгли. — Ты думаешь? — неуверенно спросил он. Он надеялся, что если уж даже Джеймс — не особо проницательный человек, способный подмечать различные мелочи, увидел, что Бланк к нему неравнодушна, то вероятно, так оно и есть. — Да. Джеймс замолк ненадолго, что-то обдумывая, и потом произнес: — Я не знаю, что у них за отношения с Регулусом. Все это дико странно… — Вот и я о том же! — перебил его Сириус, вскинув на него горящий взгляд. Он был рад, что не ему одному кажутся эти отношения подозрительными. — Да, но… — Но? — не вытерпел Сириус, когда молчание стало затягиваться. Ему так хотелось, чтобы Джеймс убедил его в полной и беспрекословной любви Бланк к нему. Чтобы сказал, что Регулус для нее ничего не значит. — Я не знаю, как это объяснить, — произнес Джеймс. — Помнишь, ты рассказывал, что она хотела из Англии уехать? Но она осталась. Ради тебя. И на курсы она ходит, только потому, что ты ее просишь. Джеймс продолжал что-то говорить, но Сириус уже и так понял, что он имеет в виду. Да, Бланк и правда довольно часто идет на уступки ему. А еще он вдруг вспомнил о том, как она ему сказала, что хочет уехать из Англии. Она звала его с собой. А он сказал, что не бросит друзей. Сириус тогда больше всего боялся, что она заставит его выбирать между ней и друзьями. Но она не заставила. Она осталась с ним. …может быть, они с Регом и правда друзья?.. —… так что, я не думаю, что она бы все это делала, если бы не любила тебя. — Наверное, — вполголоса произнес Сириус, все еще находясь в своих мыслях. — Вы друг друга стоите, и вряд ли кто-то из вас променяет другого на кого-то еще, — закончил Джеймс. Комплимент звучал довольно сомнительно, но Сириусу он пришелся по душе. — А еще Лили за вашей спиной называет вас Леди и Бродяга, — улыбнулся Джеймс. — Это какой-то магловский мультфильм про влюбленных собачек. — Да? И кто из нас кто? — хмыкнул Сириус, придя в себя и взглянув на Джеймс. Он полез в карман, достать сигареты. — Ну, ты, конечно же, Леди, а Бланк — Бродяга. Сириусу стало смешно, только рассмеяться не было сил. Зато Джеймс в полный голос расхохотался собственной шутке, и тоже протянул руку, доставая сигарету из его пачки. — И какая из Бланк леди? — усмехнулся Сириус, делая очередную затяжку и вспоминая, как София обматерила его на днях — черта, совершенно леди не свойственная. — Ну, она типа вся из себя такая, — Джеймс резко вытянулся по струнке, гордо расправив плечи, и задрал подбородок к верху. Он театрально закатил глаза и произнес, четко выделяя каждое слово и добавив французский акцент: — Ах, Блэк, и ты мой грех, и ты мой вечный ад! Зажав сигарету между указательным и средним пальцем, Джеймс изящным движением поднес ее к губам, плавно выгнув кисть и, слегка затянувшись, тонкой струйкой выпустил дым к потолку. Заметив недоумение на лице Сириуса, Джеймс пояснил, расслабившись и опустив плечи: — Это Шекспир, — он самодовольно усмехнулся и добавил: — Помнишь, из книжки Лили? — Помню, — бросил Сириус. — Только вот Бланк Шекспира не цитирует. Ты от нее скорее услышишь Лемми Килмистера. Хотя, пародия вышла удачной. Особенно, с сигаретой. Сириус не сдержал улыбки, которая, впрочем, получилась весьма кривоватой. Джеймсу довольно точно удалось ее изобразить, несмотря на то, что актер из него никудышный. И что в его движениях нет и доли того изящества и благородства, что есть в ней. Ведь и правда, Бланк всегда отличалась небрежной грацией, легкой походкой и изящными, плавными движениями, резкость которых придавала ей только дополнительный шарм. Она всегда держалась уверенно, несмотря ни на что. И этот невыносимый налет высокомерия и заносчивости на лице, присущий высшим кругам. Сириус уже и забыл, как в начале его бесили все эти черты в ней. Но сейчас он ее другой и представить не может. — Пожалуй, леди бы из нее получилась. …осталось только отучить ее материться, как разъяренный джарви. Сириус вдруг заскучал по ней. Вот она — слабина! Сейчас опять первый побежишь к ней мириться! — Пошли отсюда, — недовольно произнес Сириус, поднимаясь на ноги. Они выбрали из-под гремучей ивы и направились в замок. — Кстати, — произнес вдруг Джеймс, повернувшись к нему, — сегодня Эммелину из школы забрали. Говорят, всю ее семью Пожиратели убили. — Черт, у нее же сестра мелкая была? — Сириус припомнил, что каждое первое сентября видел сестру Вэнс на платформе. — Да, и ее тоже, — протянул Джеймс. — Ублюдки, — произнес Сириус. Ему было жаль Эммелину, хотя он и не мог сказать, что в данный момент проникся сочувствием к ней. Каждую неделю кого-то убивали, это уже было не новым. И сейчас его занимали совсем другие мысли. Поэтому он молча шел и вполуха слушал рассуждения Джеймса, кто и для чего мог убить одного из советников Министра.***
На учебу ему идти не хотелось. И тем более, не хотелось видеть Бланк. Он переживал, что если увидит ее, снова подойдет к ней и они помирятся. А ему хотелось, чтобы в этот раз она пришла первая. Что бы там ни было, он все равно считал ее виноватой. В конце концов, это не он провел всю ночь в чужой постели. Даже если бы он там просто разговаривал. А она не только провела всю ночь у его брата, но и даже не попыталась оправдаться. И Сириус хоть и начал уже остывать и понимать, что вероятность, что она с ним спала, крайне мала, все равно хотел, чтобы первый шаг сделала она. Он опять весь день промучил себя душевными терзаниями. Опять метался между мыслями, что Бланк не способна на измену, что она его любит и тому есть доказательства, и между тем, что к Регулусу она однозначно неровно дышит. Иначе он не видел других причин, чтобы всю ночь проводить с человеком. Ему хотелось хотя бы выйти на улицу, пройтись по Запретному лесу, но он переживал, что стоит ему выйти, сразу придет Бланк. А он не хотел пропустить ее извинений. Бланк к нему не пришла.***
— Сириус, ты даже на Чары не пойдешь? — с беспокойством спросил Ремус на следующее утро. — Флитвик обещал устроить пробный тест по ЖАБА. — Мне плевать, — меланхолично заявил он. К Ремусу подключился Джеймс, и они вдвоем начали уговаривать его идти на занятия. Сириус на это только громко и недовольно застонал и перевернулся на живот, закрыв голову подушкой. — Отвалите, — отозвался приглушенный голос из-под подушки. Через несколько минут он услышал, как хлопнула входная дверь. Сириус, наконец, достал голову из-под подушки — стало не хватать воздуха, — и упал лицом на нее сверху. Он еще никогда не испытывал жалости к себе. Ему всегда казалось, что себя жалеют только неудачники. Но сейчас вдруг он настолько остро ощутил себя несчастным и ненужным, что в горле ком встал, и в груди все сдавило от боли. Бланк так и не явилась. Прошло уже два дня с их ссоры, а ее так и нет. Сириусу это разбивало сердце. Хотелось прямо сейчас встать, найти ее и наслать на нее проклятье. Он с трудом отодрал себя от кровати и заставил сходить в душ, где уже не был больше суток. Но, выйдя из ванной, он обратно натянул пижамные штаны и снова рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Хотелось кричать от бессилия. Ведь он понимал, она никогда первая к нему не придет. Слишком много гордости, слишком много чести. А он уже просто не мог снова бежать за ней. Обдумывая все по сотому разу, он уже не мог сказать, что поставить ее перед выбором было хорошей идей. Вначале он обвинил ее в неверности, а потом заставил выбирать между ним и ее другом. Вероятно, он и правда погорячился. Но Сириус сразу пресекал все эти мысли, потому что знал, к чему они ведут — он побежит мириться. С другой стороны, сидеть взаперти уже вторые сутки ему осточертело. И встретиться им все равно придется. Сириус не представлял, как он сможет держать себя в руках, если они встретятся, а она даже не попытается извиниться перед ним. Не подойдет к нему, и они навсегда расстанутся. Он не вынесет этого. И потому оттягивал момент их встречи до последнего, сидя в башне. Внезапно тихо скрипнула входная дверь. Сириус уже решил, что это вернулся кто-то из друзей, но по запаху и легким шагам сразу узнал ее. Сердце в груди перевернулось, сбивая дыхание. — Если ты пришла без извинений, можешь сразу уходить, Бланк! — грозно произнес он, на секунду оторвав лицо от подушки. Она ему ничего не ответила и дошла до его кровати. Он услышал звук отодвигаемых колец, которые держали полог. Он так и лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку и не поворачиваясь на нее, и ожидая от нее каких-либо действий. — Я соскучилась по тебе, — мягко сказала она. Все внутри него кричало о том же. В следующее мгновение Сириус почувствовал, как она забралась к нему на кровать, сбросив ботинки, и легла сверху, придавливая его своим весом. Она прижалась щекой к его спине и руки просунула ему под грудь, крепко обнимая его. Он настолько соскучился по ее объятиям и прикосновениям, что готов был простить все прямо в эту секунду. — Соскучилась, говоришь? — недоверчиво спросил он. — Я думал, ты мне уже нашла замену. Бланк приподняла голову, уперевшись подбородком ему в плечо, и прошептала на ухо: — Дурак ты, Блэк. Миллионы людей не заменят тебя. Никогда. У него сердце замирало. От ее проникновенного шепота. От горячего дыхания, что обдавало шею. От ее слов. Сириусу так хотелось верить ей. Верить и знать, что он единственный для нее. Что он один полностью занимает место в ее сердце. Как и она в его. Повернув голову на бок, он скосил глаза на нее. Он хотел лишь перевернуться на спину, чтобы обнять ее в ответ, но она слезла с него, под его разочарованный вздох. Приподнимаясь, чтобы тоже сесть, он сразу заметил, что что-то не так. Она сидела на коленях напротив него и не сводила с него странного взгляда. Сириус хотел что-то сказать, он уже и сам не помнил, что именно. Все мысли вдруг резко улетучились из головы. — Ты… губы накрасила? — ошалело спросил он, уставившись на ее губы, накрашенные темно-красной помадой, от чего они казались еще больше. — Ага, — она мельком улыбнулась и закусила нижнюю губу, в очередной, тысячный раз сбивая его сердце с ритма. — Нравится? — Нравится… Ему не просто нравилось, его это приводило в дикое возбуждение. Внизу живота все немедленно потяжелело, в горле пересохло. В голову лезли до ужаса непристойные мысли. С такими губами она выглядела на опасной границе вульгарности и сексуальности, и в то же время, что-то в ее образе оставалось невыносимо трогательным. Может быть, тонкая беззащитная шея, обрамленная выбившимися светлыми прядями. Может быть, нежная кожа и мягкое свечение ее глаз. Может быть, белоснежная школьная рубашка, застегнутая под горло и перетянутая ненавистным слизеринским галстуком. — Ты специально это делаешь, — невнятно прошептал он. — Что делаю? — она рукой потянулась к ленте на волосах и слегка потянула за ее кончик, распуская волосы, которые волной упали ей за спину. — Это? — Дьявол, — прошептал Сириус, прикрыв глаза, — ты дьявол, Бланк. — Или это? — она опустилась на четвереньки и медленно стала приближаться к нему. — Или, может быть, это? Она приблизилась к нему вплотную и на секунду задержала на нем взгляд. Она закрыла глаза и, обхватив одной рукой его голову, провела кончиком языка вдоль его шеи, в конце слегка прикусив за мочку уха, вызывая дрожь и шквал мурашек, и снова села на колени, оказавшись напротив его лица в паре дюймов от него. — Или… — она на короткое мгновение опустила взгляд на его губы и снова взглянула в глаза красноречивым взглядом. Сириус сейчас только и мечтал, чтобы она его поцеловала, поэтому, когда ее рука коснулась резинки на его штанах, сдвигая ее, он не сдержал громкий судорожный вздох. Он стыдливо прикрыл глаза, ругаясь внутри себя, что ведет себя, как второкурсник. Она тоже это поняла, усмехнулась и звонко поцеловала его в кончик носа, как это обычно делал он. Без сомнений, на кончике носа теперь остался красный след. — Ты специально это делаешь, — обреченно повторил он, одним лишь взглядом требуя его пощадить. — Конечно, специально, — прошептала она, — у тебя научилась. — Ученик превзошел учителя, — обессилено произнес он, сдаваясь под ее напором. Она, положив руки ему на плечи, легко уложила его на кровать и нависла сверху, все также стоя на четвереньках. — Нам надо установить правила, — произнес он, глядя на нее полным покорности взглядом. Ему нужны эти правила, чтобы она не могла иметь столько власти над ним; чтобы он мог держать хоть какой-то контроль; чтобы ее игры не переходили черту дозволенного. — Ты сам говорил, в твоей игре правил нет, а… — …а победитель всегда я, — закончил он за нее, понимая, что в этой жестокой битве он давно проиграл. Он сделает всё ради нее, и простит ей всё. Сириус видел, как зажигаются искры в глубине ее глаз, как она слегка приподнимает уголки губ в полуулыбке — она и без слов понимает, что он потерпел поражение. — Именно так, — произнесла она и наклонилась. Она медленно и с чувством оставляла поцелуи на его шее, линии скул и на губах. Она сама положила его руки себе на бедра, а он и не смел сопротивляться — бесполезно, она все равно сделает с ним всё, что захочет. Ее пальцы зарывались в его волосы и спускались по шее и голым плечам, вызывая дрожь. Она оставляла чувствительные поцелуи за ухом, прикусывала мочку и прижималась к губам. Внутри него тепло разливалось, жар по венам бежал, кончики пальцев покалывало от желания близости с ней. Почему он не может этому сопротивляться? Почему ее взгляды, прикосновения, ее присутствие рядом будят нечто внутри, что заполняет всю душу? — Так, ну всё, — она вдруг прервалась и резко выпрямилась. — Я не могу, когда ты так смотришь. Побитая дворняга и то такой несчастной не выглядит. Сириус так и продолжал лежать, раскинув руки в разные стороны и не сводя с нее взгляда, полного обожания и покорности. — Говори, что не так, — серьезно произнесла она. Не дождавшись ответа, она произнесла: — Ты все еще из-за Регулуса переживаешь? Я не знаю, Сириус, как еще до тебя донести, что у меня к нему ничего нет. И я никогда, никогда не стану изменять тебе. Мне обидно и больно, что ты вообще мог такое допустить. Он понимал, что, возможно, подобным обвинением оскорбил ее. И он все больше убеждался, что Бланк не способна на измену и предательство. Но что-то все равно не давало покоя. — Как я тебе говорила, я уже однажды выбрала тебя. И никто и никогда этого не изменит, Сириус. — Я знаю, Софи, — шепотом произнес он, приподнимаясь. — Но мне все равно иногда так страшно, что однажды ты бросишь меня… Он и сам не знал, чем вызван подобный страх. Возможно, потому что прекрасно осознавал — ничто не вечно. Все хорошее когда-то заканчивается. Как правило, он об этом и не задумывался никогда. Но как только появлялись подобные моменты — на горизонте начинал маячить Регулус или всплывали истории о ее французе, в душе сразу селился страх, что она его бросит. Она нахмурилась слегка, и спросила с едва заметной иронией: — Неужели Сириус Блэк чего-то боится? — Только одного, — все также тихо ответил он, продолжая смотреть в ее глаза и без конца тонуть там. — И с чего вдруг такие страхи? — она слабо улыбнулась. Он пожал плечами, на мгновение отведя взгляд, задумавшись. Ему так трудно было говорить о своих чувствах. Все детство его учили хоронить в себе все свои эмоции, быть сдержанным. А если это что-то хорошее, и вовсе следовало стыдиться этих чувств. Но он всегда стремился как можно сильнее отличаться от своей семьи. И у него это неплохо получалось. Только вот свои эмоции он так и не научился открыто выражать. Особенно те эмоции, что вызывала в нем Бланк. Он не мог подобрать им названия, не мог их описать. Любые слова казались неподходящими и неполными. Сириус взглянул на нее. Вот она всегда умела выражать свои чувства. Взглядами, действиями и словами. И если не находила слов на английском, то использовала французский, от чего ее признания звучали только глубже и красивее. София никогда не держала ничего в себе. Ему бы поучиться у нее, но он даже самых простых слов сказать не может, которые давно крутятся в его голове. Она приблизилась к нему, обхватив ладонью его лицо и заглядывая в глаза, и произнесла: — Ты не обязан ничего говорить… — Нет, обязан, — перебил он ее, уверенно на нее посмотрев. — Я должен. И я хочу, чтобы ты знала… для меня всё это не просто так. Я по-настоящему… хочу быть только с тобой. Иногда мне кажется, что я с ума схожу, настолько… глубоко ты засела мне в душу. Что временами я не знаю, где заканчиваюсь я, и начинаешься ты. Ему хотелось столько всего сказать. О том, что она стала неотъемлемой частью его жизни. О том, что она присутствует в каждой минуте, в каждом моменте. В каждом его вздохе, в каждом его сне. Она дарит ему свободу, которую он всегда боялся потерять. И чувства, которые заставляют его ощущать себя максимально живым, каждую эмоцию проживая в полную силу. Но он вновь не находил слов. И переживал, что покажется глупым с подобным признанием. — И мне действительно страшно, что однажды ты разлюбишь меня и уйдешь. Я этого не переживу. Она придвинулась еще ближе и прижалась к его губам, с нежностью целуя. — Я всегда буду любить тебя, Сириус. И я всегда буду здесь, — она спустила руку с его шеи и едва ощутимо прикоснулась пальцами к его груди, — с тобой, что бы ни случилось. Сириус взял ее пальцы в свою ладонь, прижимая к себе. Это именно то, что он хотел от нее услышать. И именно то, что хотел сказать ей сам.***
Отпускать из своих объятий ее не хотелось. Он готов был вечность лежать, прижимая ее к себе и укрывшись от всего мира красным пологом. От ее помады не осталось и следа. Все ее губы он полностью зацеловал и сейчас подозревал, что сам лежит с измазанным ртом. Сириус и мог бы сказать, что чувствует себя полностью счастливым, но один вопрос, все-таки, был решен не до конца. — Что вы делали с Регом? — спокойно спросил он, глядя ей в глаза. — Разговаривали. — О чем? Та небольшая пауза, что повисла, заставила его вновь напрячься. — Ни о чем. Правда. У него был трудный день, трудная неделя. Он попросил побыть с ним. Я сидела и рассказывала всякие дурацкие истории, пока он не уснул. Он всматривался в ее глаза, пытаясь выискать там ложь, и не находил ее. — И что за трудности у него? — спросил Сириус, немного расслабившись. — Плохую оценку получил? Или домовики ему в ужин плюнули? Она безуспешно пыталась сохранить серьезное выражение лица, но, в конце концов, сдалась, рассмеявшись. — Между прочим, домовики его любят, — сказала София, продолжая улыбаться. — Бывает, и ужин ему в гостиную приносят. И кое-какие поручения выполняют. — Да, знаю, — скривился Сириус. — Кикимер его разве что в зад не целует. Упырь, — добавил он, думая сразу и о Регулусе, и о Кикимере. — Ты и Кикимера не любишь? — Этот гад всегда, чуть что, сразу бежал сдавать меня мамаше, — пояснил Сириус и задумался. — Я всегда был против обезглавливать домовиков, но голову Кикимера не отказался бы повесить над лестницей. — Кошмар, — она передернула плечами, поморщившись и, очевидно, вспомнив эту картину. — Эта травма навсегда со мной останется. — Это ты еще не видела наш семейный склеп, — усмехнулся Сириус. Она на него ошарашено посмотрела и произнесла: — И не хотелось бы. Приподнявшись, она указала на часы: — Кстати, о домовиках. Скоро обед. Пойдем? Сириус сразу согласился — он не ел с прошлого вечера. Одевшись быстрее него, — ему, конечно же, пришлось оттирать свое лицо от ее помады, — София остановилась возле кровати Джеймса, изучающее глядя на его плакаты квиддичных команд. — Скоро уже чемпионат начинается, — сказала она и повернулась к Сириусу, улыбнувшись. — Финал будет проходить в Новой Зеландии. Мы должны на нем побывать! — Обязательно, — вполголоса произнес Сириус, думая о том, что она не успокоится, пока не увезет его из страны. А Бланк пошла дальше, ненадолго остановившись возле стены Ремуса, обклеенной различными вырезками и статьями по Защите. Заметив, что она задержалась возле кровати Северуса, взяв с нее какой-то пергамент, он торопливо произнес: — О, у Сева лучше ничего не бери! Он ненавидит, когда его вещи трогают. Бланк что-то неразборчиво сказала в ответ, продолжая смотреть в пергамент и хмуриться. Надев, наконец, брюки, Сириус подошел к ней и заглянул ей через плечо. Весь пергамент был исписан сложными рунами. — Я серьезно, Софи. — Его что, кто-то убить пытается? — спросила она, продолжая пялиться на руны. — Или отравить? — Не знаю, — раздраженно ответил Сириус, вырвал листок из ее рук и постарался положить на то же место, где он и лежал. Сам он в рунах мало что понимал. Он мог прочитать некоторые стандартные обозначения, но Северус изучал более сложные шифры. — Зато я знаю, — сказала Бланк и снова взяла пергамент в руки. — Сделай мне копию, — потребовала она. — Конечно, бегу и делаю, — усмехнулся он. — С ума сошла? Я не собираюсь за его спиной… что-то там делать! И вообще, зачем тебе это? Она грозно глянула на него и показала ему на какой-то знак. — Видишь? Эта руна означает проклятие, завязанное на крови, — в школьной программе такое, знаешь ли, не изучают. А эта руна может трактоваться как… Сириус, нахмурившись, недовольно слушал ее объяснения, совершенно не вникая в суть. Ему не нравилось, что она лезет в дела друга. — Он пытается матери помочь, — прервал он ее, когда она перешла на прямые оскорбления, комментируя, что код составлял полный бездарь. — В каком смысле? — она подняла на него взгляд. — У него мама болеет. Уже больше года. Он ей зелья варит, но они не особо помогают. И вот сейчас Сев пытается ей с помощью рун помочь. Сириус не стал добавлять, что тут что-то не чисто — Бланк и так подозревает Северуса во всех грехах, ни к чему давать ей еще один повод. — Но эти руны направлены на защиту, — произнесла она. — От проклятий, сглазов и всего подобного. И при этом составлены так, что и второкурсник эту формулу разбить сможет, — презрительно добавила она, усмехнувшись. — Ну, может ее прокляли, — проворчал Сириус. — И ты так спокойно об этом говоришь? — Он не посвящает нас в подробности! — вспылил он. — Сев всегда такой был. Мы привыкли! Если бы было что-то серьезное, уверен, он бы нам рассказал. Так что, не лезь в это. Сириус снова вырвал листок из ее рук и аккуратно положил на кровать Северуса. — А вдруг я ему помочь смогу? — сказала она, а Сириус бросил на нее насмешливый взгляд. — Так и вижу, как вы вдвоем сидите над рунами, ты ему помогаешь, а Сев вне себя от счастья, — усмехнулся он. — Это что за параллельная вселенная? — Ну и ладно! Сама копию сделаю, — решительно заявила она и достала палочку. Сириус зло выдохнул. Он понимал, что она всего лишь манипулирует им. Ведь он не позволит ей колдовать с вещами Северуса. Если вдруг сгорит его кровать вместе с пергаментом, он однозначно узнает, что они трогали его вещи. — Хорошо! — воскликнул Сириус и взял свою палочку с тумбочки. Он осуждающе посмотрел на самодовольное лицо Бланк и сделал копию. — Если Сев узнает об этом, он нас проклянет. И надеюсь, ты действительно хочешь ему помочь. А не собираешься опять какие-то расследования проводить. — Благодарю, — довольно произнесла она, убрала копию в карман юбки и, приподнявшись на носочках, чмокнула его в губы.***
— Итак, что бы такого особенного загадать, — театрально задумавшись, произнес Сириус. Они сидели в ее парижской спальне в Выручай-комнате и снова играли в карты на желания. Она безразлично пожала плечами, продолжая перебирать струны на его гитаре. — Помнишь, я тебе недавно кое-что предлагал? А ты отказалась, потому что никому раньше не позволяла это делать. Улыбка с ее лица тут же спала. Она отложила гитару и сурово произнесла: — Серьезно, Блэк? Ты хочешь получить это? Он усердно закивал головой. — Да, Софи, пожалуйста, давай! — взмолился он. — Поттеры недавно тоже это делали! — Правда? — Да-да, только, так скажем, снизу, был Джеймс. — Серьезно? — произнесла она, расплываясь в улыбке. — Серьезно. Его волосы после этого еще больше дыбом стояли. — Представляю, — усмехнулась она. — Так что, давай. Я давно об этом мечтал. — А с другими ты это делал? — спросила она, начиная сдаваться. — Хотелось, конечно, пару раз, но как-то не доходило. — То есть, опыта в этом деле у тебя никакого нет? — с опаской спросила она. — Да ладно тебе, все будет нормально, — махнув рукой, сказал Сириус. — Тебе еще понравится, и ты будешь постоянно меня об этом просить. — Очень сомневаюсь, — хмыкнула она. — Ты знаешь, в этом деле я предпочитаю классику. — Давай хотя бы попробуем. Мы можем сразу остановиться, если тебе не понравится. Тяжело вздохнув, она сдалась: — Хорошо. Сириус, наверное, минут тридцать пыхтел сзади нее, регулярно извиняясь, если вдруг дернет или потянет не там. — Кончай уже, Блэк, — с ехидством произнесла она и добавила недовольно: — У меня уже задница затекла. — Сейчас-сейчас, немного осталось, — он потянулся рукой за красной лентой, просунул ее в самый конец и перетянул его. — Ну, кажется, все, — удовлетворенно произнес он, любуясь своей работой. Вышло, может быть, не очень аккуратно, но определенно красиво. София поднялась с пола, где все это время сидела, и подошла к зеркалу. Повернув голову в бок, она пыталась разглядеть сложную косу, которую заплел ей Сириус. — Как тебе? — восторженно произнес он. Лично он был в полном восторге. Он хоть и предпочитал, чтобы волосы она носила распущенными, но сам очень любил их трогать, и давно просил разрешить ему с ними поиграться. — Ну… ты старался, — нарочито равнодушным тоном ответила она, перебросив косу через плечо. Она говорила без особого воодушевления, но Сириус по ее глазам видел — ей понравилось. Взглянув на него через зеркало, София растянула губы в улыбке и произнесла: — Теперь твоя очередь быть снизу. Я тебе покажу, как надо.