***
Утро пятницы началось с громкого поздравления друзей. Как правило, самый первый всегда вставал Ремус, но в этот день именно его разбудили криками поздравлений и взрывами хлопушек. Мародеры подарили ему большой набор с различными приборами для защиты от Темных Искусств. Там был и небольшой вредноскоп, и миниатюрный детектор лжи, и карманный проявитель врагов. И чего еще там только не было. Набор также содержал одну толстую книгу, по которой можно самому создать подобный инструмент. Но посмотреть весь подарок целиком друзья ему не дали и поторопили его собираться на завтрак. Только они спустились в гостиную, там уже ждали их однокурсницы. Лили, Алиса, Марлин и Мэри зацеловали Ремусу все щеки, поздравляя. И он не знал, от чего они пылают больше — от смущения или от их помад. За завтраком он толком и не ел, а только и успевал отвечать на поздравления. Поздравления старост, одногруппников с других факультетов и просто приятелей. Подошла даже Джен Белл — основательница бывшего клуба Мародеров, поздравила его с днем рождения, пожелала успехов и сказала, что он единственный нормальный человек в их банде подлецов и придурков. Но Ремус все ждал одного особенно человека. И она не заставила себя ждать. — Привет! — звонко поздоровалась Эшли и села рядом с ним за стол. — С праздником! Обхватив ладонями его лицо, она прижалась к нему с поцелуем, совершенно не стесняясь зрителей. — Спасибо, — смущенно пролепетал Ремус, в очередной раз краснея под внимательными взглядами друзей. — Я знаю, что отмечаем завтра, но, может быть, встретимся вечером? — спросила она, слегка улыбнувшись и схватившись за кончик длинной косы, сразу выдавая свою нервозность. — Да, обязательно. — Отлично! — она встала, наклонилась к его уху и прошептала: — Вечером получишь и подарок. У Ремуса сердце биться перестало от ее шепота. По ее тону, ее взгляду, не оставалось никаких сомнений, что именно это будет за подарок. По спине мурашки пробежали, а все мышцы натянулись от напряжения. Но она, будто ничего и не заметив, чмокнула его в щеку на прощанье и ушла. Тяжело сглотнув, он повернулся обратно к столу, сразу наткнувшись на масленый взгляд Сириуса. Все наваждение спало в один миг. — Грин наверняка приготовила для тебя нечто особенное, — произнес Сириус, приподняв вверх брови и многозначительно на него посмотрев, расплываясь в вульгарной улыбке. Ремус моментально покраснел и поднял на Сириуса недовольный взгляд. — О, да-да, — подхватил Джеймс. — Эшли, наверное, уже и так вся извелась. Сколько ты ее мурыжишь? Полгода? Девственниц на секс развести и то быстрее, чем тебя! — Я не хочу это обсуждать, — с жесткостью в голосе произнес Ремус, сидя, по-прежнему, под цвет факультетских флагов. — Прекратите. Но друзья и не думали останавливаться. — Как думаешь, где она собирается совратить тебя? — спросил Сириус. — В пуффендуйской гостиной? — предположил Джеймс. — Нет, там народу всегда слишком много. Причем, в любой час дня и ночи, — ответил ему Сириус. — Можете пойти в Выручай-комнату, — сказал Джеймс, посмотрев на Ремуса. — Думаю, Эшли можно открыть эту тайну. — С чего вы вообще взяли, что что-то будет? — угрюмо проворчал Ремус, глядя в свою тарелку. — Да ладно тебе, — усмехнулся Сириус. — Я слышал, как она тебе на ушко про подарок шептала. Думаешь, она имела в виду новенькую книжку по Защите? Ремус и сам это понимал. По тому тону, каким Эшли сказала о подарке, легко можно было догадаться, что это и правда нечто особенное. И от одной только мысли у него сердце с ритма сбивалось. Но ему совершенно не хотелось обсуждать это с друзьями. В особенности с Сириусом, который не сводил с него красноречивого взгляда. И который, как назло, не замолкал. — Вы ведь уже дошли до третьей базы? — не унимался он. — Ничего не знаю ни о каких базах, и знать не хочу, — недовольно произнес Ремус, которому уже становилось некомфортно от жара щек. — Третья — это когда можно трогать все ниже пояса? — уточнил Джеймс. — Да, Джеймс, петтинг, — Сириус расплылся в улыбке. — Господи, — прошептал Ремус и уронил бордовое лицо в ладони, не в силах поднять взгляд на друзей. Джеймс понимающе усмехнулся, а Северус процедил: — Мы, вообще-то, за столом. Можно попросить вас. — Попроси, — хмыкнул Сириус и снова обратился к Ремусу: — Ну, так как, Рем, дошли? — Я не буду отвечать на этот вопрос, — Ремус поднял на него горящий нездоровым блеском взгляд. — Значит, я прав, дошли, — удовлетворенно произнес Сириус. — И как тебе? — тут же поинтересовался Джеймс, повернувшись к нему всем корпусом. — В смысле… в смысле, как? А как это может быть, по-твоему? — Ну, не знаю! Ты нам ничего не рассказываешь! — с укором произнес Джеймс. — Я вот вам всегда все рассказываю. — Да, и знаешь, — заметил Северус, обратившись к Джеймсу, — мы легко бы прожили без некоторых подробностей. Джеймс в ответ сразу возмутился. Конечно, как же это так, что друзья могут прожить без подробностей его жизни. Воспользовавшись тем, что Северус отвлек внимание Джеймса на себя, Ремус поднялся из-за стола. — Я в библиотеку, — бросил он друзьям и заторопился на выход. Первым уроком у него было окно, и он надеялся отсидеться в тишине и одиночестве. Как бы Ремус не старался, а избавиться от откровенных картин, поселившихся в голове после слов о подарке, не удавалось. Ведь и правда, они с Эшли встречаются уже четыре месяца. Он любит ее всем сердцем, и хочет близости с ней. Как и она. С каждым разом их поцелуи становятся все более страстные, с каждым разом она позволяет его рукам пробираться все дальше. Ему становится все труднее останавливать себя, а Эшли, кажется, вовсе и не хочет, чтобы он останавливался. Но он боится ее разочаровать. Боится ей навредить. Ему было очень трудно переступить через себя и позволить ей влюбиться в него. Позволить себе влюбиться в нее. Он с трудом переборол себя. И ему все еще приходится часто напоминать себе, что он, как и все остальные, также заслуживает любви и быть счастливым. И сейчас предстоял еще один трудный шаг. Для Эшли это важное событие. И не потому, что это впервые. А потому, что он — оборотень. Он может потерять голову, поддаться искушению и сделать ей больно. Ремус знает себя. Ему никогда нельзя терять контроль над собой и своими чувствами. Он всегда старается сохранять хладнокровие и спокойствие. Потому что стоит поддаться эмоциям, и волчья, животная сущность берет вверх. Будь то гнев, тоска, радость или же страсть. Переживаемая эмоция начинает ощущаться в двойном размере. Разум затмевают чувства, оставляя лишь одни инстинкты. У него был небольшой опыт близости с девушками. И этот опыт для него очень болезненный. В эти моменты он был совершенно не нежен и не внимателен по отношению к девушке. Впервые это случилось, когда он был на пятом курсе. Сириус тогда уговорил его идти на рождественский бал со старостой Пуффендуя, которая училась на год старше их. И которая была одной из бывших его подружек. Как и говорил ему Сириус, ее даже просить ни о чем не пришлось и уговаривать. Она сама посреди бала увела его в пустой класс. Ремус старался сохранить сознание до последнего, но под напором привлекательной девушки и парой порций выпитого огневиски, быстро сдался. Он плохо помнил те минуты. Воспоминания сохранились лишь урывками. То, как он прижимает ее лицом к холодной стене. Как до синяков сдавливал ее руки, заводя их ей за спину. Как с силой оттягивал ее голову за волосы, прокусывая кожу до крови. Как она громко стонала, то ли от боли, то ли от удовольствия, распаляя его лишь еще больше. И второй раз, последний, это произошло летом после пятого курса. И после смерти мамы. Ремусу все еще больно вспоминать тот день. Девушка была обычной маглой, и жила в деревушке, которая находилась неподалеку от его дома. И если поначалу она была не против, и даже сама первая полезла к нему с поцелуями. То в процессе она говорила, что ей больно и просила его остановиться. Только вот сознание у него уже было полностью перекрыто. Смерть матери и душевная боль, предстоящее полнолуние и психоз. Все наложилось друг на друга, и остановиться он не мог, даже если бы захотел. Он до хруста сжимал ее руки, чтобы она не сопротивлялась. Кусал до крови и оставлял глубокие царапины. Он помнил ее слезы и невыразимый страх в глазах. Наверное, было бы милосерднее стереть ей эти воспоминания. Но Ремус сильно сомневался, что он сможет правильно использовать нужное заклинание. Об этом случае друзьям он не рассказывал. Пожалуй, это было его единственной тайной от них. И единственным поступком, который он себе никогда не простит. Именно поэтому Ремус так и боялся близости с Эшли. Он боялся, что разум снова перекроют эмоции, что волчья сущность возьмет вверх, он сделает ей больно или покалечит. С одинаковой силой ему хотелось ее, и не хотелось, чтобы этот момент наступал.***
Когда время стало приближаться к ужину, он начал впадать в панику. У него даже мелькнула мысль, попросить у Северуса какое-нибудь лекарство, помогающее оставаться в сознании. Но Северус целый день был в компании Джеймса и Сириуса, а просить при них Ремусу не хотелось — от объяснений не отвертишься, как и от пошлых шуточек. За ужином кусок в горло не лез, и он только об одном и думал. В голову стали проскальзывать идеи притвориться больным. Но он быстро себя одернул. Эшли не заслуживает такого. — Зайдешь за мной после девяти? — спросила Эшли, стоило ему подняться из-за своего стола. Она тоже как раз направлялась на выход и подошла к нему, все с той же загадочной улыбкой на лице. — Да, хорошо, договорились, — выдавил из себя Ремус, вымученно улыбнувшись в ответ. Улыбнувшись еще шире, Эшли с подружками первая вышла из зала. — Да не нервничай ты так, — усмехнулся позади него Северус. — Может, она тебе подарит набор из «Сладкого королевства», а ты уж размечтался. — Надеюсь, это будет набор из сотни видов шоколада, — совершенно искренне произнес Ремус, с отчаянием посмотрев на Северуса. — Или набор развратного белья из «Шапки-невидимки», — сказал Сириус, догоняя их и вставая по другую руку от Ремуса. — Или она вообще без него будет, с одним лишь подарочным бантом под мантией, — предположил Джеймс, вставая рядом с Сириусом. — Или, может, шоколад она нанесет прямо на себя! — воскликнул Сириус. — А Рему его слизывать придется! — Вы совсем не помогаете! — не выдержал Ремус. — Я и так весь день на нервах. Из-за вас, между прочим! — он посмотрел в сторону Джеймса и Сириуса. Те в ответ опустили притворно-виноватый взгляд, переглянувшись. — С чего вы вообще взяли, что что-то будет? — Ну, если ты ломаться не начнешь, всё будет, — весело усмехнулся Сириус. Ремус на него только недовольно посмотрел и ускорил шаг. До девяти оставалось чуть больше двух часов. Ремус вначале думал заняться эссе по Трансфигурации, но в голове не было ни одной мысли. Поэтому, зайдя в гостиную, он сразу направился в спальню. Ему сейчас хотелось побыть в одиночестве, но друзья, как привязанные, пошли за ним. И это в пятницу вечером. Ремус не сомневался, у них есть дела поинтереснее, чем нервировать его своими взглядами и шутками. — Вам заняться нечем больше? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросил он. — Да мы тебя хотим поддержать, — сказал Сириус. — Да-да, мне вас в подобной ситуации очень не хватало, — произнес Джеймс. — Наверное, поэтому и облажался тогда с Лили! — Ну, а мне хочется одному побыть, — бросил им Ремус, заходя в спальню. — Уж надеюсь, я справлюсь без ценных советов. — Как знать, — протянул Сириус. — Ты ведь уже пару лет не практиковался. Верно? Ремус, вместо ответа, только крепче сжал губы, метнув на друга недовольный взгляд. Он лег на свою кровать и показательно задернул полог, давая понять, что не собирается вступать с ними в разговор. Но им, судя по всему, было на это наплевать. Джеймс стал вспоминать тот раз, когда у них с Лили должен был состояться первый опыт. И что они, вместо того, чтобы поддерживать его, где-то шлялись, и пришли только перед самым его уходом. Сириус сразу вспомнил все советы, которые он тогда дал другу. А после этого они и вовсе пустились в обсуждение своего богатого сексуального опыта. К счастью, хотя бы Северус не делился подробностями своей интимной жизни, хотя и вставлял изредка язвительные комментарии. Ремус бы предпочел этого не слышать. Ему и так было нелегко из-за своего опыта, подробности которого рассказать ему просто духа не хватит. Да и их советы ничем помочь не могли. Уж с техникой у него явно проблем не было. Хоть какой-то плюс в волчьей сущности — все инстинкты сами направляли его в нужном направлении. А вот как взять себя под контроль, и не забывать, что перед тобой живой человек, а не животное, они вряд ли могли подсказать. — …если ты боишься налажать, то следует сходить, сбросить напряжение, — ухмыльнулся Сириуса. А Ремус только сейчас в себя пришел, пропустив все их разговоры мимо ушей. — Уйди, Сириус, — бросил ему Ремус из-за полога, стараясь не слушать приглушенное хихиканье Джеймса. — Или помолчи. — Да я же помочь хочу! — искренне воскликнул он. Хотя Ремус по его голосу чувствовал, что тут улыбается во всю ширину рта. — Сириус прав, — поддакнул Джеймс. — Снимешь напряжение, уже не будешь нервничать при ней. И не закончится все за пару минут, как у нас с Лили на днях было… Джеймс опять пустился рассказывать подробности, которые им знать совсем было необязательно. — …так что, совет хороший и действенный, — закончил он. Ремус с шумом отодвинул свой полог, взглядом сразу наткнувшись на друзей, которые все втроем сидели на кровати Джеймса к нему лицом. — Я так полагаю, когда я пойду напряжение сбрасывать, вы будете под дверью стоять и советы давать? — недовольно спросил Ремус. — Только если ты попросишь! — произнес Джеймс и в следующую секунду рассмеялся вместе с Сириусом. Заметив мрачный взгляд Ремуса, Северус произнес: — Если мы мешаем, мы можем уйти. — Будет замечательно, — сказал Ремус. — Прогоняют из собственной спальни, — притворно проворчал Джеймс, поднимаясь. — Но знай, мы будем тебя ждать, — добавил он, расплываясь в улыбке. — Только не это, — едва слышно сказал Ремус. — Да, от расспросов Сохатого тебе не отвертеться, Рем, — усмехнулся Сириус, тоже вставая вслед за другом. Наблюдая, как друзья направляются на выход, Ремус в последнюю секунду неуверенно произнес: — М-м… Северус… можешь задержаться на минуту? Северус кивнул и остановился. Замерли и Джеймс с Сириусом, которые уже вышли в коридор. — Я, конечно, не знаю, насколько Сев хорош, но, может быть, лучше спросишь совета у более опытного человека, — самодовольно усмехнувшись, спросил Сириус, стоя в дверях. Ремус не выдержал. Он выхватил палочку и уже хотел заклинанием захлопнуть дверь, но Сириус все понял иначе, молниеносно достав палочку и выставив щит, хотя Ремус даже заклинание произнести не успел. Да и не планировал на него нападать. Хотя и хотелось. — Ладно-ладно! Всё! Ухожу, — крикнул он и скрылся за дверью, под хохот Джеймса. Когда смолкли их голоса, Ремус повернулся к Северусу. — У тебя есть что-нибудь успокаивающее? — Все настолько плохо? — Северус удивленно приподнял одну бровь. — Просто…просто я боюсь, что… не смогу себя под контролем держать. — А такое может быть? — Не знаю, — нервно ответил Ремус, — мало ли… Северус нахмурился, что-то обдумывая. — У меня нет ничего, к сожалению, — сказал, наконец, он, — но, может, зайти к мадам Помфри? Вариант, конечно, был неплохой. Мадам Помфри, будучи в курсе «мохнатых проблем» Ремуса, всегда без лишних вопросов давала ему успокаивающие настойки. Только в этом случае, Ремус не сомневался, обычная настойка не поможет. Требовалось что-то посильнее. И именно это он и постарался объяснить другу. — У меня есть пара зелий, которые немного симптомы ликантропии снимают, — сочувственно произнес Северус. — И то лишь перед самим полнолунием. Не уверен, что безопасно их пить сейчас. — Ладно, не страшно, — Ремус криво улыбнулся, — думаю, все и так будет нормально. Это я так… подстраховаться хотел. Мельком улыбнувшись, Северус положил ему руку на плечо и сказал: — Думаю, можно подстраховаться и последовать совету Сириуса… — И ты туда же, Северус! Вот от тебя не ожидал! — с укором воскликнул Ремус. Но Северус, с такой непривычной для него улыбкой, уже направлялся на выход. Выругавшись сквозь зубы, Ремус еще мгновение постоял в нерешительности, и потом все-таки направился в душ. Освежиться и снять напряжение. Глядишь, и правда поможет, и ему не снесет голову.***
— Привет! — громко произнес он, стараясь перекричать шум в пуффендуйской гостиной. Судя по тому, как здесь было людно, уже вся школа была в курсе о том, как обойти комендантский час. Эшли в ответ ему только кивнула, взяла за руку и потянула за собой, в сторону своей спальни. Они там провели уже довольно много вечеров, но Ремус все равно весь напрягся. И даже когда она захлопнула дверь, отрезав шум голосов, он все равно не смог расслабиться. Она сегодня была очень красивой. По особенному. Свою косу она распустила, оставив лишь пару заколок по бокам, которые держали пряди. Воздушное, светло-зеленое платье было значительно выше колена и открывало ее стройные ноги. А глубокий квадратный вырез проходил по самой границе, которую еще можно считать приличной. — Иди сюда, — она с улыбкой потянула его за руку к своей кровати и усадила его. Ремус поражался ее уверенности. …может быть, я зря весь день нервничал? И ничего не будет? Он хоть и боялся близости с ней, но только мелькнула мысль, что ему сегодня ничего не светит, он расстроился. — С днем рождения, Ремус, — с нежностью произнесла она и протянула ему плоский сверток, затянутый красно-золотой бумагой. Ремус улыбнулся ей в ответ и взял подарок. Стараясь прогнать грустные мысли, которые говорили ему, что на этом поздравительная программа закончена, он развернул бумагу. У него сердце на секунду остановилось, прежде чем снова забиться в ускоренном темпе. На губах невольно расползлась улыбка. — Как тебе? — с беспокойством спросила Эшли. — Я не знала, что… — Мне нравится, — перебил он ее, поднимая на нее взгляд. — Один из лучших моих дней. Наверное, даже самый лучший. Он снова опустил взгляд на рамку, в котором находилось фото. Обычное магловское фото. Один из последних декабрьских дней, когда они ходили на ярмарку в Уиндермире. Сфотографировал их Эрик на свой магловский фотоаппарат. Эшли на снимке была, как и всегда, красива. Очаровательная улыбка и лучистый взгляд. Она стояла вплотную к нему, взяв его под руку и глядя на него снизу-вверх. А Ремус стоял с глупой улыбкой во все лицо, и с венком из голубых васильков на голове, который наколдовала Эшли. Он и не думал, что в тот момент таким счастливым выглядел. Да он и не знал, что может так беззаботно улыбаться. На сердце от этого сразу потеплело. — Спасибо, — тихо произнес он. — Спасибо за подарок, и за тот день. Эшли облегченно выдохнула, расплываясь в улыбке. Она потянулась к нему и прижалась губами, сразу увлекая в горячий поцелуй. Он почувствовал, как рамка с фото выскользнула из его рук, — Эшли убрала ее на тумбочку. И следом и его за собой потянула, опрокидывая его на кровать. Он нависал над ней сверху, не прекращая целовать и не рискуя сдвинуть руки с ее талии. Они уже не раз проходили этот этап, но сейчас он никак не мог решиться. Потому что знал, сегодня ему придется дойти до конца. Эшли, очевидно, надоело это, и она решила взять инициативу в свои руки. Выбравшись из-под него, она легла сверху, рукой сразу потянувшись к ремню на брюках. Ремус был напряжен до предела. От возбуждения и ее горячих поцелуев, от страха, от одной мысли, что постоянно пульсировала в голове и призывала не терять контроль. Он не мог толком отвечать на ее поцелуи, не мог сдвинуть руки, которые продолжали сжимать ее талию. Он боялся пошевелиться. Боялся совершить лишнее движение и сорваться. В голове уже и так начали проскальзывать картинки, как он разрывает платье на ней, заламывает руки и ставит на четвереньки перед собой. — Что-то не так? — тонким голоском спросила она, останавливаясь. — Ты… не хочешь?.. Или я что-то не так делаю? — Нет, Эшли, все хорошо, — тут же заверил он ее, садясь на кровати. Ремус понимал, что с ней лучше быть откровенным. Она его обязательно поймет, если он честно во всем признается. Конечно, возможно, после этого она точно уже не захочет близости с ним, но он должен быть честен. — Ты тут не при чем, просто… — Ремус замялся на мгновение, не зная, как это сказать, — дело в том, что… ты ведь знаешь, кто я. И в такие моменты я… могу потерять контроль над собой. Могу быть чересчур грубым и… могу сделать тебе больно… — Я не боюсь, — уверенно произнесла, придвигаясь к нему ближе. — И думаю, ты справишься. — Это… это не так работает, — он с отчаяньем в глазах посмотрел на нее. — Волчий разум просто перекрывает человеческий. Я могу даже не вспомнить, что было. Что если я тебя покалечу? Его взгляд упал на рамку с фото, которая стояла на тумбочке. Он только сейчас обратил внимание, что Эшли едва достает до его плеча. Она такая маленькая и хрупкая. Ремус невольно вспомнил слова Джеймса, который говорил, что Эшли настолько крошечная, что Ремус может ее себе в карман положить. Страх, что он ее может просто пополам сломать, вдвойне обострился. — Уверена, ты не сделаешь мне больно, — мягко произнесла она, взяв его за руку. Он долго всматривался в ее кристально-зеленые глаза, в которых было столько света, что казалось, этот свет способен поглотить всё плохое, что живет внутри него. — Может, прогуляемся? — спросил он, вставая с кровати. — Давай, — Эшли даже не стала скрывать разочарованного вздоха, поднимаясь вслед за ним. Ремус любил ночной замок. И в последнее время полюбил гулять по нему с Эшли. Ничто не дарило такой покой душе, как полумрак и горящие вдали коридоров редкие факелы, полная тишина и Эшли, держащая его за руку. Волчий слух и обоняние позволяли за несколько коридоров улавливать Филча или дежурных старост, поэтому они еще ни разу не попались. Он повел ее в западное крыло, в круглую комнату, где водились «зародыши гелиопатов». Они часто туда приходили. Красные огоньки, которые витали в воздухе и отражались в витражных стеклах, создавали невообразимое волшебство и уют. Они могли полночи пролежать на полу, расстелив мягкий плед, и глядя в куполообразный потолок, под которым красных огней было особенно большое скопление. Эшли рассказывала ему все новые подробности о гелиопатах, которые она узнала у сумасшедшего Лавгуда, а Ремус просто молча лежал и наслаждался ее голосом. — Ксено говорит, Министр игнорирует его письма, — отозвалась Эшли, когда они легли на плед и уставились в потолок. — А ведь гелиопаты уже подрастают. Она вытянула руку вверх и красные огоньки несмело ее облепили. А ведь раньше они и правда были меньше, да и трусливее — стоило к ним прикоснуться, они разлетались в разные стороны. — Может, ему стоит Дамблдору предложить создать армию гелиопатов? Раз уж Министр игнорирует его, — предложил Ремус. Он уже давно понял, что Эшли не разделяет его скептицизма по отношению к идеям ее необычного друга. Эшли приподнялась, оперевшись на локти, и посмотрела на него. — А это хорошая идея! Надо будет ему сказать. Ремус улыбнулся ей и притянул к себе. Она легко поддалась, снова ложась сверху и целуя его. Всё началось по новой. Горячие поцелуи, жар, исходящий от ее тела, руки, спускающиеся всё ниже. Оттягивать больше не имело смысла. Он опрокинул ее на спину и навис сверху, выставив руки по обе стороны от ее головы. — Тебе страшно? — шепотом спросил он, затуманенным взглядом глядя в ее глаза. — Нет, — дрогнувшим голосом, ответила Эшли. А мне страшно. — Но когда ты так спрашиваешь, становится не по себе, — у нее дрогнули уголки губ в полуулыбке. — Прости… Ремус чувствовал ее страх. Даже с закрытыми глазами ощущал исходящие от нее волны страха. И вместе с тем она все равно желала его. Он кожей ощущал жар внизу ее живота, и всем нутром чувствовал, как внутри нее все дрожит от предвкушения. Смесь ее страха и желания будили в нем все самые низменные желания. Он положил руку ей на шею и, прижавшись к ней губами, медленно провел рукой вниз. Вдоль груди, ребер, вдоль живота, заставляя ее выгибаться навстречу руке. Обостренным нюхом он чувствовал все запахи, что от нее исходили, и это сводило его с ума. Он понимал, что уже некоторые секунды, некоторые мгновения, пропадают из его сознания, что уже не только он контролирует весь процесс. В голове шла ожесточенная борьба, не желая никому уступать вверх. — Где твоя палочка, — сиплым голосом спросил Ремус, оторвавшись от нее. Эшли часто моргая, словно приходя в себя, повернула голову в сторону, где лежала ее мантия. — Зачем она мне? — неуверенно спросила она. Ремус притянул ее мантию и, достав палочку, положил рядом с ней. — Если что… если что-то будет не так, просто запусти в меня Остолбеней или… да что угодно, что в голову придет. Хорошо? Она кивнула, глядя на него расширенными глазами. И, не давая ему больше ничего сказать, снова притянула к себе. Приподнявшись, она поменялась с ним местами. Уложив его на спину, она села сверху и, не прекращая целовать его, стала расстегивать рубашку. Он беспорядочно отвечал на ее поцелуи, всеми мыслями призывая себя сохранить рассудок. Но вот он уже вновь сверху. Без рубашки и брюк, а она лежит абсолютно голая и с испугом на него смотрит. — Все хорошо, — прошептала она, притягивая его за голову к себе и целуя. Он впивался зубами в нежную кожу, но тут же брал себя в руки и оставлял поцелуй. Он до синяков сжимал ее тело, в следующую секунду ослабляя хватку, и лишь ласково проводил рукой. Он не давал ей прикоснуться к себе — любое ее касание отдавалось животным ревом внутри, и заводил ее руки ей за голову. Но ее тяжелое дыхание, высоко вздымающая грудь, ее запах, и шепот его имени, все равно затмевали разум. Грубо сжимая ее грудь, сдавливая ребра, он провел рукой вдоль ее живота и проскользил ниже, вырывая из нее тонкий, сдавленный стон. Он шире развел ее ноги и сразу вошел в нее, чувствуя, как она впивается пальцами в его плечи. Смесь насыщенных запахов окончательно свела его с ума. Металлический привкус и слюна мигом заполнили рот. Резким движением он перевернул ее на живот и поставил на четвереньки, приподняв за живот. Он пытается сбавить оборот, но не в силах противостоять себе же, совершая резкие и грубые толчки до самого упора. Стойкие запахи вперемешку с потом и выделяющейся смазкой все еще держатся в воздухе. Внутри него всего горит от этого запаха, из груди наружу словно темная сила рвется. Он с силой тянет ее за волосы, заставляя сильнее прогибаться в пояснице, и оставляет мокрые поцелуи по всему позвоночнику, пояснице и копчику. Память все больше теряется. Он пытается удержаться за последние крохи сознания, но единственное, что удается — лишь наблюдать со стороны. Опустившись позади нее, он пригнулся и, крепко сжав ее ягодицы, чтобы она не могла пошевелиться, широким языком провел вдоль нежных складок, ощущая долгожданный, насыщенный вкус на языке. Она протяжно вздохнула и подалась вперед, но он только сильнее сжал ее в руках, ногтями впиваясь в кожу и не давая ей вырваться. Он вновь выпрямляется и входит в нее с новой силой. Он видит, как она жмурится, как сжимает плед в руках, как закусывает губы, сдерживая стоны или же крики. И только и шепчет: — Все хорошо, Ремус. Это его отрезвляет. Он приходит в себя и видит след от зубов на ее плече, красные отметины от его пальцев на ее ребрах. И ее светлые волосы, что он сжимает в руке, притягивая на себя. — Эшли, прости… Ремус падает рядом с ней, умоляюще глядя в ее глаза. У него во рту все еще металлический привкус. Но она слегка улыбается и снова говорит: — Все хорошо. У нее тушь по лицу размазана и губы в кровь искусаны, а на щеках яркий румянец. Она садится на его бедра и несмело опускает руку на пах. — Мы ведь еще не закончили? Едва ее рука касается разгоряченного тела, которое напряжено, словно оголенный нерв, он снова теряет контроль над собой. Очнулся он полностью опустошенный и обессиленный. Эшли лежала на нем и мелко тряслась, тихо всхлипывая. — Эшли? — Ремус тут же сел, взяв ее лицо в свои руки. — Эшли, что… — Все нормально, правда, — она размазывала слезы по щекам и улыбалась. — Как-то не похоже, — тихо произнес он, во все глаза глядя на нее. Он опустил взгляд на ее тело, где было два заметных укуса и множество красных следов. Синяки на локтях и коленях. Он смотрел на ее волосы, которые спутались и торчали в разные стороны. И на ее лицо, измазанное слезами вперемешку с черными подтеками. Ведь Ремус знал, что не должен был допускать этого. Знал, что так будет. И все равно сделал это. — Прости меня. Это я виноват, — прошептал он, — я больше никогда… — Никогда? — она округлила глаза, перестав всхлипывать. — Тебе не понравилось? Ремус не понимал ее реакции. Она выглядела изможденной, слезы и тушь на лице совсем не красили эту картину, но при этом она была с ярким румянцем и блеском в глазах. — Я сделал тебе больно. — Я бы так не сказала, — произнесла вдруг она. Ремус продолжал непонимающе смотреть на нее. Эшли не выглядела несчастной. Она поднялась на ноги абсолютно голая и прошла до своей мантии. Достала из нее какой-то пузырек и опустилась обратно на плед. — Когда… ну, планируется… первый раз, — Эшли вся смутилась и залилась краской, не осмеливаясь поднять на него глаза, — есть специальное зелье, которое снимает все болезненные ощущения. И вот… а когда ты сказал, что… можешь быть не в себе, я решила выпить двойную порцию. Он не мог поверить в услышанное. Ремус и не знал, что для этого есть специальное зелье. И надеялся, что оно никак не скажется на ее здоровье. — Но я тебя укусил, — ошарашено произнес он. — И не раз! — Ну, мне даже понравилось, — ее лицо совершенно неожиданно озарила счастливая улыбка. — И ты плачешь… — Это скорее… — она вновь смутилась, опустив взгляд, — такая реакция на… ох, неважно. Она накинула мантию прямо на голое тело и потянулась за палочкой, чтобы очистить лицо от размазанной косметики. — Ты правда не расстроена? — все еще не веря в происходящее спросил Ремус. Он всё ещё не спускал с нее взгляда, и ожидал, что она разразится рыданиями и попросит его больше не приближаться к нему. — Правда, — улыбнулась она. Эшли села рядом с ним и снова достала палочку. — Хочешь докажу, что я по-настоящему счастлива? Ремус только кивнул в ответ. Она произнесла заклинание и взмахнула палочкой, из кончика которой вырвалась маленькая светящаяся бабочка. Патронус. — Мы уговорили Мортема на прошлом занятии научить нас, — сказала она, выставив вперед руку и позволяя бабочке сесть на ее пальцы. — А то он только вам показывал это заклинание. А мы тоже хотим уметь. Эшли вела себя так, словно ничего плохого с ней только что не произошло. И это вводило его в некоторое замешательство. Он так боялся этого момента, так оттягивал его, а оказалось, что зря. — Потрясающе, — произнес Ремус, не в силах оторвать взгляд от бабочки. Ее яркое голубое свечение красиво выделялось на фоне красных огоньков.***
Вернулись в пуффендуйскую гостиную они только под утро, когда уже стали просыпаться первые студенты. Ремус проводил ее до спальни, забрал свой подарок и поцеловал на прощанье. — Значит, ты точно ни о чем не жалеешь? — спросил он в тысячный раз. — Я хочу знать, если что-то было не так. Она помотала головой, расплываясь в улыбке. — Не жалею. Не дождешься. Он облегченно выдохнул в очередной раз, и прижал ее еще крепче к себе, поцеловав в макушку. Они долго обсуждали случившееся и пришли к выводу, что с этой проблемой Ремуса вполне можно работать. И Эшли сказала, что она знает, что нужно делать, и чтобы Ремус об этом даже не переживал. Правда, Ремусу не совсем нравилась идея, что ей придется пить какие-то зелья каждый раз. Эшли его, конечно, заверила, что это полностью безопасно. Но ведь даже если она не чувствует боли, он все равно наносит ей увечья. И это его беспокоило. — Через пару часов нам уже в Хогсмид идти. От празднования не отвертеться, — притворно вздохнул Ремус, а про себя подумал, что не отвертеться ему от полного отчета перед Мародерами. — Встретимся в холле? — спросила Эшли, выпутываясь из его объятий. — Встретимся в холле, — кивнул он. Ремус поднимался по лестнице в свою спальню и от всей души надеялся, что друзья еще спят. Или их и вовсе нет в спальне, а они у своих подружек. Он бесшумно подошел к двери и также бесшумно ее приоткрыл. Не дыша, он прислушался — в спальне стояла полная тишина, ни шороха, ни вздоха. Он уже успел обрадоваться и отворить дверь шире, сделав шаг внутрь, как услышал голос Джеймса. — А мы тебя заждались! — О, нет, — простонал Ремус, замечая, что все уже одетые сидят на своих кроватях и, очевидно, ждут его. — Ты чего крадешься, как будто не к себе заходишь? — усмехнулся Сириус, сидя с Картой в руках. — Надеялся, что вы спите, — буркнул Ремус и направился прямиком в ванную комнату. — Ну как все прошло? — спросил Джеймс, не спуская с него горящего взгляда. — Эшли поздравила тебя по полной программе? — Не твое дело, — ответил Ремус, чувствуя, как губы против воли растягиваются в широкой улыбке. Он уже слышал радостные возгласы друзей и поспешил захлопнуть дверь в ванную, чтобы хотя бы их не видеть.***
— Никаких вопросов, Джеймс, — сказал Ремус, одеваясь для похода в Хогсмид. Все друзья уже были готовы и ждали только его. — Я не буду ничего рассказывать. И у Эшли ничего не спрашивай! — добавил он, наперед зная, что и такое может быть. — Ладно, не буду, — проворчал Джеймс, которому не досталось никаких подробностей, которые он так ждал. — А ты, Сириус, даже не смотри в ее сторону, — сказал Ремус, посмотрев на второго своего друга. Он прекрасно знал все это масляные взгляды Сириуса, которые без лишних слов способны в краску вогнать. — Сколько условий! Беспредел! — притворно возмутился Сириус. — Это мой день рождения, прошу я вас только об этом, — произнес Ремус. — Хорошо, один день потерпим, а уж там… — Так, мы все взяли для пикника? — перебил его Ремус, сменив тему. — Всё, — кивнул Джеймс и показал на увесистый рюкзак. — И даже больше, — добавил Сириус, закидывая гитару на широком ремне, через плечо. — Огневиски с собой, а сливочное пиво и медовуху по пути купим. — А еду? — вспомнил Ремус. — Мы Лили и Софию напрягли, они зайдут на кухню, — беззаботно ответил Джеймс. — Как-то неудобно получилось, — проговорил Ремус. Ему совсем не хотелось «напрягать» девочек. — Да ладно тебе, им не сложно, — сказал Сириус. — Ну все, погнали. В холл они подошли все одновременно. Мародеры вместе с Белби, которую встретили по пути, и Лили с Софией, поднявшиеся из подземелий вместе с Эшли. — Домовики всего в двойном размере дали, — сказала София, отдавая свою корзину Сириусу. — Все из-за того, что у них не оказалось шоколадного пудинга. Но они умоляли зайти к ним вечером, сказали, приготовят. Сириус ей стал что-то отвечать, но Ремус их уже не слышал. Он так и стоял, не спуская влюбленного взгляда с Эшли. Казалось, вся та нежность, что переполняет его, вот-вот наружу вырвется и затопит весь замок. Он пристально вглядывался в нее, в поисках сожаления, но на ее лице была легкая улыбка, а в глазах счастливый блеск. Он все еще не мог поверить в свое счастье. — Все хорошо? — спросил Ремус, когда она подошла к нему и взяла за руку. — Все отлично, — еще шире улыбнулась она. Из замка они выходили одни из самых первых. Сегодня, как и всю предыдущую неделю, стояла теплая погода. Было еще только начало марта, а весна уже полностью вступала в свои права. Только небо было сплошь затянуто серыми облаками. По пути они зашли в «Три метлы», взяли у Розмерты несколько бутылок сливочного пива и ее медовухи, и направились за границу деревни, где располагалась их поляна. Они просидели там до позднего вечера. Ремус и не заметил, как пролетело время. Джеймс всех развлекал своими новогодними историями, которые, как оказалось, еще не все были рассказаны, а Лили без конца его поправляла. Сириус и София сыграли его любимые песни у ABBA и Pink Floyd. Дебора, под недовольный взгляд Северуса, обнадежила Ремуса, что через пару месяцев он будет полнолуния проводить в полном сознании. Последней новости, конечно, радовались уже все и десяток тостов посвятили именно этому. Они играли в «Мафию», и в «Я никогда не». И конечно же, не обошлось от скользких шуточек Джеймса и Сириуса, которые заставляли всех смущаться и краснеть. Но Ремус в данный момент настолько был счастлив, окруженный любимыми друзьями и сидя рядом с любимой девушкой, что даже не обращал внимания на это. — Итак, — протянул Джеймс, когда вновь подошла его очередь, — я никогда не… целовался с когтевранцами! По правилам игры, все, кто с когтевранцами целовался, должны выпить. И соответственно, рассказать историю, как это произошло. — Врешь, Поттер! — недовольно усмехнулась Лили. — Твою Стефанию Уолс я никогда не забуду! — Хорошо, так и быть! Тогда я тоже пью! — сказал Джеймс и осушил остатки огневиски в стакане. К удивлению Ремуса, выпили все, кроме него и Софии, на которую долго и с подозрением смотрел Сириус. — Боже, да в чем ты опять меня подозреваешь? — не вытерпела она, посмотрев на него. — С кем, по-твоему, я там целоваться могла? — Ну, мало ли, — вытаращил он глаза, — с Фенвиком, например! София в ответ закатила глаза, а Дебора произнесла: — И это вполне могло бы быть правдой. С Бенджи у нас целовался весь факультет. Вы не замечали, стоит ему выпить и он с поцелуями ко всем лезет? — И ты тоже с ним целовалась? — Северус старательно скрывал удивление, но недовольные нотки все равно проскальзывали в голосе. Дебора кивнула, безразлично пожав плечами: — Говорю же. Весь факультет. — А ты с кем целовалась? — спросил Ремус, посмотрев на Эшли. Этот вопрос ему с самого начала не давал покоя. — Ну… мы как-то в бутылочку играли всем курсом… и мне однажды пришлось Ксено целовать, — она смущенно улыбнулась, взглянув на него в ответ. — Ясно, — сухо ответил Ремус. До этого момента к Лавгуду он относился с равнодушием, но сейчас что-то неприятное поселилось в его груди. — Ладно, продолжаем, — сказал Сириус, — Сев, твоя очередь. — Я никогда не… — Северус задумался на мгновение и добавил: — Не водил дружбу с Пожирателями. Ремус бросил удивленный взгляд на Северуса. Он совершенно не ожидал от него такого вопроса. Вполне очевидно, что Северус хотел этим вопросом задеть Софию, но вышло не совсем удачно. Ремус не понимал, что им двигало, когда он прекрасно знает, что для некоторых присутствующих этот вопрос, как красная тряпка для быка. Но куда больше его удивила реакция Джеймса и Сириуса. Джеймс, вместо того, чтобы возмутиться от одного лишь упоминания Пожирателей, закусил губу и опустил взгляд, скривившись. А Сириус метнул злобный взгляд на Северуса, и после многозначительно посмотрел на Софию. Все произошло в одну секунду, и Ремус едва успевал следить за их переглядками. Картина складывалась вполне очевидная. Ремус давно подозревал, что Регулус принял Метку. Сириус однажды высказывался, что брат об этом мечтает. И вполне вероятно, что Сириус об этом узнал и рассказал Джеймсу. Вот тот и сидит, кривится, но молчит. А София, как им известно, дружит с Регулусом. И, видимо, она тоже знает, что Регулус с Меткой. …только при чем тут Северус? Это явно не наше с ним дело. Он хотел задеть Софию? Но только разозлил Сириуса, для которого этот вопрос явно болезненный. — Думаю, вряд ли кто-то из нас стал бы дружить с Пожирателями, — заметила Лили, улыбнувшись. — Ты чего, Сев? Но вопрос так и остался без ответа. Никто не выпил. — Да уж, — сказала Дебора, которая тоже не спускала взгляда с Северуса. Она усмехнулась, и произнесла: — Теперь я. И я продолжу за Поттером и скажу, что я никогда не целовалась с пуффендуйцами. Ремус тут же улыбнулся, забыв о неловком моменте, который был еще мгновение назад. Он склонился к Эшли, оставил невесомый поцелуй на ее губах и допил огневиски из стакана. Вместе с ним выпили только Джеймс и Сириус. А Ремус облегченно выдохнул — Эшли хотя бы со своими одногруппниками не целовалась. — Можешь избавить нас от рассказов, — произнесла София, посмотрев на Сириуса, который уже собирался озвучить свой послужной список, состоящий из пуффендуек. — Никому не интересно. — Да, и ты, Джеймс, тоже можешь при себе это оставить, — сказала Лили, поджав губы. Историю о том, как он обвинил Лили в измене и сам пошел целоваться с пуффендуйкой, все и так прекрасно помнили. — Я и не собирался, — едва слышно ответил Джеймс. — Эшли, твоя очередь. — Тогда продолжим, — улыбнулась Эшли. — Я никогда не целовалась со слизеринцами. — Это радует, — произнес Ремус, взглянув на нее. И не сразу заметив очередное напряжение в компании. Выпил Северус, рассказав о «несчастном случае» на пятом курсе. Выпил Сириус, прожигая Софию злым взглядом. Взглядом, который никак не мог понять Ремус. И выпила Дебора. Заметив нетерпеливые взгляды, она скривилась и ответила: — Пару лет назад я целовалась с Розье. — Ужасно! — воскликнул Джеймс от души. — Отвратительно! Прозвучало весьма грубо. Конечно, Ремус бы тоже не одобрил, если бы его девушка целовалась со слизеринцем, да еще и с Розье, семья которого ратует за чистоту крови. Но Джеймс явно погорячился. В конце концов, это даже не его дело, с кем она целовалась. Если кому и возмущаться, то только Северусу. Заметила это и София, которая встала на защиту Деборы. Может из женской солидарности, а может и за свой факультет обидно стало. А может из-за обыкновенной вредности, на которую часто жалуется Сириус. — И что в этом такого? — фыркнула София. — Не самый худший вариант. Розье хотя бы смазливый и не мерзкий. Это не с каким-нибудь Уилкисом лизаться. — Согласна, спасибо, — кивнула ей Дебора. — Да? — деланно равнодушным тоном спросил Сириус. — Кто еще из слизеринцев смазливый и не мерзкий, с кем можно полизаться? София с Сириусом долго смотрели друг на друга, пока она не спросила: — Для себя спрашиваешь? Могу тебе посоветовать кого-нибудь. Хочешь? Сириус скривил губы в злой усмешке и произнес: — Нет, не хочу. Между ними уже чуть ли не искры летать начинали, но Сириус вдруг резко смягчился, убрав с лица усмешку, он протянул к ней руку и сжал ее пальцы, подавая какие-то сигналы одними лишь взглядами. Ремус ничего не понял. Но София сразу расслабилась и мельком улыбнулась Сириусу в ответ. Пока вновь никто не начал ругаться, Ремус поспешил перевести тему: — Ну что, остались только гриффиндорцы. Но мы и так знаем, что все присутствующие с ними целовались… — Кроме меня, — сразу сказал Северус. — Я никогда этого не делал. — Да, кроме тебя, — согласился Ремус. — Давайте уже что-нибудь, не связанное с поцелуями, — произнесла Лили. — Поддерживаю, — сказал Ремус. — Что ж, я никогда не… купался голым! К удивлению всех Мародеров, выпили только девушки. — Ну вы даете! — улыбнулась Эшли, посмотрев на мальчиков. — Это же так весело! — Вот только тепло станет, все вместе пойдем купаться голыми в Черное озеро, — сказал Сириус, посмотрев на нее. — Договорились, — уверенно кивнула она, под удивленный взгляд Ремуса. — Теперь я. И я никогда не… курила! — Это надо срочно исправить, — сказал Сириус, сделав пару глотков из стакана. Выпили все, кроме самой Эшли. И к большому ужасу Джеймса выпила даже Лили. — Что?! Когда ты успела?! — воскликнул он, вытаращившись на нее. — Как-то разок успела, да, — произнесла она, виновато опустив взгляд. — Лили попала в плохую компанию, — усмехнулась София. — Мы со Стоун ей предложили однажды. И она согласилась. Джеймс осуждающе посмотрел на Лили. — Сам-то! — возмутилась Лили на его взгляд. — Думаешь, я не знаю, что ты с Сириусом иногда куришь?! От тебя за версту табаком несет! — Они плохо на нас влияют, — проворчал Джеймс, кивнув на Сириуса с Софией, которые переглянулись с самодовольными улыбками на губах. — Мы вас и не такому научим, — усмехнулся Сириус. — Софи, твоя очередь. — Хорошо, я никогда не… — София замолчала на мгновение, обведя всю компанию взглядом и задержавшись чуть дольше на Северусе, и добавила: — Я никогда не обманывала друзей. Ремус поздно это заметил, но все же от него не укрылся ненавистный взгляд Северуса в ее сторону, и недовольный Сириуса. Но все это произошло так быстро, что больше никто и не обратил внимания. — Никто не пьет? — удивилась София. — Это радует. — А ты кого-то в чем-то подозревала? — спросил Джеймс, расплываясь в улыбке, как и всегда, ничего не заметив. — Хотелось убедиться, — улыбнулась она в ответ. — Я забыл выпить, — сказал вдруг Ремус и сделал большой глоток из своего стакана. На вопросительные взгляды, он добавил: — На первом курсе я обманывал друзей и говорил, что у меня болеет бабушка, а не я сам… — Ой, ну это не считается! — воскликнул Джеймс, а остальные его с жаром поддержали. Очередной круг подходил к концу, и сейчас была очередь Лили: — Итак, я никогда не возвращалась в школу после отбоя. И не хочу нарушать эту традицию. Поэтому предлагаю всем вернуться в замок. Лили поддержали все, кроме Сириуса и Джеймса. Ремусу, конечно, тоже не хотелось уходить, уж больно хорошо они проводили время, но стрелка часов приближалась к девяти вечера, и им явно не спустят с рук, если они опоздают такой большой компанией. — Спасибо вам за этот день, — сказал Ремус, когда они уже подходили к замку, — лучшего дня рождения и придумать нельзя. Я рад, что вы все смогли прийти. — Притормози с благодарностями, — произнес Сириус, — время девять. Первокурсники и то дольше празднуют. Джеймс его поддержал и добавил: — Вечеринка еще не закончилась, мы ее всего лишь переносим в нашу комнату.