Когда ты встретишь его

— Вы, наверно, не захотите наш кофе. Он дешёвый и отдаёт пшеницей. А ничего другого я вам не могу предложить. Сидя на разворошенной, всё ещё не остывшей постели и обнимая дрожащие колени, Питер сам понимал, что несёт чушь, но очень надеялся, что главный посыл будет Тони ясен. Ему тут не рады, и было бы лучше, если бы он свалил отсюда поскорее. Молчащий Тони застегивал рубашку, стоя к нему спиной. Питер прилагал титанические усилия, чтобы смотреть вперёд, но то и дело его глаза невольно, будто ведомые неодолимой силой, тянулись к альфе. Словно вор, он украдкой подглядывал, как двигаются мышцы на крепкой спине, как идеально рубашка ложится на плечи, как чётки и выверены все его движения. То и дело нервно сглатывая, Питер с отчаянием понимал, что от одного этого зрелища превращается в лужицу безвольного желе и что этого никак допускать нельзя. — Ты собираешься возвращаться на работу? — вместо ответа уронил Тони небрежно, всё так же не поворачиваясь к Питеру лицом. — По тебе многие соскучились. Питер еле сдержал облегчённый выдох. Тони, сам того не зная, весьма упростил ему задачу, резво перейдя к главному. — Нет, — стараясь звучать твёрдо, ответил он, на сей раз глядя прямо перед собой. — Не вижу смысла, мы с Мартином решили пожениться и подумали, что мне необходимо закончить учёбу, не отвлекаясь на работу. Показалось ему или нет, что рука Тони, как раз взявшаяся за пиджак, дрогнула и на миг замерла? Наверняка, показалось. Какое Тони теперь до него дело, правда? — Поздравляю, — через пару мгновений сухо и вполне буднично отозвался тот, наконец накинув пиджак на плечи. — С меня свадебный подарок твоему жениху. — Не нужно ничего. Только, пожалуйста… Могу я надеяться на то, что произошедшее… Он запнулся, не зная, как сформулировать такую унизительную просьбу: прикрыть свою слабость, не выдавать никому его ошибку. Но на его счастье Тони оказался весьма проницательным. — Не переживайте, мистер Паркер, — слышно было, как он усмехнулся, — я никогда не рассказываю того, о чём лучше помолчать и что лучше забыть. Питер знал, что это правда. Никто и никогда не обвинял Тони Старка в разглашении информации об их частной жизни. Да и кто бы стал? Все этим лишь гордились. Один Питер вот такой… Незадачливый. Тони знаменитым движением нацепил очки и, не задержавшись более ни секунды, стремительным шагом вышел за дверь, так и не обернувшись. Его «Прощайте, мистер Паркер» настигло Питера, когда от самого Тони в комнате остался лишь аромат хвои, сводящий с ума и лишающий чувства реальности происходящего. И вот тут его накрыло. Пока Тони был рядом, он более или менее держал лицо. Как только альфа его оставил, омега внутри Питера забился в истерике, надрываясь истошным криком и побуждая немедленно броситься следом. Схватить за край пиджака, упасть на колени, просить прощения, умолять и плакать. Делать что угодно, лишь бы альфа, с которым никто не мог сравниться, его не покидал! Стиснув зубы, Питер уткнулся лицом в колени и, сам того не замечая, принялся мерно раскачиваться взад и вперёд. Он озлобленно твердил себе всё то, что подпитывало его до сей минуты. Тони Старк — совершенно не тот, кто ему нужен, и у них нет никакого будущего. Да чёрт возьми! Тони же даже не попытался ни единым словом уговорить Питера вернуться на работу, не говоря уже про что-то более личное! Ему было попросту наплевать на глупого омегу после того, как он добился от него желаемого. И после этого дурацкая омежья сущность смеет чего-то там требовать?! В приступе злости Питер вскочил с кровати, на которую теперь непонятно как смотреть без внутренней истерики, и заозирался по сторонам. Очень хотелось найти что-то, что можно с наслаждением расколошматить. Вместо головы гребаного Старка, да. Именно тогда раздался ещё один звонок. Питер даже не успел обрадоваться, удивиться или разволноваться. Его тело само метнулось к двери, нетерпеливо дергая ручку замка. «Неужели он вернулся? Неужели он вернулся? Неужели он вернулся?!» — оглушительно колотилось о стенки черепной коробки, грозя вот-вот проломить её. Но на пороге стоял не Тони. Там стояла его мама. — Питер, милый, слава богу! — облегчённо выдохнула она и бросилась его обнимать, окатив шлейфом своих любимых духов, от которых он едва не разрыдался в приступе мгновенной ностальгии. — Мама?! — растерянно выдавил он. — Откуда ты? Что случилось? От шока он даже не очень расстроился, что это оказался не Тони. В отличие от отца, слишком разозлившегося на несговорчивого сына, мать никогда не сжигала все мосты между ними. Всё это время они не теряли связи, изредка перезваниваясь и делясь новостями. Точнее, она вываливала ему все, что считала нужным, и усердно выпытывала, как ему там живётся и чем она может помочь. Первое время она тайком от мужа много раз пыталась посылать денег. Но Питер каждый раз упрямо отправлял их обратно. Тот факт, что накануне он так и не позволил себе купить своих любимых фруктов, йогуртов и сладостей, этого никак не менял. Если решил быть самостоятельным, так будь им. Питер твёрдо руководствовался этим девизом, как бы порой не хотелось проявить позорную слабость, сознаться в своём фиаско маме и разрыдаться в её мягких объятиях. А вот сейчас все было ровным счётом наоборот. Именно она хлюпала носом в его руках, и Питер с нарастающей тревогой понимал, что это не к добру. Они прошли в комнату, устроились на диване, и Мэри, схватив его за руку, посмотрела на него несчастным взглядом. — Как я рада, что нашла тебя, милый! Ты знаешь… Отец… Такая беда… Она вновь скривила губы, на сей раз удержавшись от слёз. Сердце Питера завыло тоскливо, на одной заунывной ноте. Что случилось?! Неужели… — У папы был инфаркт, Пит, — тихо произнесла она, ещё сильнее сжав его руку. — Два дня назад… Нет, он жив, не пугайся! Но он в реанимации, и врачи ничего не обещают. Я звонила тебе, наверно, тысячу раз, но телефон все время был недоступен. Конечно. Всё верно. Питеру отчаянно захотелось сдохнуть от стыда. Он же сменил симку после того, как Тони ему позвонил пару раз. Видите ли, у него было горе и разбитое сердце. А в это время мама пыталась дозвониться до него, чтобы сообщить, что папа… Господи. — Какое счастье, что я всё же нашла тебя! В университете никто не знал твоего нового адреса, на месте работы мне очень вежливо, но непреклонно заявили, что не дают такой информации о своих сотрудниках. Я была в полной растерянности, но что-то мне подсказало нанять детектива. Я не знаю, каким чудом, но он менее чем за сутки принёс твой адрес. Я сюда мчалась так, что до сих пор не понимаю, как никуда не врезалась. А когда она летела к нему, он выгибался под чужим альфой, с которым изменял своему. Волна омерзения к себе сдавила горло так, что стало тяжело дышать. Не в силах больше бездействовать, он вскочил на ноги: — Можно к нему? — Пока нет, Пит. Я сегодня была у него три часа подряд, смотрела в окно, как он там лежит, как пикают эти проклятые приборы, а потом меня попросили уйти. У них там что-то вроде регулярной дезинфекции. И пока у меня выдалось свободное время, я и рванула сюда. Нас к нему не пустят ещё пару часов, так что надо подождать. Легко сказать — подождать. Но как это сделать, когда всё внутри требует немедленных действий?! Он опустил голову, пытаясь совладать с ворохом чувств. Да, в последний раз, когда он видел отца, тот был совершенно вне себя от злости, орал на беспутного сына и твердил, что Питер ему не нужен. Да, долгое время Питер не мог простить ему всего этого и не думал, что сможет хоть когда-то. Но вот сейчас, почти ощутив дыхание смерти, почти поверив, что больше никогда не увидит отца, Питер осознал, насколько на самом деле его любит и боится потерять. И то, что отец любит его, он вдруг понял тоже совершенно точно. — У вас тут мило, — видимо, надеясь хоть немного отвлечься, Мэри разглядывала их квартиру. — Тесновато, конечно, но удивительно уютно. А главное, у твоего альфы потрясающий запах, Пит. Эта сумрачная хвоя просто идеально подходит к твоим чудесным ирисам. Проклятье! Последние несколько кошмарных минут заставили Питера забыть о том хаосе, в который превратилась его жизнь, но одной фразой мать умудрилась напомнить о нем. — Это не его, — буркнул он, старательно пряча глаза, — это… Соседа. Он заходил прямо перед тобой. Хотел… Хотел поговорить с Мартином о чем-то. Судя по её вмиг насторожившемуся взгляду, она заподозрила неладное. Огромные глаза так знакомо заблестели, а губы — поджались, что он с ужасом понял: сейчас начнётся допрос с пристрастием, и поспешил увести разговор от опасной темы. — Расскажи, как всё случилось, мам. Мэри ожидаемо тут же обмякла, а глаза, сразу утратив подозрительность, повлажнели. То и дело промокая их белоснежным платочком, она рассказала, что вечером они сидели в гостиной, когда Ричард вдруг захрипел, схватился за грудь и упал. Медики подоспели вовремя, и только поэтому он ещё жив. Он несколько раз приходил в сознание и спрашивал только об одном: «Где Питер? Приведите Питера». Она с ног сбилась, чтобы исполнить его просьбу, но сейчас она здесь, и уже это заставляет её радоваться. — Всё! — решительно встал он и потянул её за собой. — Поехали. *** Кутаясь в выданный улыбчивой медсестрой белый халат, Питер не отрывал глаз от тела на кровати за стеклом. Отец, всегда казавшийся ему большим и сильным, сейчас был маленьким, исхудавшим и словно потерявшимся в этом царстве стерильной белизны. Питер тоскливо смотрел на него и понимал, что все подробности их последней отвратительной встречи стремительно тают, как грязный снег под ослепительными лучами апрельского солнца. Вместо них он вспоминал редкие, но от того еще более дорогие сцены их семейной жизни. То, как отец учил играть его в теннис и смеялся, оттирая грязь с щеки, когда мелкий Питер грохнулся оземь. Как нес его на руках полмили, когда на отдыхе в Сингапуре он наступил на ядовитую медузу. Как объяснял правила спроса и предложения на рынке и законы экономического роста. И разве были сомнения, какие из воспоминаний были снегом, а какие солнцем?! Мать подошла к нему сзади неслышно и тихо погладила по плечу. — Знаешь, — негромко, словно боясь нарушить зыбкое равновесие, безразлично фиксируемое писком мониторов, начала она, — он никогда не говорил этого, но я видела, что он удивлён тем, как долго ты продержался, и он тобой гордился. Очень! И он очень хочет тебя увидеть. Мне немного удалось с ним поговорить вчера, и по-моему, он даже готов принять твоего альфу. Тем более, если у вас всё так серьёзно. Ядовитый вкус лжи почти наяву ощутился во рту горьким оттенком. Мысли о Мартине и том, что случилось, не покидали ни на миг, но под влиянием новостей ненадолго ушли в подкорку. А вот теперь Мэри, желая лишь подбодрить сына, вытащила их оттуда безжалостно и бесповоротно. — Думаю, когда он окончательно придёт в себя, — её взгляд не оставлял никаких сомнений, что должен, обязан прийти, — он будет очень рад узнать, что ты скоро выйдешь замуж. И пусть твой избранник — не Гарри Осборн, в любом случае он, кажется, человек достойный, с хорошей профессией и с серьёзными намерениями. Думаю, отец одобрит ваше решение, и это ему на самом деле придаст сил. Должен же он устроить своему единственному сыну шикарную свадьбу! Она мягко улыбнулась, но на душе Питера стало так тяжело, словно он взбирался на огромную гору с кандалами на ногах. Он чувствовал себя отвратительным обманщиком. Он лгал самым близким людям: маме, Мартину, готовился солгать отцу. Это зловонное болото засасывало его все глубже. До сей минуты слова о свадьбе казались чем-то эфемерным, далёким, как Юпитер. Но теперь, когда их озвучила мать, они обрели зловещую силу и реальные очертания, отчего Питеру отчаянно хотелось биться головой об это самое стекло. Но в стократ хуже было то, что себе самому солгать не удавалось. Даже сейчас, с тоской глядя на распростертого на постели отца, отвечая на вопросы матери о Мартине, он до жути, до нервной дрожи скучал по Тони Старку. *** Ричард Паркер пришёл в себя только вечером. Питер, которого пустили в палату всего на пару минут, не смог удержать слёз, когда отец незнакомым ломким голосом протянул: — Питер… Малыш, ты?! Боже… И ни капли не удивительно, что в следующую минуту Питер оказался на коленях перед кроватью, сжимая слабую руку и рыдая взахлеб. Устало потирающий переносицу врач, которого они с Мэри за это время порядком затерроризировали, рассказал им, что Ричарду очень повезло, и что динамика его состояния не может не радовать. Но, конечно, любые волнения ему сейчас противопоказаны абсолютно. От близких людей требуется одно: поддержка, тепло, присутствие рядом и полное спокойствие. С первыми тремя пунктами все было очень просто. Как обеспечить спокойствие, прежде всего для самого себя, Питер понимал плохо. Мартин примчался в клинику в первый же день, спустя час после того, как Питер позвонил ему, хлюпая носом. До конца его рабочего дня оставалось ещё порядочно времени, и Питер мог только догадываться, чего ему стоило вырваться с работы в этот час. Он ждал его с нетерпением, действительно надеясь обрести в объятиях своего альфы опору и поддержку, которая была ему сейчас так необходима. Но уткнувшись зареванной физиономией в знакомое плечо, он вдруг понял совершенно отчётливо: ему сейчас был нужен совершенно иной альфа. Тот самый, который трахнул его и вышел из комнаты, даже не обернувшись. Мэри, которая при появлении Мартина расцвела доброжелательной улыбкой, тем не менее пристально глядела на них, и Питер боялся даже подумать, что у неё на уме. Случай узнать об этом представился совсем скоро, когда Мэри выловила его немного погодя в кафе на первом этаже и, озабоченно хмурясь, спросила в лоб: — Питти, у вас с Мартином всё нормально? — Конечно, мам, всё отлично, а что? Питеру даже удалось не поперхнуться остывшим кофе при её словах. Определенно он мог бы себе поаплодировать, если бы не хотелось вылить эту пародию на благородный напиток себе на голову.  — Да нет, ничего, — непривычно замешкалась она, — он мне понравился, приятный парень, и сразу видно, что от тебя без ума. Просто… Не знаю, когда я смотрела на вас двоих, у меня не было ощущения, что вы действительно Пара. Что тебе с ним так хорошо, что наплевать на весь остальной мир. Питер не отводил глаз от маслянистой жижи. Такой же мутной, неаппетитной и грязной, как его помыслы. Не зря говорят, что материнское сердце не обманешь. Но он обязан это сделать. — У нас были… трудности, — неловко ответил он. — Сама понимаешь, жизнь не сказка, но мы преодолеем всё, не бойся. Ты права: он замечательный, и я очень рад, что он у меня есть. Он наконец оторвался от созерцания чашки и встретился с ней взглядом. Было очевидно, что он не смог полностью развеять все сомнения, но настаивать на продолжении она пока не будет. Не то место и не то время. — Хорошо, Питти, — сдержанно улыбнулась она, — но помни, что, если надо, ты в любой момент можешь мне рассказать всё, что угодно. Он с готовностью кивнул и ответил настолько открытой улыбкой, насколько вообще был сейчас способен. Вряд ли под «рассказать всё» мать имеет в виду красочное повествование о том, как он с лёгкостью изменил этому отличному парню, умоляя чужого альфу трахать его сильнее. Но может быть, этого и не нужно? Может быть, пришло время оставить прошлое позади? Что было, того уже не изменить, прошлое неумолимо и высокомерно к нашим ошибкам. Но будущее более лояльно, и оно всегда даёт шанс, которым нужно лишь суметь воспользоваться. Всегда можно выбрать то будущее, которое будет правильным. Для всех. Пришло время для Питера сделать это. *** Врачи ли своё дело знали на «ура», или, как не переставала уверять мать, столь благотворно подействовало возвращение Питера, но Ричард шёл на поправку семимильными шагами. Скоро ему разрешили вставать и даже ненадолго выходить за пределы палаты. Питер все это время не отходил от отца, практически поселившись в клинике, благо чек на сумму с несколькими нулями, подписанный матерью в первый же день, окупал все это с лихвой. Конечно, суровый, сдержанный человек не стал в одно мгновение обожающим весь мир добряком, но Питер не мог не видеть, что всё-таки в их отношениях поменялось многое. Теперь отец, который раньше и слушать не хотел о самостоятельности Питера, охотно внимал его историям про учёбу и работу. Правда, Тони Старка он, как выяснилось, недолюбливал, так что ограничился ехидным замечанием, что его сын мог бы найти что-то поприличнее, но для начала его карьеры в качестве главы «Паркер Интернэшнл» и это сгодится. Питер при этом был полностью занят тем, чтобы удержать на лице при имени Старка нейтральное выражение. Получалось у него из рук вон плохо, поэтому он, пытаясь угомонить заартачившееся сердце, не сразу понял смысл слов отца. Но как только до него дошло, почему Ричард смотрит с таким ожиданием, он чуть со стула не свалился. — Что?! — еле выдавил он. — Глава? Я?! — А кто же ещё? — пожал плечами отец и скептично скривился. — Не собираюсь передавать наше семейное дело левым людям, а ты — мой единственный сын. Но что гораздо важнее, ты доказал, что можешь справиться с трудностями и не будешь скулить в уголке. Питер ошеломлённо пялился на него во все глаза и пытался выловить в круговороте мыслей хоть одну толковую. Отец никогда в жизни не давал понять, что видит именно самого Питера продолжателем своего дела. Всегда подразумевалось, что он выйдет замуж за подходящего альфу (с вероятностью в 90% — Гарри Осборна), который и встанет у руля компании. Нет, в мире существовала масса омег, которые занимали и вполне успешно руководящие посты, но Ричард Паркер до сих пор отказывался даже рассматривать такую возможность, и вот теперь, как снег на голову, это нежданное доказательство высочайшего доверия. — Пит… Когда в тот день я чуть не умер, не было никакого туннеля со светом, райских труб и ангелов с крыльями. Был только дикий страх, что я так больше никогда тебя и не увижу. И когда я приходил в себя ненадолго, то пообещал, что, если выкарабкаюсь, то сделаю всё возможное, чтобы больше не допустить такого. Я хочу, чтобы ты был рядом, и место моего преемника — это то, чего ты полностью заслуживаешь. Но конечно, одному тебе будет тяжело, — вздохнул отец с явным напряжением, долгие разговоры его всё ещё быстро утомляли. — Так что альфа тебе необходим хотя бы для того, чтобы каждый встречный альфа не пытался заявить на тебя свои права. Поэтому я был очень рад… — он запнулся и жестом попросил воды, после чего, слегка отдышавшись, продолжил: — очень рад, когда твоя мать мне рассказала, что ты скоро выходишь замуж. Поэтому давай, приводи своего избранника, я обещаю его не убивать. Знакомство отца с Мартином состоялось в этот же день. Тот очевидно волновался, представая перед очами будущего тестя, но держался в целом уверенно, отвечал на вопросы вполне обстоятельно, и, в общем, насколько мог судить волнующийся намного сильнее Питер, оба альфы расстались более или менее довольные друг другом. И Питер тоже был доволен. Наверное. Ведь ему положено быть таковым, правда? И нет, он не думает, не думает, не думает, что было бы, если бы он представил отцу в качестве будущего мужа Энтони Эдварда Старка. *** Окончательное выздоровление затянулось почти на месяц, но тем не менее одним прекрасным днём все трое переступили порог их дома. Питер оглядывался по сторонам с неясным, щемящим чувством. В этих стенах он родился, вырос и жил всю свою жизнь. Здесь учился, узнавал новое, набивал шишки, ссорился и мирился с родителями, влюблялся и огорчался. Этот дом и был до поры до времени (не такого уж давнего!) его жизнью. Но как же сильно сейчас все изменилось… Ему вдруг до одури захотелось отмотать время назад, туда, где самой большой проблемой было успеть отделаться от прилипчивого Джонни из старшего класса (кто вообще ему сказал, что он хорошо целуется?!) и вернуться домой до десяти. Сейчас вернуться домой вовремя было, увы, слишком мало для того, чтобы вернуть его душе покой. — Признаться, я скучал по этому дому, — усмехнулся отец, опускаясь в кресло и пытаясь делать это не слишком быстро. Он очень старался доказать всем и каждому, что полностью здоров и готов вернуться к обычной жизни, хотя любому было очевидно, насколько нелегко ему это даётся. Впрочем, они договорились не давать отцу заподозрить, что считают его больным. — Думаю, пора напомнить этому миру о моём существовании. Мэри, милая, ещё раз: что вы там наплели про мое отсутствие? Мэри, ненавязчиво хлопочущая вокруг мужа, подвинула на стеклянном столике ближе к нему его таблетки и стакан воды и ответила: — Что в нашем гонконгском филиале проблемы, и тебе пришлось спешно отбыть туда. Если кому-то вдруг взбредет в голову проверить, там, разумеется, подтвердят. — Чудесно! — довольно потер руки Ричард и даже не стал ворчать на жену, что накрыла его колени пледом. — Но думаю, я подзадержался в Гонконге, и пришла пора возвращаться. Кстати, там в моей почте среди вороха всякой чуши было приглашение на вечеринку у Роббинсов через пару недель. Милая, что скажешь? — Пара недель? — она озабоченно свела брови. — Слишком рано, дорогой! Врачи меня сто раз предупредили о покое и полном исключении любых стрессов. — Где ты видишь стресс? Побуду там час, пообщаюсь с приятными людьми, отвешу пару комплиментов прекрасным дамам, а потом вернусь домой якобы по срочному звонку. В конце концов, тебе тоже не мешает развеяться и отдохнуть. Мэри начала колебаться, и, увидев это, он нанес решающий удар. — Заодно ненавязчиво представим людям Питера и его будущего мужа. Не вижу смысла тянуть с официальной помолвкой. Как тебе идея, Пит? Питер, до этого наблюдавший за семейной сценкой с улыбкой, вздрогнул от неожиданной перспективы. Появиться перед всеми этими людьми с Мартином в качестве его официального партнёра и будущего супруга? Что ж, это вполне логично в свете того, о чем они не раз говорили с отцом в последнее время. Так откуда это ощущение, что на его шею набросили ошейник, который затягивается все туже?! — Ну?! Что скажешь? — поторопил его отец, недовольный заминкой. Питер запредельным усилием воли изгнал из памяти жаркий, голодный взгляд самых красивых в мире карих глаз и улыбнулся в ответ почти искренне. — Конечно, пап. *** Вечер у Роббинсов в честь юбилея главы семейства был словно слеплен по всем имеющимся шаблонам. Питер, ради такого случая напяливший ненавистный смокинг, крутил в руках бокал шампанского и задумчиво разглядывал окружающих. Чопорные мужчины вели чинные беседы и то и дело улыбались уголками губ. Дамы в нарядах, каждый из которых был призван перещеголять чужие, сверкали драгоценными камнями и белоснежными зубами. Разговоры строго приличной громкости, вежливый смех, тихий звон бокалов — все было безупречно до такой степени, что аж зубы сводило. Питер и раньше не любил подобные мероприятия, куда попадал пару раз, а теперь чувствовал себя тут откровенно чужим. Отвлекало лишь то, что Мартину было ещё более не по себе. Будучи уроженцем небольшого городка в Айове и выходцем из семьи мелкого офисного клерка, он явно отличался еще меньшей любовью к такого рода сборищам. Он кидал вокруг себя такие настороженные и враждебные взгляды, что Питер примирительно погладил его по руке. — Потерпи еще немного, — шепнул он на ухо. — Скоро все расслабятся, и можно будет свалить. В принципе, так оно и было. Свою основную задачу они выполнили. Ричард Паркер показался свету, вызвав определённый ажиотаж, скромно пофлиртовал с дамами, закинул удочку насчет выгодного контракта одному из толстых сенаторов, а главное, ненароком представил всем жениха своего сына. Питеру с Мартином досталось некоторое количество сверкающих улыбок и поздравлений, после чего их оставили в покое. Больше тут было делать нечего. Питер твёрдо верил в это, и это знание прибавляло ему спокойствия и определённо улучшало настроение. Целых пять минут. До тех пор, когда, заслышав поднявшийся гулкий шум, он невольно обернулся, чтобы узнать его причину. И сразу же, словно направляемый невидимым магнитом, намертво сцепился взглядом с теми гипнотическими глазами, которые преследовали его во сне почти каждую ночь. И с ужасающей ясностью понял, что все его попытки убежать от самого себя только что потерпели оглушительное фиаско.