Когда ты встретишь его

Никогда раньше Питер не предполагал, что реальность настолько зависима от сознания. Пространство и время вмиг перекроились самым причудливым образом. Словно повинуясь мановению волшебной палочки, стих добродушно рокочущий шум праздничного торжества, поблекли яркие цвета и брызжущие краски, исчезли лица и очертания. Питер вообще перестал воспринимать и осознавать всё, что находилось не в фокусе. А в фокусе этом остался один-единственный человек. Тот, что смотрел сейчас прямо на него, ни на миг не отводя тяжёлый, пронизывающий взгляд, и еле заметно при этом улыбался уголками губ. Питер почти наяву увидел, как Тони пожирал его точно таким же взглядом тогда, в их съёмной квартире, оставшейся в прошлой жизни. Чувствуя, как ноги становятся ватными, а воздух неуклонно заполняется мучительно-нужным запахом хвои, он поспешно отвернулся, пока ещё мог хоть как-то собой владеть. Краешком сознания он надеялся, что хотя бы Мартин его волнения не заметит, но стоило лишь покоситься на того, как стала очевидна тщетность этой надежды. Мартин точно так же сверлил его сумрачным взглядом, который просто пригвождал несчастного Питера к месту. Совершенно глупо и даже смешно вдруг захотелось разрыдаться. Да сколько можно?! Когда всё это безумие закончится?! Питер столько времени терпел, столько времени ломал сам себя, столько раз грыз подушку по ночам, чтобы не выть вслух, когда жестокая реальность вытаскивала его из невозможных в своей счастливости снов. И все ради чего?! Ради того, чтобы вновь убедиться в своей полной беспомощности, лишь увидев эти горящие дьявольским огнем, завораживающие и влекущие глаза? Когда за спиной послышались чёткие и уверенные шаги, ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать подошедшего. — Мистер Бейкер, мистер Паркер, рад видеть вас здесь. Позвольте поздравить с предстоящим радостным событием. Всё ещё не поворачиваясь к Старку лицом, из последних сил оттягивая позорный момент своей капитуляции, Питер сжал челюсти, чтобы не заскулить. Он полное ничтожество, раз хватило пары безликих фраз, сказанных этим вкрадчивым голосом, чтобы он вмиг оказался готов забыть про всё и отдаться Тони прямо тут, на этом гладком поблескивающем полу. Мартин, кажется, что-то сухо отвечал, вероятно, благодарил — Питер почти не слышал. Все его силы уходили на то, чтобы собраться с духом, разозлиться и доказать этому напыщенному наглецу и особенно самому себе, что тот не имеет над ним никакой власти. Мысленно надавав себе пощечин, он резко выдохнул, нацепил дежурную улыбку, обернулся и глянул на Тони. И пропал. … —  Нравится, малыш? — хрипит Тони, с лица которого даже сейчас не сходит хищная гримаса. Отчаянно выгибающийся навстречу Питер не хочет ничего отвечать, ни о чем думать. Всё, что он хочет, это требовать: ещё, ещё, ещё!!! Но Тони не отстанет, и он через силу, цепляясь за простыню, стонет в ответ: — Да… Очень… Ещё! — А как нравится? — Тони не намерен заканчивать всё так просто. — Вот так? Он делает несколько плавных, почти бережных толчков, которые дрожащий всем телом Питер ощущает, как лёгкий ветер, приглаживающий поверхность взбудораженной реки. — Да… Да! — сорванно кричит он. — Так очень… нравится. Но Тони, словно его не слыша, вдруг выходит практически полностью, заставляя Питера задохнуться на полуслове от мучительного чувства потери. И тут же снова одним резким, безжалостным движением вонзается в распалённое тело до конца. После этого Питер полностью теряет жалкие остатки способности говорить… Картины, замелькавшие перед глазами, были столь яркими, столь выпуклыми и осязаемыми, что Питеру показалось: протяни руку — и окажешься там. В скромной квартирке на Флиппер-стрит, где целых полчаса Тони Старк принадлежал только ему. Но самое жуткое было в том, что Питеру казалось — конечно же, лишь казалось! — что в глазах Тони он видит отражение этих картин. Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы в тот момент, когда он уже почти смирился со своим окончательным крахом, на помощь не подоспела мать. Она оказалась рядом неожиданно, сияя безупречной улыбкой, но по еле заметным морщинкам в уголках глаз Питер видел, что она не на шутку обеспокоена. — Мистер Старк, — безукоризненно вежливо улыбнулась она. — Добрый вечер, нас с вами представляли друг другу на открытии галереи Глории Дастин. — Миссис Паркер, — он вежливо склонил голову, аккуратно пожимая кончики её пальцев. — Конечно, я помню тот чудесный вечер. Бедняжка Глория в её ядовито-розовом платье была слишком похожа на зажаренного осьминога. Только вы и скрашивали то ужасное мероприятие. А я вот заметил вашего очаровательного сына и подошёл поздравить его и его жениха со столь радостным известием. Они идеальная пара, не находите? Питер теперь знал, как чувствует себя рыба, обжариваемая на сковороде. Эмоции двух альф, которые те скрывали всё хуже, словно душили его с двух сторон. Питера почти захлестывало встречными, накатывающими с грохотом друг на друга волнами желания, негодования, ревности, злости. Мэри бросила на него незаметный, но отчётливо настороженный взгляд. — О, безусловно, — осторожно произнесла она, ещё не понимая, в чём дело, но инстинктивно чувствуя, что это не рядовой, ничего не значащий разговор, — молодость всегда прекрасна, а уж влюблённая молодость не имеет себе равных. А вы сегодня один? — резко сменила она тему, переведя стрелки на собеседника. — Выглядите, как всегда, бесподобно. Простите за нескромность, но какой обворожительный аромат! Никогда с таким не встречалась. Что-то из новой коллекции Пако Рабанна? По резко сузившимся зрачкам Тони она моментально сообразила, что ошиблась, и тут же поняла, в чём именно. — О боже, какая я недогадливая, простите! — заговорщицки улыбнулась она, всем видом давая понять, что ни капли не раскаивается. Высвобождать свои феромоны в общественном месте считалось не совсем приличным, но порицалось это не слишком строго. Что-то вроде того, как погрозить пальцем молодой парочке, застуканной в тёмном уголке. В конце концов, приличия приличиями, а с природой сложно бороться. Один случайный контакт с предметом воздыхания — и облако кружащего голову аромата к вашим услугам. Другое дело, что взрослые люди со временем учились справляться с этой досадной помехой, но осечки могли случиться у каждого. Именно это сейчас происходило с Тони. Мэри, всё так же игриво улыбаясь, кольнула его взглядом и томно протянула: — Мистер Старк, простите, но невозможно удержаться от любопытства: кто та счастливица или счастливчик, что вызвал это чудесное хвойное… И вдруг она запнулась так резко, словно вмиг разучилась говорить. По тому потрясению, что тучей заволокло её глаза, Питер с замиранием сердца понял. Конечно. Ну конечно же… … у твоего альфы потрясающий запах, Пит. Эта сумрачная хвоя просто идеально подходит к твоим чудесным ирисам… — Миссис Паркер? — удивлённо осведомился Тони, слегка склоняясь к женщине. — Всё в порядке? Вам нехорошо? Годы светской выучки и муштры всё же взяли верх, и она очень быстро сумела вернуть утраченное самообладание. — Да, просто что-то вдруг помутнело перед глазами, — как можно легкомысленнее отмахнулась она, — видимо, слегка переутомилась. Питер был бы полным идиотом, если бы не воспользовался представившейся возможностью отсрочить грозу, надвигающуюся теперь уже с трёх сторон: — Мама, может быть, тогда стоит отправиться домой? Мы с Мартином тебя проводим. — Думаю, это было бы неплохо, милый, — проворковала она очень ласково. Вот только во взгляде, которым она прошила насквозь любимого сына, было столько грозных обещаний, что тот невольно вздрогнул. Прекрасно, просто прекрасно. Теперь ещё и мать вцепится в него раскаленными клещами, пока всё же не допытается, откуда в их комнате царил густой, насыщенный аромат Тони Старка. Они максимально быстро распрощались с хозяевами, и уже минут через пять все трое (Ричард уехал немного раньше) сели в машину. Питер трусливо юркнул на переднее сиденье, понимая, как глупо выглядит это бегство, но был не в силах находиться в этой гнетущей ауре подозрений и недоверия, исходящей сразу от обоих спутников. Конечно, друг при друге ни Мэри, ни Мартин не стали бы озвучивать свои подозрения, но легче от этого не становилось. И если Питер мог выгадать для себя хотя бы несколько последних минут тишины, он без зазрения совести это сделал. Увы, дорога кончилась слишком быстро, и машина, мягко скрипнув колесами по каменной дорожке, остановилась на стоянке возле особняка Паркеров. Мэри вышла первой, сердечно попрощалась с Мартином, сухо бросила сыну: «Загляни ко мне перед сном» и направилась прямо через лужайку к дому, темнеющему в лунном свете мрачной скалой. Питер слегка неуклюже выбрался из машины вслед за ней и привалился спиной к дверце. Ненавистный смокинг он сбросил ещё в дороге и потому теперь невольно ежился от ночного холодка. Впрочем это ни капли не помешало ему стащить к чертовой матери душившую бабочку и рвануть верхнюю пуговицу рубашки. Не хватало воздуха, не хватало сил, не хватало мыслей. Он проводил взглядом неестественно прямую спину матери и с тоской подумал, как же сильно он устал. Он же не хотел ничего такого! Покидая дом пару лет назад, он просто, наивно и так понятно хотел быть счастливым! Так почему это желание, естественное, искреннее, как дыхание, вдруг принесло ему столько проблем? Он перевёл взгляд на Мартина, нависшего над ним такой чёрной тучей, что стало ещё холоднее. — Ничего не хочешь сказать, Пит? Нет, он определённо не хотел. На ощупь вытащив смокинг из салона, он закутался в него, как в покрывало, и неожиданно даже для себя произнёс: — Всё не так, как ты думаешь, и я всё объясню. Только не сегодня, ладно? Я слишком устал. Мартин вновь открыл рот, чтобы, судя по всему, вылить поток раздражения, но Питер аккуратно его отодвинул, мазнул губами по щеке и вслед за Мэри почти бегом направился к дому по поруганной лужайке. Он понимал, что дома его ждёт испытание похлеще, и потому в другой раз не торопился бы, но сейчас присутствие рядом взбешённого Мартина было просто невыносимо. Из двух родных и любимых зол нужно было выбирать одно. Вскоре из-за спины донёсся шум удаляющейся машины, и он позволил себе чуточку расслабиться. Мартин счёл за лучшее пока не закатывать скандал, значит, хоть в чём-то судьба смилостивилась над ним и предоставила отсрочку. Теперь нужно подумать о другом. Мать не может быть уверена, что он не уехал с Мартином, а значит, можно потянуть время в надежде, что она его не дождётся и ляжет спать. Почти час он уныло шатался по саду, кидал камешки в фонтан и бездумно качался на качелях, прежде чем решил, что с него хватит. Окна дома встретили радующей глаз темнотой, в гостиной стояла уютная тишина, и он на миг позволил себе расслабиться и поверить, что все уже спят. Неслышно скользнув по лестнице и ступая, как мышка, Питер прошмыгнул к дверям своей комнаты, открыл дверь и обречённо вздохнул, увидев у окна мать с сурово скрещенными руками. Конечно. И на что он надеялся? — А теперь, Питер Бенджамин Паркер, я жду полного и правдивого рассказа. *** — Вот, значит, как дело обстоит, — задумчиво протянула она, рассеянно перебирая тёплыми пальцами его кудряшки, — Тони Старк… Кто бы мог подумать… Лёжа головой на её коленях и упиваясь материнской нежностью, Питер несчастно шмыгнул носом. Какой же он был идиот, когда пытался от неё убежать. Конечно, он рассказал ей всё. Нет, не потому что она потребовала: он слишком хорошо научился лгать прямо в глаза и мог бы снова применить свои умения. Но он слишком устал это делать. Он рассказал, как впервые встретил Старка и сразу потерял голову, как сходил с ума и мечтал о нём в постели с Мартином, как Гарри Осборн своей подлостью невольно поспособствовал их первому поцелую. И про то, как он изменил Мартину, он рассказал тоже. — Дорогой, — разрушила она хрупкую тишину, — ты же понимаешь, что это не вариант? — Что, даже ругаться не будешь? — насмешливо хмыкнул он, не поднимая головы. — А смысл? Нет, мне, конечно, очень хочется высказать тебе все своё возмущение, а потом рвануть к этому гребаному Старку. Питер наконец оторвался от тёплых коленей и удивлённо воззрился на неё. Кажется, она всё же злилась намного сильнее, чем пыталась показать, раз позволила себе подобные выражения.  — Очень хочется оторвать ему что-нибудь, раскромсать ножом на мелкие кусочки и скормить стае бродячих собак. Против своей воли Питер представил подобную перспективу. И подивился своей внезапной кровожадности, настолько она пришлась ему по душе. — Но так как это, увы, невозможно, — угрюмо продолжила она, — лучшее, что ты можешь сделать — это полный игнор, Пит! И никаких больше взглядов затравленного кролика, которые я имела неудовольствие лицезреть сегодня! — Уж прямо кролика, — недовольно буркнул он, вставая со своего места. Порыв выстраданной откровенности схлынул, оставив вместо себя чувство тягучей неловкости. Подойдя к кровати, он рухнул на неё, раскидав руки и ноги, и усталой морской звездой уставился в потолок. Мэри, слегка помедлив, присела рядом и положила руку ему на колено. — Прямо кролика, милый. — Она была непреклонна. — Питер, я же всё понимаю… Очень сложно, если не сказать невозможно, противостоять нечеловеческой харизме Тони Старка. И только потому я не буду упрекать тебя за все безрассудства, что ты творил. Но пора остановиться, Пит. И вспомнить, что, во-первых, ты не вправе причинять такую боль Мартину. А во-вторых, не будь эгоистом и подумай об отце. Ты можешь поручиться, что его сердце выдержит новость о твоих амурных похождениях, если всё это выльется на свет божий и будет обсасываться на каждом углу? От одной мысли Питера так ощутимо продрало ознобом страха, что резко захотелось укутаться в любимый серый плед. Всё верно. Он никогда больше не хочет стоять в больничном коридоре и через стекло смотреть на отца. Никакие дурацкие чувства этого не стоят. Мэри истолковала его затянувшееся молчание совершенно правильно. Не то чтобы вообще были варианты. — Милый, — еле слышно шепнула она, — больше всего на свете я хочу тебе счастья. Но мы не всегда можем его распознать, и тогда главное — не сделать ошибку. Да. Питер все понимал. Никакой ошибки он не совершит. И именно поэтому он бессильно молчал, глядя на бесстрастно нависающий над ним потолок. *** Следующий месяц должен был стать самым счастливым в жизни Питера. До назначенной даты свадьбы оставалось всё меньше и меньше, и он уже не был уверен, кто ждёт этого дня с большим нетерпением. Мартин, в преддверии торжества почти летающий и не перестающий улыбаться, или он сам, уже почти научившийся тоже выглядеть счастливым. Ричард вполне свыкся с будущим зятем и пусть порой добродушно подтрунивал над его провинциальным произношением, но при этом все чаще приглашал его в свой кабинет. Это называлось «на бокал бурбона» или «раскурить по сигаре». Питер точно знал, что при этом они ведут жутко скучные разговоры про нестабильный курс акций и перспективы новых рынков в Азии. Мартин, конечно, изначально был далёк от всего этого, но поневоле увлечённый идеей стать совладельцем крупной международной корпорации, вникал во все дела с искренним жаром. Мэри крутилась, как птичка, целыми днями занимаясь исключительно подготовкой грядущего торжества. Свадьба должна была стать не слишком шумной и вульгарной, но при этом настолько изысканной, чтобы войти как минимум в топ-10 лучших свадеб года по версии журнала «Vanity Fair». Все эти приятные хлопоты не мешали ей то и дело поглядывать на сына с отчётливой ноткой подозрения. Но Питер тоже даром времени не терял. Он так мастерски научился прятать свои эмоции и так увлеченно обсуждать свадебные костюмы (угощение, список гостей, выбор церкви для венчания, цветы для букетов и т.д. и т.п.), что она, видимо, считала за лучшее не ворошить небезопасные темы. Вот только однажды ситуация вышла из-под контроля. Это был совершенно обычный день, и Мартин привычно сидел с ними за обедом. Необычным были, пожалуй, лишь его задёрганность да излишняя нервозность. Это не укрылось от взгляда не только Питера, но и Мэри, которая, опередив сына, ненавязчиво поинтересовалась, всё ли у него в порядке на работе. Питер незаметно сморщился. Уже сама эта «работа» была совсем не «в порядке». Он был бы очень рад, если бы Мартин ушёл оттуда давным-давно и устроился работать в «Паркер Интернэшнл». Но и Ричард, и внезапно сам Мартин воспротивились этому. Сердясь и едва не скрипя зубами, Мартин доказывал Питеру, что не желает выглядеть альфонсом, выбравшим в мужья богатого омегу ради выгодного места, а Ричард лишь одобрительно кивал на это. В конце концов, все сошлись на том, что, разумеется, однажды Мартину придётся влиться в руководство компании супруга, но только спустя некоторое время после свадьбы. Именно благодаря этой его упёртости Питеру и приходилось порой выслушивать новости о жизни «Старк Индастриз». — Честно говоря, устал, миссис Паркер, Миллер сегодня как с цепи сорвался. Потребовал, чтобы я немедленно представил презентацию проекта, которая вообще-то планировалась только на будущей неделе. А когда я напомнил об этом, вышел из себя и наговорил кучу того, что лучше не вспоминать. Потом, конечно, остыл и извинился, но задание не отменил. Отложив вилку, Питер удивлённо выгнул бровь. Джона Миллера, заместителем которого Мартин являлся, он знал как лично, так и из рассказов жениха. И его впечатления из этих двух источников полностью совпадали — добродушный верзила Миллер никак не подходил под описанный образ руководителя — деспота. — Что это с ним? — озвучил он своё недоумение. — Не замечал за ним раньше таких черт характера. Мартин лишь обречённо махнул рукой, чуть не сбив со стола высокий хрустальный бокал. — А сейчас у нас все такие или близки к этому. Вовремя свалил, Пит. Ты разве не в курсе? Уже почти месяц компанию лихорадит. Понятия не имею, что с нами было бы без Пеппер Поттс. Только она пока и не даёт всему развалиться. Чувствуя, как земля уходит из-под ног, Питер медленно выпрямился на стуле и облизнул вдруг пересохшие губы. Накатило омерзительное ощущение грядущего страха перед чем-то ещё неведомым, ещё незримым, но уже так грозно рокочущим за углом, что не остаётся никаких сомнений — спасения нет. — Ты не читаешь новости в жёлтой прессе? — неожиданно желчно усмехнулся Мартин и смял попавшуюся под руку салфетку. — О, не думаю, что Питера интересуют глупые сплетни! — торопливо попыталась замять разговор Мэри. Именно это, а также то, как старательно она смотрела куда угодно, но только не на него, убедило Питера, что всё гораздо хуже, чем он думает. Молчание отца, увлеченно расправлявшегося с салатом, тоже свидетельствовало об этом. — Да о чём вы? — резче, чем хотелось, рявкнул он. — Ничего важного, — вновь сложил губы в кривую улыбку Мартин. — Просто наш дорогой и горячо любимый босс забил на свою компанию и вот уже несколько недель занимается исключительно увеселениями самого пикантного рода. Это не должно было быть больно. Это вообще не должно было задеть. Так отчего же Питер почувствовал себя так, словно на тарелке перед ним лежал не бифштекс, а его собственное сердце? *** Хватило менее получаса рыскания по сети, чтобы убедиться: всё именно так, как сказал Мартин, если даже не хуже. Тони Старк, уважаемый и респектабельный бизнесмен, вдруг словно вспомнил молодость и ударился во все тяжкие. Он никогда не славился излишней святостью, и список его пассий исчислялся десятками. Но до пьяных оргий со стриптизёрами и кучей готовых на всё полуголых омег дело никогда не доходило. А в том, что теперь дошло, Питер имел сомнительную радость убедиться лично. Фотографии с вечеринки, где Тони жадно целовал кудрявого, стройного омежку, в то время, как другой облизывал его шею, не оставляли никакой возможности для сомнений. Питер застывшим взглядом пялился на кричащие фотки пару минут, после чего медленно выключил компьютер и откинул голову назад. В голове царил полный хаос. Перед глазами всё ещё прыгали эти фигуры, безобразно размалеванные, обнажённые до той степени, что ещё минус миллиметр, и можно волочь в полицию за нарушение норм морали, весёлые и глумливо хохочущие над ним, неудачником Питером Паркером. А ведь в глубине души он всё ещё надеялся неизвестно на что, верил, что хоть что-то значит для Тони Старка или по крайней мере значил. Не раз и не два он кусал губы, чтобы не назвать Мартина в постели его именем. Каждый день он изгонял из души по частице Тони Старка, чтобы каждую ночь те упрямо возвращались обратно, заставляя его кусать губы от нестерпимой боли. А Тони Старк в это время трахал по три омеги за одну ночь… Что ж, Питер был прав на тысячу процентов, когда твёрдо решил не иметь с ним ничего общего. Вот только почему он предпочёл бы ошибиться? *** — Питер, жду тебя в три, — крикнул отец, когда он, наскоро затолкав в рот бутерброд, уже почти выскочил за порог. — Ты помнишь, что мы сегодня встречаемся с нашими будущими контрагентами из Гонконга? Ты обязан быть, эти переговоры слишком много значат для нашего будущего! — Обязательно, пап, — прокричал Питер уже с той стороны двери, — но могу чуть задержаться. У нас сегодня лекция обязательного ежемесячного гостя факультета, ни за что не пропущу. Я поспорил с Нэдом, что в этот раз будет кто-то круче, чем Джастин Хаммер в прошлом месяце, а Нэд уверяет, что это невозможно. Так что начинайте без меня, всё равно я там нужен чисто в качестве декорации. Отец ещё что-то возмущённо кричал, но Питер, удаляясь, предпочёл сделать вид, что не слышит. В конце концов, он честно обо всём предупредил, остальное — уже не его дело. Если откровенно, ему было просто скучно на всех этих встречах, совещаниях, переговорах, на которые Ричард начал таскать его с завидной регулярностью. Не иначе всерьёз задался целью сделать из него главу компании. Вот только чем дальше, тем яснее Питер понимал, что это совершенно не его. Вот зависнуть на весь день в лаборатории, выясняя почему узко направленный луч света в разных средах ведёт себя по-разному, это ему по душе, а, фальшиво улыбаясь, обсуждать индекс Доу-Джонса и дела на Токийской бирже… Господи, да от одного только воспоминания хотелось отчаянно зевать! Пусть уж лучше Мартин этим занимается, не зря же он с таким энтузиазмом внимает рассуждениям будущего тестя, а ещё устроился на заочное обучение на факультет экономики и менеджмента. Питер влетел в здание университета в последнюю минуту и еле успел затормозить перед отчаянно машущим ему Нэдом и как всегда недовольной Мишель, после чего все трое сорвались с места. — Сколько можно, Пит, — выпалила та на бегу, не утруждая себя приветствиями, — третий раз на неделе чуть не опаздываем из-за тебя! Питер только-только хотел начать сыпать извинениями и обещаниями, что это не повторится (не то, чтобы хоть один из троих в них верил), когда Нэд его перебил. — Десятка с меня, бро, держи. Я не верил, что это возможно, но ты меня уел. — Да ладно? — радостно обернулся к нему Питер, чуть не врезавшись во встречную мулатку. — Я выиграл?! И кто это такой крутой? Я весь в нетерпении! В дверях аудитории им пришлось замедлиться, но, оказавшись внутри, Нэд сразу сделал таинственное лицо. ЭмДжей шлепнула себя по лицу и, фыркнув: «Я дружу с идиотами», заняла свободное место. Питер не обратил никакого внимания, за три года знакомства с этой девушкой он понял главное — лучше друга, чем она, сложно найти, так что пусть говорит, что хочет, раз ей нравится. — Ну?! — поторопил он наслаждавшегося моментом Нэда, который, как ни странно, совершенно не был огорчен проигрышем. Тот выждал ещё пару секунд, а затем, сделав донельзя пафосное лицо, с придыханием сообщил: — Тони Старк!