П-Ч-Е-Л-О-В-Е-Й-Н-И-К. КРЭЙЗИ.

Чёрный байк оглашал округу рёвом мотора. Не самый лучший транспорт для передвижения по Улью. Если, конечно, не хочешь привлечь к себе внимания его обитателей, для которых громкие звуки сродни приглашению на обед. Впрочем, скорости, выдаваемой стальным конём, вполне хватало, чтобы уходить даже от шустрой элиты в условиях пересечённой местности. Но сейчас о заражённых не стоило беспокоиться. Ведомые внутренним инстинктом развитые особи давно убрались подальше от этих мест. Это часа через два-три от них здесь не будет прохода. А пока даже подоставшие тупые медляки, движимые чувством самосохранения, забывали про вечный голод и уносили ноги в направлении откуда прибыл гонщик. Мотоцикл замер на пригорке. Человек заглушил мотор и, сняв шлем, поправил чёрные, как смоль, локоны, спавшие на выбритые виски. Мало кто из знакомых по прошлой жизни сейчас смог бы опознать в этом одетом в чёрную кожу байкере Карину. Собственно, знакомых ей здесь встречать ещё не доводилось, как и слышать, чтобы кто-то называл её по имени за последние года два. А может три или четыре… Сколько времени прошло с момента загрузки её кластера… Крэйзи давно перестала помечать дни в календаре. Порой из памяти выпадали недели, проведенные в алкогольном дурмане или под спеком. Только эти средства помогали от еженочных кошмаров, преследовавших её с первого дня. К счастью, недостатка в спиртном стаб не испытывал. Чего нельзя сказать о женской части населения. Так что желающие угостить симпатичную девушку находились всегда. Не сказать, чтобы она нуждалась в чём-то. Благодаря дару знахаря, стаб взял над ней опеку. И в то время, как большинству других приходилось рисковать собственной шкурой для прокачки своих умений, Крэйзи оберегали и регулярно снабжали горохом. Казалось бы, о такой жизни в кишащем опасностями Улье можно только мечтать, но у красивой медали имелась также другая сторона… С возвышенности взгляду открывалась поистине впечатляющая картина: дымчатое марево, сверкающее всполохами молний, расползлось вдали широкой стеной, скрыв добрую треть горизонта. Зрелище завораживало. На какой-то миг Крэйзи даже позабыла о пяти сотнях споранов, отданных картографу за жалкий клочок изрисованной его неразборчивыми каракулями бумажки с датами перезагрузок. Даты, конечно, являлись весьма условными, о чем картограф ни раз повторил с приставленным к горлу ножом, но убедительно заверял, что расхождение, как правило, не превышает недели. С перезагружаемым кластером, к примеру, он ошибся всего на два дня. Данное обстоятельство вчера едва не стоило ей жизни, когда она нарвалась на стаю в пару десятков голов под предводительством рубера, спешно покидающих эти края. Всполохи поредели. Туман стал потихоньку развеиваться. Когда сквозь мутную дымку показались размытые очертания строений, мотор зарычал вновь. Минут пятнадцать спустя ноздри забил знакомый кислый запах, сопровождающий перезагрузку соты, а ещё через пять — колёса мотоцикла въехали на территорию новоприбывшего мира. Несмотря на ранний час окраине спального района было уже не до сна. Истошный вой автомобильных сигнализаций разносился по окрестностям, выдёргивая жителей близлежащих домов из утренней дрёмы. Разбуженные люди таращились с балконов, недоумевая, куда за ночь исчез привычный взгляду пейзаж. Вместе с ним и часть двух параллельно стоящих пятиэтажек, будто слизала корова языком, обнажив внутренности подъездов и квартир. А заодно пройдясь по парковке, где у ополовиненных машин кружились автовладельцы, озадаченные своеобразным дележом ещё совсем недавно движимого имущества наравне с вопросом: вписан ли подобный случай в страховку. Кто-то тщетно пытался дозвониться родственникам и в службу спасения, другие фиксировали перемены в ландшафтном дизайне на камеру мобильного, третьи зеваками наблюдали за происходящим со стороны, строя различные гипотезы, начиная от розыгрыша и заканчивая заговором мирового правительства. Каждый нашёл себе занятие среди всеобщей неразберихи, потому и суета среди населения в панику ещё не переросла. Это при взрывах и стрельбе человек стремится убраться подальше от опасности, а когда всё тихо и непонятно, логика стопорит животные инстинкты. На прибывшего из неизведанных земель байкера горожане смотрели настороженно, словно на пришельца. Однако никто так и не решился его останавливать и налаживать с ним контакт. По большей части на это решение повлияло ещё и то, что за спиной чужеземца покоилась в ножнах катана, а к поясу с двух сторон пристроились по пистолетной кабуре. В планы Крэйзи также не входило задерживаться и объяснять свежакам куда исчез их привычный мир и в какой заднице им повезло проснуться. Всех не спасти. Это правило новый мир наглядно продемонстрировал ей в первый же день знакомства. С тех пор мать Терезу Карина больше из себя не корчила, руководствуясь правилом спасения утопающих. К тому же большинство этих бедолаг в ближайшие часы и вовсе разучится понимать человеческую речь. Тем, кому повезет немногим меньше, съедят родственники с соседями. И только самых отпетых неудачников с иммунитетом, которым удастся избежать зубов заражённой фауны, впереди не ожидает ничего, кроме ежедневной борьбы за своё существование. Жалкое, бесцельное, бессмысленное. Память верным навигатором довела Крэйзи среди чужих, но до боли знакомых улиц прямиком до центральной площади с возглавляющим её памятником. Следуя по направлению, в котором указывал каменный вождь мирового пролетариата, она проехала ещё пару перекрёстков прежде, чем свернуть с главной дороги во дворы. Пунктом назначения стала одна из пятиэтажных панелек, что, подобно великану, возвышалась над небольшой детской площадкой. Возле неё пожилой дворник монотонно чесал потрёпанной метлой асфальт, сметая в кучу окурки, шелуху от семечек и пыль вперемешку с прочим мелким мусором. Помимо него ещё несколько человек спозаранку неохотно направлялись к местам выполнения своих служебных обязанностей. Центральный район в отличие от окраины продолжал жить привычной городской жизнью своего мира, пребывая в безмятежном неведении. Не заморачиваясь с парковкой, Крэйзи оставила мотоцикл возле подъезда и вошла внутрь. Парадная встретила девушку тишиной и полумраком. Карина тенью скользнула на второй этаж и замерла возле одной из трёх металлических дверей. Всё же копия этого мира не сильно отличалась от копии её реальности. Присутствовала даже привычка мужа хранить запасной ключ за наличником у порога. Замок тихо щёлкнул, и Крэйзи сменила мглу лестничной клетки на потёмки прихожей. Дом. Милый дом. Как же сильно она скучала… Ностальгия удавкой сжала горло. Стало трудно дышать. Слёзы подкатили к глазам. В этот момент всё произошедшее с ней казалось дурным сном, от которого девушка, наконец, проснулась. Захотелось улечься на полу и разрыдаться. Крэйзи с трудом подавила в себе этот порыв и прошла в гостиную. Здесь гостья задержалась, разглядывая фотографии, с которых на нее смотрела счастливая пара молодожёнов. Он в светлом костюме. Она в белом свадебном платье и так похожая на Карину. На ту Карину, что тоже когда-то любила, мечтала, строила планы, думала, что впереди у них вся жизнь… И даже не подозревала какую подлянку ей приготовила судьба. В спальне девушку ждало очередное испытание. Стоящая возле стены колыбель подействовала на неё словно крест на антихриста, не пуская дальше двери. «Это не твоя жизнь. Не твой дом. Не твой муж… Что ты здесь делаешь? -вопрошал здравый смысл, а ноги тем временем с усилием воли переступили через порог, будто через себя… Мужчина мирно спал в своей кровати, когда его головы коснулась чья-то рука. Думая, что всё ещё спит, он приоткрыл веки. Сон приобрел очертания сидящей рядом незнакомки с точеными чертами лица его жены, поглаживающей его по волосам. От прикосновений по телу волнами расходилось приятное тепло. Глаза незнакомки блестели от слёз. -Я так соскучилась, -зашептала она, заметив, что мужчина проснулся. -Ты и представить не можешь… -девушка всхлипнула. -Прости… Я не уберегла нашу малышку… Она говорила и говорила, не переставая плакать, пока смысл слов не начал исчезать из его начинающего меркнуть сознания. А потом и вовсе стал безразличен. -Я любила тебя… -шепнула она напоследок, затем висок ощутил теплоту губ, сменившуюся прохладой железа… Процесс интеграции нового мира в Улей постепенно набирал обороты. Тишину то и дело разрывали душераздирающие крики. На улице появились первые заражённые и их первые жертвы. Дворник, что ещё полчаса назад подметал двор, харчил каким-то бедолагой прямо на тротуаре. Зарычавший мотор отвлёк его от трапезы. Он поднялся на ноги и неуверенной пьяной походкой, покачиваясь из стороны в сторону, медленно побрёл к приближающемуся источнику шума. Добыча сама шла в его руки. Оставалось лишь их протянуть. Как один росчерк металла лишил сотрудника ЖКХ головы. Тело плашмя повалилось на землю. Конечности задёргались в посмертных конвульсиях… Прощание с мужем своего двойника вышло коротким и скомканным. С иммунитетом мужчине не повезло. Карина это поняла сразу по бессвязной речи. Все попытки выдать из себя что-то членораздельное заканчивались проглатыванием слогов и моментами прострации. В итоге он быстро потерял способность разговаривать. Лишь хлопал глазами, не понимая что происходит, а после и вовсе перестал себя осознавать. Но девушке и не нужны были слова. Достаточно того, что он, такой близкий и родной, просто находился рядом. Будто внезапно ожившему близкому родственнику, хотелось высказать всё, что не успела. Чтобы он знал, почувствовал, как был дорог и как его не хватало. Даром знахаря девушка как могла продлевала время его человечности. И, когда огонёк разума в родных глазах окончательно померк, поцеловала на прощание и пустила пулю ему в висок, предпочтя для копии суженого свинец участи пожирателя плоти. Попутно снеся голову незадачливому медляку, вставшему у неё на пути, Крэйзи покинула дворы и по главной дороге направилась обратно в сторону площади. Предстояло нанести ещё один визит. И времени для него катастрофически не хватало. Город уже зудел встревоженным пчелиным роем. Люди, успевшие забаррикадироваться от обезумевших сожителей в комнатах или на балконах, напоминая скворцов, выглядывали из окон, взывая о помощи. На улицах тоже стало значительно оживлённее. Тот, кто оказался поумнее, старался убраться подальше из населенного пункта на автомобиле. Пешеходам же в эстафетах со свежим заражённым контингентом приходилось довольствоваться своими двоими. Благо, последние не отличались расторопностью и большинству удавалось уходить от погони. На первом же перекрёстке пришлось огибать препятствие в виде пары столкнувшихся легковушек. На месте аварии уже столпились несколько человек, однако вместо желания помочь пострадавшим, ими двигал интерес гастрономического характера. Выбравшегося, но недалеко ушедшего водителя одной из машин заражённые повалили на землю и облепили, словно мухи. От лица бедолаги уже ничего не осталось, и теперь людоеды торопливо разбирались с одеждой, желая добраться до тёплой плоти раньше присоединившихся позднее собратьев. Второй пострадавший в ответ на внешние раздражители сам скалил рот, пуская кровавые пузыри, и скреб ногтями по боковому стеклу. Вот только ремень надёжно держал того в кресле, а мозгов его отстегнуть и выбраться из покарёженного транспорта уже не хватало. Объехав участников дорожного движения по встречке, Крэйзи, не меняя полосы, добралась до площади. Свернув налево, она пересекла ещё несколько проулков, прежде чем впереди замаячил трехэтажный больничный комплекс. Спустя ещё три поворота железный конь, грозно шаркнув щебенкой, затих возле крыльца, где над металлической дверью висела табличка с выделяющимися словами: «Родильный дом». Появление Крэйзи не осталось без внимания. Не успела она заглушить двигатель, как несколько человек, слоняющиеся под окнами здания и на прилегающей территории, неровной походкой уже направлялись к возмутителю спокойствия. Однако выяснять отношения с праздно шатающимися девушка не стала, и, быстро преодолев ступеньки, вошла в приёмное отделение. Небольшой холл делили между собой гардероб и регистратура, после чего он упирался в лестницу, ведущую на верхние этажи, расходясь от неё в разные стороны рукавами коридоров. Вдоль стен расположилась пара скамеек. А рядом с регистратурой в углу пристроился диванчик, обтянутый кожзамом, на полу возле которого одна из дежурных медсестёр лакомилась своей коллегой. Прервав свою трапезу, женщина поднялась на ноги и поплелась следом за незваной посетительницей, но та, проигнорировав сотрудницу Минздрава, спешно пересекла фойе и уже скрылась на лестнице. Немного постояв перед закрывшейся дверью, и, проурчав что-то невнятное той вслед, медсестра развернулась и побрела обратно к остывающему завтраку… Перешагнув порог послеродового отделения Карина будто вновь очутилась в своих кошмарах, мучивших её с момента попадания в Улей: тёмный коридор; с потолка зловеще подмигивали люминесцентные лампы, то подсвечивая, то пряча во мрак человеческие фигуры; дополнял отнюдь не доброжелательную картину приглушённый аудиоряд из женских криков, младенческого плача и утробного урчания. За спиной предательски громко хлопнула дверь, привлекая внимание заражённых. Ближайшая парочка женщин в накинутых на голое тело домашних халатах, стоявшие перед закрытой палатой, синхронно повернули головы на источник шума и, мурлыкая довольными кошками, подались гостье навстречу. В отличии от своих снов, где Карине доставалась роль безвольного наблюдателя собственной беспомощности, сейчас её не сковывали объятия Морфея, и она владела ситуацией. Катана прошлась по шее ближайшего медляка, как нож сквозь масло, практически не встретив сопротивления позвоночника. Голова заражённой отлетела к стене и покатилась по полу. Туловище, закончив шаг, подкосилось в коленях и повалилось на линолеум, заливая его кровью. На гибель товарки второй пустыш даже не обратил внимания, и через пару секунд с раскроенным черепом и, суча ногами, упокоился рядом с подругой. С другой стороны коридора к месту схватки, растянувшись цепочкой, брели ещё трое заражённых. Расстояние до ближайшего не превышало десятка метров, но Крэйзи и не подумала отступать. Наоборот, она целенаправленно двинулась им навстречу. Черепа кололись, словно орехи. Тройка тварей, не обремененная интеллектом, в пол минуты пополнила ряды мертвецов. Но тем временем из открытых палат привлеченные шумом уже подтягивались новые заражённые. Острая сталь косила обратившихся рожениц, что коса пшеницу. Костная и мышечная ткани просто пасовали перед искусно выделанным металлом. Мастерству же, с которым Крэйзи владела катаной, позавидовали бы многие самураи. Но у всего есть своя цена… За всё нужно платить — второе правило чужеродного мира, которое девушке объяснили весьма доходчиво. Именно эту фразу дословно и произнёс Апостол в первый раз, едва Карина оправилась от физических травм. После чего поставил её на колени и расстегнул ширинку. По сравнению с изнасилованием владение холодным оружием досталось Крэйзи практически за бесценок. Единственное, чем она расплачивалась с учителем, окрещённым Лешим, а по совместительству знахарем, прибывшим на замену уехавшему Ромео — собственными силами, отдаваемыми на изнурительных тренировках, как в фехтовальных, так и в знахарских искусствах. Но, по сути, это были сущие мелочи, для того, кто хочет и стремится стать сильнее. А Карина не просто хотела, а жаждала вырваться из-под опеки стаба. Порой она даже жалела, что не согласилась с предложением Полкана продать её долг в бордель. Казалось, что даже там она чувствовала бы себя менее грязно и отвратительно… Лужи крови на полу грозились объединиться в небольшой пруд. Одурманенная запахом смерти Крэйзи даже не сразу осознала, что привычное слуху урчание пропало, а она стоит одна посреди усеянного минимум десятком трупов коридора. Эйфория меж тем и не думала угасать. Выпущенный на волю хищник желал новых жертв среди своих мучителей, терзающих его в ночных кошмарах. Так что едва отдышавшись и переведя дух, Карина шагнула к ближайшей закрытой палате. Стоило двери распахнуться, стоящая на пороге молодая девушка подалась вперёд, но тут же была отправлена обратно в помещение ударом ноги в солнечное сплетение. Не давая упавшей подняться, Крэйзи быстро подошла к ней и одним точным ударом отделила голову от туловища. Мячом неправильной формы та прокатилась по полу и замерла в метре от тела с приоткрытым ртом и кровавым ободком на половину лица вокруг губ, провожая неподвижным взглядом поблекших глаз из-под мутной пленки своего убийцу, уже направляющегося к выходу. Это была уже пятая или шестая палата, которую посетила Карина. Иммунных среди их обитателей до сих пор не попадалось. Как не оставалось и живых после её ухода… -Катька, что ты там возишься?! -полноватая женщина в салатовой униформе старалась удержать на кровати вырывающуюся девушку. -Вяжи крепче! -Не могу, — слезливо пискнула молоденькая помощница в белом халате. -Она вырывается. В тон ей из стоящей неподалёку люльки подвывал младенец. -Наберут студентов… -пробурчала медсестра, и, вздохнув, навалилась всей своей массой на обезумевшую мамашу, вдавив ту в глубины матраса. -Держу! Привязывай! -командным тоном повторила она своё распоряжение. Значительная разница в весовых категориях поубавила прыти клацающей челюстями роженицы в тщетных попытках вцепиться в какую-нибудь часть пристроившейся сверху туши, чем и успела воспользоваться практикантка, в пару минут управившись с фиксацией буйной. В результате конечности пациентки оказались соединены с железным каркасом казённого имущества поясами от одежды. Поднявшись и тяжело дыша, медсестра скептически посмотрела на работу стоящей рядом коллеги, как по ушам ударил грохот выстрела, прибавив громкости поутихшей крохе. Секунду назад трепыхавшаяся мухой в паутине пленница моментально успокоилась, уронив голову на подушку, а в центре её лба образовалось небольшое круглое отверстие, из которого к виску устремилась тонкая струйка крови. -Вы бы ей ничем не помогли, тёть Люб, -раздался за спиной спокойный женский голос. Медсестра обернулась, и встречаясь взглядом с чёрным зрачком нацеленного на неё пистолета, аккуратно сместилась в сторону, прикрывая своими тучными формами отнюдь не выдающиеся габариты помощницы. Столь благородный поступок от Карины не укрылся, но и впечатления не произвёл. Хотя на мгновение подумалось, что будет немножко жаль, когда копия её знакомой погибнет. А то, что сия прискорбная участь её не минует, понятно и тупоголовому пустышу. Потому как рыцари, герои, дураки и просто хорошие люди в Улье надолго не задерживаются. Но до того ещё необходимо вытянуть у коварной судьбы-злодейки счастливый билетик с иммунитетом. Хотя шансы на последнее весьма неплохи — тётка держится воинственно и до сих пор не мурлыкает мартовской кошкой. Даже норовит до конца исполнить свой врачебный долг. Впрочем, кого она обманывает… Крэйзи на неё плевать. У девушки есть приоритетная цель, и она непременно её достигнет. -А помочь мне очень даже в ваших интересах, -Карина изобразила на забрызганном кровью лице самую дружелюбную улыбку из своего арсенала. -И чем же я могу вам помочь? -Крэйзи вновь отдала должное выдержке и стрессоустойчивости медсестры, которая уже взяла себя в руки и, совладав с эмоциями, оценивала её профессиональным взглядом. -В какой она палате? -перед лицом женщины, сменив оружие, возникла фотография с молодожёнами, прихваченная из не так давно покинутой квартиры… Однёрка с семёркой красовались на закрытой двери, перед которой остановилась Крэйзи. Выданная медсестрой информация оказалась кстати и существенно ускорила поиски. Скорее всего, её внешние сходства с двойником и ввели тётю Любу в заблуждение, и по своей наивности женщина приняла Карину за сестру. Ведь редко кому придёт в голову разглядеть в намерениях близких родственников что-то дурное. Даже, если те порой вооружены и перепачканы чужой кровью. Что ж… Долг, как известно, платежом красен. Потому медперсонал с новорожденным сейчас направлялся к запасному выходу с коротким инструктажем по выживанию, а не остался лежать в палате с простреленными головами. Впрочем, по сравнению с тем, что их ожидает, пуля в голову казалась Карине лучшей долей: молодую явно ждёт обращение; тётя Люба же с её габаритами, одышкой и ребёнком пойдут тварям на корм. Но, как говорил её наставник: «Каждый человек волен сам выбирает свой путь, и каждый человек достоин, по крайней мере, одного шанса»… Водилась за Лешим привычка нести всякую чушь. Крэйзи почему-то никто не спрашивал, лишая и выбора, и шанса. Чёртово бесполезное умение, которым Улей наградил проклятого Апостола — блок на самоубийство. Теперь ни застрелиться, ни повеситься, ни каким-либо другим способом самолично свести счёты с жизнью девушка не могла. Хотя хотелось часто. Причём, блок не смог убрать ни опытный знахарь, ни сам обладатель дара, когда она рассчиталась с долгом. Ублюдок лишь улыбнулся и, пожав плечами, вежливо выставил её за порог кабинета. Оставался, конечно, вариант пасть от чужой руки или зубов, но такой способ Крэйзи категорически не устраивал. По крайней мере пока она не раздаст все долги… Ручка ушла вниз, дверь с лёгким скрипом отворилась, и Карина вошла в палату. Чего и следовало ожидать — она опоздала. Тварь, стоя на полу на четвереньках, раздирала остатки небольшого тряпичного свёртка, из недр которого похожим на небольшой мячик проглядывала обглоданная детская головка. Обида, разочарование, злость и ярость тщательно смешанным и выплеснутым коктейлем отразились у Крэйзи на лице. Глаза заволокло красной пеленой. И окружающий мир погрузился во тьму… В начале было слово. Невнятное. Неразборчивое. Больше напоминавшее набор хаотично сложенных звуков, доносящихся из отдаления и урывками. Урывки раздавались всё ближе, громче и отчётливее, подобно звеньям, складываясь в цепочку. Одну. Вторую. Третью. Цепочки обретали смысл. Смысл постепенно доходил до сознания. -Слабая! Ничтожество! Сука! За включившимся сознанием подтянулись и тактильные ощущения: кожу на лице периодически орошало теплой моросью. Мелкие капельки набухали и под набранной тяжестью скользили вниз, щекоча лоб, нос, щеки и шею. -Безвольная тварь! Поток непечатных ругательств вперемешку с рычанием продолжал терзать слух. Вернувшееся вслед за осязанием зрение явило глазам картину, при которой редкому слабонервному успели бы оказать первую медицинскую помощь. Кровь… Кровь была везде и всюду: на стенах, на окнах, на потолке. В палате будто через чур размашисто поработал малярной кистью разошедшийся художник, израсходовав бочку красной краски, и, не оставив ни одного чистого угла. Однако основное зрелище развернулось у Крэйзи прямо под ногами. Ошмётки мяса, переломанные и разрубленные кости, нашинкованные кишки вперемешку с клочьями волос и тряпья — и всё это месиво будто хорошенько замариновано дешёвым томатным соком. Осталось лишь положить на противень и запекать в духовке до готовности, если, конечно, не сильно придираться к тому, что этот фарш — останки человека, что в размазанной по полу каше распознать крайне затруднительно. -Сдохни! Сдохни! Сдохни! -продолжал надрываться голос, пока до Карины внезапно не дошло, что кричит она сама. Кричит и рубит, рубит, рубит, орудуя катаной, как заправский мясник топором, словно одной лишь смерти своего двойника ей недостаточно, и девушка не успокоится, пока каждый его кусочек не окажется расщеплён на атомы. Последним вернулся контроль над телом, и девушка оглядела последствия мясорубки, закончившейся ещё до стадии молекул. Меч Фемиды покорно замер, ожидая дальнейших инструкций, и они ждать себя не заставили. Остриё ткнулось в кучу плоти и, пронзив небольшой кусок, понесло его хозяйке. -Так вот ты какая, золотая рыбка, -улыбнулась Крэйзи, разглядывая запачканный кровью бледно-розовый фрагмент головного мозга.