Дочь феникса

— Свершилось, — прошептала Малефисента, уткнувшись лбом в шею черного коня.        Казалось бы, что она должна радоваться, Аврора уснула, но ничего, кроме печали и опустошенности внутри не было. Однако рано отчаиваться. В этом замке не только Аврора, но и Милантэ. И в идеале женщина хотела забрать обеих.        Уже у большого каменного замка она заметила отсутствие стражников. Сзади подошедший Диаваль, тянувший за собой тело принца, взглянул на мрачность места и сказал: — Он отозвал стражников, а значит тебя поджидают. Если войдем — живыми не выйдем. — Так не ходи. Пойду сама, — бросила та и вошла в замок.        Однако на их пути возникло препятствие. Большое железное сооружение с шипами. Тяжело вздохнув, фейри медленно пошла напролом. Ну не совсем. Она медленно обходила шипы и уворачивалась от них, обжигаясь пару раз. Из-за сильной сосредоточенности Малефисента не заметила в конце сооружения зеленые глаза, которые слегка искрились. Их и не заметил Диаваль, следующий за госпожой, слегка подстраховывая.        Милантэ узнала в нем своего возлюбленного, но больше всего задержала глаза на женщине. У той не было крыльев, но у нее были рога и страх железа. Он словно огонь для нее. «Так значит это она. Теперь понятно, почему папа был удивлен, когда узнал, что я не боюсь железа. И еще те крылья, вероятно, ее. Но ради чего отец все это делает?» — думала девушка, поджав пухлые губы. Чем ближе Малефисента подбиралась к ней, тем дальше отдалялась принцесса. Она хотела, чтобы женщина быстрее дошла до Авроры, поэтому не показывалась. Да и волнительно это. Нужен другой момент. Она вообще знает, что ее дочь жива?        Обернувшись на окно, Милантэ выпрыгнула в него, долетая до покоев сестры, в которой гневался Стефан. Там она села под распахнутыми окнами и слушала, как он проклинает ее. Что не остановила родную сестру и вообще сбежала, что не слушала отца и была плохой дочкой лет с четырнадцати-пятнадцати. Тихо фыркнув, фейри высунула язык, на котором алым загорелась метка. — «Баргет, убери с главного коридора ту петлю», — мысленно приказала она. — «Да, госпожа», — раздался в голове мужской голос, после чего метка потухла.        А Малефисента смотрела в окно. Она услышала мощные хлопки крыльев и надеялась увидеть хоть краем глаза свою дочь, но вид открывался лишь на звездное небо. Решив побыстрее добраться до Авроры, они миновали солдат и дождались, пока кричащий король с охранниками не покинут помещение. Тогда в ход пошел принц и три феи, надеявшиеся на чудо, поволокли его целовать Аврору. В этот момент Малефисента с Диавалем зашли за золотистую ширму, наблюдая за происходящим. Хоть Филипп был и не очень приятен фейри, но, как говорится, на войне любые средства хороши. — Так она заколдована? — спросил парень. — Эх, целуй! — хором крикнули маленькие фея.        Однако даже после нежного поцелуя девушка не очнулась. Малефисента тяжело выдохнула, а Милантэ скрипнула зубами. — Я же говорила, — печально сказала женщина, подходя к кровати, на которой лежала златовласая.        Она взглянула на ее спокойное и милое лицо, на слегка приоткрытые персиковые губы, на золотые волосы и на руки, лежащие на животе. — Я не стану просить о прощении, ведь тому, что я сделала, прощения нет. Милая Аврора, я полюбила тебя всей душой и, как и свою дочь, потеряла навек. Я обещаю, пока я живу, с тобой ничего не случится. И тень твоей улыбки прибудет со мной всегда.        Тихо всхлипнув, Малефисента нежно поцеловала Аврору в лоб, слегка задержавшись. Диаваль не понимал, о какой дочери говорит его госпожа, но он тоже глубоко проникся моментом. А Милантэ, все еще находящаяся за окном, широкими глазами смотрела на небо. Значит это правда. Милантэ действительно дочь Малефисенты. Та уже собралась уходить, но тихий голос заставил ее застыть на месте. — Здравствуй, крестная, — сказала Аврора, проснувшись. — Здравствуй, чудище, — сквозь слезы улыбнулась колдунья, глядя на ее яркую улыбку.        Не говоря ни слова, она положила свою прохладную руку на ее теплые, слегка сжимая. Диаваль слабо усмехнулся и сказал: «Вот она — любовь». Он верил, что они с Милантэ любят друг друга чистой любовью, которая доводит до радостных слез. Сама девушка прикрыла глаза, сдерживая слезы. И это выходило очень хорошо, ведь были барьеры из мести и злобы. Но принцесса очень сильно захотела прижаться к родной маме, даже слегка заглянула в комнату, но вдруг пентаграмма на языке опять вспыхнула. Снова затаившись под окном, она услышала голос. — «Госпожа, люди вашего отца готовы к нападению. Я не могу убрать это железное нечто, я ослаб. Я не ел с тех пор, как стал вам служить мне нужно в Ад». — «Тц! Ладно, только быстрее», — цыкнула принцесса и полетела в свою комнату. Нужно было взять косу и… Хотя нет. Мама не выносит железо, без доспехов обойдется.        Малефисента шла с Авророй к тронному залу, а Диаваль летел впереди них. Он хотел добраться побыстрее до возлюбленной, но не знал, где она. Он знал, что никто не знает о ней, но отлетать от госпожи пока не стоит. Женщина думала о дочери и тоже хотела ее найти. Они вышли к тронному залу, где было подозрительно тихо. — Мы возвратимся на Болота? — спросила златовласая. — Если ты этого хочешь. Только… Найдем кое-кого, — улыбнулась фейри, на что получила радостный кивок.        Она пошла вперед, когда с потолка упала железная сеть. Она полностью накрыла Малефисенту, заставляя кричать от боли. Железо оставляло ожоги. Аврора сначала испугалась, но потом побежала к крестной, чтобы помочь ей, однако появились солдаты, которые отталкивали девушку и били оружиями по сети. Женщина будто понимала, что она сейчас умрет, и осознание этого вгоняло в ужас. Она умрет, не увидев дочери, умрет на глазах Авроры и Диаваля. Стало до ужаса страшно, а перед глазами все плыло. Фейри лишь слышала карканье и слабо видела черного ворона. Однако во тьму ей не позволил провалиться громкий звук металла и чей-то то ли крик, то ли стон.        Когда Милантэ попала в комнату, она сразу взяла свою косу и проверила ее на остроту. Лезвие было очень хорошо заточено. Она вышла из комнаты и медленно побрела по этажам, прислушиваясь. Девушка не знала, где отец приготовил ловушку, поэтому шла тихо, навострив острые ушки. Ее привлекло карканье, на которое принцесса и пошла, а когда услышала крики, то и вовсе сорвалась на бег. Сейчас она встретится с мамой, спасет ее от отца… А что будет дальше пока неизвестно. Но в груди было волнение и уверенность одновременно. Волнение перед встречей, а уверенность перед предстоящей победой.        Забежав в тронный зал, она увидела всю эту ужасающую картину, однако в шоке долго не пребывала. Еще в детстве будущую королеву учили быстро принимать решение. Ну она и приняла. Со всего размаху ударила тыльной стороной косы по шлему одного из людей, отбрасывая его в сторону. Тот не шевелился. Видимо, либо в обмороке, либо умер. Удар был очень сильный.        Воспользовавшись замешательством воинов, Милантэ быстро стянула с матери железную сеть и кинула ее в людей, отпинывая их. Аврора стояла немного поодаль, завороженно смотря на сестру, а Диаваль приземлился рядом с ней, раскрыв клюв. Принцесса перехватила косу левой рукой, а правую положила на мраморную щеку Малефисенты, приподняв ее голову. — Ты в порядке? — спросила она, заглядывая в золотисто-зеленые глаза.        Та сначала не поняла, кто перед ней, но когда муть перед глазами прошла, то распахнула их. Над ней нависает ее родная дочь, такая взрослая, красивая и уверенная в себе. Теперь женщина понимала, почему Диаваль в нее влюбился. Сердце колдуньи забилось быстрее, значительно быстрее, чем когда ее накрыли сетью.        Но через секунду подоспели другие воины с большими железными щитами, заключая их в круг. Девушка тихо рыкнула и помогла маме подняться, закрывая собой от большинства. Но прибегали и другие люди, которых она не могла остановить, поэтому обратила Диаваля в дракона, который своим пламенем разогнал всех. Разве что круг тронуть не мог, иначе его девочки пострадают. А через пару секунд его самого связали цепями и практически намертво схватили. — Аврора, беги! — крикнула Малефисента, когда рядом с той обрушилась колонна.        Девушка все же убежала и заперлась в комнате. Если бы с крестной не было Милантэ, то она бы ни за что не убежала.        Женщина оглядывалась и пыталась найти выход, но у нее не получалось. Перед глазами мутнело, кругом железо и лишь дочь, которая не позволяла маме пасть. Войны поняли, что принцесса — непобедимый соперник, а чтобы его все же победить, то нужно ослабить. Поэтому двое, которые долбили по сети, взяли цепи и резко обвили ими девушку, заламывая ее крылья. Разумеется, им было дико страшно, но настоящий ужас охватил тогда, когда эти самые черные крылья разорвали железо. И последнее, что увидели два воина — зеленые глаза с вытянутым зрачком и блеснувшее лезвие косы. Потом стало больно и горячо. Это была кровь, обильно капающая на пол. Два безголовых тела упали на мраморный пол. «Я убийца», — мысленно выдохнула Милантэ, понимая, что впервые действительно кого-то убила. Но сейчас жизнь этих людей ее не волновала, мама была намного важнее. По лезвию косы стекали алые дорожки. — Предательница, — послышался знакомый голос. Это в круг вошел Стефан, весь в железных доспехах и с цепью в руках. — Отец, — выдохнула девушка и сильнее сжала косу, — Чего ты добивался? Ты этого хотел? И почему я предательница? Я всего лишь защищаю свою мать от сволочей, подобных тебе. — Да как ты смеешь такое говорить?! — взбесился мужчина, цепями сжав хрупкое тело, забыв, что она не боится огня, — Это твоя благодарность за то, что я сделал?! Как ты смеешь предавать меня и становится на эту проклятую сторону?! — Ты даже не помнишь, когда у меня День Рождения! Ты скрывал от меня правду, а когда я попыталась что-то узнать, то ты меня ударил! Думаешь, я глупая?! Знаешь что, если мне не суждено остаться с мамой, то я лучше умру, — сопротивлялась Милантэ, крича. Ей было больно морально и противно на душе. Сейчас перед ней не отец, а бесчувственный ублюдок. — Ну так умри! — рыкнул король и впечатал ее в щит, доставая меч и протыкая грудь насквозь. Сердце было не задето, но он считал, что уже победил.        Тяжелая коса выпала из ослабевших пальцев, а из приоткрытого в немом крике рта хлынула кровь, стекая по подбородку и пачкая белую рубашку. Принцесса с тихим хрипом упала на пол, хватая ртом воздух, а Стефан на это лишь безразлично смотрел, держа в руках окровавленный меч. Он обернулся к застывшей в ужасе Малефисенте и гадко усмехнулся. Та закрыла рот руками, а из ее глаз хлынул поток слез, дар речи просто исчез, как и воздух. Она не слышала рёва дракона, не слышала синхронный стук щитов об пол, не видела, как Стефан гордо вскинул руки, проходя мимо воинов. Фейри видела лишь бездыханное тело и лужу крови. Эта жидкость была на ее черных прекрасных крыльях, на белой рубашке, на мраморном лице, в ночных волосах, на руках и косе. Слишком много крови. Малефисенту впервые охватил настоящий животный ужас. Она не могла сказать и слова. — Видишь, до чего довело упрямство твоей дочери. Ну разве она не прекрасна? Такой резкий контраст: черное, белое и красное. Но хоть она и прекрасна, она теперь мертва, — сказал Стефан, подходя к женщине.        Та в страхе отступала, а потом споткнулась о ступеньку и упала. Мужчина замер лишь на секунду, будто решаясь, а потом кинулся на нее. Только вот произошло что-то из ряда вон выходящее. Крылья, находящиеся вдалеке от хозяйки все семнадцать лет, вернулись к ней. Малефисента открыла рот, чувствуя тяжесть на своей спине, что радовало. Это чувство радости притупило боль сердца, поэтому она решила, что раз ее дочь мертва, то и Стефан должен умереть. Только… Она еще никого не убивала и боялась этого делать. Милантэ убила двоих не моргнув и глазом, но фейри этого сделать не сможет. Если только ради дочери…        Ох, как бы она хотела еще раз почувствовать на своей щеке прохладную нежную ладонь, увидеть напротив такие зеленые глаза с синими краями радужки, услышать хоть какое-то нежное слово. Сердце колдуньи сжалось в комок, когда она вспомнила, как упорно, не сгибаясь, стояла ее дочь против отца. У нее был титанический стержень внутри. Девушка хотела остаться с совершенно незнакомой мамой, а не со знакомым, но ублюдочным отцом.        Тяжело выдохнув, Малефисента расправила крылья и вспорхнула, чувствуя небывалую легкость. Оторвав взгляд от дочери, она разорвала цепи на Диавале. Тот был в ярости. Он с силой извергал огонь, отгоняя всех от любимой. Из его драконьих глаз стекали соленые слезы. Однако его огонь иссяк, из-за чего наступило отчаяние. Но вот чего никто не ожидал увидеть, так это большого черного пса под три метра, который пышет огнем не хуже дракона. Он отогнал от хозяйки оставшихся людей и потерся о ее лицо своей мордой. Никто не знал, почему этот пес Ада подошел к дракону и сел рядом, наблюдая за всем происходящим и испуская пар из носа.        Малефисента его не заметила, уклоняясь от атак и готовясь к отступлению. Она отомстит, но позже. Собираясь вылететь в окно и разбить стекло, ее за ногу схватила цепь Стефана. — Стреляй! — кричал он, с силой удерживаясь на ногах и пытаясь притянуть женщину ближе.        Однако цепь звякнула и разорвалась, но сделала это не сама. Железные детали со звоном упали на пол, и рядом, складывая крылья, приземлилась Милантэ, ударив о пол лезвие косы. Хоть рана кровоточила, а кровь была везде, но девушка усмехалась, надменно смотря в глаза отцу. — Ты только щекотать умеешь, — сдавленно выдала она, превращая Диаваля в ворона и заставляя пса уменьшиться.        Она, уворачиваясь от солдат, подбежала к замершему в страхе отцу и рассекла его тело. Оно упала на пол, испустив последний вздох. Однако в голубых глазах, уже остекленевших, застыл ужас.        Милантэ взглянула на солдат и высунула язык с пылающей печатью. Оставалось только сказать «Фас», чтобы избавиться от этих недоумков, но… Лучше их оставить. Пусть знают, кому служат, и на что способна принцесса. Идти против воли не захочется никому. Язык пришлось убрать и не пугать людей еще больше.        Девушка подлетела к опустившейся у трона маме и помогла избавиться от цепи на ноге. Та взглянула в ее глаза, дотронулась рукой до щеки и стерла большим пальцем капельку крови, облегченно выдохнув. Хоть на принцессе и была кровь, но она была самой красивой, а главное — живой. — У тебя наконец-то выросли рожки, — всхлипнула Малефисента, заметив черные рога меньше своих. — Да. С семи лет расти начали, — слегка улыбнулась девушка. — И я этого не видела… Прости меня, я… Я… — снова заплакала фейри, сжимая ее ладони. — Все хорошо, мам, — обняла та ее, вытирая большим пальцем слезы с щек, — Ты меня больше не потеряешь, обещаю. — Сдержи свое обещание, — улыбнулась Малефисента, обнимая дочь в ответ, — Я бы умерла без тебя. Давай вернемся домой, на Болота? — Обязательно. Не желаю оставаться здесь, — кивнула Милантэ, обняв еще и крыльями и поцеловав в щеку, — Я люблю тебя. — Я тоже, сокровище мое, я тоже.