* * *
Самый добрый депутат, бескорыстный жертвователь носков, верховный председатель В.А.М.П.И.Р., директор фирмы «Носки секонд-хенд» и просто крупный политический деятель Герман Никитич Дурнев, сидя в гостиной, говорил сам себе: — Нет, я этому Скуратоффу такую нервотрёпку устрою, что век потом помнить будет! Пусть только попробует брякнуть что-нибудь не то! Причина этого была в том, что сегодня утром господин Дурнев получил письмо, которое, материализовавшись над завтракающим Германом, с самым наглым видом упало прямо в тарелку самого доброго депутата, чем привело последнего в бешенство. Письмо было от Малюты Скуратоффа. Он сообщал, что появится сегодня в шесть часов вечера в доме Германа Никитича, причём было бы весьма желательно, если бы встреча прошла без посторонних ушей. Письмо было оформлено грамотно и тактично, однако Дурнев, порядком раздражённый его «своевременным» появлением, счёл письмо хамским. Узнав о письме, оборотень Халявий, проживавший в квартире Дурневых, тут же вспомнил, что у него имеется одно неотложное дельце и, ничего не объясняя, поспешил ретироваться. Глава В.А.М.П.И.Р. подозревал, что вернётся он никак не раньше полуночи. Ну, а для того, чтобы догадаться о причине возникновения этого «неотложного дельца», не надо быть пророком. Нинель Дурнева не осталась в долгу и за обедом сообщила мужу, что идёт вечером на йогу, что и сделала в половине шестого. Таким образом, самый добрый депутат остался дома один. Сразу же после ухода жены он надел корону и ботфорты своего пращура, графа Дракулы. Шпагу же он вынул из ножен, чтобы быть готовым в любой момент зарубить «старого друга». — Клянусь своим депутатством, в этот раз я это сделаю! — заявил он Нинели перед её уходом. — В том, конечно, случае, если он опять начнёт меня бесить. А это, учитывая вспыльчивый характер Германа, обязательно должно было произойти, ибо, как бы не старался Скуратофф, отношение к нему директора фирмы «Носки секонд-хенд» не могло стать лучше даже если бы Малюта преподнёс тому власть над всем миром. Сейчас Дурнев гадал, что же на этот раз нужно от него бывшему палачу. Подписать какой-нибудь документ? Помощь в каком-то деле? Самое вероятное, думал Герман, второе. И не ошибся.* * *
Едва переступив огненную черту, Малюта сказал: — Приветствую господина председателя! Вижу, вы как следует подготовились к нашей встрече, — он кивнул на шпагу Германа. Вместо ответа «господин председатель» спросил: — А где этот, тень твоя? Скуратофф, похоже, понял, что глава В.А.М.П.И.Р. имел в виду трупохранителя Бума, потому что многозначительно ответил: — Видите ли, дело, по которому я явился к вам, настолько секретное, что даже мой верный Бум не должен присутствовать на нашей встрече. Этим директор фирмы «Носки секонд-хенд» был доволен. Его несколько раздражало присутствие «этого долбаного» — именно так Дурнев называл трупохранителя. — У тебя каждое дело секретное, — буркнул он, но тихо, поэтому Малюта не услышал его реплики. Или сделал вид, что не услышал. — Однако что-то мы слишком официально, — самым дружелюбным тоном продолжил тот. — Не присесть ли нам и не поговорить как двум старым друзьям? Герман что-то недовольно пробурчал про то, что, мол, какие они к чёрту друзья, но всё же согласился. Когда они уселись на диване («А вообще надо было сесть друг напротив друга, — подумал глава В.А.М.П.И.Р., — так можно было б его глазами пожирать»), Скуратофф, решив не испытывать терпение самого доброго депутата, начал заранее заготовленную речь: — Итак, настало время перейти непосредственно к теме нашей сегодняшней встречи. Как я уже говорил, дело, по которому я явился, чрезвычайно секретно, так что не мешало бы установить защиту против подслушивания. Малюта проворно соскочил с дивана и засеменил к двери. Возле неё он остановился и с видом, который словно говорил, что судьба любого подслушивающего будет незавидной, пальцем начертил в воздухе какой-то знак. Когда Скуратофф опустил руку, знак вспыхнул в воздухе, а затем погас. Герману Никитичу показалось, что он оглох. Однако на самом деле это было не так. Он помнил, что во время их прошлой встречи все было точно так же. Как объяснил тогда Малюта, Дурнев просто перестал слышать все звуки, доносившиеся не из комнаты. Самого доброго депутата это зрелище не впечатлило, тем более, что он уже видел такое. В его памяти, обычно не вмещавшей более ста килобайт, всплыло словосочетание «руна тайны». Дурневу даже показалось, что это очень похоже на то, как бывает во всяких мистических фильмах. Однако Малюта Скуратофф ещё не кончил. Он подошёл к окну и начертал ещё одну руну, причем самый добрый депутат заметил, что она была другой. При этом вампир шептал какие-то непонятные слова. На этот раз руна не вспыхнула, а просто нарисовалась в воздухе красным цветом. Секунд через пять она начала потихоньку растворяться в воздухе. — Ну, вот и готово, — объявил Малюта, дождавшись, пока руна совсем исчезнет. Он засеменил к дивану и запрыгнул на него — так же проворно, как и соскочил. Глава В.А.М.П.И.Р. ожидал, что Скуратофф продолжит свою речь. Он жестоко ошибался. Усевшись на диване, последний, не проронив ни слова, стал почти не моргая смотреть на Германа. Тому стало немного не по себе от этого взгляда, и он рявкнул: — Ну ты будешь уже говорить или нет?! Правитель Трансильвании, при котором даже помидоры боялись быть красными и зеленели, встрепенулся и заговорил: — Что ж, теперь, когда никто не сможет нас подслушать, мы можем перейти к делу. Если ты не против, я бы начал с небольшого, так сказать, отступления. — Хочешь рассказать, как в Трансильвании все вампиры благословляют их мудрого правителя? Лесть мне не нужна. Как мы уже выяснили недавно, поставка крови тоже в порядке. Так что я против. И можешь передать этим моим идиотам-подданным, что я им приказываю закончить эту дурацкую войну с комарами. — Обязательно передам, — заверил Малюта директора фирмы «Носки секонд-хенд». — Вот и отлично. А теперь давай ближе к делу! — Воля господина председателя для меня закон! — После этих слов Скуратофф посерьезнел. — Вот, в общем, как дело обстоит. Причина нашей встречи напрямую связана с магами. («Ага, знаю я этих придурков», — подумал король вампиров). Видишь ли, они делятся на два, так сказать, вида: тёмные и светлые. Пустая формальность, конечно, а всё-таки. Ну вот, и узнал я недавно о том, что одни тёмные с какого-то острова, — а о них страшная молва ходит — решили власть захватить — уж не знаю где, но, наверное, во всём мире. А хоть у них и слуг много, но есть один маг светлый, Сарбанадал или как-то так — Сарданапал, что ли? И он сильный такой, что ого-го просто. Поэтому мешается он им, значит. Ну и вообще, сколько сил не собирай, а всё же трудное это дело — мир захватывать. И решили они, значит, завладеть одной вещицей, которая вроде бы силы много очень даёт — во всяком случае, так все говорят. — Ну и какое нам до этого дело? Они ж мир магов захватывать будут! Что ни говори, а речь Малюты Скуратоффа, хоть и несвязная, заинтересовала Германа, но он постарался не показывать виду. Однако первого не так-то просто было обмануть. По большому счету, он именно на это и надеялся. — То-то и оно, что мир магов! А ведь мы, вампиры, не в каком-то там мире живём, а именно в ихнем. Так что Трансильвании нашей угрожает, так сказать, непосредственная опасность. Вот я и смекнул тут, что хоть её и можно покинуть, а всё ж лучше, если б ничего у этих тёмных не вышло. Там ещё, кстати, Таня Гроттер замешана — вы ж с ней в родстве состоите, да? — Так я и знал, что рано или поздно она станет либо уголовницей, либо ещё кем похуже! — воскликнул Дурнев. — Знал, что дай ей магию, и она небо разорвёт на части! И вот исполнилось! Она хочет захватить нашу Трансильванию — она, которая ещё ребенок! А ведь мы никому зла не делаем, живём себе мирно. Но нет, этой Гроттерше обязательно надо всё испортить! Странно, но Малюта Скуратофф, услышав эту речь, очень рассердился; он буквально кипел от злости. — Да ты ничего не понимаешь! — вскричал он, да так, что у генерала Котлеткина, жившего в соседней квартире, случился сердечный приступ. Если бы Герман не был вампиром, то, наверное, умер бы на месте. — Она наоборот должна эту вещь от них, от злых, защитить! Она единственная, кто может это сделать! Так сказано в Книге Судеб. Там говорится, что Таня Гроттер, которая обладает необыкновенным даром, никому и даже ей самой неведомым, которая четырежды победила самую злую и самую опасную — тут, держу пари, говорится о Чуме-дель-Торт, а она опаснее всех тех островитян вместе взятых — что от неё и только от неё будет зависеть судьба всего мира. Верховный председатель В.А.М.П.И.Р. даже думать забыл о том, чтобы зарубить Малюту своей шпагой за дерзость. Он был потрясён даже сильнее, чем в тот раз, когда впервые узнал о магии — возможно, потому, что это произошло в детстве. Кто бы мог подумать, что Гроттерша, которую он так люто ненавидел, окажется спасительницей всего мира? После долгой паузы Герман Никитич сел на диван и спросил: — Ну и что нам теперь делать? — Ничего, — ответил Скуратофф, чем сильно удивил самого доброго депутата. — Это как это так? Нам что, ждать, пока эти кретины захватят нашу Трансильванию?! Бывший палач вздохнул, причём совершенно искренне. Дурнев никогда не видел его таким… грустным, что ли? — Если бы мы могли что-то сделать, то я бы давно уже принял все необходимые меры. Но мы не можем. Нам не сравниться даже со среднестатистическими магами, что уж говорить о таких, как те, кто собирается захватывать мир! Герману редко когда бывало кого-нибудь жалко; а учитывая, что́ Малюта чуть не сделал в первую их встречу, жалеть его было для директора фирмы «Носки секонд-хенд» последним делом. Поэтому он прикрикнул на него: — И зачем ты тогда ко мне притащился? — Ну, я подумал, что господину председателю было бы полезно знать обо всём, что происходит, — невозмутимо ответил Скуратофф. Теперь на его лице не было даже тени той печали, в которую он впал буквально секунду назад. — Вот и хорошо. Я всё узнал, теперь можешь катиться на все четыре стороны. Да хоть на сорок четыре! — Что ж, в таком случае я, пожалуй, пойду.* * *
Герман Дурнев, самый добрый депутат, верховный председатель В.АМ.П.И.Р. и директор фирмы «Носки секонд-хенд», в результате чего ещё и бескорыстный жертвователь носков, думал, что его встреча с Малютой Скуратоффым прошла слишком уж гладко. Даже как-то подозрительно гладко. К тому же, обычно она продолжалась гораздо дольше. И ещё тот момент, когда он увидел его с неожиданной стороны… Ладно, всё это потом. А пока можно спокойно отдохнуть.