г.Р.Е.Ш.И.

Вилл на удивленье хорошо спалось в их новом купленном доме в Хитерфилде. Непонятно, была ли причина в удачном размещении окна по отношению к кровати или в безумно удобном матрасе, который был невероятно упругим, но нисколько не жёстким, но каждое новое утро в этом городе девушка встречала, просыпаясь за пару минут до будильника. Сна никогда не было, в глазах не кололо. - А-а-а-а-ах! – она зевнула, не жалея лёгких, сладко потягиваясь в потолок. Лучи солнца били в комнату аккуратной тонкой полосой через чёрные занавески и отражались от зеркальных дверей шкафа точно в лоб жёлтой лягушке-будильнику, важно почивающей на паре школьных учебников. Ещё одну такую земноводную можно было увидеть на полке в виде набивной игрушки-антистресса, третью – на прикроватной тумбочке у ног девушки. Она была стилизованным светильником в шляпе-мухоморе. А ведь был ещё школьный пенал, урна под столиком со старым компьютером, несколько потасканных игрушек и некоторое количество тематических наклеек на ободе ростового зеркала, перегораживающего окно. Вилл не могла отделаться от детской страсти к лягушкам и им сочувствующим, отчего жутко страдала, экстренно сгребая всё своё «богатство» и запихивая его на балкон, если в комнату намеревался войти кто-то, не умеющий хранить тайны. - С добрым утром, городочек, - миролюбиво произнесла юная мисс Вандом, окончательно вставая с кровати. План утреннего туалета был расписан и хорошо отработан с годами, чтобы можно было собраться в школу и с закрытыми глазами. Сперва полагалось заправить постель и сбросить пижаму, чтобы тело немного привыкло к комнатной прохладе, затем полагалось подготовить лицо для выхода из комнаты. Уж чего у неё в комнате и было в запасе больше, чем квакающих будильников, так это блоков разноцветного пластыря, которыми можно было бы, при хорошей сноровке, обклеить всю детскую в два слоя. Всякий раз, собираясь в школу, Вилл сталкивалась с двух- трёхминутной творческой дилеммой, какой пластырь она наклеит на свои порезы сегодня. «Та-а-ак… хм… - она хмурила брови не хуже профессора мироздания. – Ну и какой же я буду сегодня? Вилл Токсичная Шипучка? – она взяла в правую руку блок с зелёными пластырями. – А может Вилл Танго Суккубик? – в левой появился блок кроваво-красного. – О! – взгляд её каждый раз пробегал на довольно давно купленную и неоткрытую упаковку с розовыми пластырями, украшенными фиолетовыми сердечками, напоминающими ей игру Sims. – Или всё-таки настало время Вилл Сладкой Сóсочки? Хо-хо…» Обычно такие размышления заканчивались одним и тем же выбором белого пластыря с кодовым названием Абсолютно Обычная Вилл, но подумать и помечтать всегда было приятно. Однако клеить пластыри следовало непосредственно перед выходом в школу, чтобы не попортить их в ванной, поэтому для этой цели у Вандом сначала шли временные белые нашлёпки для душа и чистки зубов, которые потом уже быстро менялись на парадный пластырь, на котором торжественный ритуал заканчивался. Клеились они вслепую, Вилл точно помнила места своего уродства: две нашлёпки на уголки губ, третью – горизонтально под правым глазом, четвёртую и пятую – в одну линию наискось всего лица через нос до левой стороны лба, шестую на левую щёку диагонально, и ещё одно перекрестие из двух пластырьков на лбу справа, где след был маленьким, но самым глубоким, отчего получился небольшой бугорок над самим шрамом. - Ну теперь можно и в зеркало смотреться, - с улыбкой молвила Вилл и в самом деле перестала воровато коситься в пол и таки осмотрела свой бардак в комнате. – Айда умываться! Вилл сунула ноги в пару пушистых зелёных тапочек, набросила на шею свежее полотенце из шкафа, прикрыв им, словно платком, небольшие розовые грудки, и тихонько приоткрыла двери: никого. «Хм… Должно быть, мама опять проспала. Мне же и лучше. Хм… И почему мне кажется, как будто я что-то забыла?» *** - Тарани! Тарани! – мягкий мужской голос из зазеркалья донёсся до неё примерно в тот же момент, как чья-то рука неспешно растормошила её за плечо. - Ах… Нет… Нет… - промямлила в полусне темнокожая. – Только не портфель… он весь в жвачке… Ну хва-а-аа… - она забарахталась в кровати. - Тарани, тебе пора в школу! - Ох! – девушка прочухалась на кодовое слово и тут же суетливо кинулась за очками на тумбу. - Крепко же ты уснула! Размазанный мир начал принимать очертания. Перед ней склонился довольно высокий, почти уже совершеннолетний афроамериканский юноша с козлиной бородкой и стильными дредами. - Ох, Питер… - Тарани растерянно улыбнулась брату. – Какой там сейчас год? - Ха-ха, а ты в настроении, детка, – парень сел с ней рядом. - Повеселилась вчера? - В… Вчера? Что-то сильно кольнуло в мозгу. По спине побежал холодок. - Эм… А… А что ты знаешь?.. – осторожно спросила Тарани, пытаясь ещё раз прощупать грани реальности, до последнего надеясь, что пережила лишь очень реалистичный по ощущениям сон. - Да ничего такого, - улыбнулся Питер Кук. – Мисс Лин привезла тебя на семейном Минивэне, спящую, далеко за полночь, немного перепачканную… Я раздел тебя и уложил тебя спать, - он многозначительно хмыкнул. - А мама?.. – с ужасом спросила девушка. - Мама не ночевала дома. Как и отец, впрочем. Они снова разгребают какое-то сложное дело. Всё путём, - его, кажется, умиляла её детская паника. – На завтрак, кстати, почти не подгоревшая яичница. «Пронесло… Хотя бы на одном из фронтов…» - чем дольше она думала, тем сильнее начинало сдавливать голову невидимыми тисками. - Никогда не думал, что увижу малютку Тарани пьяную, - хохотнул парень, ткнув сестрицу плечом. Ощутимо. - Да я не… - она начала, но тут же поумерила пыл. – Да… я… Немного попробовала вина. «Пусть лучше он так думает…» - У тебя ничего не болит? – серьёзно спросил брат. Тарани пожала плечами. Кроме немного растянувшихся мышц бёдер и гула в ушах боли она не чувствовала. - Я в порядке. - Мне отвезти тебя в школу? - Эм… разве тебе лучше пока не быть дома? – она немного нахмурила бровь. - Да не думай об этом. - Как твои бессонницы? Давно уже они не говорили об этом. Они вообще в последнюю неделю мало говорили. После школы Тарани обычно всё время посвящала учёбе под надзором матери Терезы. - Полностью исчезли. Ну… вернее исчезают, если принимать снотворное, как сказал доктор. Этой ночью я смог проспать целых три часа. - Питер, это не шутки, - нахмурилась Тарани. – Зря ты отказался временно сдать права. Когда-нибудь ты попадёшь в аварию, неконтролируемо уснув за рулём! Ты и так в шаге от нарколепсии! - Бу! Кажется, мама передала тебе больше, чем сама думает. - Я беспокоюсь. Лучше тебе немедленно отправиться в постель. Я и на автобусе до Шеффилда доеду. - О да, есть сэр! - Питер! Он склонился перед суровой сестрицей и покладисто чмокнул ту в щёку: - Ну тише, тише. Ты какая-то сама не своя. - Да просто… - она снова замялась. Всё сложнее давалось отводить потусторонние мысли. Не здесь! Не перед Питером! – Немного взбалмошно День рождения справили. Я… Я в школу. Люблю тебя! – она бросила в ответ его поцелую свой, куда менее хорошо поставленный, и пулей подорвалась собираться. «Девчонки… Я… Я хотела бы услышать обо всём этом сегодня…» *** А вот утро Корнелии пошло не сценарию с самого начала. Голова президента школьного клуба чирлидирш трещала так, будто ей целую ночь играла в футбол вся команда Шеффилда в бетонных бутсах. Девушка едва не сверзнулась с кровати в момент пробуждения и лишь чудом вовремя упёрлась рукою в блестящий пол. - Фух, - чувство бездонного падения, оставшееся в мозгу в последнюю секунду перед пробуждением, заставило девушку задышать ртом. – Опять дурацкие сны?.. Она села на кровати одним рывком, перевалив вес своего тела на руку и мышцы пресса. Получилось легко. Тщеславие хорошо сложенной девушки мигом поднялось на пару пунктов вверх. В ловкости и гибкости Корнелии никогда не было равных. Фигурные коньки, приветствующие хозяйку с вершины шкафа, не зря получили свою позолоту и подставку из прозрачного плексигласа. Сколько ей было, когда она взяла свой первый чемпионат? «Хех, а что не говори, я всё ещё… А-а-ах!» Девушка горделиво подняла перед собой руку с напряжённым бицепсом и тут же оцепенела, увидев то, что меньше всего хотела увидеть. ГРЯЗЬ! От локтя и до кисти в кожу девушки въедалась корочка сухой отвратной земли, будто она всю ночь только и занималась, что рыла руками яму в саду. Но хуже всего – ногти! Нет, они были целыми и даже не обломанными, но под ними всё просто запеклось коричневым. К горлу девушки подкатил рвотный ком. Брезгливость, это как раз то чувство, которое сдержанная обычно мисс Хейл переживала во всём спектре. «В ванную!» - промелькнула в голове паническая мысль. Тошнить начинало уже в прямом смысле. Девушка выскочила из комнаты и рысью помчалась по широким коридорам особняка своих родителей. Она чувствовала грязь везде: на руках, в носу, на пятках, даже во рту, казалось, стоял тошнотворный запах сырой земли… Корнелия сема не поняла, как оказалась под горячей струёй душа. Вода, стекающая с вельветовых пол мигом прилипшей к телу ночнушки, окрашивалась в нечто среднее между цветом кирпича и испражнений, как она сама про себя отметила, ловя желудком очередной подток к горлу. - А-аргх! – свободной рукой блондинка активно тёрла себя до красноты жёсткой стороной мочалки. – Как мерзко! Как же мерзко! И как она не замечала этого ужаса раньше? Ведь судя по закоренелости этих пятен прошло никак не меньше двенадцати часов! И она всё это время не чувствовала этого? Девушка продолжила «шаровать» себя у ключиц, цепляя мочалкой края ночного платья, пока вконец совсем не разозлилась и не разорвала его прямо на груди. Лоскуты повисли на бёдрах, вода потекла по голому животу к промежности. - Р-р-р, всё равно тебе дорога теперь только в мусорную корзину, - зло сообщила она остаткам платья, окончательно разрывая его на заднице и пуская остатки на бурое дно ванны. - Корнелия, это ты там? – раздался за дверью немного неприятный голос маленькой девочки. - Я… - раздражённо прошипела Корни, выдержав высокомерную паузу. – Чего тебе, клоп? «Клоп» было вполне обычным обращением к младшей сестрёнке Лилиан. - Ты там уже больше часа! Сколько вообще можно мыться! Я писать хочу! - Туалет для людей мешающих обществу на втором этаже! - Но… Но там очень высокие унитазы! Ты знаешь, что я не могу!.. - Сказано валить – вали! – Корнелия всё больше наливалась красным. - Ненавижу тебя, Корни! Пойду за это выброшу в мусор твои хлопья! - Тогда тебя саму скоро вынесут в мусорном пакете ногами вперёд, пизда малолетняя! - Опять ты ругаешься! – голосок за дверью дрогнул. – Я… Я… Я маме всё скажу! – и убежала, плача, упав несколько раз по дороге судя по звуку. Вода стекала уже совсем прозрачной. Ритм сердца ужасной старшей сестры понемногу возвращался в норму. Она вновь поднялся руку, отдраенную уже докрасна. «Так что… Что это всё-таки вчера было, а?..» *** - Эй-эй, а вы точно уверены, что я именно так всё и рассказывала? – в голосе Ирмы слышны были явные нотки сомнений. – Нет, не то, чтобы я прямо вот не помнила… В ответ раздался только дружный смех четвёрки её сомнительных «друзей по интересам». Все сидел в гостиной дома Даннов и смотрели повтор короткой новостной хроники о внезапном возгорании на городской свалке. - Да я клянусь тебе! Именно так всё и… - Заткнись, Урия! – шикнула на него Лэр. – Давай-ка лучше ты, Найджел. Тебе я как-то больше доверяю! Она посмотрела на невысокого, симпатичного паренька, всё утро державшегося как бы чуть в стороне от «Золотого Трио Урии» - самого Урии, чьи проблемные прыщи были темой не одного школьного анекдота, Курта ван Берена – крепкого упитанного парня с низким голосом и выкрашенными на спор фиолетовыми волосами и Лаурента Хэмптона – ещё более рослого и широкого, но, в отличии от других, накачанного блондина с тяжёлой челюстью. Найджел Эшкрофт среди них казался образчиком модельной внешности и хорошего тона. Ирма до сих пор не понимала, почему человек из высокого дивизиона общается и ходит парой со школьными хулиганами. - Ну, на самом деле, слова Урии очень близки к правде, - пожал плечами парень. Ирма удивлённо моргнула, садясь. – Ты прибежала к нам почти на рассвете, вся перевозбуждённая, выпила всё пиво, что у нас оставалось почти залпом и всё говорила про эту свалку. Ещё до того, как вышли экстренные новости. - Во дела… - Ага, - кивнул Найджел. – ты несла что-то про то, что залила там всё чем-то, а потом Тарани подожгла свалку… Урия и другие катались со смеху от того, как причудливо вытянулось лицо Ирмы. - Ну а потом Курт предположил, что ты опять слила бензин с тачки своего папани, - сквозь смех протянул глава школьных хулиганов. - Вы с Тарани накурились и устроили там Пёрл Харбор! Правда? Мы вас раскусили? Ха-ха… - Блин, хотел бы я посмотреть на накуренную Тарани… - Да, я тоже… - Найджел! Ты-то куда! – Ирма отвесила информатору нравоучительный подзатыльник. – Блин, херня какая-то… - Всё же это немного странно, - задумчиво пробасил тяжеловес Лаурент. – И почему пожар заметили лишь тогда, когда свалка уже почти догорела?.. - Пиво ещё есть? – севшим голосом спросила совсем потерявшаяся девушка. – А то у меня голова сейчас отлетит. - Пива нет, - развёл руками Урия, - ты всё выдула, алё! - О, правда? – она потрогала себя за лоб, - а даже и не чувствуется. - У нас есть кое-что более интересное, чем пиво, - заговорщицки сказал парень, как бы невзначай махая рукой в сторону стола, где в развёрнутом газетном кульке то-то лежало. - О, в самый раз! – чуть оживилась Ирма. - Но всё имеет свою цену! – продолжал хулиган. Его напарники заговорщики переглядывались. Девушка покраснела: - Блин… Может не сегодня? – она с надеждой посмотрела на Урию и Курта. – Меня что-то не торкает на подвиги сейчас. Хочется пока просто расслабиться и прилечь на часок. Во! Запишите в долг. Клянусь, завтра-послезавтра обслужу вас всех, как полагается. Отсроченный минет же всегда приятней обычного? Ой! Огромные лапищи Лаурента обхватили её сзади. - Ну бли-и-ин! – устало протянула Ирма, даже не пытаясь вырываться. – Я же сейчас как селёдка вялая! Урия подошёл к ней вплотную и медленно лизнул в щёку: - О, Ирми, ты хороша в любом виде, - заверил он. Лаурент в этот момент окунулся носом в сладко пахнущие каштановые патлы подруги. - Даже когда просто лежишь брёвнышком задницей кверху. Верно говорю, парни? – Данн мягко положил руку на бедро школьницы. Джинсовая ткань на них была такая шершавая… - П… Прости, Ирма, - смущённо пролепетал Найджел, тоже подходя ближе. Рука его, однако, ничуть не дрожала, когда гладила её живот под майкой и гусеницей ползла вверх под чашки лифчика, где было душно и горячо. - Н… Найджел… Дурак… - томно задышала Ирма, чувствуя, как необычайно умелые пальцы ласкают под одеждой её ореолу и мягкий большой сосок. – А я-то думала, что мы с тобою подружиться можем… Она чуть вывернулась из медвежьих объятий Лаурента и высвободила руку, чтобы обхватить ею шею так разочаровавшего её красавчика перед поцелуем: - Ну что, доволен? – прошептала она, пуская слюнку раздвоенным языком. – теперь ты тоже всего-навсего один из многих. Она икнула. В её трусиках уже как родные плескались ладонь Урии и подошедшего последним Курта. - Не разбрасывайся так поцелуями, Ирми, - засмеялся главарь хулиганов, увидев, как школьница не жалеет оральных ласок Найджелу. – А не то я и приревновать могу! Он сделал резкое хватательное движение губами, и вцепился в левую половинку языка девушки. «Хе-хе, вот ради такого мы и подбили тебя его разрезать. Не одним минетом живы, ха-ха,» - он бросил быстрый взгляд Найджелу, и тот, поняв всё, тоже придвинулся ближе. Вскоре оба парня обсасывали змеиный язык Ирмы с томными стонами, а сама девушка чувствовала, что вот-вот кончит от многочисленных пальцев, которые каждый из её любовников старался сейчас засунуть ей в киску и в зад. По бёдрам Лэр потекла живительная смазка, и тогда четыре парня поняли, что их пассия уже совсем готова. Джинсы стащили с неё вместе с трусами, и Урия, непонятно, когда успевший раздеться, натянул презерватив и влез на девушку, как на свою собственную. Ирма запомнила его немного угловатое тощее тело, усыпанное прыщами и красное пузырчатое раздражение на недавно выбритом лобке. Урия пригвоздил её к дивану первым тычком, и Ирма, окончательно сдавшись, оттопырила ноги в стороны, твёрдо зная, что дольше двух минут это всё равно у него не продлится. А в голове у неё сейчас кружилась прошлая таинственная ночь, подробности о которой вспомнились, почему-то не сразу, но нарастали по мере того, как девушка всё больше отдалялась от реальности. - Я кончил, - резко раздался над ней торжествующий голос Урии и перед её носом потрясли полным презервативом. – Ты уже почти отработала! Парень выскочил в ванную, а над девушкой нависло ещё три обнажённых школьника, голодных до плоти. - Я… Я аккуратно, - Найджел нежно обнял её и поцеловал, начав вводить, но она упёрла ему в грудь ладонь. - Нет, я буду сверху, - сказала вдруг Ирма, очень умело перекладывая юношу вниз и без предисловий усаживаясь масляной киской на его член. – Хочу телевизор видеть. И быстро начала двигать задом в такт прерывистым вздохам четвёртого в банде Урии, надеясь, что никто из оставшихся двоих не задумают устроить ей двойное проникновение пока она не готова. А глаза её внимательно уставились на кадры утренних новостей с пепелищем вместо несчастной свалки. «Какой-то… чересчур реальный трип… Хай Лин, Корнелия… А вы помните эту ночь?» *** - Ой-ёй! Хай Лин проснулась в это утро самой последней, как всегда, разметав во сне простынь и чуть не задохнувшись в пододеяльнике, она оказалась на полу лицом вниз. - Ого, - выдохнула она, поднимаясь и отряхиваясь, - и что ж это мне такое активное снилось. Бабуля бы сказала, что это нормально в моём возрасте, но… И тут в её памяти пронеслась искра. - Бабуля! Всё дошло до Лин куда скорее её соратниц по оружию. Она снова была в своей комнате. Всё было вроде бы хорошо, но… «Меридиан! Стражницы! Сердце Кондракара! Охотник!» - Бабушка! – хай Лин ракетой выскочила из комнаты, сметая всё на своём пути, и вдруг… столкнулась с человеком в белом халате. – А!.. Мир, так стремительно раскрутившийся и загремевший в первую минуту её пробуждения как будто дёрнулся в конвульсиях и замер. - Хай Лин, вот и ты, п… постарайся не волноваться сейчас, милая! – услышала она сквозь пелену отдалённый голос Джоан – её матери. Тени её и отца выплыли на градиенте серого и чёрного из-за спины девушки. Время остановилось. Два человека в спешке несли в сторону двери носилки, с которых вниз немного свисала иссохшая маленькая кисть руки… И весь мир из чёрного вдруг стал ослепительно белым… «…Знаешь, Хай Лин, у меня на родине одним из значений белого цвета была скорбь. Когда до зимы ещё далеко, белый цвет напоминает о чистом снеге. О снеге, которой не выпал, хотя холода уже наступили…» - Б… Бабушка… *** «ВИЛЛ!» Что-то позвало её из глубин сознания, заставляя открыть зажмуренные глаза. Утренний душ был окончен, горячий пар стелился по леденящей корочке утреннего кафеля. - Что?.. Сквозь запотевшее туалетное зеркальце ей в лицо бил мягкий пурпурный свет. Отражение. Что-то звякнуло у неё на шее, когда она убрала от груди мокрое полотенце. - Эй… Ты всегда был здесь?.. Она только сейчас заметила на себе стеклянный кулон на толстой цепочке – копию того, что она нарисовала вчера на уроке в своей тетради. Внутри амулета пульсировал тягучий розовый туман, гипнотизирующий её и не дающий отвести глаз. «ВИЛЛ!» И тут её словно приложили молотом по темени. Контуры ванной комнаты задрожали, а в голове вдруг лихо просвистело слайд-шоу вчерашних событий. …Рисунок в школьной тетради. …Огромный пёс и вставший на её защиту школьный психолог. …Потом она с ним вместе на пороге её дома и Сьюзан Вандом, в сердцах всплескивающая руками. Затем она быстро ушла спать, но вместо этого заперла комнату и через окно выбралась наружу. Что-то звало её, зазывало на старую свалку, сводя с ума! «Вилл!» Она тогда бежала, сломя голову, перепрыгивая чужие заборы, как олимпийский бегун с препятствиями. Даже когда перед ней оказалась массивная бетонная стена свалки, девушка не сдалась, а каракатицей полезла по отвесу. Никогда раньше она не отважилась бы на такое, но голос стучал в голове сотней сирен, и она понимала, что, если не успеет сейчас, вся её последующая жизнь пройдёт зазря. …она сидела на отвесной стене на фоне пожарища, которое во мгновение ока потухло, затянув всё коричневым дымом, а потом были вспышки, торнадо, огненные брызги… Она видела четырёх девушек, превращающихся в драконов… Магия заволокла всё, и она, Вилл, шагнула в это облако прямо по воздуху и протянула руки к источнику таинственного голоса – к этому амулету. К Сердцу Кондракара. «Хватит, - сказала она. – Остановись!» И Сердце, отчего-то послушалось. Также незамедлительно, как она сама до этого бежала на зов Сердца. Магия растаяла. Она поддалась её воли по непонятным причинам. И всё затихло в ту ночь… «Кто ты? - спросила тогда со страхом какая-то азиатская старушка, нависающая над ней, но Вилл не могла говорить. Все силы её куда-то ушли, когда он, наконец-то почувствовала землю ногами. – Ты пятая…» - это было последним, что Вандом услышала перед тем, как лишиться чувств. - А-ах! – до чего болезненно возвращались воспоминания. Девушка бессильно осела на пол собственной ванной. Покрытые шрамами руки, едва заметно дрожали.