г.Р.Е.Ш.И.

- Осторожнее, Калеб… Когда-нибудь всё может стать… по-настоящему… *** Бордель «Зелёные платочки» был не только одним из самых узнаваемых мест Верхнего Города Меридиана, но и заведением весьма своенравным и ироничным, как ему, Калебу, виделось. Во времена затяжного голода и депрессии, единственным легальным способом заработать на достойную еду, если ты был мужчиной, являлось преступное, по мнению большинства, вступление в ряды городских стражников. Там мальчиков расселяли по просторным казармам и затаптывали муштрой и впрыскиванием ненависти к простым горожанам, однако трижды в день каждому из будущих стражников и солдат полагался приличный кусок мяса: свиного, лошадиного или экзотической нарезки хугонга, от которой тощие невзрачные юноши прямо на глазах разрастались вширь, обзаводились мускулами и возвращались убивать и грабить в родные дома уже в облике одурманенных чужаков. Добыть же еду тем, кому довелось родиться женщиной, было в условиях города задачей практически невыполнимой. За любую женскую работу платили крохи, попутно унижали и избивали, а пробиться работать на тёплое местечко на королевские кухни или в корпус служанок давно уже стало чем-то сказочным, чем-то только для избранных… Соотношение солдат и служанок было не в пользу последних. В несколько десятков раз… Горожанки всё чаще выходили замуж за кузнецов или охотников, а те собирали жилы в кулак и начинали горбатиться втрое больше, чтобы протянуть до завтра, заставляя жён своих, тех, что были попорядочнее, терзаться муками совести. И вот тут в дело вступал бордель Верхнего Города. Шутка ли, это было едва ли не единственное место, прямо финансируемое из замка. Здесь любили отдыхать те самые горы мышц из королевской стражи и носили туда к тому же неплохие деньги и долю в продуктовое довольствие для проституток. Поначалу Калеб не понимал, зачем счастливчикам из стражи вообще платить здешним потаскухам, когда можно в лёгкую и безо всяких последствий овладеть любой служанкой в замке. Братья Олдерна тогда осмеяли его: «Конечно они могут, вот только девицы эти будут все зарёванные и смотреть на этих чертей будут с нескрываемым страхом и злобой. Для тебя, юнца, это может и пустяки, но у лурденов и прочей грязи тоже где-то запрятана крупица порядочности, что хочет, чтобы готовенькая девочка смотрела на них, как на господ, улыбалась, шутила, и делала свою работу с задором…» А девушкам в «Зелёных платочках» в самом деле было за что стараться: медяки и остатки с барских столов щедро сыпались им в карманы и, зачастую, спасали от голодной смерти в холодном беспощадном городе. И всё-таки роли путан оставляли на девушках клеймо колкого позора, пускай и понятного всем и практически не осуждаемого, но у всех их тоже были трепетные сердца, боящиеся, что однажды любовь отвернётся от них, и монеты станут поперёк горла под зловредный шёпот ото всех углов. И поэтому тех, кто был в этой профессии постоянно насчитывали не более нескольких десятков на пять сотен рабочих коек. Кем были остальные? Остальные и были теми самыми «платочками». Любая женщина Меридиана могла в нужде прийти в бордель через вторые ворота и на денёк другой тайно погрязнуть в постыдной, но оплачиваемой похоти. Таким девушкам по желанию выдавали зелёный платочек на лицо, чтобы клиенты не узнали с кем именно они сейчас ложатся в постель (мужики из города всё же тоже посещали такое заведение, расплачиваясь в основном камешками серы или нечищеной яшмой. Бордель принимал всяческую валюту). Калеб как-то слышал историю от одного приятеля виса, как тот, идя по улице, оказался вдруг облит из окна чистейшими помоями какой-то эсканоркой. Естественно, извинений он, на правах полукровки, не получил, да и был ещё вдобавок облаян последними словами. А затем на следующей неделе получил аванс за починку зубчатки в котельной у Подводных Шахт и решил потратить немного на сладкую девочку, в которой узнал, само собой, ту самую эсканорку, стыдливо жмурящую глаза так и светящиеся отвращением из-под платочков. Тот вис тогда отодрал её раз семь за положенный час и с тех пор поклялся караулить её у стен заведения, чтобы повторить победоносный акт возмездия… «Хах, шутки шутками, - невесело думал сам Калеб, - а ведь Меридиан в самом деле прогнил. Возьми вот любую семью, даже самая верная жена и любящая мать хотя бы разок напяливала зелёную тряпку и давала солдатне отодрать себя в жопу как последнюю шлюху за горстку муки… И никто не говорит, что в процессе ей ВСЁ ВРЕМЯ было неприятно… и стыдно…» Само здание было не широким, однако выпирало вверх на десяток этажей и ещё на какое-то их количество уходило под землю. В холле весел огромный, на всю стену, портрет хозяйки борделя серой галготки Латифы Гандрелл в клубах розового и фиолетового дыма. Картину, по слухам, нарисовала шайка паслингов за связку протухших крыс и бочонок из-под пороха. Калеб посильнее натянул на глаза кожаный капюшон, когда подошла его очередь приблизиться к двум грозного вида стражникам – первой линейке контроля посетителей: - А чего рожу прячешь, вис? – хмуро поинтересовался тот, что был справа. – Думаешь, по запаху не чую полукровку? - Не хочу подставляться… Ещё жене кто-нибудь взболтнёт, что я галготок трахаю… - без тени смущения соврал парень, не поднимая глаз от пола. - Порядочным прикидываешься? Да кто вообще выйдет за сраного висперера? – брезгливо вопросил второй стражник, пока ощупывал Калеба на предмет наличия оружия и посторонних предметов. – Такая же виска, как ты сам? Сочувствую… - Думаю, у паренька есть шанс встретить жёнушку в зелёном платочке в одной из наших комнат, - захохотал первый. - Это в лучшем случаем, в худшем, они разминутся, и шалаву будет брюхатить усатый лурден с конюшен, - подхватил второй. – Всё, он чист, пусть валит, - и лёгким шлепком по спине кремниевой ладони отправил Калеба в дверной проём. «Идиоты», - он почти беззлобно проглотил шаблонную обиду. В конце концов парень осознанно использовал в разговоре слово «жена», прекрасно зная, что маленькие мозги здешних вышибал родят в голове эту бородатую колкость и, повеселев, пропустят его без лишних расспросов. «Хотя, может, и лишнее… Уже скоро День Сердца отгремит, а после него сюда хлынут самые качественные объедки. Понятное дело эти дубины ни на чём другом сконцентрироваться не могут…» Удивительно забавно было наблюдать «круговорот еды», когда накануне этого треклятого празднества у горожан отбирали последнюю еду на столы для богачей замка, а после, еда, уже преображённая поварами возвращалась в уменьшенном количестве на жалование столичным проституткам. - Ты можешь проходить, - некрасивая девушка потыкала ему в грудь прибором явно магического происхождения. – Локатор молчит. Ступай к рецепции и выбирай дырку за свои деньги… Внутри было куда теплее, чем в холодном пустом на мебель коридоре. Горел камин. Туда-сюда сновали полуголые экспонаты. - Гм… Камушки легалита? – галгот за стойкой поднёс к глазам принесённый Калебом «ресурс» - прозрачные, похожие на бутылочное стекло кругляши. – Не огранённые, конечно, но это всё равно драгоценность. Можешь выбрать девочку, какую захочешь, только стражника на этаже предупреди… - Меня интересует… одна постоянная, - негромко произнёс Калеб, облокотившись на рецепцию. - Постоянную? – галгот вежливо переспросил. – К подружке что ли пришёл? - Нет, - вновь соврал вис, - но я на днях видел её у борделя… пригласила заглянуть. Красная такая, с рогами подточенными, мне её улыбка понравилась. - Я, кажется, тебя понял, - он передал парню кусочек пергамента с какой-то закорючкой. - Ступай на третий этаж. Её дверь помечена оранжевым кругом. *** По мере продвижения по скрипучей лестнице вверх, всё сильнее увеличивались звук и запах секса. Где-то скрипела раскачивающаяся кровать, где-то чересчур громко шлёпали по телесам, где-то женщина средних лет чересчур неправдоподобно кричала о богоподобных размерах чьего-то полового органа. - Я к двери с оранжевым кругом, - передал Калеб слова с рецепции очередному стражнику-галготу, что перегородил ему выход на этаж недлинной деревянной палицей. - У тебя час, - категорически заявила перекошенная морда, вырвав у висперера пергамент. – затянешь хоть немного, приду и сам тебя выкину. - Ага, ещё правила? - Девку не калечить. На том и разошлись. Калеб почувствовал некое облегчение, когда перестал чувствовать вес его поросячьих глаз у себя на спине, и скинул капюшон у небольшого куска зеркала, прибитого к стене. Потное взлохмаченное юношеское лицо с зелёными метками висов на лице под глазами и у уголков рта – извечное проклятье его рода… Юноша пригладил недлинные каштановые волосы и, не стучась, властно распахнул дверь с оранжевым кругом: - Ну здравствуй, Фал, - сердечно произнёс он. – Это я. Комнатушки всех «постоянных» иногда сложно было отличить от всамделишних комнат. В которых действительно можно было жить. Всё потому, что работающие в борделе на постоянной основе девушки иногда могли задерживаться на «смене» по несколько дней. В углу комнаты стояла бадья с водой, которую меняли на нагретую каждые несколько часов, рядом был небольшой столик с парой грубых стульев и небольшая вешалка для верхней и нижней одежды посетителей. С потолка свисала связка крохотных засушенных рыбок и несколько пучков свёклы, морковки, петрушки и связка чёрного маченника – мощного противозачаточное средства. Употребив один его листочек раз в месяц, девушка искусственно вызывала обильную и крайне тяжёлую менструацию, а затем ровно тридцать дней могла не беспокоиться о нежелательной беременности. Эту траву «постоялицам» выдавали принудительно, хотя и не следили, чтобы её использовали по назначению. Сама же виновница всего путешествия Калеба лежала на просторной кровати в одной набедренной повязке (такие тоже выдавали поштучно) и, казалось, спала, но мигом распахнула золотого цвета глаза и улыбнулась, едва только гость позвал её по имени. - Калеб! Слава шиповнику! – едва не нараспев прокричала она, подскакивая, как ужаленная, и повисая на шее парня. Голые грудки галготки согрели его даже через плащ. – Прости, что пришлось идти ко мне на работу… *** Калеб был знаком с Фал вот уже целую вечность и всегда считал ту особой невероятно редкой красоты и породы. Обычно галготские женщины были куда мощнее в сложении и куда тяжелее, чем выглядели на первый взгляд (за несколько недель до своего совершеннолетия Калебу «посчастливилось» заняться сексом с девушкой этого народа, а потом его тазобедренная кость очень долго приходила в себя после роковой позы наездницы). У галготок обычно были маловыразительные лица, словно вытесанные из камня, а кожа была грубой, как у неухоженной лошади. И пахла мускусом. Да ещё и костяные наросты выходили из тел в области голов, груди, плеч, голеней и стоп, что, вкупе с невзрачными расцветками серой или синей галготской кожи придавало им нордический грозный вид. Фал была в этом плане феноменом. Она была невысокой, около ста семидесяти сантиметров и довольно худенькой, чтобы талия была достаточно видной. Кожа девушки была изумительно красного цвета, а губы, ареолы и каймы нижних отверстий нежно-бордовыми. Костяные наросты девушки проступали в одном единственном месте – на лбу, где вырождались в тонкие красивые рожки размером с указательный палец, которыми девица иногда игриво бодала его в лоб вместо того, чтобы поцеловать. У Фал было просто очаровательное кукольное личико, которому позавидовали бы, по мнению Калеба, даже эсканорки, с курносым немножко вздёрнутым любопытным носиком и гипнотизирующими золотистыми глазами. Её волосы были чёрными и жёсткими, остриженными выше плеч. Единственным заметным минусом было присутствие той самой галготской крови, отчего даже худышка Фал весила порядка восьмидесяти килограммов из-за особого свойства костей её народа, однако Калеб давно изловчился носить подругу на руках даже так. «Думаю, у неё, всё же, висы были в предках. Не может быть среди галготок таких красавиц…» - И не говори, - улыбнулся парень, - всегда непривычно видеть тебя в таких будуарах, а не под открытым небом, - он без всякого стеснения расцеловал девушку в губы, отчего та сладко заурчала. - М-м-м, Калеб, любимый мой Калеб… Я знала, что ты меня не подведёшь… - Эй, вы там, - кто-то дважды стукнул в двери с той стороны. – Время уже пошло, хорошо бы вам там заняться делом… - это был тот самый стражник с палицей, судя по голосу. – А то я уже устал выслушивать недовольных кренделей, которым потом время мало… - Хех, ну что же, - шепнул Калеб на ушко подруге, улыбнувшись. Свет большого фонаря на столике поймал отблеск его идеально ровных зубов. Фал захихикала. – Предлагаю, остальное рассказать всё же в процессе. Зря я что ли платил? - О, я только сама хотела предложить… Девушка возложила руки виса себе на бёдра, и они вдвоём резким движением спустили в пол её мягкую набедренную повязку. Фал переступила через её края, открывая парню свои красоты без всякой утайки, и тут же сама властно вцепилась рукою в его туго затянутый ремень. - Ох, Фал! – он нагло развернул девушку спиною и отшлёпал по звонким ягодицам обеими руками. – Моя Фал… - он опустился на одно колено и несколько раз укусил упругую красную плоть. – Фал… - Калеб взял её своим ртом, утонув в чарующей мягкости её тела и погрузившись языком между двух сочных половинок. Несколько поцелуев пришлось на нежную чуть подрагивающую млеющую плоть девушки. Она застонала от его прикосновений, и только сейчас удовлетворённый стражник отпрянул от двери и пошёл своей дорогой вдоль этажа. - У… У меня очень важные новости, Калеб… Они уже оба лежали, полностью голыми и работали перекрещенными руками в интимных местах друг дружки. - О твоём отце? Как ты и говорила?.. Он медленно высвободился из её нежных объятий и занял своё коронное место сверху. Фал покорно раздвинула ноги: - Я… Я подслушала. Когда была с двумя лурденами вчера днём… На Водяные Шахты, где уже десять лет держат отца, впервые совершили налёт повстанцы… - девушка помогала пальцами прибору виса найти дорогу к себе, хотя тот и так неплохо справлялся. – Есть информация, что проникновению способствовали изнутри. Всю бригаду моего отца эскортировали в королевские темницы на допрос… Он будет уже завтра, - в этом месте она тихо ойкнула, ощутив Калеба в себе, и опрокинувшись на подушку. Вис поднял одну из её прелестных ножек себе на плечо. - Значит, я проникну в эту тюрьму и вызволю старика на волю, - решительно заявил парень, толкнувшись в подруге первый раз. – Калеб из повстанцев сказал это! – он оскалился. Фал охнула, тихонько обняла его за шею и поцеловала во вспышке нахлынувшей нежности. Её бордовые соски обречённо взбухли. Калеб принялся входить в неё из всех сил…