г.Р.Е.Ш.И.

…шум за перегородкой нарастал. Она стояла у зеркала, поднеся к губам прямоугольную пластинку острой стали. - Папа… Несколько бордовых капель упало в раковину… - Ещё печенья? – синяя нить будущего хлёстко перевернула страницу, не давая заострить внимание на тёмной ванной комнате и девочке, стоящей на носках у зеркала. – Вижу, тебе хочется?.. Хай Лин засмущалась: - Эм… Да… Если я не сильно наглею… Максвелл молча подставил к ней поближе розовую вазочку с двумя миниатюрными ручками. Девочка воровато запустила в неё руку, и вскоре кабинет психолога наполнился живым хрустом. Щёки юной Лин заискрили, как перламутром, прилипшими сахарными кристалликами. - Так вот, эти сны, - продолжила она уже куда более расслабленным тоном. Солнце за окном кабинет отбивало полдень, и искренняя летняя жара обволакивала её, делала послушной, податливой, умиротворённой. – Я… Я спрашивала у родителей, такое происходит не только со мной, но и со здоровыми людьми. Я о том, что сны при пробуждении первое время кажутся такими реальными, такими логичными… но потом проходит время и всё это либо полностью забывается, либо начинает выглядеть бредом. Я… Я очнулась на нашем заднем дворе в сумерках и мне тогда чётко казалось, что это происходит не в первый раз. То есть, в день наибольшей активности Райана я уже не первый год просыпаюсь на заднем дворе моего дома. Я очень хотела поделиться тем, что выяснила, с вами, но… - Но?.. - Я вот сижу, - она задумчиво подняла глаза, - сижу и думаю, а было ли это всё на самом деле… Ох, я так запуталась, мистер Максвелл, - голос её был немного надломился. – С каждым годом это давит на меня сильнее всего. Даже здесь в Шеффилде. А что, если у меня вновь случится сильный припадок на глазах у всех? Что со мной будет… - Успокойся, Хай Лин, - мужчина всё это время стоял за спиной у её кресла, девочка даже не заметила, как он переместился, - ты уже не первый год в Шеффилде, и в целом твоё состоянии улучшается. Большую часть мер предосторожностей по отношению к тебе мы отменили за последние три года, правда ведь? - Да, но… сейчас лето, - напомнила азиатка, - а значит Райан будет очень активным… - Кто-нибудь из твоего нового класса видел Райана? - Эм… Да, - чуть кивнула девушка, - я думаю, Бесс Грампер видела, она намекала на что-то такое… - И ты не сказала мне? – брови Роба вежливо поднялись. - Я просто подумала, что это незначительно, - чуть виновато сказала Хай. – Бесс считает, что я балуюсь лёгкими наркотиками, - она хихикнула, - наверное, Райан что-то наговорил ей. А она после этого распустила слух по школе… Но это мелочи! - быстро добавила она, увидев, как вытягивается лицо Максвелла, - Бесс, как и её сестра, та ещё врушка, это все знают. В большую часть её сплетен никто не верит… Вот к нам, например, новенькая пару месяцев назад перевелась, так Бесс с Кортни пустили слух, что её исключили из старой школы и перевели сюда за то, что она вломилась ночью в полицейский участок и украла из комнаты с вещдоками несколько банок наркотических препаратов, представляете? У сестёр Грампер какой-то пунктик теперь обвинять всех в наркомании. А раньше им везде маньяки мерещились… - вспомнила Хай. – Весёлый у нас класс, это да… - Прости, - чуть смягчившись, сказал психолог. – Я знаю, это непросто скакать из коллектива в коллектив, но в целом ведь, с каждым разом всё лучше? - Я… Я не жалуюсь, - немного улыбнулась Хай Лин. – Я привыкла держаться особняком, пока не буду уверенной, что никому больше не наврежу. О, кстати, - она будто вспомнила что-то. – Та самая новенькая, ну «воровка таблеток» Грампер, мы теперь дружим с ней, так что у меня не всё так безнадёжно, как вы думаете, - она взяла себе ещё печенья из вазочки. - Ирма Лэр, - очень задумчиво произнёс Максвелл. – Знаком с её делом. С последнего нашего занятия она сбежала. - Правда? – она, кажется, искренне удивилась. – Не подумала бы. Она ведь… не воровала ни в кого наркотики, правда? - Не вежливо спрашивать, Хай Лин. Я связан этикой неразглашения, помнишь? – девочка грустно кивнула. – Как вышло, что вы сошлись с Ирмой? - Я рисовала, как обычно, на перемене, - рассказала Лин. – а она незаметно подошла сзади и всё увидела. Ха-ха, спросила смогу ли я нарисовать её и ещё одну девочку в образах жёлтого и розового Могучих Рейнджеров. Мне это показалось таким милым, - она стыдливо увела глаза от психолога в сторону. – Ну и теперь она заходи за мной перед школой… - Она тебе нравится? - Не знаю, она хорошая, хоть и постоянно шутит про покемонов. А вообще знаете, мне кажется, что такие люди, как Ирма, становятся самыми лучшими музами. В ней столько тепла, столько радости, какой-то… запретной, непонятной энергии… Но, - она вдруг остановилась, - но почему-то мне кажется, что внутри её гложет какая-то грусть. Будто… Будто она умышленно зарывается в своё веселье, как в одеяло, потому что снаружи к ней подступает что-то тёмное… *** Ночь клубилась вокруг Ирмы, оборачивалась вокруг неё кольцами Сатурна, что наслаивались одно на одно и постепенно превращались в сплошной сферический кокон. Её сжимали, стискивали, обнимали сотнями призрачных рук… - Хи-хи… Ай!.. Нет. Прикосновения были реальными. Горячими, возбуждающими… Подушка валялась на полу у двери. Одеяло и простынь были размётаны по всей кровати вспышкой игривой борьбы двух маленьких огоньков в пустоте. Последним рубиконом был клетчатый лифчик Ирмы, что Корни отравила в полёт ступнёй, случайно наступив на него, когда обе уже лежали. Улыбаясь, Ирма прижимала подругу за запястья спиной к матрасу и нависала сверху игривым каштановым привидением в трусиках. Голые груди девушек почти соприкасались сосками, по телам обеих обильно струились мурашки предвкушения. Лэр сдула со лба налипшие пряди волос и вместо глубокого вдоха, который был сейчас так нужен, вцепилась губами в блондинку. Слишком липко, даже для любовного поцелуя, но девушка не боялась быть грязной. Чем дольше длилось её заточение в темнице под названием «весь мир», тем проще было отринуть меры морали и приличия и поцеловать любимую так пошло, как только можно было придумать. Испачкать её и себя в слюнях, отшлёпать, оттаскать за нежные сосочки и, конечно же, оставить пару памятных засосов высоко на шее, чтоб даже воротником было не спрятать. Чтобы каждая мелкая мегера из их вонючего лесбо-Роузвуда понимала, что шансов с Корнелией у неё нет и быть не может. - Ах! А-а-а-а! – громко и протяжно застонала Корнелия, чувствуя власть Ирмы у себя на шее. «Больно… Синяк будет…» Она попыталась оттащить эту страстную вампиршу от своей шеи за волосы, но та присосалась к ней слишком крепко. Да ещё и раззадорилась от нескольких вырванных волосков. Она напирала, прижимаясь сильней и картинно задирала зад, явно красуясь перед любовницей. Наконец, шея был отпущена. Девушки снова поцеловались. Ирма упала в объятья блондинки. Их груди приятно ударились друг о дружку и растеклись под натиском продолжающейся прелюдии. - Какое у тебя красивое тело, Корнелия! – восторженно стонала Лэр, гладя подругу по рёбрам, животу и лямке трусов. – Я думала, это у меня грудь растёт быстро, но ты… Она приподняла один бугорок Хейл рукой, помассировала в области ареолы, нагнулась и поцеловала, давая расцвести розовому соску. - И всё-таки у тебя они куда больше, - с улыбкой возразила Корнелия, беря и грудь Ирмы на пробу. Спрятавшиеся в ареолах соски тут же выглянули на чарующий голос той, кто был им хозяйкой с сотворения времён. Девушка начала сосать Ирме. - Не больше ничуть, - улыбалась Ирма. Теперь они с подругой синхронно обсасывали друг дружку, извернувшись в горячей постели двумя змейками. – У меня большие, да, но я сама низкая, а ты очень высокая, вот тебе он меньше и кажутся… - Не заставляй меня прерываться и идти за мерной лентой, - Корни сочно шлёпнула партнёршу через мокрые трусики. - Я убью тебя если ты остановишься, - пообещала Лэр, ещё раз страстно целуя девушку. С твёрдым намереньем как следует облизать той язык. Он был очень длинным и очень ловким… – Что тут спорить? Мы обе - обладательницы самых охуенных сисек Хитерфилда, Корни… - Хе-хе, Топлес-Королевы, я бы сказала… - ужасно заводило, когда подруга начинала ругаться в такие моменты. – Как стукнет по восемнадцать, устоим рейды по всем нудистским пляжам в округе… Ирма засмеялась, поцеловала её в губы, затем в обе груди, особенно сладко обошла языком пупок и начала медленно стягивать с подруги последнее бельё… Зелёные линии магии, пустились в хаос по потолку. Что-то сжалось внутри у Корнелии и она аккуратно остановила руку девушки. - А? – та замерла на половине пути к заветному. В миг, когда начал показываться белый пушок. – Ну ты чего, зай?.. Опять что ли?.. - Ну просто… не лучший момент, - она села, прекрасно понимая, насколько нелепо всё это выглядит. - У тебя ведь не месячные… - Просто, - голос её был виноватым, - просто немного не такой настрой… Д… Давай лучше я тебя обслужу?.. Именно в эти моменты что-то останавливало её. Всё у них в постели всегда шло как по маслу, а потом что-то каждый раз будто надламывалось в ней. Она вдруг снова видела перекошенное от плача лицо и слышала ужасное: «Я больше не девственница!» И сердце сжимал ужас. Первородный, изничтожающий… А ведь можно было просто разговаривать до рассвета… Было столько замечательных тем для разговора. Можно было рассказать Ирме о небывалом успехе в фигурном катании, о том, что в её отсутствии родители завели домашнего клопа, которого по ошибке назвали её младшей сестрой Лилиан, узнать про новую таинственную азиатскую подругу Ирмы, о которой она с таким теплом рассказала, пока они спускались с крыши. Аккуратно спросить, в конце концов, о её, Ирмы, родителях. Поговорила ли она с отцом или после того дикого случая с исключением или сама попала в опалу больше всех виноватой и даже не заикнулась разузнать о потенциальной измене, чтобы хоть как-то поставить всё на место? Нет. это слишком. Они с Ирмой просто дети… Так что, пожалуй, лучше секс. - Ах! Ах! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ах!!! Луну за окном сжирали заживо ржавые и серебряные облака. Трусики Ирмы, трижды вывернутые, были надеты на дверную ручку. Она стояла, прижавшись руками и грудью к холодной стене и громко стонала. Ягодицы её были напряжены, а красивый животик и бёдра дрожали. Корнелия входила в неё своим ртом с такой скоростью, что мышцы бедолаги не успевали сжиматься и разжиматься от наслаждения, а горячая прозрачная смазка разлеталась бесцветными брызгами. Руки Хейл держали смуглые ягодицы подруги и раздвигали их до предела. Сама Хейл просто вжималась лицом в измоченную и промасленную промежность подруги. Язык бороздил её интимные каналы, погружаясь настолько глубоко, насколько позволяла физиология. Глаза блондинки были зажмурены, нос и щёки пребывали на грани блаженства, прикасаясь к нежным местам Ирмы. Пахла девушка приятно, пошло и вызывающе, вкус её сока и искренность стонов затмевали всё… Она испробовала, избороздила языком каждый сантиметр запретных красот подруги. Её маленький клитор, половые губы, вторую щёлку в дельте ягодичной впадины. Часы неумолимо шли. Ноги Корнеи успели до колик затечь сидя на корточках столько времени. Смазка падала с подбородка Корнелии ей на грудь, пока облака за окном доедали луну, а цвет неба медленно изменялся с антацитово-чёрного на серо-голубое с примесями грязно-розового и грязно-оранжевого. С примесями голубых вездесущих нитей, фантомно ласкающих тело Корнелии, до которого не могла сейчас дотянуться уязвлённая бурным оргазмом Ирма. Последний фантомный толчок в матке был настолько сильным, что Лэр пискнула, взбрыкнулась и резко села, сложившись надвое и сделав под собой вязкую лужицу. Последняя звезда растворилась в пробуждающемся небе… *** Они лежали прямо на полу, обнявшись. Ирма – нагишом, а Корнелия в одним только измочаленных трусиках, съехавших до половины попы. Груди Ирмы томно вздымались вверх от медленного тяжёлого дыхания, Корнелия лежала на них как на подушке, а согнутую ногу закинула подруге на живот: - Прости… - шептала она в полусне, поглаживая девушку по одно линии от низа рёбер до округлости ягодиц и назад. – Я знаю, ты хочешь довести всё до конца… Просто подожди немного я… я переборю себя… - Если… ты прячешь это оттого, что у тебя уже с кем-то было, не надо, - неожиданно сказала Ирма. Корнелия будто окаменела от этих слов. – Я в любом случае тебя не осужу… мне ли не знать… - Что ты такое говоришь? – улыбка исчезла с лица Корнелии вместе с чувством сонливой вины. – Я… Я никогда бы… Я девственница. - Я просто сказала, - быстро проговорила Лэр. – Не относись серьёзно, я просто… не могла придумать ещё причины… Я… Я скучаю по тебе. Всё время думаю, что ты там делаешь в этом закрытом интернате, где столько смазливых девиц. - Тоже самое и я могла бы сказать, - холодно ответила Хейл. – Только меня заперли в одной маленькой школе, а у тебя теперь в распоряжении весь мир… Но я тебе верю. И не думаю о тебе плохо, что бы не случилось, понимаешь? Обе, не сговариваясь, сели, поджимая ноги. Ирма выглядела немного смятённой, Корнелия же сочилась холодным раздражением. - Я не знаю, что со мной, - ещё громче отчеканила Корни. – Не знаю, почему не могу дойти до конца, понимаешь? – она выдохнула. – Прости. Знаешь же, какая я после секса. Гормоны… Ты очень терпеливая на самом деле. Будь на твоём месте другая, я уверена, что она бы попробовала взять меня силой. - Тогда бы ты возненавидела меня… - До конца жизни… Девушки горько обнялись: - Это будешь ты, Ирма, солнышко, - едва слышно прошептала Корнелия, - я хочу сделать это лишь с тобой. Просто подожди, умоляю, подожди, а не бросайся сломя голову без меня… как в тот раз… Подожди, когда я перестану быть такой трусихой… Ирма поцеловала её в самый кончик носа. Смешно. Нелепо. Но с серьёзным лицом: - Это не так, Корни. Ты очень смелая, - сказала она. – Я никого не знаю настолько же смелого, как ты, я… - Это ложь, - тут же перебила блондинка, устало опуская голову на голое плечо подруги, - ты знаешь… Будь я смелой – исполнила бы твоё желание… Сбежала бы вместе с тобой… Не осталась бы в блядском Роузвуде по указке родителей… Или хотя бы… призналась им… Треск зелёных нитей магии был пронизан стыдом и позором. Корнелия стояла, опустив голову на Ирму и будто бы одновременно и извинялась перед несуществующими богами, и изображала смертницу на плахе: - У меня просто смазливая мордашка, - сказала Хейл, - вот ты и пытаешься оправдать меня в своих глаза. Оправдать потому, что тебе понравилась обёртка… - Это не так, - руки Ирмы чуть отстранили поникшую блондинку. Она отошла к своему столу и стала искать ключ от выдвижной полки. Корнелия подошла поближе. - Это не так, - ещё раз сказала Ирма, доставая ключ и вставляя его в скважину, - я не влюбилась бы в обёртку, Корни. Не влюбилась бы, потому как ни одной обёртке не хватит сил поддерживать во мне жизнь, ведь… Она обернулась через плечо. В лучах восходящего солнца что-то страшное, пугающее виднелось в её лице. Что-то, чего Хейл, будучи целиком во тьме не замечала. Это выражение… То самое. Самое страшное из всех. То, что она увидела на лице самой дорогой ей девушки в тот день, когда прозвучало страшное признание и мир изгнал её из стен розовой школы. - Я живу лишь тобой, Корнелия, - едва различимы были слова Ирмы, получше выдвинувшей верхнюю полку, чтобы подруга увидела её содержимое… Странные банки с таблетками, который Хейл никогда раньше не видела, пакетики с чем-то тёмным, скрутки старых газет с непонятным содержимым и пистолет, вне всяких сомнений настоящий. Завершала убийственную картину сложенный надвое и вновь разложенный рисунок «Go Go Power Rangers», изображающий жёлтого и розового рейнджеров без своих шлемов. Вместо лиц известных героев детского сериала для мальчиков сияли их собственные невероятно похоже нарисованные лица… Корнелия зажала рот и отступила на шаг. Назад. Во тьму. Тьму своих собственных придуманных убеждения. - Я думала, будет просто, - голос Ирмы звучал каким-то ненастоящим, искажённым, сумасшедшим. – Я ведь… и в Роузвуде была только ради тебя. Я думала, вместе со мной уйдёшь и ты, Корни… Я… Я не виню… Правда… Но я хочу сказать тебе… впервые искренне. Мне очень плохо… Я хочу умереть, Корни… …магические нити прошлого и будущего неслись сквозь пространство миллиардом разноцветных дождинок. Каждая заключала в себе хаос, заключал боль, заключала ложь. Оранжевые, синие, голубые и зелёные воспоминания перемешивались в пюре, искажали реальность, оголяли неприятные углы… - Кха! – Хай Лин с криком выплеснула прозрачную слюну на пол туалета. Боль от сильного удара в живот сложила девушку надвое, не дала пасть на четвереньки. Чьи-то сильные руки ударом прижали её спиной к стене. Рыжее перекошенное лицо Бесс Грампер было близко-близко: - Что, в этот раз уже не такая смелая? – вопросила она, угостив Хай Лин ещё одним ударом в низ живота, в область матки. – Без своей наркоты уже не залупаешься? Руки не распускаешь, шалава китайская?! Рука Кортни, второй Грампер схватила её за корень косы и с силой швырнула лицом на пол. - Я… Я не помню! Простите!.. – в глазах стояло красное зарево после ударов, каждое слово вышибало боль в животе и слёзы из глаз. – Я не хотела! Пожалуйста!.. - нос туфли ударил её под рёбра. - Запомни раз и навсегда, желтожопая, - услышала она как из тумана Кортни. – Ещё раз тронешь сестрицу, пальцы тебе переломаю, уяснила? Град из ног обрушился на сжавшуюся на полу Хай Лин. Было больно. Очень больно. И очень страшно. - Тебе тут не будет лёгкой жизни, сука! Ты никому тут не нужна! Выпились! Синие нити смыкались над её телом, подобно щиту, но прошлое было уже не переписать. Хай Лин избили до потери сознания за грехи, о которых она даже не знала… «Всё хорошо, мистер Максвелл! Я очень хорошо прижилась!» Чувства, запечатанные в нитях, были нежными. Хватало лишь лёгкого дуновения ветра, чтобы размозжить их в пространстве космоса. Постаревший рисунок с рейнджерами Лэр был заботливо приколот к стене над кроватью четырьмя канцелярскими кнопками. Ирма докуривала последнюю сигарету на крыше. От отца вновь было куча непринятых вызовов, но домой возвращаться всё равно не хотелось. «Заберёшь ствол у меня в полке, папочка, коды от сейфа у тебя как всегда никудышные. Но если мама снова будет плакать, я клянусь, пристрелю тебя из твоего же оружия. Мы должны жить большой дружной семьёй, ты понимаешь?» - Корнелия! Эй, Корнелия! – Джуди звала её по меньшей мере уже минуту, а златовласая всё сидела молча с мёртвым лицом и смотрела вдаль. – Я говорю мне нужна помощь, сегодня в городе. После уроков. С директором я поговорила, у нас будет пропуск. - Угу… Зелёный туман из нитей расступился неожиданно. Будто лишь сейчас она поняла, что стоит с Джу на пороге мотеля, того самого, злополучного. Ведь даже самые пронзительные чувства с годами сходят на нет. Самые яркие нити тускнеют, становятся серыми, равнодушными. - Это то самое место, где тебя совратила учительница ИЗО? – со странным безучастием осведомилась Хейл, глядя на подругу отчуждённо, незаинтересованно. А сама думала лишь одно: «Неужели внутренний мир настолько хрупкий, что ломается насовсем?..» - А ты была настолько в себе, что только сейчас заметила, куда мы пришли? Твоя Ирма, кажется, лишь убивает в тебе всё живое. День ото дня, день ото дня. Она не станет такой, какой ты её придумала, – глаза Пари встретились с её глазами. Обе замерли в полушаге от первой ступени мотеля у клуба «Zot». Лицо Джуди было полным горькой обиды и одиночества. Корнелия и правда только сейчас увидела её через туман. – Я уже давно не пытаюсь тебя клеить. Просто в этот раз приглашаю пойти со мной… - Да! Да! Мне так хорошо! В доме играла приглушённая музыка. Дверь в комнату парня была запертой на ключ, поэтому крики эйфории оставались в четырёх стенах. Ирма лежала в пассивной, но очень удобной позе спиною кверху, а руками, что было сил, раздвигала ягодицы, давая большому и очень гибком члену проникать в себя с просто сумасшедшей скоростью: - Да! Да! Ещё! – двигались они ретиво, парень придерживал её бёдра. Ощущения были несравнимыми ни с чем. Девушка, отчаянно кусала пальцы и белый уголок подушки, чтобы хоть как-то сдерживать себя. Партнёр добирался в ней до таких безумных глубин, теребил своей головкой такие центры удовольствий, о существовании которых у себя будущая Стражница даже не догадывалась. Смазка текла без остановки. Твёрдый прибор юноши креп внутри её мягкой киски. - Тебе нравится? - Да! – стонала она. – Да, милый, да! - Я хочу, попробовать кое-что… - Да… Да… Одна рука зашла девушке под живот и заставила её чуть приподняться. Парень вышел из её лона с приятным звуком и тут же, без подготовки вставил ей в задницу на две трети длины. Ирма вскрикнула, взвинчивая голову до небес. Одну из её подскочивших грудей сжал парень и продолжил долбиться в неё с прежней скоростью. Их губы самозабвенно слились, голубые нити сомкнули над ними клетку: «Спасибо, Эндрю! Спасибо!..» Чувства – это то, что объединяет людей, стремление к чувствам, сколько угодно сильным может стать либо пороком, либо единственным путём к спасению. Первородный грех сердца – это то, что питает нити магии. Делает нас живыми. Живыми и не заслуживающими прощения… - Ты спишь, Питер? Тарани очень тихо вошла в комнату брата, зная, что ответа не будет. Лекарство подействовало сильно, до самого утра её брат будет спать. Это были их последняя ночь в Сезамо, утром они с родителями переезжали. Было темно и жарко. Сердце девушки трепетало, ожидая ответов, ожидая отдачи. Тарани сбросила пижамный халат, оставаясь совсем голой, и сделала уверенный шаг к кровати, из-под которой выглядывали миллионом щупалец оранжевые нити Стражницы. Время ускорилось, разогналось до гоночного болида и вновь проглотила всё, перемешивая повествования, выворачивая правых и виноватых. Всё исчезло кроме одной-единственной девочки с лезвием. Рыжеволосой крохи на носочках у зеркала, в котором отражалась её распоротая от губ щека. Бордово-чёрные ручейки капали от острия в раковину и всасывались в сток. На нитке плоти повис фрагмент кровоточащего мяса. - Смотри! Я снова… поранилась!.. Папа… Она вставила лезвие в рот и распорола его с другой стороны… Её собственные нити неопределённого пока цвета выродились в кровавой пустоте…