Осколки нашего прошлого

Глава 17. Профессор и его ученик — уроки на рассвете

Когда на следующее утро Римус спустился вниз, он был несколько удивлён, обнаружив Гарри сидящим за столом, сгорбившегося над кружкой чая. Он поднял глаза, когда Римус вошёл на кухню, и оборотень был поражён бледностью подростка — ещё более заметной из-за тёмных пятен под его глазами. — Гарри! — Римус тепло поприветствовал его, приняв решение вести себя с мальчиком как обычно и позволить ему решить, хочет ли он поделиться тем, что так очевидно было у него на уме. Он взял кружку и пересёк комнату, направляясь к столу. — Доброе утро, профессор, — спокойно ответил Гарри. — Вы рано встали. — Ну да, я всегда рано встаю, — улыбаясь, согласился Римус. Он сел за стол напротив Гарри и отхлебнул из своей только что налитой кружки. — Это был один из немногих способов гарантировать себе горячий душ по утрам, когда я был в школе. На самом деле твой отец и крёстный однажды обвинили Дамблдора в отключении горячей воды в каждом душе кроме тех, что в ванных комнатах старост. Они разработали кампанию, которая позволила бы «ротационные посещение» ванных комнат старост… как выражался Сириус, «способствовать гигиеническому равенству для всех», — он улыбнулся при этом воспоминании. Гарри оторвался от чая и слабо ему улыбнулся. — Похоже на то, до чего Сириус бы додумался. — М-м-м, — пробормотал Римус. — Те часы, которые ты подарил ему вчера, Гарри, они прекрасны. Для Сириуса было очень важно, что ты решил заменить то, что было ему так дорого. Лицо Гарри покраснело от комплемента, но кроме застенчивой улыбки, он ничего не ответил. Некоторое время они сидели молча, попивая чай, потом Гарри нарушил молчание. — Профессор, могу я поговорить кое о чём с вами? Это личное, — добавил он. «Ах, ну началось». — Конечно, Гарри. В любое время. — Римус поставил кружку на стол и обхватил её руками, ожидая, пока мальчик соберётся с мыслями. Гарри поёрзал в кресле, пытаясь подобрать нужные слова. Наконец, он глубоко вздохнул и пристально посмотрел на Римуса. — Я знаю, что вы с Кейт друзья — ну, что вы были друзьями в течение долгого времени. — Когда Римус кивнул, он продолжил: — И, конечно же, вы с Сириусом были лучшими друзьями ещё со времён Хогвартса. — Римус снова кивнул. «Не уверен, что мне нравится, к чему всё это идёт», — подумал он про себя, но выражение его лица оставалось безэмоциональным, когда Гарри кивнул. — Вы знаете, что Кейт — моя крёстная мать? Глаза Римуса едва расширились, и он почувствовал, как у него ёкнуло сердце. Он набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но прежде чем он успел это сделать, Гарри добавил: — Если знали, то я не сержусь на вас за то, что вы мне ничего не сказали — просто чтобы вы знали. Я имею в виду, думаю, что из всех, кто вовлечён во всё это, вы, вероятно, единственный человек, которым я не особо сильно разочарован прямо сейчас. Просто кажется, что обо мне все так много всего знают, но ничего мне не говорят. Во-первых, всё дело было в том, что я волшебник; это было довольно серьёзно. Потом я услышал о Сириусе Блэке — сбежавшем преступнике, опасном преступнике — но никто не говорил мне, что он мой крестный отец. Я должен был это услышать… Ну, вообще-то я вроде как подслушал. — Гарри посмотрел на Римуса, удерживающего на нём взгляд. — Профессор, почему люди не говорят мне то, что мне нужно знать? Неужели они думают, что я не смогу вынести правду? Я имею в виду, почему они не сказали мне, что у меня есть семья, кроме Дурслей? — он замолчал, на мгновение выдохшись. Римус глубоко вздохнул. — Как ты узнал? — Прошлой ночью я не мог уснуть и собирался спуститься сюда, чтобы выпить чего-нибудь, и увидел Сириуса в библиотеке. Наверное, он тоже не мог заснуть, и у него был с собой альбом с фотографиями. Там было много ваших фотографий, когда вы учились в Хогвартсе — и Кейт и Сириус были на многих из них. Я спросил Сириуса о них, и он очень расстроился. Я не видел его таким с той ночи в хижине с Петтигрю. Римус на мгновение закрыл глаза. — Что значит «расстроенным»? Гарри раздражённо провёл рукой по волосам. — Именно! Я не знаю, почему он стал таким! Он начал рассказывать мне о том, как это было ещё во время первой войны — как никто никому не доверял и как он виноват, что мои мама и папа выбрали Петтигрю в качестве своего хранителя тайны. Он рассказал о том, как его арестовали в присутствии Кейт и как Мракоборцы вызвали её на допрос и обыскали их дом, потому что знали, что они встречаются, — Гарри замолчал и снова взглянул на Римуса. — Я догадывался, что он что-то недоговаривает, но не знал, что всё так далеко зашло, пока не увидел фотографии. Сириус был очень расстроен, а потом я расстроился, и к тому времени, когда вошла Кейт, всё было довольно напряжённо, — закончил он. «Мерлин». — Значит, Сириус и Кейт сказали тебе, кто она на самом деле? — спросил Римус, наливая ещё чаю в их кружки. Гарри покачал головой. — Не совсем так. Ну, вроде того. На самом деле, я не думаю, что он хотел, чтобы я знал, но я уже понял это из того, что он сказал, когда я увидел все фотографии. Это Кейт мне рассказала. Она сказала, что все знают, что я прошёл через многое с дементорами и прочим в школе, и они не хотят усугублять стресс, поэтому решили подождать некоторое время, чтобы рассказать мне. Он покачал головой. Римус повторил жест мальчика. — Гарри, отвечая на твой вопрос, я знал, что Кейт твоя крёстная мать. Я был там, когда Лили и Джеймс спросили её, не согласится ли она стать ею. — Что она ответила? — Голос Гарри был едва ли громче шёпота. — Ты помнишь? Римус сглотнул и дал себе минуту, чтобы убедиться, что его голос звучит уверенно. Он только однажды слышал, как Гарри звучал так душераздирающе молодо — когда он рассказал Римусу о приглашении Сириуса жить с ним после того, как его имя будет очищено. — Да, я помню это очень ясно. Она плакала и смеялась одновременно, и поэтому ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Но, Гарри, когда она обрела дар речи, она не смогла сказать «да» достаточно быстро. Она была взволнованна, чтобы сделать это, и невероятно тронута тем, что они попросили её. Гарри, ей нравилось проводить с тобой время, и она была с тобой так часто, как только могла — и Сириус тоже. Гарри ничего не ответил, просто сидел, опустив голову. Через несколько минут он поднял голову, и его глаза подозрительно заблестели. — Если она так сильно любила меня, почему не осталась со мной после того, как Сириуса отправили в Азкабан? Или она могла бы взять меня с собой, когда уезжала в Америку, — сказал он, повысив голос. Римус наклонился и положил руку на плечо Гарри. — Гарри, ты же знаешь, что Дамблдор никогда бы этого не допустил. Его главной заботой была твоя защита и самой лучшей — единственной надёжной защитой для тебя было отправить тебя жить к сестре твоей матери. Это был — и остаётся — один из видов древних защитных чар, известных нашему миру. Дамблдор не отдал бы тебя Кейт так же, как не отдал бы мне; ты знаешь, что это правда, Гарри. Мальчик кивнул и вздохнул. — Я знаю, профессор. Просто я не знаю, как себя чувствовать. И Сириус. — Гарри снова повысил голос. — Он так зол на Кейт. Он не хотел, чтобы она говорила мне, и был так с ней холоден. Так что теперь я не знаю, что делать. Я хочу узнать Кейт, как свою крёстную, но мне кажется, что я поступаю нечестно по отношению к Сириусу. И я так расстроен из-за него, профессор. Я имею в виду, Кейт объяснила, почему никто не сказал мне о ней, и я думаю, что понимаю это, но Сириус просто сидел там всё это время. И часть меня расстроена из-за Кейт, потому что она тоже не сказала мне… у неё был шанс сделать это, когда мы ходили за рождественскими покупками — только мы вдвоём… но она этого не сделала. Я просто... — Гарри замолчал и громко выдохнул. Он посмотрел на Римуса и пожал плечами. — Я не знаю, что "я просто". Римус посмотрел на молодого парня, и сердце его сжалось. — Гарри, во-первых, ты не можешь уйти от Кейт из-за гнева Сириуса, и у тебя нет причин чувствовать, что ты его предал. Ты должен понять, что Сириус заботится о твоей безопасности. Он хочет защитить тебя, но обстоятельства бросают ему вызов. Он, вероятно, рассказал тебе историю о Питере во второй раз, потому что это его худшее воспоминание, и он боится снова подвести твоих родителей, каким-то образом подвести тебя. — Он сделал паузу. — Гарри, думаю, тебе пора поговорить с Сириусом. Ты должен попросить его объяснить, что стоит за его решением не рассказать тебе о Кейт. Вы обязаны друг перед другом оставить это позади, чтобы двигаться дальше. Гарри покачал головой. — Почему он продолжает винить себя в том, что произошло? Он просто делал то, что считал лучшим для нашей безопасности. Сириус не знал, что Петтигрю был в сговоре с Волан-де-Мортом — никто не знал! Я ни в чём его не виню, профессор. Сириус — моя семья. Римус посмотрел на серьёзное лицо Гарри, услышал искренность в его голосе и понял, что мальчик говорит правду. — Думаю, что пришло время Сириусу услышать всё это — от тебя. Для остальных из нас ничего хорошего это не принесло. Как и ты, Сириус несёт на своих плечах огромный груз. В отличие от тебя, его бремя — прошлое. Твоя ответственность — это бремя того, с чем ты столкнёшься в будущем. Как ни странно, твоё бремя только делает бремя Сириуса тяжелее, потому что он чувствует, что Джеймс и Лили назвали его крёстным отцом в надежде, что он защитит тебя. Он не только принимает эту первоначальную ответственность близко к сердцу, он добавил к ней груз вины за их смерть и думает, что теперь он должен защитить тебя любой ценой, чтобы искупить свою измену перед твоими родителями. Я знаю, что он не предавал их, Гарри, — твёрдо сказал Римус, видя, что Гарри собирается опротестовать его последний комментарий. — Но, опять же, неважно, что я это знаю; он должен знать, что ты это знаешь — и что ты веришь этому в своём сердце. — Поможет ли мой разговор с ним преодолеть Азкабан? Римус грустно улыбнулся. — Нет, Гарри. Я не думаю, что Сириус когда-нибудь полностью избавится от последствий тех лет. Тот факт, что он пережил их, сохранив хотя бы часть своего рассудка нетронутым, поразителен; но, думаю, что он всегда будет нести с собой часть этой тьмы. Я верю, что, любя и принимая его, мы можем помочь свести к минимуму некоторые из этих эффектов. Твой разговор с ним о твоих родителях и заверение его в том, что ты чувствуешь, будет отличным шагов в его исцелении. Но тебе придётся набраться терпения. Он склонен быть немного замкнутым после событий прошлой ночи. Гарри кивнул. — Но у меня всего полторы недели до возвращения в Хогвартс, — с тревогой в голосе сообщил он. — Я хочу разобраться с этим прежде, чем уеду. Я не хочу, чтобы он жил в этом ужасном месте после того, как я уйду, думая, что я на него злюсь. Римус понимающе улыбнулся. — Думаю, у тебя будет достаточно времени. Возможно, достаточно, чтобы облегчить твоё разочарование и начать знакомиться с твоей крёстной матерью. Он наклонил голову, чтобы поймать взгляд подростка. Гарри одарил его лёгкой улыбкой, а затем прервал её широким зевком. — Извините, профессор, — смущённо произнёс он. — Я плохо спал прошлой ночью. — Ещё очень рано — солнце ещё не встало, — заметил Римус. — Почему бы тебе не подняться наверх и не попытаться немного поспать? Гарри кивнул и поднялся с кружкой. Он пошёл к раковине и сполоснул её, прежде чем направиться к двери. Когда Гарри проходил мимо стола, Римус заговорил снова: — О, и Гарри. — Мальчик обернулся. — Я уже довольно давно не являюсь твоим профессором. Учитывая это, а также тот факт, что у нас довольно богатая история, думаю, что ты мог бы называть меня Римусом, не так ли? Гарри покачал головой и улыбнулся. — Кто сказал, что вы перестали быть моим профессором? — спросил он оборотня, указывая на стул, который недавно освободил. — Думаю, что вы всё ещё учите меня, так что если всё в порядке, думаю, что буду придерживаться «профессора». Римус почувствовал, как у него перехватило горло, и смог только кивнуть в ответ. Он долго смотрел на дверь после того, как Гарри вышел за неё, переполненный эмоциями. «Ах, Джеймс, ты бы так гордился своим сыном», — с тоской подумал он. Через некоторое время он постучал палочкой по чайнику, чтобы тот закипел, и налил себе крепкого чаю, который предпочитал. Потягивая его, Римус обдумывал всё, что открылось ему в беседе с Гарри, и начинал думать о разговорах и конфронтациях, которые неизбежно должны были начаться.

Глава 18. Конфронтации и последствия

Сириус проснулся в темноте, его кожа покрылась тонким слоем пота. Свеча погасла — снова — и он нащупал палочку, чтобы зажечь фитиль. Сделав это, он свесил ноги с кровати и некоторое время сидел, собираясь с мыслями. Он взглянул на часы, лежащие на столике рядом с кроватью. Мерцающая свеча давала ровно столько света, что он мог видеть время: десять минут пятого утра. Сириус встал и направился в ванную. Облегчившись, он снял с себя мятую одежду, прошёл в душ и вскоре уже стоял под струёй горячей воды. Хотя воды и привычная рутина успокаивали его ноющие мышцы, они не делали ничего, чтобы избавиться от его мрачного духа. Пока Сириус смывал мыло со своего тела, в его сознании всплыли образы вчерашних конфронтаций — сначала с Гарри, а затем с Кейт. Сириус почувствовал, как его тело задрожало, когда он вспомнил свой разговор с Гарри. Разрушительные последствия Азкабана были заметны в его внешности (особенно для тех, кто помнил его по школе или видел фотографии того времени) и в его перепадах настроения. Тем не менее прошлой ночью Сириус впервые потерял контроль над тьмой — и над своим характером — в присутствии Гарри. До вчерашнего вечера Сириусу удавалось сдерживать свои эмоции, когда Гарри был рядом, и только Мерлин знал, что Гарри, должно быть, думает сейчас, когда он действительно увидел эту сторону Сириуса. Выключив душ и ступив на холодный пол, Сириус схватил полотенце и начал грубо вытираться. Закончив, он обернул полотенце вокруг талии, использовал чары ухода за собой и высыхания, чтобы справиться с бородой, зубами и волосами, и вернулся в спальню, чтобы одеться. Сириус осознал, что полностью истощён — физически, умственно и эмоционально — но он был слишком взволнован, чтобы пытаться заснуть в данный момент. Каждый раз, когда Сириус закрывал глаза, перед его мысленным взором возникало лицо Гарри, и гнев в его голосе отдавался эхом. Сириус схватил боксеры из ящика комода, затем грубо распахнул дверцу шкафа, вытащил и надел магловские джинсы. Он повернулся, порылся в одежде, которую повесил на спинку стула, и его рука коснулась мягкой шерсти свитера, который Кейт подарила ему на Рождество. Сириус почувствовал, как гнев прошлой ночи пробежал по его телу, и зарычал, когда поднял одежду и швырнул её через всю комнату, тяжело дыша, наблюдая, как она приземлилась в углу. Несмотря на все её милые общие фразы об уважении к его желаниям, она предала его! Сириус вытащил из кучи чёрную водолазку с высоким воротом и натянул её, пересекая комнату к своему ночному столику. Он надел часы, которые Гарри подарил ему накануне вечером, затем потянулся за фотоальбомом, который положил под подушку после того, как открыл его в предрассветные часы рождественского утра. Почти сразу же он вспомнил, что не найдёт то, на самом деле, что искал… по крайней мере, не здесь. Решительно выйдя из спальни, Сириус направился в библиотеку. Достигнув своей цели, Сириус открыл дверь и подошёл к низкому столику перед камином. Он вспомнил, как вчера вечером, торопясь поговорить с Гарри, сметал всё со стола. Вытащив палочку из кармана, Сириус пробормотал: «Люмос», — и быстро нашёл альбом в тусклом свете, который отбрасывало заклинание. Подняв его с пола, Сириус повернулся к двери, но тут его взгляд упал на кресло, и он прищурился, увидев Кейт, спящую, свернувшуюся калачиком в его глубине. Очевидно, она была здесь со вчерашнего вечера, но в своём теперешнем настроении Сириус не мог заставить себя об этом думать. Он подошёл к камину, где тускло горели остатки вчерашнего огня. Сириус посмотрел на альбом, который держал в руке. Альбом, который Кейт подарила ему, чтобы восстановить воспоминания. Альбом, который вызвал вчерашнюю конфронтацию с Гарри. Альбом, который дал Кейт возможность нарушить данное ему слово и рассказать Гарри правду о том, кто она такая. Остановившись лишь на мгновение, Сириус швырнул альбом в огонь, затем развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Он не услышал ни удивлённого возгласа из угла, ни тихих шагов черноволосого мальчика в очках, который подошёл к камину и осторожно вытащил из тлеющих углей опаленный альбом. Бросив его на каменную плитку под очагом и позволив искрам погаснуть, Гарри осторожно взял альбом, засунул его в рукав джемпера и молча покинул комнату. Несмотря на всё это, Кейт даже не пошевелилась. Сириус вошёл на кухню и резко остановился, увидев сидящего за столом Римуса. Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы не развернуться и не помчаться обратно наверх. Если и было время, когда он не мог вынести вопросов Римуса или навязчивых разговоров, то оно настало сейчас. Сириус кивнул в сторону своего лучшего друга и направился к буфету за кружкой. — Лунатик, — пробормотал он в знак приветствия, наливая себе полную кружку чая. Римус тоже склонил голову. — Бродяга, — сказал он, глядя, как Сириус дрожащей рукой добавляет молоко и сахар в дымящуюся кружку. Взгляд Римуса метнулся к лицу Сириуса, и он не удивился, увидев налитые кровью глаза, окружённые тёмными кругами. Когда Сириус поспешно повернулся к двери, чтобы уйти, Римус остановил его одной фразой. — Я пил чай с Гарри этим утром. Сириус так резко остановился, что часть чая выплеснулась ему на ботинки. Медленно повернувшись, Сириус взглянул на Римуса с мрачным выражением лица. — Сегодня я не в настроении для допроса, Римус, — заявил он своему другу. Римус поднял бровь. — Я просто сказал тебе, что пил чай с Гарри ранее. У меня не было намерения вести допрос, Сириус. Мне жаль, что у тебя была такая тяжёлая ночь. — Гарри сказал тебе, что у меня была тяжёлая ночь, не так ли? — спросил Сириус, делая шаг ближе к столу и ставя кружку на его поверхность. Римус посмотрел анимагу прямо в глаза. — Мне не нужен подросток, чтобы сказать мне, что я вижу своими глазами. Ты выглядишь ужасно. — Что случилось со всеми этими твоими прекрасными манерами, Лунатик? — Улыбка и тон Сириуса были саркастичны, а глаза оставались холодными, когда он смотрел на своего друга сверху вниз. — Обычно ты просто выглядишь сочувствующим и понимающим, мягко пытаясь побудить меня говорить о моих проблемах. Римус встал и потянулся через стол так быстро, что плечи Сириуса оказались в железной хватке, и он был прижат к столу прежде, чем понял, что происходит. Сириус утратил часть своего самоуверенного высокомерия, когда почувствовал, как напрягались пальцы Римуса. Стол безжалостно впился в его бёдра, и он почувствовал, как дыхание Римуса коснулось его лица, когда он начал говорить. — Мои манеры — прекрасные или нет — похоже, потеряли своё влияние на тебя, — сказал Римус, стиснув зубы, его голос был убийственно спокоен, а глаза казались скорее янтарными, чем голубыми. Сириус понял, что наконец довёл оборотня до предела его терпения и теперь ему в равной мере противостоят и человек, и волк. Он заставил себя не шевелиться, пока Римус продолжил: — И поэтому я попробую более прямой путь и надеюсь, что он преуспеет там, где манеры потерпели неудачу. Я не понимаю и не сочувствую никому, кто готов отказаться от второго шанса обеими руками, как это делаешь ты прямо сейчас! Я знаю, как много ты потерял, Сириус, потому что у меня до сих пор остались воспоминания — я пережил их. Я сделаю всё, чтобы ты их вернул. Они — связующее звено с тем, кем мы оба когда-то были, с тем временем, которое мы оба разделяли. Кейт — это связующее звено с тем временем. — Римус проигнорировал низкое рычание Сириуса, когда услышал её имя. — Гарри — это связующее звено с тем временем — и он потерял больше, чем любой из нас вместе взятых! — Римус сделал паузу, и Сириус опустил голову, а его тело слегка поникло в его руках. — Я хочу, чтобы ты сел и выслушал меня. Если я отпущу тебя, ты это сделаешь? Сириус кивнул, закрыв глаза. Римус слегка подтолкнул Сириуса, опустив его, и наблюдал, как тот опустился на стул позади себя. Римус потянулся назад, чтобы поставить свой собственный стул, который опрокинулся, когда он так резко поднялся. Усевшись, он взглянул на Сириуса и пробормотал: — Хорошо. А теперь открой глаза. Я хочу, чтобы ты смотрел на меня, пока я с тобой разговариваю. Сириус послушно открыл глаза. Хотя он был раздражён отношением своего друга, он знал, что лучше не перечить Римусу, когда тот был так зол. — Итак, Гарри знает о Кейт, — начал Римус. — Она ему сказала. Прямо перед тобой. И из того, что мне дали понять, ты не потрудился принять участие в разговоре. Молчи! — бросил он, видя, что Сириус открыл рот, чтобы что-то сказать. — В данный момент мне неинтересно тебя слушать. — Римус с удовлетворением увидел, как рот Сириус закрылся, хотя его голубые глаза опасно сверкнули в ответ. — Насколько я понимаю, у тебя есть фотоальбом, и я знаю, что он от Кейт, потому что она попросила меня посмотреть его, прежде чем завернуть. Она хотела убедиться, что он не принесёт тебе больше вреда, чем пользы, как она того планировала. Я сказал ей, что это риск, но, с другой стороны, всё так и есть. В настоящий момент что угодно может спровоцировать приступ — будь то мрачные настроения или кошмары. Тебе просто нужно больше времени. То, что Кейт была с тобой, казалось, помогало так же, как то, что Гарри был здесь, имея такой положительный вклад… до сегодняшнего дня, то есть. Но я отвлёкся. Я не знаю всего, что случилось прошлой ночью, но держу пари, что могу догадаться с достаточной точностью. Я уверен, что эти часы открыли дверь в твоём сознании; я видел твою реакцию, когда ты их развернул. Я был там, когда Джеймс подарил тебе оригинал. Я знаю, как много они значили для тебя. Я абсолютно не представляю, как этот мальчик купил именно этот подарок, но знаю, что на каком-то уровне замена Гарри оригинального подарка его отца что-то вызвала в твоём сбитом с толку мозгу. Держу пари, тебе не потребовалось много времени, чтобы снова вытащить этот альбом. И Гарри нашёл тебя — и фотографии. Он сказал мне, что ты рассматривал некоторые фотографии, пока вы оба были в библиотеке, и что ты очень расстроился, когда он спросил о Кейт. Думаю, я знаю почему. При этих словах Сириус отвернулся от оборотня. — Сириус, посмотри на меня. — Голос Римуса по-прежнему звучал повелительно, но уже не так резко. Когда его друг подчинился, Римус продолжил: — Он был близок к истине, и ты это знал, не так ли? Он собирался догадаться сам, и почему-то это сделало всё в твоих глазах ещё хуже. Ты тоже был прав, Сириус. Гарри сам сказал мне. Он начал кое-что понимать, видя вас вместе в последние недели. Для него было новостью то, что у ваших отношений была такая долгая история, зашедшая так далеко. — Римус замолчал, наклонившись вперёд и положив руки на стол перед собой. — Гарри сказал мне, что ты злишься на Кейт и что у него сложилось впечатление, будто ты не хочешь, чтобы она сказала ему правду. Он не понимает почему. — Но ты просветил его, — ровным голосом ответил Сириус. Римус вздохнул. — Я сказал ему, что он должен найти тебя и поговорить. Он хочет узнать Кейт, но боится, что это будет предательством по отношению к тебе и разозлит тебя — особенно после того, как увидел твою реакцию на неё прошлой ночью. Он понимает, что у него очень мало времени, чтобы решить это с тобой, прежде чем уедет в школу, а для него важно это сделать. Бродяга, пожалуйста, не прячься от него на этой неделе. Позволь ему прийти к тебе и решить эту проблему. Не позволяй ему вернуться в Хогвартс, продолжая беспокоиться о тебе — и об этой ситуации. Сириус заёрзал на стуле. — Могу я теперь говорить? — спросил он. Когда Римус кивнул, он продолжил: — Послушай, я злюсь на Кейт и думаю, что это оправдано. Она спустилась вниз, увидела нас с Гарри и остановилась у двери, прислушиваясь к нашему разговору. Кейт увидела возможность, которой ждала, чтобы ворваться и сказать Гарри, кем она ему является. Она ухватилась за это, провальсировала в библиотеку и сказала ему, что она его крёстная мать. Не слишком-то честная игра с её стороны, Римус. Мы заключили сделку. Если она сможет продержаться до Рождества, мы сообщим ему об этом вместе — до того, как он вернётся в школу. Она не сдержала своего слова, Римус. Кейт сделала то, что хотела, несмотря на свои обещания. Римус нахмурился. — Должна же быть какая-то причина, по которой она перестала быть наблюдателем и вошла в эту комнату, Сириус. Сириус громко хмыкнул. — Я же сказал тебе, Римус. Она услышала, как Гарри начал задавать вопросы, и, даже не спросив разрешения, вошла в комнату, горя желанием поделиться новостями. Римус покачал головой. — Но это совсем на неё не похоже, Сириус. Но даже если она это сделала это из эгоистических соображений, почему ты не вмешался и не принял участие в разговоре, вместо того чтобы предоставить всё ей? Сириус посмотрел на своего старого друга, недоверие отразилось на его бледном лице. — «Вместо того чтобы предоставить всё ей»?! Римус, она прекрасно справлялась сама. Ей не нужно было, чтобы я вмешивался, поверь. — Он замолчал и провёл рукой по волосам. — Ты бы слышал Гарри, Римус. Он был так расстроен. Он спросил её, почему мы не сказали ему раньше. Он спросил её, почему она не осталась, чтобы помочь мне и позаботиться о нём. Он даже спросил, почему она не взяла его с собой в штаты. Это было даже хуже, чем я думал. Римус вздохнул. — Но, Сириус, неужели ты не понимаешь, что если бы ты присоединился к Кейт и помог ей объяснить ему это, ему было бы легче? Для всех, по правде говоря. Брови Сириуса сошлись на переносице. — Что ты имеешь в виду? Что он тебе сказал? — Он расстроен, Сириус. Злился на Кейт за то, что она не сказала ему, когда у неё была такая возможность. Расстроен тем, что ты не сказал ему, но также и тем, что ты злишься на Кейт. Он расстроен из-за ситуации, потому что не знает, как он должен относиться или что чувствовать к Кейт — женщине, имеющей такую сильную связь как с ним, так и с его родителями — не говоря уже о тебе, но кого он действительно не знает. Но самое главное, Сириус, он мальчик, который не знает, куда ему пойти, чтобы не причинить боль тому, кого он любит. И он не ставит себя слишком высоко в списке людей, которым нужно угодить. — Римус замолчал. — Ты взрослый здесь, Сириус. Ты всё время твердишь о своих обязанностях перед Гарри. Ты постоянно жалуешься на то, что не можешь по-настоящему защитить его и позаботиться о нём, потому что застрял здесь. Ну, вот твой шанс. Позаботься о нём, ведя с ним честный разговор. Скажи ему правду о том, почему ты не рассказал ему о Кейт с самого начала. Дай ему разрешение познакомиться с ней поближе, не сердись и не уходи в себя, когда он это сделает — независимо от того, как ты сам относишься к Кейт. Если ты действительно хочешь дать Гарри что-то значимое, Сириус, отдай ему его крёстную мать без всякой враждебности или вины. — Римус откинулся на спинку стула. — Не прячься от мальчика на этой неделе из-за своего страха, что он больше не будет тебя любить. Сириус, он любит тебя, как отца. Ты не можешь этого изменить, никто не может. Если он расстроен из-за тебя, это нормально. Возможно, ты не помнишь, сколько раз я ссорился с отцом, но в своё время у нас было довольно много конфликтов. Это никогда не означало, что мы не любим друг друга, да? Позволь ему прийти к тебе и решить эту проблему. — Хорошо, Лунатик, — сказал Сириус, теперь уже успокоившись. — А Кейт? — спросил Римус, страшась ответа. — Вы оба зашли так далеко в восстановлении ваших отношений. Ты был так счастлив в последние недели. Было бы стыдно бросить всё, не пытаясь это исправить. Сириус посмотрел на него. — Я ей доверял. Она нарушил данное мне слово, Лунатик. Это займёт некоторое время, — признался он холодным голосом. Римус вздохнул, поднялся со стула и направился к двери. Сириус обошёл стол и поймал оборотня за руку, когда тот проходил мимо. — Прости, что я был таким идиотом по отношению к тебе, Лунатик. Ты мой лучший друг, и я знаю, что ты просто хочешь, чтобы всё было хорошо. — Он сделал паузу. — У нас всё в порядке? Римус заключил мужчину пониже в то, что было задумано, как короткое объятие, но Сириус продлил его на несколько мгновений. — Бродяга, ты мой брат — больше, чем любой кровный родственник. Вот почему я так разозлился на тебя. Я только хочу, чтобы ты исцелился и обрёл для себя счастье. Но я никогда не мог не быть «в порядке» с тобой, — ответил он, отступая от Сириуса, но поддерживая зрительный контакт. Сириус кивнул. — Спасибо, Лунатик. Ты же знаешь, я чувствую то же самое. Римус улыбнулся. — Я поднимусь наверх, чтобы поработать над отчётом для Альбуса. Буду в библиотеке, если понадоблюсь. Сириус снова кивнул и проводил его взглядом. Каким бы трудным ни было их противостояние, он почувствовал себя менее взрывоопасным, менее неконтролируемым, чем раньше. Хотя он по-прежнему не мог избавиться от гнева на Кейт, он чувствовал себя более готовым к разговору с Гарри — когда бы тот ни настал.

Глава 19. Разговоры в библиотеке

Римус вошёл в свою комнату и закрыл за собой дверь, тяжело к ней прислонившись. «Когда я стал официальным решателем проблем Ордена?» Он покачал головой — как только эта мысль пришла ему в голову, он уже знал ответ. Пока Джеймс, Сириус и Питер не выяснили истинную причину ежемесячных исчезновений Римуса, он был уверен, что будет предоставлен лишь самому себе. Лучший способ сосредоточить внимание на чём-то другом — слушать других, и он стал экспертом. Оттолкнувшись от двери и раздеваясь по пути в ванную, Римус понял, что никогда не думал, что станет чьим-то постоянным советником по личным делам. Оказалось, что он ошибся. Стоя под душем, Римус размышлял о разговорах с Гарри и Сириусом. Гарри, как обычно, удивил его в некоторых аспектах, но не в других. Гарри был во многих отношениях так молод. В других, однако, был вынужден быстро повзрослеть. Он цеплялся за тех, кого любил, и был горячо предан им. Римус ясно видел, как больно Гарри признаваться в своём недовольстве Сириусом. Болезненно, но здраво. Гарри очень любил своего крёстного — Римус это знал. Появление крёстной матери, однако, стало для мальчика огромным потрясением. Римус наблюдал за Гарри, когда вся семья Уизли пребывала в штаб-квартире. Бывали моменты, когда на лице Гарри отражалась тоска — не по Молли, как личности, а по собственной матери. Римус закончил принимать душ и выключил воду. Потянувшись за полотенцем, он подумал о Кейт. Она была идеальным человеком, чтобы удовлетворить потребность Гарри в матери. Она полюбила его с первого взгляда в тот день, когда он родился, и когда ребёнок вырос, он полюбил её в ответ. Римус закрыл глаза, и перед его мысленным взором возник образ Кейт, держащей на руках взъерошенного зеленоглазого младенца, который визжал от смеха всякий раз, когда она щекотала его бока или корчила ему смешные рожицы. «Кей», — кричал он, не в силах произнести её имя как следует. Но «Кей» было совершенно наплевать на то, как её называл крестник; она любила его и откликалась на любое имя, которое ему удавалось придумать. Когда Гарри звал, Кейт была рядом с ним, и Римус знал, что это было то, что она будет приветствовать в своей жизни снова. А потом, конечно, появился Сириус. Римус вздохнул и вернулся в свою комнату, чтобы одеться. Сириус так боялся потерять любовь и уважение Гарри, что его неуверенности было достаточно, чтобы перечеркнуть всё хорошее отношение и внимание Кейт за последние недели. Римус вспомнил версию Гарри и Сириуса о событиях прошлой ночи и понял, что чего-то не хватает. Это было очень непохоже на Кейт — нарушить обещание, особенно данное Сириусу, поэтому что-то должно было заставить её войти в библиотеку и открыться Гарри, как это сделала она. Когда Римус натянул джемпер через голову, он снова вздохнул. Они быстро приближались к тому времени, когда война потребует от них полного единения, чтобы встретиться лицом к лицу с Волан-де-Мортом и победить его. Он искренне надеялся, что все внутренние распри удастся разрешить до наступления этого времени. Думая о военных действиях, он повернулся к своему столу и собрал отчёты, которые должен был подготовить для Дамблдора и предоставить ему до завтрашнего собрания Ордена. Довольный тем, что у него есть всё необходимое, Римус вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Прежде чем спуститься вниз, он бросил взгляд в сторону комнаты, которую делили Гарри и Рон. Дверь была закрыта, и света под ней не было видно. Римус кивнул самому себе, надеясь, что мальчик смог расслабиться и немного отдохнуть после их предыдущего разговора. Римус вошёл в библиотеку и целенаправленно подошёл к большому письменному столу — гордости и радости покойного отца Сириуса — и принялся за работу. Взмахом волшебной палочки Римус зажёг высокие свечи и вскоре погрузился в работу. Час спустя он вздрогнул, услышав кашель в другом конце большой комнаты. Вытащив палочку, Римус медленно и тихо поднялся со своего места и направился к камину. Однако прежде чем он успел полностью разобраться в ситуации, Кейт встала, застонав, разминая мышцы, сведены судорогой от неестественного положения, в котором спала. — Кейт! — воскликнул Римус. — Ты меня напугала. Кейт подпрыгнула от низкого голоса позади неё, но немного успокоилась, когда узнала Римуса. — Извини, — произнесла она хриплым от сна голосом. — Я не знала, что здесь есть кто-то ещё. — Насколько я понимаю, ты провела здесь всю ночь, — предположил Римус, указывая на кресло. — Во всяком случае, частично, — ответила она, затягивая узел халата и отходя от кресла. — Ты видел Сириуса сегодня утром? — спросила Кейт, повернувшись лицом к Римусу, который прислонился к каминной полке. — Да, совсем недавно. А Гарри ещё раньше. Говоря это, Римус внимательно следил за выражением её лица. Кейт печально кивнула. — Я разрываюсь между тем, чтобы спросить, что ты знаешь, и дать тебе передышку. Ты, кажется, делаешь больше своей нормы улаживания конфликта в эти дни. Римус мягко улыбнулся. — Я никогда не возражал быть внимательным к проблемам моих друзей — ты же знаешь. Учитывая тот факт, что я никогда не верил, что у меня когда-нибудь будут такие друзья, как и я, я был бы довольно неблагодарным, если бы жаловался, не так ли? Кейт ответила ему улыбкой. — Я не уверена, что соглашусь с этим, но знаю, что благодарна тебе — и не только потому, что ты позволил мне поплакать у тебя на плече. Ты действительно мой лучший друг, Римус, ты очень хороший человек. Римус почувствовал, что краснеет, и взял Кейт за руку. — Ну же, друг, присядем, и ты расскажешь мне подробности со своей точки зрения. Когда они подошли к дивану, у Кейт перехватило дыхание, когда она заметила что-то на полу перед собой. Она наклонилась, чтобы это поднять, и почувствовала, как сжалось её сердце, когда убедилась, что это действительно то, о чём она сначала подумала. Почти наполовину сгоревшая, на Кейт смотрела фотография Сириуса и себя, что была первым изображением, которое она поместила в фотоальбом. За исключением нескольких обуглившихся краёв изображения Сириуса, его половина была цела; однако на фотографии осталось очень мало её собственного лица, и Кейт почувствовала, что её глаза наполняются слезами. — Что это? — спросил Римус. Кейт тяжело опустилась на диван и, не поднимая глаз, передала Римусу то, что осталось от фотографии. Она услышала его тихий вздох. — Как это случилось? — задал он вопрос, его голос был недоверчивым. — Кейт, это одна из фотографий, которые ты положила в альбом Сириуса, не так ли? Кейт кивнула. — Да, — призналась он напряжённым голосом. — Самая первая фотография. — Она глубоко вздохнула. — Гарри и Сириус смотрели альбом вчера вечером, так что я уверена, что тогда всё было в порядке. — Ты не слышала, чтобы кто-нибудь входил в комнату сегодня утром? Кейт покачала головой. — Я ничего не слышала. Ты был здесь, когда я проснулась, а до этого я вообще не просыпалась. — Она замолчала, собираясь с мыслями, а затем повернулась к другу. — Очевидно, ты знаешь, что произошло здесь прошлой ночью и что Сириус был очень зол на меня. — Когда Римус кивнул, она продолжила: — Он как-нибудь намекал тебе на то, что он мог быть достаточно зол, чтобы это сделать?! Римус остановился и задумался над ответом. «Был ли Сириус достаточно зол, чтобы намеренно сжечь Кейт с фотографии их пары?» Почему-то, несмотря на то, что Сириус был зол сегодня утром на кухне, Римус сомневался в этом. Услышав, как кто-то прочищает горло, Римус не стал отвечать Кейт. Кейт и Римус обернулись и с удивление увидели Гарри, стоящего в дверях библиотеки. — Извините. — Я хотел кое-что вернуть и… ну, я слышал, как вы разговаривали, и не хотел, чтобы вы подумали, будто я подслушиваю. Прости, Кейт, — сказал Гарри, и его лицо покраснело. Кейт слабо ему улыбнулась. — Не надо извиняться, Гарри. Ты сделал то, что должна была сделать я. — Входи, — пригласил Римус, и Гарри подошёл к креслу Сириуса, присев на край сиденья. Гарри, очевидно, только что вышел из душа, поскольку его волосы были ещё влажными. Он был одет в джинсы и толстовку с капюшоном с большим карманом, похожим на сумку спереди. Его голова была опущена, а руки что-то теребили в кармане. — Гарри, — первым заговорил Римус. — Что ты хотел вернуть? Гарри поднял глаза — не на Римуса, а на фотографию, которую тот держал в руке. — Сириус не сжигал эту фотографию, — тихо заявил он. — Откуда ты знаешь, Гарри? — поинтересовалась Кейт. — Потому что… — Гарри сделал паузу и медленно вытащил руку из кармана. Кейт и Римус резко вздохнули, увидев то, что он сжимал в кулаке. — Гарри, это… — начала Кейт, широко раскрыв глаза, когда увидела состояние альбома. — …Фотоальбом, который мы с Сириусом смотрели вчера вечером, да. — Гарри взглянул на Кейт, и в его глазах было что-то похожее на сочувствие. — Я не знал, что это ты ему подарила. Кейт кивнула. — Откуда он у тебя? Гарри сделал глубокий вздох. — Я рано встал сегодня утром, — он замолчал, чтобы взглянуть на Римуса, который ободряюще улыбнулся ему. — И у нас с профессором Люпином был долгий разговор. Когда мы закончили, мне было о чём подумать, и я решил, что не смогу сразу же заснуть. Я подумал, что просто зайду сюда и немного посижу, но… Ну, вместо этого ты была здесь, Кейт — и ты спала. Я уже собирался уходить, но услышал, что кто-то идёт. Я действительно не хотел ни с кем разговаривать, поэтому просто сел так, чтобы меня никто не видел. Я решил просто подождать, пока кто-то уйдёт. — Кто это был, Гарри? — спросил Римус. — Сириус, — ответил Гарри. — Но он пришёл не для того, чтобы сесть. Он что-то искал. — Он немного приподнял фотоальбом. — Это. Он нашёл его и взял, и я подумал, что он просто собирается уйти, но он этого не сделал. Вместо этого он повернулся и бросил его в камин. Мне очень жаль, Кейт, — повторил Гарри. — Всё хорошо, Гарри, — прошептала Кейт. — Это фотография, должно быть, выпала, когда он оказался в камине, — рассуждал Римус. — После того, как Сириус ушёл, я подошёл и поднял его. Тогда эта фотография и могла выпасть. Я не знал, что он твой, Кейт. Кейт покачала головой. — Он не мой, Гарри. Он принадлежит Сириусу. Гарри кивнул. — Именно поэтому я вернулся сюда за ним. Я подумал, что если Сириус всё обдумает, то поймёт, что ошибся, и вернётся, чтобы его найти. Я хотел, чтобы он смог его найти, чтобы он не чувствовал себя плохо, бросив его в огонь. — Гарри протянул альбом с фотографиями Кейт. — Может быть, будет лучше, если я просто отдам его тебе. Ты можешь взять его и отдать Сириусу, когда сочтёшь нужным. Кейт начала было качать головой, но потом передумала. Если Сириус так разозлился, что скорее уничтожит подарок, чем сохранит его, она может забрать фотографии обратно. Кейт потянулась за альбомом. — Спасибо, Гарри, — просто поблагодарила она. Он кивнул. — Пойду позавтракаю. Увидимся позже, — сказал он. После того как Гарри ушёл, Римус коснулся плеча Кейт. — Не хочешь рассказать мне, что здесь произошло прошлой ночью? Думаю, что теперь я знаю две трети истории, и, Кейт, у меня есть пара вопросов к тебе. В этой две трети истории есть вещи, которые я не совсем понимаю. Кейт кивнула. — Держу пари один из них: почему я так долго пряталась за дверью? Римус кивнул. — Почему бы тебе не подняться наверх и не переодеться? Я спущусь вниз и приготовлю что-нибудь на завтрак для нас обоих, а потом встретимся здесь. — Спасибо, Римус, — поблагодарила Кейт, встав. Она наклонилась и поцеловала его в щёку. — Ты хороший друг — для всех нас. Я скоро вернусь. Когда Кейт вышла из библиотеки, Римус закрыл свои папки и аккуратно сложил рядом пергамент, чернила и перья. Пересекая комнату, чтобы спуститься на кухню, он пообещал себе, что получит ответы на свои вопросы к тому времени, когда они с Кейт закончат завтракать. После этого, возможно, они могли бы обсудить, как решить всю эту неразбериху — раз и навсегда.