Глава 62. Разделённые воспоминания
Римус положил зеркальце в карман и повернулся к Кингсли. — Ты встречаешься с Альбусом в квартире Тонкс, да? Кингсли кивнул. — Я дам ему знать через сеть каминов, когда мы с Кейт прибудем. — Мракоборец бросил взгляд на свидетельское кресло, где всё ещё сидела Кейт. — Я отведу Кейт в «Дырявый котёл» и посмотрю, не разрешит ли нам Том воспользоваться служебным помещением на часок. Я хотел бы дать ей возможность немного перестроиться. Меня также интересует Малодрос Спеа — и почему он не присутствовал сегодня для дачи показаний. Насколько я понял, он был в списке свидетелей Министерства. Я попрошу Тонкс проверить это, пока буду с Кейт. — Кингсли посмотрел на карман Римуса, затем взглянул своему другу в глаза. — Полагаю, тебе тоже есть чем заняться? Римус грустно улыбнулся и кивнул. — Я думаю, что нашему другу сейчас не по себе после того, как он услышал показания Кейт. — Римус начал было отворачиваться, но затем шагнул ближе к Кингсли. — Есть много аспектов этого процесса, которые я нахожу наиболее любопытными: Фадж — главный среди них. Мне также интересно точно знать, что было в том флаконе, который Северус забрал у Джарвиса. И, говоря о Джарвисе — сегодня он допустил несколько очень любительских ошибок. Это диаметрально противоположно его репутации адвоката. Кингсли кивнул. — Во время суда я несколько раз подумал о том же. Я не могу избавиться от ощущения, что здесь есть какая-то связь. Мы займёмся этим прямо сейчас. Я встречусь с тобой во флигеле после того, как мы встретимся с Альбусом у Тонкс, хорошо? Римус кивнул. — Передай Кейт пр… — Он замолчал. — Ну, может быть, не этой конкретной Кейт. Кингсли, передай ей, что я посылаю свои наилучшие пожелания, хорошо? Кингсли кивнул. — Передам. Это временно, Римус, ты же знаешь. К вечеру она будет в порядке. — Я знаю, Кингсли. Просто нелегко смотреть ей в глаза и понимать, что последние несколько месяцев для неё просто не существовали. Могу только представить, что сейчас чувствует Бродяга. — Покачал головой Римус. — Тебе лучше это выяснить, — сказал Кингсли и повернулся, чтобы направиться к выходу. Римус некоторое время смотрел ему вслед, прежде чем направиться к лифтам.~***~
Римус стоял посреди большой комнаты во флигеле, его сердце билось быстрее, чем обычно. После полного обыска помещения — включая балкон — он не нашёл никаких следов своего друга. Мысли его метались. Римус знал, что Сириус не настолько глуп, чтобы бродить по коридорам — или по территории — школы; для него было слишком много поставлено на карту. Но Римус также достаточно хорошо знал своего лучшего друга, чтобы понимать, что когда Сириусу было больно, он затаивался. Но он не знал того, где на этот раз. После ещё пяти минут размышлений Римус резко вскинул голову. Он подошёл к очагу, бросил в него щепотку летучего порошка и шагнул в образовавшееся зелёное пламя. — Кухня — площадь Гриммо, — отчетливо произнёс он и тут же оказался втянут в водоворот хаоса, который представляла собой сеть каминов. Мгновение спустя оборотень вступил на кухню Штаба. В комнате было холодно, и не было никаких признаков хозяина дома. Не желая беспокоить Кикимера — и явно спящего портрета матери Сириуса, — Римус крался по коридорам и лестницам, проверив спальню Кейт, затем Сириуса, библиотеку, комнату Клювокрыла. Ничего. Римус спустился вниз и как раз проходил по боковому коридору, когда его внимание привлёк шум в конце коридора. «Веранда», — подумал Римус и поспешил по коридору к двери в его конце. Он открыл частично закрытую дверь и бесшумно вошёл, оглядывая тёмную комнату в поисках источника шума. Поиски не заняли много времени. Сириус сидел на потёртом диване перед камином. Очаг был холодным, комната освещалась только слабым солнечным светом, просачивающимся сквозь окна, выходящие на улицу. На столе перед ним стояла на три четверти полная бутылка лучшего выдержанного Огневиски; в руке Сириуса был на четверть полный стакан, который, как заметил Римус, темноволосый волшебник поднёс к губам и осушил одним глотком, поморщившись, когда он обжег горло и опустился в пустой желудок. — Бродяга? — Римус медленно подошёл к дивану, направив палочку на очаг, чтобы разжечь огонь в камине. — Лунатик! — приветствовал его Сириус. — Пришёл утопить мои печали вместе со мной? Что за хороший друг; всегда рядом, когда в нём нуждаешься! — Он дрожащей рукой налил в стакан ещё Огневиски на два пальца. — Вот, Лунатик. Возьми стакан; я просто сэкономлю время и воспользуюсь бутылкой, да? Римус покачал головой. — Спасибо, Бродяга. В любом случае, для меня ещё слишком рано. Сириус сделал щедрый глоток из бутылки, а затем ответил: — Чушь собачья, Лунатик! Где-то сейчас пять часов вечера, разве не так говорят маглы? Американские маглы, скорее. Спорим, там пять часов. — Знаешь, она ведь говорила это от сердца, — мягко сказал Римус, садясь рядом со своим другом. — Они удалили её недавние воспоминания о тебе — ты знаешь это, Бродяга. Все её воспоминания о тебе заканчиваются в день твоего ареста. Она не знает, что ты невиновен. Сириус поднёс бутылку к губам, потом передумал и опустил её на колено. — Она ненавидела меня, Лунатик, — пробормотал он. — Я был неудачными отношениями, которые у неё были в подростковом возрасте, и мне не хватало достаточно здравого смысла, чтобы их закончить. Кейти считает меня убийцей Джеймса и Лили. Ну, убийца — слишком громкое слово, я полагаю, поскольку я на самом деле не накладывал убивающее заклинание — я просто передал их тому, кто это сделал. — Он посмотрел на своего старого друга, и у Римуса перехватило дыхание от боли, отразившейся на лице Сириуса. — Ты думаешь, она действительно так думала, Римус? — Его голос был слабым. — Думаю, она, вероятно, думала нечто подобное, Бродяга, как и я. Но ты знал это, когда она только вернулась. Она знает правду о тебе, Сириус, — сказал Римус. — Эта правда сейчас находится в омуте памяти в квартире Тонкс. — Сириус поставил бутылку на стол. — Она считала, что Гарри не должен знать обо мне. — Он печально покачал головой. — Она не хотела от меня детей, Лунатик. «Не в этой жизни», — сказала она. Ты слышал её. Ты был там. Она назвала меня врагом, Римус. Вот кем она меня считала. — Темноволосый волшебник покачал головой, его глаза блестели, когда он смотрел на пылающий огонь. — Я не думал о том, что услышу, если воспользуюсь этим чёртовым зеркалом, — прошептал он. — Я хотел убедиться, что с ней всё в порядке, и я действительно хотел услышать, как этот ёбаный придурок получит то, что ему причитается, когда его осудят. — Сириус посмотрел на своего друга. — Я не думал о том, как будет говорить Кейт без воспоминаний о последних шести месяцах. — Он сглотнул. — Я не думал, что это будет так больно. Римус кивнул и придвинулся ближе к другу. Он положил руку ему на плечо, пытаясь утешить. — Я знаю, Сириус. Вы с Кейт столько пережили вместе за такое короткое время. Несмотря на то, что ей пришлось сделать это, чтобы успешно дать показания, я знаю, что тебе было больно это слышать. Сириус некоторое время молчал, затем грубо потёр лицо и откашлялся. — Спасибо, Лунатик, — тихо поблагодарил он, поднимаясь и слегка покачиваясь. Римус быстро поднялся и поддержал его. — Осторожно, Бродяга, — сказал он с лёгкой улыбкой на лице. Сириус повернулся к своему другу, его лицо было бледным. — Мне кажется, я не очень хорошо себя чувствую, Римус. Римус покачал головой и указал на бутылку на столе. — Ты давно ничего подобного не употреблял, Сириус. Пойдём, почему бы тебе не прилечь ненадолго? Потом ты сможешь принять душ и встретиться с Кейт во флигеле, да? Сириус набрал в грудь воздуха, чтобы заговорить, но на его лице отразился внезапный ужас, он зажал рот рукой и поспешно покинул комнату. Римус ждал в комнате Сириуса со стаканом прохладной воды. Его друг появился в дверном проёме несколько мгновений спустя, всё ещё немного бледный, но без несколько остекленевшего выражения лица, которое было у него во время их разговора. Он прошёл в комнату и сел на кровать, с благодарностью принимая стакан из рук Римуса. Допив воду, он вернул стакан Римусу, скинул ботинки и устроился на кровати. — Спокойной ночи, Лунатик, — пробормотал он, закрывая глаза. Римус улыбнулся мужчине. — Спокойной, Бродяга. Я разбужу тебя, если не увижу через час или около того, хорошо? — Он замолчал. — Сириус? Но единственным его ответом было мягкое ровное дыхание. Сириус уже спал. Римус вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь, и направился в кабинет, чтобы почитать, ожидая, когда Сириус проснётся. Через полчаса после того, как он устроился в глубоком кресле с книгой, чаем и теплом пылающего камина, он услышал крик со стороны комнаты Сириуса. Звук напомнил Римусу времена, когда Сириуса одолевали кошмары, и поэтому он быстро поднялся и почти бегом бросился в другую спальню. Когда он прибыл, было видно, что ужас Сириуса был в самом разгаре. Простыни обвили его конечности, и он метался в них. Его лицо было искажено болью, а волосы были влажными от пота. Римус подошёл к кровати и мягко схватил размахивающие руки Сириуса, прижимая их к его бокам и удерживая. Глаза Сириуса распахнулись, но он продолжал бороться. — Кейти! — воскликнул он. — Не уходи! Не оставляй меня! Я не… — Бродяга! — громко крикнул Римус, и когда ничего не изменилось, добавил: — Сириус! При звуке голоса Римуса, Сириус замолчал, а его тело расслабилось. Он несколько раз моргнул, пока, наконец, не узнал лицо Римуса над собой. — Всё хорошо, — тихо сказал Римус. — Всё хорошо. Сделай глубокий вздох. Когда Сириус начал медленно реагировать на успокаивающий голос Римуса, тот отпустил его запястья и сел на край кровати, пока Сириус не взял себя в руки. — Лучше? — спросил он через некоторое время, помогая своему другу освободиться от одеяла. Сириус кивнул. — Спасибо, Лунатик. Прошу за это прощения. Должно быть, это была месть выдержанного Огневиски. — Он не смотрел в глаза своего друга, пока говорил. Римус слегка покачал головой. — Возможно, отчасти, но мы оба знаем, что это нечто большее, не так ли? Хочешь поговорить об этом? Теперь Сириус поднял глаза. — Что я такого сказал? Должно быть, это что-то привело тебя сюда. — На самом деле я слышал, как ты кричал; никаких слов, просто крик. Когда я вошёл, ты вертелся, запутавшись в простынях. — Римус на мгновение замолчал. — Ты звал Кейт. Сириус кивнул. — Мы были здесь, но внизу, на кухне. Это была первая ночь, когда она вернулась, и здесь собирался Орден. Помнишь, как она увидела меня в дверях после окончания собрания? — Римус кивнул. — Вот и всё, за исключением того, что на этот раз вы все исчезли, и она подошла ближе, прежде чем я смог уйти. Она назвала меня предателем и сказала, что вернулась, чтобы держать Гарри подальше от меня. Сказала, что я не заслуживаю его после того, как убил его родителей. — Сириус снова тихо заплакал, пересказывая свой кошмар. Римус протянул руку и накрыл ладонь Сириуса своей. — Все хорошо, Бродяга. Это был всего лишь сон. Ну же, расскажи обо всём. Ты почувствуешь себя лучше, как только это сделаешь, — посоветовал он отчаявшемуся волшебнику успокаивающим голосом. Сириус глубоко вздохнул. — Она сказала мне, что была беременна, но не от меня. Она нашла кого-то другого и больше не хотела меня. Она вышла за дверь, Лунатик. Она ушла от меня. Я окликнул её, но она не обернулась. Она просто… — Его голос затих. Римус ободряюще сжал его руку. — Но это было не на самом деле, Сириус. Ты должен понять, что всё, что произошло в суде, отразилось в твоём кошмаре. Это не по-настоящему. Сириус кивнул, но промолчал. Римус отпустил его руку и встал. — Я пойду вниз, приготовлю чай. Почему бы тебе не принять душ, не переодеться и не присоединиться ко мне, когда закончишь? — Римус внимательно наблюдал за своим другом. Он не мог позволить ему увязнуть; Сириус добился слишком большого прогресса за последние месяцы, чтобы позволить этим кошмарам снова овладеть им. — Сириус? Сириус снова кивнул, на этот раз глядя на волшебника. Он откинул одеяло и встал. — Я скоро спущусь, Римус. Обещаю. Римус проводил его взглядом в ванную; после того, как дверь закрылась, он прислушался к включённому душу и, услышав его, направился на кухню.~***~
Кейт и Кингсли сидели в задней комнате «Дырявого котла». Перед Кейт стояла полупустая тарелка овощного супа, и она задумчиво отпивала чай. Кингсли некоторое время смотрел на неё, прежде чем заговорить. — Готова вернуться к Тонкс? Кейт поставила чашку и кивнула. — Кингсли, нам нужно связаться с Северусом по поводу зелья из флакона Джарвиса. Я также хотела бы знать, что задумал Спеа; я бы никогда не подумала, что он пропустит суд. Кингсли кивнул. — Тонкс занимается этим делом. Мы свяжемся с Северусом позже. Кейт посмотрела на старшего мракоборца. — А сколько ещё верят, Кингсли? Брови Кингсли сошлись на переносице. — Я не понимаю, о чём ты, Кейт. — Как ты думаешь, многие ли еще верят в то, что сказал Джарвис в зале суда? У Ллевеллина Джарвиса никогда в жизни не было оригинальной мысли, значит, кто-то должен был внушить ему мысль, что я действительно возобновлю свои отношения с Блэком и попытаюсь подставить Малфоя в придачу, — разъяснила Кейт с горечью в голосе. Кингсли вздохнул. — Ну, Кейт, держу пари, что Малфой, вероятно, несёт ответственность за засев зерна сомнения, а Джарвис, учитывая его красноречие, усовершенствовал его. Не могу представить хоть кого-то, кто ему поверил после того, как все слышали твой ответ. — Надеюсь, Кингсли, — сказала она. — Я достаточно долго не была дома. Я хотела бы вернуться навсегда, и это будет трудно, если все слухи и инсинуации начнутся снова. Кингсли потянулся и похлопал её по руке. — Не думаю, что тебе есть о чём беспокоиться, Кейт. Пойдём, вернёмся к Тонкс. Похоже, тебе не помешает отдохнуть. Я просто оплачу счёт и скоро вернусь. Кингсли знал, что Альбус ждёт известий о том, что они направляются в квартиру Тонкс, чтобы он мог встретиться с ними там. Он планировал связаться с директором через каминную связь, пока будет оплачивать счёт. Кейт согласилась и спокойно ждала, пока Кингсли вернётся к столу. Несколько мгновений спустя они вышли из камина в квартире Тонкс. Стряхнув пепел с мантии, Кейт подняла глаза и обнаружила, что смотрит в спокойные голубые глаза директора, стоящего напротив неё. — Здравствуй, дорогая, — тепло поздоровался он, протягивая ей маленький пузырёк. — У тебя было тяжёлое утро; это должно помочь тебе немного отдохнуть, чтобы тебя не беспокоили кошмары. Кейт колебалась лишь мгновение, прежде чем сесть на диван, принять пузырёк и выпить его содержимое. Прошло совсем немного времени, прежде чем зелье сна без сновидений подействовало, и Кейт крепко уснула. — Ей пришлось нелегко, — пробормотал Дамблдор. — Все эти чувства к Сириусу и ушедшим временам окажут эмоциональное воздействие на любого. Думаю, пришло время восстановить память Кейт и позволить ей жить дальше. С этими словами пожилой волшебник сел рядом с Кейт и, повторяя сложные движения палочки и заклинания, произнесённые в начале дня, извлёк и отбросил сфабрикованные детали её «прошлого» и медленно заменил их воспоминаниями, хранящимися в омуте памяти Сириуса. Закончив, Дамблдор откинулся на подушки, положив пустой омут памяти на колени. — Давай дадим ей немного поспать, — устало предложил он. Через некоторое время повернувшись к Кингсли, пожилой волшебник улыбнулся. — Ты сделал это. Люциус Малфой отправится в Азкабан без возможности условно-досрочного освобождения. Кингсли тоже позволил себе слабую улыбку. — Да, Альбус, но в результате этого судебного разбирательства возникло несколько нерешённых вопросов — как тебе хорошо известно. Дамблдор кивнул. — Я мог бы предложить созвать собрание Ордена на завтрашний вечер в Штаб-квартире. К тому времени у Тонкс появится кое-какая информация для нас, и я тоже наведу некоторые справки. Северус закончит анализ зелья, которое пытался применить Джарвис, так что мы сможем решить, будем ли мы заниматься этим вопросом, как только получим его отчёт. — Он сделал паузу, на мгновение взглянув на Кейт, прежде чем полностью переключить своё внимание на Кингсли. — Знаешь, мне было бы очень интересно узнать больше об изменении взглядов Корнелиуса. Мы оба знаем, что он был твёрдым сторонником Люциуса Малфоя — вплоть до сегодняшнего утра. Что-то случилось, что заставило его сменить сторону, и, хотя я сдержанно благодарен, я не совсем верю, что это изменение навсегда. По крайней мере, пока. Кингсли кивнул. — Я возвращаюсь в Министерство. Я подозреваю, что вскоре узнаю больше. Если у Министра есть что-то на уме, он назначит мне встречу довольно скоро. Дамблдор встал. — Я собираюсь переместить Кейт обратно во флигель. Кингсли кивнул. — Я помогу тебе, затем трансгрессирую в офис оттуда. С этими словами он поднял Кейт и крепко прижал к себе. Представив себе больничную зону флигеля, Кингсли развернулся на каблуках и через несколько мгновений материализовался в дальнем конце комнаты. Дамблдор появился вскоре после. Кингсли положил Кейт на кровать у окна и повернулся к Дамблдору. — С ней всё в порядке. Я свяжусь с тобой позже этим вечером, если Тонкс что-нибудь сообщит нам. Дамблдор улыбнулся Мракоборцу. — Спасибо, Кингсли, я ценю это. — Могу я предложить вам, джентльмены, чаю? — Голос Молли Селкирк раздался со стороны дверного проёма. — Не мне, спасибо. Я уже ухожу, — вежливо отказался Кингсли. — Я поговорю с тобой позже, Альбус. Молли, было приятно снова тебя увидеть. — С этими словами Кингсли развернулся и трансгрессировал в Министерство. — Перейдём в большую комнату, и я принесу поднос к камину, — предложила целительница. Обернувшись, она увидела свою бывшую пациентку, лежащую на кровати, которую она так недавно считала достаточно здоровой, чтобы покинуть палату. — Альбус? — С ней всё в порядке, Молли. Я не так давно дал ей зелье сна без сновидений. Это позволит снова вернувшимся воспоминаниям немного осесть, — объяснил директор. Молли кивнула. — Пойдём. Я вернусь через несколько минут. Когда она и Альбус устроились возле камина, Молли посмотрела на пожилого волшебника. — Полагаю, всё прошло хорошо, — сказала она. Альбус кивнул поверх своей чашки. — Относительно, — ответил он. — Малфой осужден и сегодня же будет отправлен в Азкабан, если он уже не там. Однако Кейт пришлось нелегко, и в результате Сириусу тоже. Молли вопросительно подняла брови. — И как же? — Как ты знаешь, воспоминания Кейт о Сириусе — те, что произошли за последние шесть месяцев — были удалены, чтобы она могла правдиво свидетельствовать против Малфоя, не разглашая ничего о Сириусе. Это привело бы к разрушительным последствиям, как ты, я уверен, понимаешь, — сказал Альбус. — Мы добавили выдуманные события в жизнь Кейт, чтобы учесть выкидыш, который, конечно, был критически важен для обеспечения осуждения Малфоя из-за его использования непростительного проклятья. — Но я думала, что цель — скрыть беременность Кейт от Министерства, — сказала Молли. — Изначально да. Но каким-то образом они узнали об этом и планировали использовать это, чтобы дискредитировать её. Если бы мы не подготовили правдоподобную историю, чтобы противостоять их стараниям, я уверен, что Малфой был бы оправдан, — объяснил Дамблдор. — Конечно, при удалении всех воспоминаний Кейт о Сириусе, кроме тех, что были до его ареста, все её старые подозрения и чувства к нему всплыли на поверхность. Это было очень эмоционально для неё. Молли покачала головой. — Слава Мерлину, Сириус не смог присутствовать, — сказала она. Дамблдор резко поднял голову. — К сожалению, мистер Блэк изобретательно нашёл способ присутствовать, физически не покидая флигель, — сообщил он ей и продолжил рассказывать подробности о заколдованных зеркалах. Когда Дамблдор закончил своё объяснение, Молли вздохнула: — Этот молодой человек иногда слишком умён для своего же блага. Он будет очень страдать из-за того, что услышал, должно быть, очень тяжёлые чувства, исходящие от Кейт, — добавила она. — Но он поймёт, что у неё отсутствовали последние воспоминания о нём, следовательно, она отталкивалась от прошлого, насколько оно касалось его, — рассуждал Дамблдор. — Я подозреваю, что они не до конца разобрались с чувствами, которые Кейт испытывала к Сириусу в те дни. Им нужно будет разобраться с ними, прежде чем они смогут полностью двигаться дальше. — Ну, если это действительно так, то я надеюсь, что это в последний раз, — сказала Молли, ставя свою теперь уже пустую чашку на поднос. — Им пришло время двигаться дальше.~***~
Кейт очнулась в полутёмной комнате и услышала, как ветер стучит по оконным стёклам. Ей потребовалось время, чтобы сориентироваться. Она села и оглядела комнату. «Конечно, — подумала она. — Флигель». Кейт поднялась и направилась к двери, ведущей в большую комнату. Подойдя ближе, она увидела мерцающий оранжевый свет огня, отражающийся на белых стенах напротив камина. Кроме треска и потрескивания поленьев, в комнате было тихо. Кейт вошла в большую комнату и затаила дыхание при виде Сириуса, который сидел на диване и смотрел на огонь. «Сириус». Кейт положила руку на дверной косяк, чтобы успокоиться, когда воспоминания о прошедшем дне нахлынули на неё. Хотя поначалу всё было размытым, процесс — и её показания — постепенно прояснялись, пока память не стала чёткой. Всё, что она сказала; должно быть, это были изменённые воспоминания от Дамблдора. Глаза Кейт наполнились слезами, когда слова, которые она произнесла, глухо зазвенели у неё в голове. Она мысленно вернулась к тому времени, когда Джеймс и Лили были убиты. Среди них было так много подозрений, так мало доверия — и все они страдали; Джеймс и Лили заплатили за это самую высокую цену. Однако впоследствии Сириуса отправили в тюрьму, и она убежала от всего этого — воспоминаний, постоянных подозрений, граничащих с избеганием. Она считала его виновным, и ей было горько — даже больше, чем горько. Кейт тяжело вздохнула. Было отрезвляюще осознавать, что сегодня утром она дала правдивые показания. Без воспоминаний о прошедших шести месяцах, раскрывающих ложь столь давнего прошлого, чувства Кейт к Сириусу были продемонстрированы вполне реалистично. Под тяжестью этого знания она едва вздрогнула и снова обратила внимание на волшебника на диване. Кейт вошла в комнату, внезапно почувствовав, что ей необходимо ощутить его объятия; услышать его мягкий голос возле своего уха. Однако звук её шагов предупредил Сириуса о её присутствии, и выражение его лица остановило её. — Сириус? Он встал при звуке её голоса, и Кейт наблюдала за игрой эмоций на его лице. Его глаза были яркими, лицо бледным, и Кейт обнаружила лёгкую дрожь его рук, когда он засунул их в карманы своих магловских джинсов. — Кейт. — Его голос был мягким и робким, и он не сводил с неё глаз. Кейт подошла к нему, отметив, что он продолжал смотреть на неё, когда она приблизилась. Встав прямо перед ним, Кейт протянула руку и обхватила его щеку ладонью. — Сириус, что случилось? — спросила она. Сириус закрыл глаза, и Кейт почувствовала, как горячая слеза упала на её большой палец и скользнула вниз по тыльной стороне ладони. — Прости, — прошептал он. Брови Кейт в замешательстве сошлись на переносице. — Я не понимаю; простить за что, милый? Глаза Сириуса открылись. — За всё, что случилось с тобой из-за меня. За то, что не доверял тебе настолько, чтобы рассказать о смене хранителя тайны. Если бы я просто доверял тебе, то, возможно, мы бы выяснили всё о Питере, и Джеймс и Лили были бы живы, — прошептал он. — И тебе не пришлось бы переезжать в Штаты; и, может быть, ты не возненавидела бы меня. В голове Кейт проносились тысячи мыслей. «Он не может знать», — подумала она, но в глубине души она знала, что Сириус должен был каким-то образом узнать о её показаниях перед Визенгамотом. Она решила рискнуть. — Как ты попал в Визенгамотские палаты? — Зеркало, — ответил он, внимательно наблюдая за её лицом. — Я убедил Римуса взять одно из зеркал в зал. Я должен был услышать, как Люциус даёт показания; я должен был услышать, как он пытается оправдаться за то, что сделал с тобой; я должен был услышать, как его осудят. — Сириус замолчал, грустно улыбаясь. — Я услышал гораздо больше, чем ожидал. Кейт осторожно опустила руку и села на диван. Сириус сделал то же самое. — Сириус, это я должна извиниться перед тобой, — сказала Кейт так тихо, что ему пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать. — За разумные мысли, которые ты испытывала двенадцать лет назад? — тихо спросил Сириус. — Он покачал головой. — Я в это не верю. Я не задумывался о том, что всё это значило, избавившись от твоих воспоминаний, заменив их чем-то, что могло бы объяснить беременность; слышать, что ты чувствовала в конце первой войны. Услышав, что ты чувствуешь ко мне. — Он остановился и на мгновение взял себя в руки, прежде чем продолжить. — Ты не должна передо мной извиняться, Кейт. Я сам в этом виноват. — Но это задело тебя. Я причинила тебе боль. Я вижу это по твоим глазам, — сказала Кейт. — И я ненавижу, что мои слова причиняют такую боль. Сириус посмотрел на неё. — Мне нужно взять тебя за руку, пока мы разговариваем. Нужно. Хорошо? Кейт кивнула, протягивая руку к нему. Сириус придвинулся ближе к ней, взяв её руки в свои. Кейт слегка сжала пальцы и почувствовала ответное давления с его стороны. — Кейти, ты действительно чувствовала всё это? — спросил он. Кейт сделала глубокий вдох, затем взглянула на Сириуса. — Это сложно объяснить, но да, в некотором смысле я действительно так считала. Я была так зла, что ты оставил меня в стороне от всех твоих подозрений, а это означало, полагаю, что ты думал, что я тоже могла быть предательницей. В то время всё, что знала я, это то, что ты всегда срывался в то или иное место — в основном в Годрикову впадину без меня, — и я это ненавидела. Когда я увидела тебя сразу после ареста, моё отношение ко всем предыдущим месяцам, очевидно, сильно изменилось. Тут всё встало на свои места: ты был в заговоре с Тёмным Лордом; ты перебежал на другую сторону. Ты бросил нас. Я не могла понять, какие предпосылки к этому я пропустила. Я чувствовала себя виноватой, что могла остановить тебя, но упустила что-то очевидное и, следовательно, способствовала смерти Джеймса и Лили. Сириус кивнул, на его лице отразились печаль и боль. — Если бы я мог вернуться назад в прошлое, я бы многое сделал по-другому. Доверие к тебе было бы первым изменением. — Ты же знаешь старую поговорку: «Хорошая мысля приходит опосля», — тихо сказала Кейт. — Если бы тебе пришлось пережить всё это снова, не зная последствий своего выбора и не имея больше информации, чем тогда, можешь ли ты честно сказать, что твой выбор был бы другим? — Когда Сириус не ответил, Кейт продолжила с грустной улыбкой: — Ты не можешь, понимаешь. И ты не должен. Это то, что спасло твой рассудок в Азкабане; это то, что вернуло к тебе твоих друзей, когда ты сбежал и смог рассказать им правду. Твой выбор поменяться местами с Питером был невинным. Ты всем сердцем верил, что делаешь всё необходимое, чтобы Джеймс, Лили и Гарри были в безопасности. Как только мы услышали это от тебя, мы поняли, что это правда. — Но до моего побега… — Я думала, что ты предатель, но и сама обнаружила немалое предательство в собственном сердце, — ответила Кейт. — Ты помнишь, что, несмотря на гнев и горечь, я сказала, что люблю тебя. Я любила тебя всё это время. Это правда. Сириус кивнул и сжал её руки ещё крепче. — Но тогда ты не хотела любить меня, — сказал он ей. — Когда Джарвис предположил, что ты вернулась в Лондон, полностью осведомленная о моём побеге, нашла меня, снова связалась со мной и забеременела моим ребёнком, ты всё отрицала, говоря, что только тёмная волшебница захочет родить от меня. Ты сказала, что никогда бы не забеременела от меня «в этой жизни». Кейт наклонилась вперёд и нежно поцеловала его в губы. — Основываясь на единственных воспоминаниях, которые у меня были в то время, да. Вспомни, что Альбус заменил мои воспоминания на другие отношения, которые привели к моей беременности. Это, вкупе с чувствами, пережитыми перед твоим побегом, несомненно, привело бы меня к такому утверждению. Но мои воспоминания вернули, а ложные забрали. Сириус наблюдал за её лицом, пока она говорила. — А теперь? — Его голос был едва слышен. Кейт ответила ему пристальным взглядом. — Теперь я хочу от тебя ребёнка без всяких сомнений, без колебаний. Я люблю тебя, Сириус. Я люблю тебя настолько, насколько бы никогда не подумала, что можно кого-то любить. Я хочу оставить прошлое позади — раз и навсегда. Теперь, когда мы, наконец, разобрались со всем, что произошло после твоего ареста — и осознали, что у нас всё ещё есть проблемы, над которыми надо работать, — я не хочу больше расставаться с тобой. Я хочу жить с тобой — несмотря на то, что мы ещё не поймали Петтигрю. Несмотря на то, что твоё имя ещё не очищено. Всё это не имеет для нас никакого значения, Сириус. Ничего из этого. Мы уже пережили больше, чем большинство людей переживают в своей жизни, и мы по-прежнему здесь. Мы простили друг другу неправильный выбор и боль, причинённую в прошлом. Мы всё ещё вместе. Мы всё ещё любим друг друга, да? Сириус кивнул, поднимая руку, чтобы провести тыльной стороной пальцев по её щеке, затем по уху, а после положить ладонь ей на затылок. — Я так люблю тебя, Кейти. Я хочу быть с тобой всю жизнь — короткую или долгую. Я хочу от тебя детей. Больше никаких вопросов о прощении. Только… только мы. Хорошо? Он мягко притянул её к себе, и Кейт с готовностью двинулась вперёд, пока их носы не соприкоснулись. Она обняла его за шею и наклонила голову, чтобы поймать его губы своими. Они целовались мягко, нежно, трепетно в течение нескольких минут, и Сириус почувствовал, как страх и боль дня начинают исчезать. — Займись со мной любовью, — прошептала Кейт в его губы. Сириус затаил дыхание, целуя её снова, прежде чем вырваться из её объятий и подняться, потянув Кейт за собой. Он сплёл их пальцы и, улыбаясь, повёл её в свою спальню — теперь их спальню — и закрыл за ними дверь.