Это абсурд, враньё: Череп, скелет, коса. Смерть придёт, у неё Будут твои глаза.
Джейкоб Хайд никогда ни о чём не жалел. Даже если всем вокруг казалось, что он считает какие-то из своих действий напрасными, это было не так. Он не жалел. Приобретение земли с пиритом было одним из лучших его решений. Шахты обогатили его семью, они никогда ни в чём не нуждались. Джейкоб вёл бизнес вместе с Уайтхедом, иногда ворчал на этого скрягу (мысленно, конечно), но был только рад. Он женился в довольно зрелом возрасте, потому что это было престижно; вскоре обзавёлся "наследником". Вот этого Хайд не хотел, но принял как данное. Сын и сын, от него ни убудет, ни прибудет. Как оказалось, всё-таки убыло. Николас доставлял ему неприятности, на него жаловались постояльцы гостиницы. Джейкоб ни разу не застал мальчика за совершением чего-то ужасного, но с завидной регулярностью избивал и запирал в темноте. Он смирился с появлением семьи, пытался выбить всю дурь из мелкого засранца, но не жалел. Лучшим же своим решением Хайд считал Меделин. Прекрасная, умная, ненавязчивая... Она была идеальна. Заставляла его забыть о проблемах, которые приносит семья, позволяла не думать о том, что Николас сидит в темноте уже второй день подряд. Он его выпустит, но позже, сейчас Джейкобу некогда... После нескольких дней, проведённых во тьме, Николас очень тих. Опускает голову вниз, пытается не смотреть на отца, старается быть самым послушным ребёнком на свете. А вскоре старик разбивает о голову сына одного из коллекционных ангелочков и оправдывает себя тем, что тот был недостаточно послушен. Мальчишка пытается защититься, но нарывается на злобный крик и темноту. Джейкоб думает, что, вообще-то, не мешало бы вызвать врача для Николаса, но встречается с ним глазами. Тот смотрит ненавидяще, злобно, так, будто хочет убить. И мысли о враче тут же улетучиваются. Сын снова остаётся в темноте, старик Хайд не жалеет. Может, с таким воспитанием из него всё-таки вырастет что-то путное? Джейкоб надеется на это, уходит к Меделин и напрочь забывает о Николасе. Через несколько дней шахта взрывается.***
Из города пропадают люди, постояльцы гостиницы. Старик злится, нервничает, пытается отвязаться от ищеек с их глупыми расспросами. На всё один ответ - нет. Нет, не я. Нет, не знаю, кто. Нет, не знаю, зачем. Нет, нет, нет... И каждый раз ему кажется, что Николас посмеивается. Сын вообще стал странным. Меньше говорит, меньше сопротивляется, меньше попадается на глаза. С одной стороны — хорошо, с другой — не на ком выпустить пар. У Джейкоба появились бы подозрения, не будь Николас таким слюнтяем. Но сын жалок, покорен и послушен, обвинить его в чём-то ужасном — глупость. Хайд избивает его, запирает в темноте и не слышит ни одного слова протеста. И злится ещё больше. А потом пропадает Меделин. Он старается помочь расследованию, регулярно проверяет её номер в гостинице и попутно выслушивает жалобы на сына. Наверное, он ошибся. Из этого ублюдка ничего путного так и не вышло. Но он продолжает воспитывать его. — Ты, ёбаный сучёныш!.. Джейкоб кричит, и Николас на секунду дёргается от неожиданности. Но вдруг начинает оправдываться, и это только раззадоривает старика. — Отец, я же ничего не д... — Держись подальше от моей гостиницы, Николас! — перебивает он сына и с мрачным удовлетворением видит недоумение и злость в глазах напротив. — Не отпугивай постояльцев! И из комнат не воруй! — Но я никогда... Богом клянусь... — Как ты смеешь упоминать его имя всуе? В твоём сердце нет Господа, мелкий засранец! Николас силится сказать что-то ещё, но Джейкоб не выдерживает и изо всех сил бьёт его по лицу. Голова дёргается в сторону, но через секунду сын снова смотрит на него. Языком обводит разбитые губы, сглатывает кровь. В глазах презрение и ненависть. Старший Хайд лишь хмыкает и выходит из кабинета, оставляя сына одного. Пусть подумает, успокоится... Джейкоб почти доходит до лестницы, когда нос улавливает запах гари. Какого чёрта? Уже через несколько мгновений он замечает, как стены гостиницы охватывает огонь. Пожар? Но откуда? Думать о причинах ему некогда. На этом этаже постояльцев нет, но Джейкоб бежит обратно к кабинету. Неожиданно кто-то дёргает его, и он валится на пол. Кругом огонь, который почти пожирает его, а над самим Хайдом склоняется ... кто-то. Незнакомец укутан в чёрный плащ, лицо закрыто маской, на голове забытая после разговора с сыном шляпа самого Джейкоба. Мелькает мысль — успел ли выбраться Николас? Но тут огонь отражается в лезвии оружия, которое держит в руке незнакомец. Пожар душит Хайда, и ему кажется, что он в аду. Впрочем, так и есть. Он смиряется, силясь вспомнить и понять всю свою жизнь, и всматривается в лицо своего убийцы. Единственное, о чём в последний момент жалеет Джейкоб Хайд, это о том, что у смерти глаза его сына.