Точка зрения

      Скайуокер раздражённо вздохнул, оторвавшись от созерцания растения:       — Знаете, когда-то нам придётся поговорить, мастер.       Иногда Сила действовала так, как ей хотелось, но его война была в другом месте, спина к спине с Оби-Ваном и Асокой. Времени сражаться на чужой войне у него не было.       Он должен был закончить свою.       Квай-Гон на мгновение замер и развернулся, сложив руки на груди. На нём не было плаща, так что это не выглядело так внушительно, как помнил Энакин.       — Я не игнорирую тебя, просто…       — Нет?       Прерванный Джинн смерил его недовольным взглядом и продолжил:       — Просто сейчас мы ничего не можем сделать. Я никогда не встречал упоминания о таких перемещениях, и сомневаюсь, что они когда-либо случались.       Ах, вот оно. Квай-Гон думал, что именно об этом Энакин хочет поговорить. Это, конечно же, было важно, они всё ещё должны были найти способ вернуть всё на свои места, но они едва могли сделать это без полноценного исследования или долгих медитаций.       — Сила провернула это, Сила должна указать путь обратно. Есть темы для разговора и помимо этой, если, конечно, Вы хотите со мной разговаривать, — Энакин не стал сдерживать ухмылку, когда догадка поразила его разум. — Так вы поругались?       Джинн нахмурился, но его лицо быстро разгладилось. Что ж, очевидно, Оби-Ван был более хорош в самообладании — чтобы заметить ложь своего мастера, Энакину приходилось прикладывать усилия.       — Нет.       Потребовалась вся джедайская выучка, чтобы не закатить глаза.       — Всё нормально, мы постоянно спорим с Оби-Ваном.       Квай-Гон выдохнул, став более спокойным, словно ему требовалось подтверждение, что не только у него бывают конфликты с Энакином. Оби-Ван, казалось, никогда не переживал из-за этого настолько сильно, зная, что, в конце концов, они найдут способ разрешить разногласия. Джинн же всё ещё не был расслабленным — разговор с Энакином доставлял ему явный дискомфорт, но не настолько сильный, чтобы быть очевидным. Не будь Энакин падаваном Переговорщика, он бы и не заметил, но такие вещи Оби-Ван научил его подмечать в первую очередь, от них часто зависела жизнь.       — Почему разбился ваш корабль? Если я был пилотом, корабль не мог просто развалиться.       Взгляд Квай-Гона даже близко не был одобрительным, и Энакин почти слышал лекцию о чрезмерной гордости, которой у джедая быть не должно. К счастью, Джинн сдержался.       — Щиты на корабле не были предназначены для битвы, они бы выдержали космический мусор, но не атаку истребителей.       — Разве военные корабли не оснащены улучшенными щитами? — Энакин недоверчиво прищурился.       Если они и были повреждены, Энакин знал, что мог бы починить их за пару часов; с помощью R2-D2 в несколько раз быстрее. Быть в зоне военных действий на корабле с неисправными щитами, если они не были повреждены в битве, было тем уровнем безответственности, которое не позволял себе даже Скайуокер.       — Мы не используем военные корабли, Энакин. Мы дипломаты, — Скайоукер не был уверен, что мог правильно понять взгляд Квай-Гона, остановившийся на нём.       — В галактике война, — неверяще уточнил Энакин.       — Мы не участвуем в войне! — резко оборвал его Джинн.       Энакин мысленно себя поздравил — он никогда не был так хорош в нахождении больных тем, как Оби-Ван, но на этот раз ему удалось попасть в неё, не целясь.       — Почему нет?       Джинн казался уязвлённым и раздражённым одновременно, и Энакин задался вопросом, как много раз тот спорил об этом со своим падаваном.       — Война не путь джедаев. Это кровопролитие, которое мы должны были остановить, а не разжигать, — Квай-Гон, определённо, пытался внушить это Энакину не в первый раз. — Джедаи — хранители мира, не воины.       Об этом долгими ночами на миссиях Энакин с самого начала Войны Клонов говорил с Оби-Ваном, а после с Асокой, и здесь не было правильного ответа, они просто делали то, что должны были.       — Война — не наша ошибка, но нам её исправлять.       Джинн неодобрительно вздохнул.       — Я слышу голос Оби-Вана.       — Никаких идей почему, мастер?       Квай-Гон был недоволен этим фактом почти в той же мере, что и Палпатин, указывающий Энакину на это каждую встречу. Скайуокер не всегда соглашался с Оби-Ваном, но ему порядком надоели люди, которых его учитель чем-то не устраивал. Он жил с Оби-Ваном с девяти лет, он общался с ним больше, чем с кем-либо, у него он учился составлять отчёты, общаться с политиками и Советом, Оби-Ван был его братом: самые лучшие моменты и худшие конфликты случались тоже с ним. Чей ещё голос должен был звучать в его словах?       — Джедаи не воины, падаван, — отрезал Квай-Гон, едва ли пытаясь скрыть раздражение в своём голосе. На Энакина он смотрел так, словно тот всё ещё был неразумным юнлингом. — Мы — дипломаты.       Энакин не был ни неразумным, ни юнлингом, ни падаваном, и раздражение Джинна он мог заметить даже сквозь поднятые щиты. Он помнил, что Квай-Гон был неортодоксальным джедаем, следовавшим воле Силы так, как он эту волю понимал, но на этот раз было что-то большее, чем простое разногласие с Орденом.       — Вы видели меч у себя на поясе? — почти мирно поинтересовался Энакин. - Любой, кто готов сражаться - воин.       Нужно было быть слепым, чтобы его не заметить. Или невероятно упрямым.       Джинн нахмурился сильнее и выпрямился, пронзив Энакина предостерегающим взглядом:       — Меч — для защиты, никогда — для нападения.       Как они оказались посреди спора, Энакин не знал. Он собирался заново познакомиться с Джинном, пока была возможность, а не выяснять, что тот думает о войне, но дела редко шли по плану. Квай-Гон был прямо перед ним, живой и здоровый, но пропасть в Силе между ними была больше, чем когда тот был мёртв, и Джинн не пытался сделать её меньше.       — Если вы можете помочь, то должны это сделать, — Энакин тоже выпрямился, став одного роста с Квай-Гоном. Он действительно забыл, насколько большим казался джедай, когда сам он был ребёнком, и сейчас Джинн хотел казаться ещё больше. Его острый взгляд пригвоздил бы Энакина к месту, если бы долгие годы до этого тот не попадал бы под руку недовольному Мэйсу Винду. — Миллионы существ живы благодаря джедаям.       — Миллионы погибли в этой войне, Энакин!       Скайуокер раздражённо выдохнул — Квай-Гон был упрямее, чем Оби-Ван, настаивающий на пользе медитации.       — Так мы должны дать погибнуть тем, кого можем спасти? Сидеть в Храме и смотреть, как горит галактика? — Энакин заставил себя понизить голос, осознав, что почти кричит на Джинна. — Как поживает ваше чувство вины, мастер?       — Я не виноват в их смертях!       — Вы всегда виноваты, если не предотвратили то, что могли предотвратить!       Тяжёлое молчание, пронизанное напряжением в Силе повисло между ними, раздражение и злость, которую ни один из них не отпустил, заполнили пространство.       — Я вновь слышу голос Кеноби, — сквозь зубы выдохнул Джинн, собираясь продолжить, но был прерван Энакином:       — У него достаточно смелости, чтобы делать то, что он должен. Можете сказать такое о себе?       Квай-Гон сделал шаг вперёд, оказавшись нос к носу с Энакином, и выплюнул ему в лицо:       — Знай своё место, падаван.       Энакин мог легко перечислить все те немногие случаи, когда слышал это от Оби-Вана. Он знал, где его место, и оно было не здесь.       — Я не ваш падаван.       Из комнат, в которых он провёл всю жизнь в храме, Энакин никогда не сбегал так быстро — ему нужно было успокоиться, и лучшим местом для этого всегда был тренировочный зал. Подальше от Квай-Гона.       — Энакин, — только Оби-Ван умел произносить его имя так, словно он смертельно устал находить своего падавана не там, где тот должен быть, но всё же был рад, что нашёл того живым.       Энакин вздохнул и вылез из-под спидера, который пытался починить последние несколько часов. Да, вместо медитации, да, без ведома инструктора, да, Оби-Ван собирался прочитать ему ещё одну скучнейшую в мире лекцию. Энакин уставился на гладко выбритый подбородок своего мастера, не желая встречаться с ним взглядом, он и так знал всё, что Оби-Ван хотел ему сказать.       Кеноби осмотрел разбросанные инструменты с видом человека, абсолютно не удивлённого беспорядком, и вытащил из волос Энакина шматок пыли.       — Тебя снова не было на медитации, падаван.       Энакин поморщился — медитация представлялась худшим из всего, чему учили в храме. Даже уроки политики были не настолько плохи, там, по крайней мере, можно было двигаться и говорить. Оби-Ван, разумеется, так не думал и, если бы мог, то наверняка замуровал бы себя в собственной комнате, чтобы вечно предаваться единению с Силой.       — Я сказал, что медитирую с вами, мастер.       — Поверь, Энакин, я знаю. Совет скоро решит, что я не справляюсь со своими обязанностями.       Его ученик наверняка хотел выглядеть виноватым, но выглядел недовольным; сам Оби-Ван наверняка должен был быть недовольным, но был спокойным. То, что Энакин избегал медитации, не было для него сюрпризом, Оби-Ван знал это и без выговоров от инструктора, обучающего его падавана. Кеноби посмотрел на виновато опущенную голову Энакина и, вздохнув, легко потянул того за косичку, вынудив поднять взгляд.       Оби-Ван не знал, насколько разумной была идея научить десятилетнего падавана боевой медитации, но, если это был способ заставить Энакина медитировать, он был более чем готов рискнуть. Его ученику необходимо было найти баланс, пока его мощь в Силе не принесла проблем из-за отсутствия контроля.       — У меня есть идея, - Оби-Ван заговорщически ухмыльнулся, поглаживая подбородок.       И лучше бы Совету было не знать о ней ещё лет пять.       Энакин капризно фыркнул:       — Если она включает в себя медитацию, можно я продолжу чинить спидер?       Его падаван мог бы выглядеть и чуть более впечатлённым — если бы кто-то узнал об этом, к ним обоим приставили бы смотрителей. На этот раз Оби-Ван дёрнул Энакина за косичку чуть сильнее, чем было нужно, заставив того ойкнуть.       — Осторожнее, падаван, пока я не решил, что тебе нужна лекция о пользе медитации, — предупредил его Оби-Ван, приподняв брови. — Ещё одна.       Энакин надулся, замолчал и поплёлся за мастером, фоня возмущением на весь храм. Возмущение быстро сменилось удивлением, а после интересом, стоило Оби-Вану привести ученика в пустующую комнату для тренировок, запереть дверь и кинуть тому тренировочный меч.       — Это не похоже на медитацию, мастер, — довольно протянул Энакин, уставившись на него хитрыми синими глазами.       Оби-Ван вежливо поднял брови и поинтересовался, что именно тот может знать о медитации. Издёвку Энакин уловил без труда и их связь наполнилась весельем — ничто не могло испортить настроение его падавана, пока в руках у того был меч. Энакин не знал, но медитировал он в несколько раз меньше остальных падаванов, зато в тренировочном зале и с дроидами проводил гораздо больше времени, чем должен был, потому что Оби-Ван наслаждался этими занятиями ничуть не меньше своего ученика. Джедай не собирался думать о том, что ни Квай-Гон, ни Совет никогда не одобрили бы этого, Оби-Ван и без того чувствовал себя паршивым мастером.       — Так что я должен делать?       Оби-Ван выбрал тренировочный меч для себя и занял место рядом с Энакином, скользнув в начальную позицию Шии-Чо — единственную форму, которую пока что знал его падаван. Тот скопировал его движения и активировал меч.       — Теперь, Энакин, — Оби-Ван кинул на мальчика короткий взгляд, — закрой глаза, откройся Силе и позволь ей, а не телу, вести тебя.       Оби-Ван шёл на риск, он сам не так давно обрёл достаточный баланс после смерти Квай-Гона, чтобы погружаться в боевую медитацию, делать же это в паре с падаваном, начавшим свою подготовку чуть больше года назад, было практически самоубийством. Энакин, сияющий ярче кайбер кристаллов, мог сжечь и своего учителя, и самого себя, если бы упустил контроль над Силой хотя бы на мгновение.       Прошло совсем немного времени, прежде чем Кеноби, беспрерывно проходящий через каты, почувствовал смещение в Силе. Боевая медитация не была мирной, и отчаянье Энакина, впервые лицом к лицо столкнувшегося с яростью и мощью своей Силы, молнией пронеслось к Оби-Вану — он едва не вылетел из транса, когда Скайуокер отчаянно потянулся к нему сквозь связь. Оби-Ван открылся, и его едва не снесло бурей прежде, чем он сплёл свою подпись с подписью падавана, заставляя Силу успокоиться и мирно улечься вокруг них. У него не было времени думать о той мощи, которую он смирил своим присутствием. Кеноби, чувствовавший страх Энакина как свой собственный, послал ему волну спокойствия, продолжая проходить через каты Шии-Чо. Как бы опасно это ни было, его ученик должен был увидеть собственную Силу и узнать, что она может сотворить — Энакин был способен уничтожить галактику, и только он сам мог остановить себя от этого. Даже если для этого ему нужно было испугаться, даже если этого не одобрил бы Совет.       Тело не слушалось так, как должно было, мышцы не восстановились после недели в бакте (Бент оторвала бы ему голову, если бы знала, чем он занимается вместо отдыха) и не знали движений, привыкнув к другому стилю боя. Энакин оставил попытки выполнить каты Джем Со и Соресу и позволил телу вести — оно легко переключилось на Атару. Разумеется, Квай-Гон был мастером в нём, но вести войну против ситхов с этим стилем боя было рискованно — Атару был выматывающим и ему недоставало элементов защиты. Оби-Ван доступно объяснил одиннадцатилетнему Скайуокеру, что бывает с джедаями, использующими лишь один стиль боя в борьбе с ситхами, показав видео со смертью Джинна. Энакин проникся.       Но здесь они не вели войну, они её игнорировали. Точнее, игнорировал Квай-Гон, так как Энакин сомневался, что в любом из миров он не хотел бы принимать в этом участие. Они были джедаями и могли спасти тысячи жизней, если Орден не делал этого, зачем он вообще был нужен? Квай-Гон Джинн, которого Энакин помнил, был лучше, он должен был быть лучше. Тот, кто спас его из рабства и привёз в храм, не мог быть тем, кому не было дела до страданий миллионов существ по всей галактике.        Разве Квай-Гон не должен был быть лучшим из джедаев?       Энакин подпрыгнул, прорезал мечом воздух и, приземлившись, замер, чувствуя, как дрожат ноги. Он тренировался уже несколько часов, заставляя тело запоминать то, что отлично помнил разум — каты привычных ему стилей боя. Энакин не мог вступить в сражение, не будучи уверенным, что тело его не подведёт, тем более, что боевая медитация была лучшим способом привести эмоции в порядок. Он делал это тысячи раз с Оби-Ваном с тех пор, как тот принял факт, что его падаван не в силах усидеть на месте больше получаса в обычной медитации.        Сила очистилась. Никогда за всё время своего пребывание в Ордене Энакин не чувствовал присутствия такого количества света и почти полное отсутствие тьмы. Если после того, как он покинул комнаты Квай-Гона, Сила была переполнена раздражением и недовольством, сейчас она почти мирно проходила сквозь него, направляя движения. Источник был где-то рядом, настолько близко, что он мог бы дотронуться до него. Не осветилась только пустота на месте связей с Оби-Ваном и Асокой, но Энакин потянулся к свету, и тот ответил.       Несколько раз вздохнув, Энакин перехватил меч и вернулся к началу, проходя каты раз за разом, пока запас сил не истощился настолько, что его едва хватило на путь до мата у стены. Он остался там на некоторое время, прежде чем посетить освежитель и на дрожащих ногах отправиться в сторону архива.       Большинство джедаев и падаванов, встреченных по пути, были ему знакомы: с одними он был на миссиях, с другими проводил часы с тренировочных залах, с кем-то его познакомила Асока, с кем-то война. Последние годы храм был гораздо более пустым, чем когда-либо за годы обучения Энакина — рыцари с падаванами возвращались с миссий, отчитывались перед Советом и улетали на следующую. Они с Оби-Ваном жили в таком же ритме, лишь иногда оставляя Асоку в храме, чтобы она могла закончить обучение.       По крайней мере о своём падаване он мог не волноваться — Оби-Ван присмотрит за ней, пока его не будет, но Энакина волновало другое — кто присмотрит за самим Кеноби? Что угодно могло случиться: незначительный политический конфликт или галактическая война, Мортис или новый падаван — они справлялись с этим вместе. Что если никто не прикроет спину Оби-Вана, когда будет нужно? Что если спину Энакина тоже никто не прикроет?       Сила молчала. Связь с Квай-Гоном не подавала признаков жизни, она не была закрыта щитами, скорее Джинн не тревожил её, и Энакин чувствовал себя глухим. Он подтолкнул связь с Квай-Гоном, и через несколько секунд молчания получил в ответ сдержанное заверение, что Джинн всё ещё там. Это было лучше, чем ничего.       Во владениях Джокасты Ню, когда там появился Энакин, стояла тишина, как и за минуту, час, день, месяцы до этого; одни падаваны бесшумно сновали между стеллажами, другие заняли компьютерные терминалы. Энакин замер на полушаге и едва не застонал от досады — у него не было доступа к полному архиву джедаев, даже к той части, которая предоставлялась рыцарям. Дурацкая косичка за ухом совсем немного препятствовала этому. Он мог бы использовать код доступа Оби-Вана, как делал сотни раз до этого, если бы тот был жив.       Энакин вздохнул, смиряясь с ограниченностью информации, и двинулся в сторону свободного терминала.       ***       За последнюю неделю Мейс Винду участвовал в разработке трёх спасательных операций, двух сражений и четырёх дипломатических миссий. Сражения и дипломатические миссии всё ещё продолжались, две спасательные операции увенчались успехом, одна превратилась в битву. Дело с Рейко Хардином подошло к концу, ещё несколько проектов были в разработке, и не выходили из головы Мейса ни когда он бодрствовал, ни когда спал. Спал он в последние годы редко.       Война, запросы Сената, поиск ситха и попытки сохранить джедаев в живых требовали гораздо больше сил, чем можно было себе представить. Члены Совета почти перестали появляться на планете, и в храме оставались лишь магистр Йода и сам Винду, но даже им иногда приходилось покидать Корусант.       У Мейса было слишком много дел, которые должны были быть выполнены, и проблем, которые нужно было решить. Приход задумчивого грандмагистра предполагал появление ещё одной проблемы.       Если бы кто-то додумался спросить магистра Винду, что он думает о мальчике, которого Квай-Гон двенадцать лет назад притащил в храм, то узнал бы, что лексикон магистра пестрит весьма неожиданными оборотами. Энакин Скайуокер был одной большой катастрофой с момента своего появления. Он задавал вопросы, когда было не нужно, и решал всё сам, когда нужно было эти вопросы задать, не признавал негласных правил Ордена, пропускал мимо ушей выговоры и одним своим видом вгонял в бешенство добрую часть джедаев во главе со своим мастером. Иными словами, Скайуокер был далёк от того, кого Мейс Винду согласился бы назвать рыцарем-джедаем.       Оттого поверить в рассказ Йоды было сложно, но грандмагистр выглядел абсолютно уверенным в том, что говорил.       — Как это могло произойти?       — Знать этого не могу я, — Йода не выглядел расстроенным, скорее довольным, — неисповедимы пути Силы, мастер Винду, сказать что-то хочет она.       Мейс глубоко вздохнул, раздумывая над словами грандмагистра. Зал Тысячи Фонтанов был наполнен жизнью: падаваны и юнлинги были повсюду, заполняя Силу своим успокаивающим светом, который позволял мыслям течь спокойно и размеренно.       — Сила очистилась из-за него?       Йода не ответил, только шевельнул ушами и поднялся с земли, наблюдая за группой детей, расположившихся неподалёку.       — Путь назад должен найти Скайуокер, не здесь место его. Сила скажет, время придёт когда.       Мейс плавно поднялся на ноги и отправился вслед за грандмагистром, двинувшимся к дверям.       — Что нам делать до тех пор?       — Дела, помимо этого есть у нас. Миссии есть, где пригодиться Квай-Гон со Скайуокером могут.       — Даже если он говорит правду, мы не знаем, можно ли доверять ему, магистр Йода. Для каких миссий он годится? Чему обучен?       Йода дёрнул ушами, остановился посреди коридора и посмотрел на Мейса.       — Узнать это ты должен. Два взгляда лучше, чем один.       Оставшись довольным собственным решением, грандмагистр отправился дальше, бросив мастера Винду раздумывать о том, как именно он должен узнать нечто о Скайуокере, есть ли что-то, что он о нём ещё не знает, и каким образом Йода смог снова добавить ему работы. Проходящие мимо падаваны молча кланялись ему и продолжали свой путь, не рискуя интересоваться, почему член Высшего Совета Джедаев стоит посреди коридора. Мейс кивнул одному из рыцарей и развернулся в сторону кафетерия. Ему нужен был сон, но получить он мог только каф.       О Скайуокере Винду вспомнил лишь через несколько часов, проведя два брифинга и выслушав отчёт от Пло Куна и падавана Тано о ходе дел на Кристофсисе. Битвы продолжались, войска сепаратистов наносили удары, но благодаря своевременной поддержке Пло Куна со 104-м батальоном, они справлялись.       Падаван Квай-Гона в его мыслях появился во время того, как он вспоминал запросы о помощи, посланные Сенатом, и запросы, обошедшие Сенат, которые Орден мог удовлетворить — было несколько миссий, которые касались войны лишь косвенно, а значит, он мог послать на них Джинна и Скайуокера. Мейс не стал менять направления своего движения и, едва зайдя в свои комнаты, активировал комлинк и дождался, пока появится голографическая фигура падавана.       — Скайуокер, зайди ко мне.       Энакин нахмурился, но, против обыкновения, с недовольством это не имело ничего общего, скорее, он был озадачен.       — Я буду у вас через семь минут, магистр.       Скайуокер появился через шесть с половиной минут, дав знать о своём прибытии с помощью Силы, мягко коснувшись разума Винду. Мейс провёл рукой, открывая дверь, и уставился на джедая — он почти пропустил его приближение — падаван не фонил своей подписью в Силе на весь Корусант. Винду, кажется, пропустил тот момент, когда Скайуокер научился ставить и держать щиты.       Когда тот легко скользнул в комнату, Мейс должен был признать, что язык тела последнего изменился — падаван Джинна двигался так, словно провёл на поле боя долгое время и был готов обнажить меч в любой момент. Теперь в его движениях была уверенность, а не бравада ученика, пытающегося выслужиться перед мастером и Советом.       — Магистр Винду, — в поклоне Скайуокера, на памяти Мейса, никогда не было столько уважения, сколько тот смог высказать в этот раз. Он должен был признать, что всё же испытывает толику интереса. Что бы там ни произошло в голове Скайуокера после крушения, джедай, стоящий перед ним, не был тем падаваном, которого Винду видел две недели назад.       — Скайуокер, — Мейс кивнул, использовав чуть более дружелюбный тон, чем тот, которым обычно разговаривал с этим падаваном, — я говорил с магистром Йодой.       Винду не нашёл в глазах Скайуокера, ожидавшего продолжения, ни страха, ни враждебности, ни раздражения; Скайуокер был сосредоточен, не более. Это было интересным изменением после десятилетия осторожности и ожидания неприятностей со стороны падавана Джинна.       — Кажется, он тебе поверил.       — Потому что я говорю правду, — отозвался Скайуокер.       Сила вела себя странно — вместо обычной бури вокруг падавана, состоявшей из неотпущенных эмоций и возмущения, она почти мирно наполняла пространство, не грозя взорвать храм, если Избранному что-то не понравится. Скайуокер сиял холоднее, ярче и спокойнее, чем когда-либо видел магистр. От мысли, что тот, возможно, медитировал, и медитировал добровольно, Мейсу становилось не по себе. В Храме только юнлинги не слышали историй о сотнях медитаций, пропущенных падаваном Квай-Гона.       — Ты утверждаешь, что у тебя был другой мастер?       — Оби-Ван Кеноби.       Мейс помнил Кеноби довольно хорошо, особенно запись голокамер безопасности Набу, где тот бросился на меч ситха, защищая своего учителя. Оби-Ван был хорошим падаваном, его потенциал был велик, и Винду знал, что со временем тот стал бы отличным джедаем, но принять тот факт, что Кеноби воспитал мальчика, стоящего перед ним, было достаточно трудно — Мейс видел, как тело так и не ставшего рыцарем падавана сожгли на костре, и отлично помнил скорбь Квай-Гона, едва не стоившую тому падения.       Воистину, Сила действовала таинственным образом.       Он собирался не спускать глаз со Скайуокера, но у них не было возможности пренебрегать дееспособными джедаями, когда огромное количество запросов о помощи оставалось без ответа.       — Ты в состоянии справиться с миссией, Скайуокер?       Этому вопросу удалось вырвать Энакина из задумчивости, в которой тот пребывал с момента своего прибытия в комнаты Мейса, и его удивление просочилось в Силу.       — Вы позволите мне участвовать в миссии?       — Отправишься вместе с Квай-Гоном, в конце концов, он твой мастер.       Даже если Скайуокер действительно был рыцарем — что вполне могло оказаться правдой — нужны были веские причины, чтобы Винду начал ему доверять. Приятным сюрпризом было то, что Энакин, казалось, тоже это понимал.       Скайуокер молча поклонился, принимая его волю, и сцепил руки за спиной, сосредоточившись на разговоре.       — Сколько времени тебе нужно на восстановление?       — Я готов, мастер.       Мейс оценивающе оглядел джедая, отметив, что Скайуокер был вымотан, хотя не покидал храм последнюю неделю. Повстанцы на Ондероне ждали гораздо дольше, задержка на несколько часов не играла большой роли в исходе операции.       — Совет вызовет вас утром, вся информация будет у вас на датападах. Тебя что-то беспокоит, Скайуокер?       Энакин нахмурился, подбирая слова.       — Могу я получить разрешение на изучение полного архива, мастер? Возможно, там есть информация о том, как мне вернуться обратно.       Полный доступ к архиву у падавана не был беспрецедентным случаем — если мастер был не против, то Совет чаще всего выдавал разрешение, позволяя старшим падаванам проводить исследования и даже дополнять архив. И всё же, соблазн отказать был велик.       — У тебя есть моё разрешение, — Винду кивнул и потянулся к датападу, — я свяжусь с мастером Ню. Свободен, Скайуокер.        - Благодарю, магистр.       Энакин вновь поклонился и, развернувшись, вышел в коридор, оставив Мейса задаваться вопросом, были ли изменения в поведении самого бесшабашного падавана Ордена следствием рыцарства или виной этому был Кеноби.       ***       Утро наступило, как всегда, быстро, и ночь прошла бы спокойно — Мэйс не получил ни одного экстренного вызова — если бы не яростная вспышка тьмы, поднявшая на ноги весь храм. Исчезла она так же быстро, как и появилась, но экстренно созванный Совет сошёлся во мнении, что исходила она со стороны квартала Сената, что, в общем-то, не было удивительно — они давно подозревали, что ситх прячется у них под носом.       — Обнаружил враг наш, что очистилась Сила, разозлить может его это, или напугать.       Совместная медитация ничего не дала — тьмы в Силе больше не стало, а личность ситха так и оставалась загадкой. В словах Йоды был смысл — они не знали, какие действия предпримет их враг теперь, когда баланс сдвинулся не в его пользу.       — Говоря о Силе, — Пло Кун, присутствовавший в виду голограммы, прервал затянувшееся молчание, — кто-нибудь понимает, что изменилось?       Пока магистры отрицательно качали головами, Мэйс успел переглянулся с Йодой и бросить короткий взгляд за окно — солнце едва встало, а они не спали уже несколько часов.       — Рассказать должны мы, магистр Винду, важно это.       Мэйс кивнул и предоставил грандмагистру возможность объяснять, что единственным изменившимся звеном был Скайуокер, позволив себе быть молчаливым подтверждением слов Йоды. За то время, что Винду просматривал отчёты о миссиях, советники успели высказать своё недоверие, дважды поспорить и задаться вопросом, чего же от них хотела Сила. Шаак Ти предположила, что она хотела чего-то не от них, а от Скайуокера. Сошлись на том, что Силу должно было слушать, внимать ей и принимать её решения.       Скайуокер и Джинн появились вовремя, то есть в то время, когда Винду уже пару стандартных часов мечтал о кружке кафа и не спешил отпустить это желание в Силу, Шаак Ти и Ки Ади Мунди откланялись и занялись своими делами на поле боя, а оставшиеся члены Совета давно перешли от обсуждения Избранного к более насущным проблемам.       Джинна, остановившегося в центре и поклонившегося, и Энакина, последовавшего примеру старшего джедая, приветствовали короткими кивками и внимательными взглядами. Скайуокер, очевидно, забывший, где место падавана, выражал собой полную готовность к миссии. Квай-Гон молча сделал шаг вперёд, становясь впереди ученика. В том, как нахмурился Энакин, кинув взгляд на Джинна, и в том, как понимание зажглось у него в глазах, была определённая доля иронии — Скайуокер считал себя рыцарем и вёл себя, как один из них.       — Мастер Джинн, падаван Скайуокер, вы ознакомились с информацией о миссии?       Два кивка послужили ему ответом.       — Что вы думаете об этом?       В самом начале войны законный король Ондерона был свергнут сторонником графа Дуку, который с тех пор и занимал престол, но джедаи уже не первый месяц получали призывы о помощи от повстанцев, желающих вернуть Рансиса Дендапа на трон и вновь стать частью Республики. Мейс давно отправился бы команду на помощь повстанцам, но, так как Сенат контролировал большую часть их миссий, Винду сделать этого не мог.       Они не могли вмешиваться в дела планеты, пока об этом не попросит законное правительство, но этим правительством в данном случае были сепаратисты. Джедаи могли вернуть Ондерон Республике, но не могли нарушить закон — если бы после очередного обращения к Ордену со стороны повстанцев на Ондероне обнаружили бы джедая, проблемы с Сенатом начались бы незамедлительно. Но на этот раз повстанцы догадались обойти Сенат и обратиться напрямую к джедаям.       — Ондероном правит король, — отозвался Квай-Гон, сцепив руки перед собой, — и в начале войны он присоединился к сепаратистам.       — Их законный король сидит в тюрьме, а нынешний король — прихвостень сепаратистов, — Скайуокер, сложивший руки за спиной, конечно, не нуждался в разрешении говорить, — без помощи им не выжить.       Йода тяжело опёрся на палку, проницательно смотря на Энакина:       — Выход найти мы должны.       — Подобные отряды повстанцев есть на многих планетах. Если их обучить и обеспечить, они могли бы атаковать с тыла в ходе масштабных операций Республики.       Кит Фисто откинулся на спинку кресла, рассматривая Скайуокера так, словно видел его впервые:       — Это смахивает на терроризм.       Квай-Гон согласно кивнул, неодобрительно посмотрев на падавана, который едва ли это заметил.       — По-моему, скорее, на мятеж, - уточнил Энакин, - это поможет планетам воссоединиться с нами.       Было нечто, бросавшееся в глаза гораздо сильнее, чем поза, взгляд и уверенность, не принадлежавшие падавану, несчётное количество раз стоявшему в этой комнате за плечом Квай-Гона — Скайуокер привык обсуждать дела с Советом и делать это привык сам.       Взгляд Пло-Куна, брошенный на Мейса, подтвердил, что тот тоже это видел. Мейс вновь переглянулся с Йодой — он был согласен с Энакином:       — Можно будет разделить сепаратистов и бить на двух фронтах.       — Уничтожить страх так не получится, пресечь расползание террора мы должны.       — Согласен, — Джинн вернулся в разговор, вновь смерив взглядом падавана, успевшего оказаться рядом с ним, — мы не готовим террористов, Энакин.       — А, — мягко прервал его Скайуокер, не согласившись с подбором слов, — повстанцев. Можно минимизировать ущерб, используя оружие, рассчитанное на дроидов.       — Единственное, что мы можем — помочь обороняться и испытать тактическое оружие, — Винду вновь развернулся к грандмагистру, печально прикрывшему глаза.       Энакин одобрительно хмыкнул, а Мейс задался вопросом, не сошёл ли он с ума, если соглашается со Скайуокером. Нетерпение Энакина, уравновешенное готовностью ждать, было на его лице, в его позе и в Силе. Несколько советников неодобрительно нахмурились.       Йода вздохнул и, открыв глаза, согласно кивнул.       — Тренировать и наблюдать пошлём джедаев туда.       Энакин открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого резко развернулся к Квай-Гону, выжидающе уставившись на него. Развлечение одной половины Совета и неодобрение другой Винду мог уловить без труда — Скайуокер, кажется, вспомнил, что у него есть учитель.       — Мастер? — требовательно протянул Энакин, ожидая решения Квай-Гона, очевидно недовольного поведением Скайуокера.       Квай-Гон предупреждающе взглянул на падавана, что было проигнорировано последним, и склонил голову:       — Мы вылетаем немедленно.