Точка зрения

      С того момента, как его падаван пришёл в себя после крушения звездолёта, которое едва его не убило, дни были… интересными.       Квай-Гон едва мог подобрать верное определение тому, что творила Сила. Как и любой джедай он знал, что должен слушать её, привык, что её воля была верной. И всё же, он часто сомневался в этом, часто был несогласен — Квай-Гон потерял своего второго падавана из-за собственного тщеславия, из-за того, что слишком ярая вера в мальчика, сияющего так ярко, застилала ему глаза. Ксанатос был его первой грандиозной ошибкой. Отказ от Фимора — его первого падавана — стал второй. Третьей ошибкой было обучение Оби-Вана. Джинн учил его так, как никогда не учил ни Фимора, ни Ксанатоса — требовательно и строго, не прощая промахов и указывая на каждый недочёт. Он предупреждал Йоду, что не был готов к обучению ещё одного падавана после падения Ксанатоса. Веру в собственные силы он к тому времени утратил. Смерть Кеноби, подставившегося под меч ситха в надежде защитить учителя, как и смерть Талы до него, едва не стоила падения уже Квай-Гону.       Теперь он потерял своего четвёртого падавана.       Квай-Гону потребовалось несколько дней медитаций, чтобы принять ситуацию такой, какой она была, чтобы просто поверить в то безумие, что происходило в его жизни. Энакин мог вернуться в любой момент, но он мог и не вернуться. Никогда.       Скайуокер мало напоминал его падавана и не давал забыть об этом не только словами, но и каждым из своих действий. Квай Гон действительно помнил Оби-Вана, и видел то, что Скайуокер не осознавал — его движения в большинстве своём были скопированы с Кеноби прежде, чем стали его собственными. Квай-Гон почти видел рыжие волосы и острую ухмылку мальчика, с которым бок о бок прожил десять лет, на другом лице. Язык тела его Энакина был совершенно другим.       Скайуокер сиял ярче, холоднее и находился в гораздо большей гармонии с собой, чем когда-либо его Энакин. Он смотрел на Квай-Гона с открытостью девятилетнего ребёнка, приглашая к разговору, и принимал отказ со спокойствием взрослого человека, давно утратившего необходимость в нём. Его Энакин с самого начала своего пребывания в Ордене пытался доказать, что он достоин быть там, что он ничем не хуже джедаев, обучавшихся в храме с детства. Скайуокер ни одного мгновения в этом не сомневался; если он и пытался что-то доказать, то сделал это давно, настолько давно, что уже успел об этом забыть. Он стоял перед Советом с полным осознанием того, что является членом Ордена и что он не менее ценен, чем кто-то другой.       Всё также ведомый эмоциями больше, чем разумом, Скайуокер играл словами гораздо умелее, чем падаван Квай-Гона. Энакин был несомненно умён, он легко усваивал то, что требовало усилий от других, но дипломатия не была его стезёй. Кто-то должен был быть очень упрямым, чтобы натаскать на это Скайуокера.       Когда Мейс Винду связался с ним и сообщил, что на миссию они со Скайуокером вылетают с утра, Квай-Гон уточнил, знает ли его старый друг, что вообще происходит. Мейс коротко напомнил, что у него нет времени вытирать ему сопли, а у Джинна нет причины их распускать — его падаван не мёртв, в галактике война, и у них нет возможности разбрасываться свободными джедаями. В словах Мейса был определённый смысл, но Квай-Гон всё равно был слишком стар для этого дерьма.       Квай-Гон нечасто взаимодействовал с клонами, он всё ещё старался не принимать миссий, напрямую связанных с войной, но мог без труда сказать, что коммандер Коди был в восторге от генерала Скайуокера. В восторге от него были все клоны, с которыми тот провёл несколько часов на борту — очевидно, он знал их очень, очень давно.       Возможно, Квай-Гон должен был понять, что именно делает Скайуокер, погружаясь в миссию с головой, но он не ожидал, что его извинения станут для того спусковым крючком. Скайуокер, кажется, игнорировал проблемы так же умело, как и его Энакин.       — Мастер Джинн, — неуверенный голос Коди оторвал его от созерцания безумного боевого танца в исполнении Скайуокера, — что коммандер Скайуокер делает?       Лагерь повстанцев давно затих, оставив лишь негромкие голоса часовых, шелест джунглей и ветра, гуляющего по ущельям. Сила пела в каждом движении Энакина, который давно должен был истощить запас сил и рухнуть после нескольких часов сумасшедшей пляски.       — Восстанавливает контроль, — откликнулся Квай-Гон, когда Коди сел на землю рядом.       Внутри Скайуокера бушевал пожар, и этим он ничем не отличался от его Энакина, разве что кто-то был достаточно безумным, чтобы найти способ держать это пламя под контролем. Квай-Гон не думал, что когда-либо согласился бы рискнуть и позволить своему падавану использовать боевую медитацию. Уже долгие годы он не доверял настолько даже себе. Энакин был слишком нестабилен и мог выжечь себя дотла, не говоря уже обо всех, кто оказался бы по близости. Энакин был невероятно силён, и в этом была его главная проблема — обладая мощью, неведомой другим джедаям, он никогда не осознавал её масштабы.       Квай-Гон бросил последний взгляд на Скайуокера, с лёгкостью смешивающего каты шести стилей боя, и закрыл глаза, чтобы погрузиться в медитацию. Скайуокер держал щиты, и до Квай-Гона доносились лишь приглушённые всплески Силы, ставшие значительно меньше за несколько часов.       Из медитации Квай-Гон вынырнул, когда солнце показалось над джунглями, повстанцы активно обустраивали свой новый лагерь, а Скайуокер сидел рядом с ним у потухшего костра. Квай-Гон сдвинулся, вытащив из-под себя ноги, и встал, разминая затёкшие конечности — прошли времена, когда он мог сутками сидеть неподвижно, возраст давал о себе знать.       Скайуокер был спокоен и сосредоточен, щиты закрывали его разум, мягко приветствуя бессловесный вопрос Квай-Гона. Пожар внутри Энакина затих, оставив после себя тлеющие угли, жар от которых легко касался Квай-Гона в Силе.       — Я в порядке, мастер Джинн, — подтвердил Скайуокер, — мы можем выдвигаться, когда вы будете готовы.       В город они попали, когда солнце уже опаляло их спины, закрытые плащами. Дроиды оказались глупы немногим меньше, чем предполагали повстанцы, что оказалось более чем достаточно для их прикрытия. Силовое поле отключилось по приказу жестянки, и небольшой караван мнимых охотников за личинками легко минул ворота, оказавшись на переполненной людьми площади.       — Хорошее начало, — Скайуокер окликнул повстанцев, стоило им затормозить. Несколько лиц обернулись к нему, — но теперь придётся постараться. Вербуйте своих сторонников внимательно, мы встретимся позже.       Квай-Гон промолчал — добавить ему было нечего. Ему не нужно было останавливать Энакина от попыток сделать всё самому — Скайуокер позволял другим делать их работу, не вмешиваясь. Он позволял им учиться. Неделю назад его падаван не был готов стать рыцарем — теперь косичка за его ухом была лишней.       Стоило признать, что уловка действительно сработала, повстанцы были полны энтузиазма и имели план действий на ближайшее время. Миссия джедаев здесь была практически завершена. Им нужно было проследить, чем закончится инициатива, но помочь ничем, кроме советов и обеспечения провиантом, они больше не могли.       — План и правда был неплохим, — признал Квай-Гон, оставшись на площади в компании Скайуокера.       Тот обернулся к нему с плохо скрываемым триумфом, просвечивающим сквозь довольную ухмылку:       — Теперь вы верите, что их стратегия сработает?       — Время покажет, Энакин.       Стратегию пришлось скорректировать. Повстанцы быстро разбирались с патрулями дроидов и без потерь выходили из стычек, но с вербовкой сторонников были проблемы — люди были напуганы не слишком мирными действиями. Следующим утром каждый свободный повстанец был занят установкой голографических передатчиков, с помощью которых Со Герерра — их лидер — смог обратиться к людям с призывом присоединиться к борьбе с сепаратистами. Дела пошли в гору.       Энакина Квай-Гон видел урывками днём, и встречал в укрытии повстанцев вечером, когда они докладывали Совету Джедаев о достигнутом прогрессе. Совет, в лице Мейса Винду и Йоды, был вполне доволен.       Скайуокер после ночи, которую он провёл в боевой медитации, никаких признаков беспокойства не выказывал, вновь погрузившись в миссию с головой. Читать его было непросто, Скайуокер был дружелюбен, легко шёл на контакт, но держал щиты вокруг своего разума, время от времени без нужды дёргая их связь. Иногда Квай-Гон чувствовал движение Силы, когда Энакин, забывшись, тянулся к чему-то и не находил. Мысли о его падаване не выходили из головы Квай-Гона, мешая сосредоточиться на миссии. Он видел, как Скайуокер оборачивался, и как слова умирали у него на губах, когда он натыкался взглядом на Джинна.       Видеть Энакина и понимать, что он не тот мальчик, которого Квай-Гон вырастил, было ничуть не легче.       В остальном они оба справлялись неплохо.       Скайуокер связался с ним посреди атаки на дроидов, за которой Квай-Гон наблюдал с крыши. Комлинк ожил одновременно с бластерным залпом, раскрошившим голову дроида, заставив джедая отвлечься.       — Что случилось, Энакин?       Скайуокер выглядел более хмурым, чем обычно, и даже сквозь голограмму Квай-Гон чувствовал его обеспокоенность.       — У магистра Винду срочное сообщение, — взгляд Энакина сместился вбок, пока он слушал нечто за гранью видимости Квай-Гона. Он вернулся к разговору несколькими секундами спустя, — вы должны это увидеть.       — Я буду на месте через четверть часа.       До старого заброшенного склада практически в центре промышленных застроек города, где у повстанцев была база, Квай-Гону пришлось добираться пешком. Ни одного спидера, который он мог бы одолжить, не подвернулось.       Помимо Энакина по складу сновали ещё несколько человек, присутствие которых Квай-Гон отметил краем сознания и двинулся к Скайуокеру, застывшему у голопередатчика, в свете которого стояли голограммы Мейса и Йоды. Никто из них не выглядел счастливым.       Скайоукер кинул на него тревожный взгляд, стоило Квай-Гону приблизиться и поклониться членам Совета. Мейс кивнул в ответ и не стал ждать вопроса:       — Мы получили сообщение от твоего старого знакомого, Квай-Гон. Дарт Мол хочет тебя видеть.       ***       — Я лечу с мастером Джинном, — безапеляционно заявил Энакин, с изяществом банты разорвав тишину, продлившуюся несколько мгновений.       Удивление, проскользнувшее на лице Квай-Гона, дало понять Энакину, что не он один пребывал в неведении о невероятной живучести Мола. Он так и не смог заставить себя посмотреть запись со смертью Оби-Вана — воспоминаний о поддельной было достаточно на всю жизнь — но то, что Мол, разрубленный Оби-Ваном пополам, улетел в шахту на Набу, Энакин узнал.       Не имело никакого криффого значения, как выжило ситхское отродье. Если Энакин мог помочь избавиться от него, он собирался это сделать в любой из галактик. Тем более, что Квай-Гон, определённо, не мог идти один — он не был Оби-Ваном, и у него за плечами не было десятков сражений с Вентресс, Дуку и Гривусом, из которых он выходил бы живым. Квай-Гон был мастером боя, Энакин не умалял его заслуг, Квай-Гон действительно был хорош, но в данный момент даже Асока имела больше опыта борьбы с ситхами.       Видеть смерть Джинна от руки Мола во второй раз Энакин не собирался.       — Возможно, ты сначала выслушаешь меня, Скайуокер? — Мейс прервал его размышления гораздо резче, чем Энакин считал необходимым. Невысказанная напряжённость между ними была ещё одним явлением, непонятным ему. Магистр Винду никогда не был его другом и вряд ли стремился им стать, но они давно разрешили свои разногласия, давно научились работать вместе.       Энакин молча склонил голову, признавая правоту магистра. Он и так собирался его выслушать, но если Мейсу нужно было подтверждение, Энакин мог дать ему это.       Он бросил взгляд на поднявшего брови Квай-Гона и вернулся к голограммам Йоды и Мейса. Раздражение исчезло с лица Винду, когда Энакин вновь посмотрел на него.       — Сообщение оставил Мол, — Йода болезненно нахмурился, — плохое это сообщение, тёмное.       Мейс переключил настройки голопередатчика, и перед ними возникла голограмма Дарт Мола. Энакин оценил протезы на месте ног ситха и оглядел связанных, стонущих от страха людей, рядом с которыми сновал Мол. Энакин не мог их винить — он почти наверняка знал, что до конца записи ни один из них не доживёт.       Забрак начал с главного:       — Джинн, на твоих руках будет ещё больше невинной крови, если ты не явишься сюда, ко мне. Один.       Энакин сжал зубы, когда Мол активировал меч. Секунда, и вместо живых людей рядом с Молом оказалось несколько перерубленных пополам тел. Волна горького сожаления, выпущенная в Силу Квай-Гоном, пробралась сквозь поднятые щиты Энакина, напомнив, что время разобраться с Молом у него будет позже. Его собственная ярость была выпущена в Силу несколькими секундами спустя.       — А если не придёшь, — Мол деактивировал меч и обернулся к ним, — этот мир сгорит.       Запись закончилась, оставив после себя пустоту, хмурые переглядывания джедаев и молчание. Каждый из них понимал, что убийство невинных было действенным способом привлечь их внимание на фоне идущей войны. Легче от этого, конечно же, не становилось.       Квай-Гон глубоко вдохнул и спрятал руки в рукава плаща, сложив их на груди:       — Я вылетаю на Райдонию немедленно.       — Мы вылетаем на Райдонию, — прервал Энакин, развернувшись к Джинну, — вам нельзя лететь одному, это ловушка!       Квай-Гон качнул головой, серьёзно посмотрев на него:       — Я лечу один, Энакин, ты видел, на что он способен. Это обезумевший дикий зверь.       Энакин легко встретил его взгляд и упрямо нахмурился — он отлично знал, на что способен Мол, он видел, как тот проткнул Джинна насквозь.       — Я согласен со Скайуокером, Квай-Гон, это ловушка, — Мейс коротко кивнул Энакину, — мы пошлём спецотряд.       Настал черёд Энакина качать головой:       — Я против, — он отвернулся от Квай-Гона и опёрся руками на стол голопередатчика, смотря на Мейса, — Мол только что вырезал поселение, чтобы привлечь наше внимание, мы не знаем, каким будет его ответ на невыполнение требований. Я могу скрыться от него, пока мы не вступим в бой, клоны — не могут.       Мейс долго смотрел на него, прежде чем отвести взгляд. Энакин достаточно хорошо знал Винду, чтобы видеть, что тот принял решение, и на этот раз Энакин его убедил.       — О ситхах много знаешь ты, Скайуокер юный? — Йода, знавший Мейса ничуть не хуже, проковылял ближе к нему, тяжело опираясь на трость. Его пронзительный взгляд впился в Энакина. — Встречался с ними ты, мм?       — Да, магистр.       Йода глубоко задумался, продолжая смотреть на Энакина, словно хотел увидеть нечто, не доступное обычному взгляду. Грандмагистр вёл себя так с тех пор, как Энакин в девять лет появился в храме, так что он терпеливо ждал.       — Закончить должны вы то, что Оби-Ван начал, — наконец согласился Йода, — летите оба.       Энакин поклонился вслед за Квай-Гоном, принимая волю грандмагистра. В последний раз он видел Вентресс больше двух стандартных недель назад, да он практически соскучился по ситхам, особенно по тем, которые должны были быть мертвы.       — Ваша миссия на Ондероне закончена, Коди должен вернуться в храм, — сообщил им Мейс и поклонился в ответ прежде, чем прервать связь.       Всего на мгновение Энакин почувствовал чужое удушающее смятение в Силе, отпущенное намного быстрее, чем он мог бы на нём сосредоточится. Он окликнул успевшего развернуться в сторону выхода Квай-Гона:       — Вы уверены, что готовы встретиться с Молом?       У него самого был личный счёт к ситху, но Квай-Гон был тем, чьего падавана убил Мол. Энакин не думал, что прошедшие десять лет имеют значение. Для него бы не имели.       Лицо Квай-Гона было сосредоточенным, не более; не было ни следа смятения. Он окинул Энакина безмятежным взглядом и коротко кивнул:       — Разумеется, Энакин. Свяжись с Коди.       Энакин не ответил, размышляя, всегда ли их взаимодействие происходило настолько бодро. За последние дни они едва ли перебросились парой предложений. Если Квай-Гон не хотел об этом говорить, он не собирался настаивать, но Квай-Гон, очевидно, много о чём говорить не хотел. Впервые Энакин пожалел, что никогда на самом деле не спрашивал Оби-Вана, каким был его мастер, он никогда на самом деле не хотел знать. Но ещё больше он жалел, что Оби-Ван никогда действительно не отвечал. Его собственные воспоминания оказались плохим подспорьем в этом вопросе. Квай-Гон был мудрым, спокойным, уравновешенным, честным — Энакин мог долго перечислять описание джедаев из старого учебника, возраст которого уходил за тысячелетие. Правда была в том, что он понятия не имел, кто такой Квай-Гон Джинн.       Проводив взглядом мудрую и спокойную спину Квай-Гона, Энакин активировал комлинк, отпустив раздражение.       Пока он связывался с Коди, чтобы продиктовать координаты места сбора, Квай-Гон отправил послание ожидавшему их в соседней системе кораблю, заодно сообщив, что им понадобиться собственный транспорт. На то, чтобы забрать их с планеты и доставить на орбиту, ушло несколько часов и меньше минуты, чтобы погрузиться на лёгкий двухместный звездолёт, видевший лучшие времена.       Энакин оглядел звездолёт, сиротливо примостившийся в небольшом ангаре военного корабля, вздохнул и махнул рукой Коди, прежде чем подняться на борт. Чуть больше времени — он довёл бы до ума и этот кусок железа.       Мол едва ли собирался быть терпеливым.       — Запрыгивайте, мастер, — кинул Энакин через плечо, не в силах скрыть ухмылки, — если это корыто не развалится, я заплачу за ужин у Декстера.       — Очень щедро с твоей стороны, Энакин, — пробормотал Квай-Гон, садясь на место второго пилота.       Прежде, чем обратиться к Силе, едва проснувшийся от знакомого всплеска нетерпеливой радости, Оби-Ван честно узнал у сонной Асоки, выползшей из собственной комнаты, имеет ли она представление, где её мастер. Асока также честно ответила, что в последний раз видела мастера вечером, направляющимся к ангару в бодром расположении духа, и о причине его радости в пять стандартных часов утра ничего не знает. Оби-Ван набрал воду в стакан и коснулся связи. В ответ пришло раскаяние, когда Энакин, очевидно, вспомнил о времени. Связь успокоилась, оставив тихий гул эмоций на краю сознания.       Яркое пятно, коим Энакин был в Силе, маячило в указанном Асокой направлении и три стандартных часа спустя, когда Оби-Ван бросил попытки заснуть снова. Игнорировать Энакина, фонящего энтузиазмом даже сквозь поднятые щиты, не получалось.       Ангар в начале Корусантского утра кишел дроидами, механиками и редкими джедаями, прилетавшими с миссий или улетавшими на них. Оби-Ван поприветствовал знакомых рыцарей, перекинулся парой слов с неизвестным падаваном, и дошёл, наконец, до истребителя, рядом с которым что-то не слишком лестное свистел R2. Ноги его бывшего и единственного падавана торчали из-под днища корабля.       — Нет, R2, это твои схемы сбоят, — огрызнулись ноги голосом Энакина, — дефлекторные щиты в порядке, я их только что проверил!       Измазанное машинным маслом лицо показалось из-под истребителя, ослепив бодрой, приветливой улыбкой:       — Утро, Оби-Ван.       Оби-Ван заинтересованно поднял брови на скептический свист астромеха и присел на корточки, осматривая работу довольного Энакина. Его удовлетворение легко проходило сквозь щиты Оби-Вана, словно их там вовсе не было. Он оценивающе оглядел истребитель и прищурился — радостное возбуждение Энакина становилось понятным.       — Что именно ты делаешь?       — Довожу эту груду железа до ума, учитель.       — Энакин, — ухмылка Энакина отразилась на губах Оби-Вана, приобретя заметный налёт ехидства, — это новейшая модель.       Синие, невинные глаза его бывшего падавана были полны веселья:       — Я знаю.       Оби-Ван со вздохом поднял с пола ключ и передал его Энакину, успевшему за пару часов на запчасти разобрать новый истребитель. Энакин благодарно улыбнулся и вновь нырнул под корабль.       — Нет, R2, я сам верну щиты на место, — от Энакина на виду вновь остались только ноги.       Оби-Ван осмотрел ангар, проводил взглядом взлетевший спидер и сочувствующе похлопал неодобрительно пищащего дроида по куполу.       — Нужна помощь, Энакин?       — Только если ты что-то понимаешь в гипердвигателях, мастер.       На вкус Оби-Вана, голос Энакина звучал слишком весело для того, чью задницу он собирался надрать сегодня в спарринге.       Смех Энакина долетел до его слуха сквозь гул ангара, а касание в Силе ощущалось как тёплый солнечный свет:       — В твоих мечтах, Оби-Ван.       Энакин ввёл сетку координат системы Райдония в навигационный компьютер и, прыгнув в гиперпространство, включил автопилот. Он крутанулся в кресле, когда голос Квай-Гона настиг его:       — Что говорит тебе твоё предчувствие, Энакин?       Энакин повернулся к Джинну, задумчиво изучающему пустоту за смотровым окном звездолёта.       — Ничего, — отозвался Энакин, мельком взглянув на экран с информацией о состоянии систем корабля — в отсутствие астромеха следить за всем приходилось самому, — опасность всё ещё есть, остальное зависит от нас.       Молчание Квай-Гона длилось достаточно долго, чтобы Энакин успел решить, что и этот полёт они проведут в тишине и в Силе, и в реальности. Он прикладывал огромные усилия, чтобы не чувствовать себя подавленным. Больше недели он практически не чувствовал Оби-Вана в Силе, считая того мёртвым; после он закрылся щитами, не в силах преодолеть горечь и обиду на своего лучшего друга. Энакин откинул голову на подголовник сильнее, чем было нужно, и поморщился от боли в затылке — он провёл в мире без Оби-Вана пять стандартных дней, и он собирался извиниться, как только вернётся обратно.       — У Оби-Вана тогда тоже было предчувствие, — когда Энакин посмотрел на Квай-Гона, тот изучал его внимательным взглядом, — у нас обоих.       Энакин никогда не спрашивал Оби-Вана о битве на Набу, зная, что тот не хотел об этом говорить. Вспоминать же о времени после смерти Квай-Гона не любили они оба: наполненное спорами, сожалениями и непониманием время было тяжёлым началом их отношений. Энакин тогда ничуть не облегчал попытки Оби-Вана отпустить смерть учителя.       Неестественно прямая спина Квай-Гона и абсолютное молчание в Силе без труда дали понять Энакину, что тот напряжён. К встрече с Молом Квай-Гон был готов гораздо меньше, чем хотел бы думать.       Энакин глубоко вдохнул, заставил себя расслабиться, очистил разум, опустил щиты и послал Квай-Гону волну спокойствия и уверенности. Оби-Ван делал это для него, когда дела шли плохо, он сам не раз помогал Асоке, когда ей не хватало сил взять свои эмоции под контроль. Конечно, он мог сделать это для Квай-Гона.       Ответ пришёл не сразу, но пришёл. Удивление, смешанное с благодарностью коснулось его в Силе, и плечи Квай-Гона поникли.       — Оби-Ван хорошо обучил тебя.       Энакин улыбнулся:       — Он сделал лучшее из всего, что мог.       Энакин не отказался бы от Оби-Вана ради другого учителя, будь это сам магистр Йода. Квай-Гон, конечно, смог бы его понять — он выбрал Оби-Вана своим учеником, он видел, как ярко тот сиял. Будь Энакин на месте Квай-Гона, он бы тоже не задумываясь схватил Кеноби.       Гул интереса в Силе пришёл со стороны Джинна раньше, чем Энакин услышал вопрос:       — Как он стал твоим мастером?       — О, — Энакин нахмурился. Он действительно, на самом деле не хотел это обсуждать, но он должен был сказать Квай-Гону, потому что Оби-Ван не мог сделать это сам, — вы заставили его пообещать, что он обучит меня. Прежде, чем погибли.       Вышло резче, чем он хотел, но это не было тем, что Квай-Гон должен был говорить в свои последние минуты жизни. Не собственному падавану.       — Совет согласился на это? — Джинн недоверчиво изучал его лицо.       Оби-Ван был первым джедаем, победившим ситха за последнюю тысячу лет, он только что потерял мастера и собирался уйти из Ордена, если понадобится. Голос Энакина стал холоднее, а взгляд острее:       — Конечно, они согласились.       Они оба были под пристальным вниманием Совета ещё несколько лет, пока не стали одной из лучших пар мастера-падавана в Ордене. Энакин знал, что не был идеальным учеником, он был мелким засранцем, которого Оби-Ван гонял на тренировках, с которым составлял звёздные карты, и из-за которого оправдывался перед Советом. Оби-Ван прошёл этот путь вместе с ним, он верил в него там, где Энакин сам в себя не верил. Если у Совета и оставались какие-то сомнения, они со всей джедайской мудростью держали их при себе.       Он отвернулся от Квай-Гона, так и не увидев, как глаза старого джедая наполнились сожалением. Откинувшись на сидение, Квай-Гон погрузился в глубокие раздумья.       Они не говорили вплоть до выхода из гиперпространства.       Энакин нашёл себе занятие в небольшом ремонте двигателей. Это было сродни медитации и, чтобы не терять времени, он укрепил щиты на своём разуме и добавил новые, растворившись в окружающей их Силе. Даже зная, куда смотреть, найти его теперь было бы непросто. Для Мола — невозможно.       Джинн встретил его внимательным взглядом, и Энакин почувствовал рябь в Силе, когда Квай-Гон попытался его найти.       — Впечатляюще, — признал Джинн, — выход из гиперпространства через четыре минуты.       Энакин кивнул и занял своё место, переключив автопилот на ручное управление. Когда пространство вновь обрело форму, явив взгляду систему Райдония, Энакин поморщился от зуда в Силе, вызванного присутствием ситха. Мол не скрывался, он маяком горел на карте системы, указывая точное место посадки.       — Он весьма уверен в себе, — негромко проговорил Квай-Гон, следя за приближающейся планетой.       Энакин снизил скорость и влетел в атмосферу сквозь воздушные потоки. Отовсюду виднелись столбы дыма — эта часть планеты действительно горела. Он сосредоточился на Силе и направил звездолёт прямиком к Молу.       — Он не один, — сообщил он Квай-Гону, замедлив корабль ещё больше. Рядом с Молом маячило нечто, с трудом претендующее на звание ситха.       — Их присутствие очень схоже, — отозвался Джинн, внимательно оглядывая местность, — стоит быть осторожнее.       На губах Энакина расцвела усмешка, когда он приземлил звездолёт на пустыре у невысоких домов. Это становилось интересно.       — Не волнуйтесь, мастер, — он поднялся вместе с Квай-Гоном и направился к выходу, — ситхи — это по моей части.       Воздух всё ещё пах озоном, обожжёнными телами и дымом, хотя улица была пуста. Энакин не раз видел подобное — на каждой планете, куда приходила война, картина была похожей. Квай-Гон осмотрел улицу со спокойствием мастера-джедая и двинулся дальше. Энакин сделал тоже самое — он не мог спасти этих людей, теперь его задачей было вытащить Квай-Гона живым из этой истории.       — Джедай, я тебя заждался, — голос Мола, появившегося на вершине здания в конце улицы, разнёсся над улицей, а его взгляд впился в Энакина, и он оскалился, — ты привёл с собой друга. Ещё один ученик?       Энакин вызывающе ухмыльнулся, окутав себя Силой. В любой момент они должны были быть готовы.       Квай-Гон уставился на Мола и нахмурился:       — Ты тоже пришёл не один.       Энакин скосил взгляд вправо, в сторону колыхнувшейся Силы — на соседнем доме появился ещё один забрак со световым мечом на поясе.       — Ты не представляешь, до чего опустился я, чтобы только выжить, питаемый единственно ненавистью к тебе.       — Зато ты стал выше, — откликнулся Энакин раньше, чем Квай-Гон успел ответить, — но Оби-Вану следовало рубить по горло.       Он едва услышал тихий обречённый вздох Квай-Гона, когда Мол яростно зарычал:       — Кто ты такой?       Ухмылка Энакина стала шире, когда он активировал меч и прыгнул на крышу к Молу:       — Лучше тебе не знать.       Он слышал, как позади него Квай-Гон активировал меч, встречая второго забрака, пока сам Энакин скрестил мечи с горящим яростью Молом. Он скинул щиты с разума, и глаза Мола расширились, когда его смело Силой в сторону края крыши. Мол перевернулся в воздухе и легко приземлился на свои новые железные ноги, держа меч наготове. Ситх вновь оскалился, следя за Энакином, и встретил его удар у самой земли.       — Симпатичные ножки, Мол.       — Завидуешь? — огрызнулся ситх.       Энакин позволил азарту захватить себя, проводя атаку за атакой, с издевательской лёгкостью встречая контратаки Мола. Он мог долго продолжать бой, и он не собирался совершать ошибки своего мастера — на этот раз Энакин целился в шею.       То, что за его спиной остался не Оби-Ван, и долго продолжать бой Квай-Гон не мог, Энакину пришлось вспомнить, почувствовав боль, пронзившую их связь. На мгновение его накрыла паника, которую он отправил к ситху и, оттолкнув Мола, спрыгнул с крыши, приземлившись перед Саважем. Он встретил следующий выпад вместо Квай-Гона, привалившегося на колено. Энакин послал вопрос по связи и получил в ответ заверение, что Джинн не собирается сливаться с Силой.       Но теперь Энакин был один против двух ситхов, опасно приближающихся к нему с двух сторон. Что ж, он мог это сделать. Энакин погрузился в боевой транс и скользнул в Соресу. Он никогда не собирался рассказывать об этом Оби-Вану.       Энакин знал, на что способно пассивное с виду Соресу, не раз видел это в исполнении своего мастера. Но ему нужен был другой план. Он мог продержаться несколько минут, а после они должны были отступить. Его ум лихорадочно работал, стараясь найти выход, он не мог позволить отчаянью завладеть своим разумом, это никогда не работало.       Знакомое присутствие в Силе он почувствовал чуть раньше, чем рядом с ним в бой скользнула такая же знакомая фигура, оставив Энакина сражаться только с Молом.       — Вентресс, — он перепрыгнул через ситха, облегчение заполнило Силу, и на мгновение его взгляд зацепился за Ассажж, — я уже начинал опасаться, что ты не появишься.       Вентресс послала ему взгляд, полный неузнавания, и вернулась к сражению, когда меч забрака едва не разрубил её пополам.       — В любом случае нужно убираться отсюда, — продолжил Энакин, отпрыгивая в сторону. Квай-Гон успел переместиться к зданию и теперь сжимал левый бок, становясь всё бледнее.       — Смеёшься? — наконец заговорила Вентресс, заставляя своего противника отступить. На это раз её голос был мёдом для ушей Энакина. — Я только начала.       Энакин закатил глаза и ушёл от подсечки Мола, заблокировав удар, направленный ему в грудь. У него не было времени спорить ещё и с Ассажж, появившейся как нельзя кстати.       — Тогда счастливо оставаться, Вентресс, — он пересёкся взглядом со злым Молом, потянулся к Силе и отбросил его на стену одного из домов.       Не дожидаясь, пока Мол придёт в себя, Энакин прыгнул к Квай-Гону, помог ему встать и несколькими прыжками оказался у звездолёта. Было время сражаться, и было время отступать — он достаточно сражался с ситхами, чтобы выучить этот урок.       Посадив Квай-Гона на койку, встроенную в стену, он оставил его медицинскому дроиду, поднял корабль в воздух и, взглянув на Вентресс, оказавшуюся один на один с двумя разъярёнными ситхами, послал ей предупреждение и выпустил несколько лазерных залпов. Это дало время Ассажж убраться к своему кораблю.       Энакин вывел корабль из атмосферы планеты и послал сигнал храму джедаев. Несколько секунд прошли в тяжёлом ожидании, пока перед ним не появилась голограмма Мейса.       — Скайуокер.       — Мастер Джинн ранен, — ответил Энакин на невысказанный вопрос, сосредоточившись на важном, — мед-дроид занимается им, но ему нужна бакта-камера. Я направил корабль в систему Мандалора, магистр.       — Вас встретят, Скайуокер, — отозвался Мейс. — Совет ждёт отчёта, как только вы вернётесь.       Энакин склонил голову, отключился и прыгнул в гиперпространство. У него было немного времени, чтобы попытаться облегчить боль Джинна.