Будь аккуратнее, лисенок

      Вася вернулся только к половине одиннадцатого. А я все это время лишь честно пыталась заставить себя не спать, что, хоть Валя и всячески подбадривал меня, было весьма проблематично с учетом моего состояния.       Заметив мое сонное тело, сидящее в кромешной тьме на кухне, брат нехило так разозлился: — Так, мелкотня, время детское уже давно прошло, — не думаю, что он увидел, как я закатила глаза, но уверена, что представил это, услышав мой тяжелый вздох, — тем более, тебе отдыхать надо, я еле уговорил скоряков, и только с таким условием, чтобы не забирали тебя в больницу. — Ну Вась, не начинай, пожалуйста, — я буквально почувствовала, как он поступил абсолютно зеркально мне после его слов, — ты прекрасно понимаешь, почему я сижу сейчас здесь. Будто бы ты меня не ждал в подобной ситуации, ну, — подошел и сжал в объятьях. — Ох, лисенок, я просто не хочу, чтобы ты делала что-то себе во вред, — пробубнил Вася мне в затылок и зарылся носом в волосы. — Если бы я тебя не дождалась, мне бы было в разы хуже, правда, — сильнее прижал к себе.       Не знаю, сколько мы находились в таком положении, но разрывать эту связь не хотелось ни одному из нас. От усталости я не заметила, как задремала, уткнувшись братику в грудь. Сквозь сон я почувствовала, как он аккуратно подхватил меня на руки и отнес на кровать. Понимаю, что не хочу его отпускать и умудряюсь ухватить за руку, бормоча что-то про то, чтобы он остался. Кажется, он ни слова не понял, но все же прилег рядом, позволяя, как в детстве, уснуть у него на груди.       На утро, пытаясь аккуратно вылезти из-под меня, Васька ненароком слишком резко скинул мою руку с себя, чем заставил меня проснуться. Знаете, я была рада, что ему не удалось свалить, не попрощавшись. А то я его знаю, он может. Прибила бы, если бы не разбудил. Из де-юро превратился бы в фактически мертвого. Так что, на его благо, что он местами рукозад. Сладко потянувшись и нечаянно тыкнув пальцем прямо Васе в рот, пока он зевал, я резко приняла полусидячее положение, от чего в глазах тут же заплясали мушки. Но я уже привыкла к такому, так что даже не обратила внимания на очередные выкрутасы собственного организма, вставая и отправляясь умываться.       Вася хотел было возмутиться, что ему тоже надо в ванну, на что я лишь пообещала приготовить ему кашку, пока он будет принимать душ. Сработало на все сто. Выражение о том, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, будто бы придумывалось специально для моего братика. Быстренько наведя утренний марафет, я поспешила на кухню, чтобы начать исполнять свое обещание. Как обычно сварив молочную овсянку, я решила разнообразить ее ягодками, которые так удачно уговорила купить Ваську на днях.       Кстати о нем. Могли ли вы представить, что этот местами серьезный кап-лей в душе напевает Земфиру? Потому что сейчас он именно этим и занимается, благо хоть слух у него есть. Так что мне даже не надо, как некоторым, по утрам включать какие-нибудь веселые песенки, Васька даже Земфиру исполняет так, будто это самые позитивные текста в мире. Выйдя из душа, он направился в комнату, чтобы одеться, а затем, учуяв запах его любимого завтрака, примчался на кухню, даже не натянув до конца кофту.       Я не удержалась и тыкнула ему прямо в пупок, при этом заливисто смеясь с его недовольной рожицы, а потом и резво убегая от него по всей квартире. Конечно, он меня быстро поймал, но попытаться стоило. А знаете, что он делает каждый раз, когда я творю нечто подобное? Начинает меня щекотать, сука. И каждый раз, когда это происходит, соседи потом еще неделю смотрят на меня, как на умалишенную. Ну, а вы попробуйте не визжать, когда это огромное, по сравнению с вами, нечто начинает перебирать ваши ребра, при это еще каким-то непонятным образом умудряясь удерживать на месте. Обычно это заканчивается началом очередного приступа астмы, но лично меня это совершенно не парит. Эти редкие моменты веселья с ним стоят хоть всей моей жизни. В этот раз, благо, не дошло до крайности, чему я очень обрадовалась. Оба запыханные, но очень радостные, мы мирно прошествовали к столу переговоров, за которым, только Васька съел первую ложку, сразу же заключили мировую.       Распивая свежезаваренный чай, мы принялись обсуждать то, каким образом мне вообще выживать, пока они не закончат это представление. Я выдвинула предложение о том, чтобы мама мне выписала доверенность на какого-нибудь Пригова, с которым у нас, кстати, сложились довольно неплохие отношения, и я бы таким образом спокойно бы продолжила существовать, особенно ее не беспокоя. Васька обещал обсудить это с Владимиром Викторовичем, но сказал не особенно обнадеживаться, ведь тот, все-таки, генерал-майор ФСБ, человек занятой, и ему, скорее всего, некогда нянчиться со мной. Я посчитала этот довод разумным, но от идеи все равно не отказалась, так как она казалась мне наиболее реальной из всех предложенных далее как с Васиной стороны, так и с моей.       Возможно, вы подумаете, почему бы мне просто не забить и не остаться с матерью. Так вот, это довольно долгая история, но если быть краткой, то суть в том, что однажды я поддержала Ваську в его решении пойти в спецназ, так как это было в какой-то степени его мечтой. А мама, что абсолютно естественно, была резко против, так как переживала за сына. Ну и она сказала, что если я так сильно горю идеей брата, то и пусть валю к нему. А я и свалила, но сначала не к Васе, правда, а к Вале, так как не хотела заставлять братика переживать во время его курса подготовки. Как же я была рада в тот момент, что меня растили максимально самостоятельной. Так, в свои 8 лет я впервые сама заработала денюжку, расклеивая листовки по подъездам. Валя же был на целых два класса, то есть, на 3 года старше меня, но по какой-то неведомой причине мы быстро нашли общий язык. Мне тогда крупно повезло, что его родители уехали на целый месяц отдыхать в Крым, а его оставили на старшего брата, который тут же свалил к своей девушке на дачу.       Как только Вася узнал о случившемся, тут же вырвался и приехал, сначала надавав мне звездюлей по самое не хочу, а потом, вручив мне ключи от квартиры, сказал, что если узнает, что я устраиваю там вписки, а его не зову, то даст мне такой пизды, что я до конца жизни сидеть нормально не смогу. Вот так просто. Меня вполне устроили такие условия, особенно с учетом того, что из близких друзей у меня только Валек, а с ним мы, даже при большом желании, не сможем устроить какую-то хоть малость масштабную вечеринку. Максимум — совместный вечер двух грустных алкашей, и то вряд ли. Я, кстати, почти не пью, да. Бывали, конечно, некоторые моменты за 17 лет жизни, но там даже почти ничего криминального.       Так с тех пор и повелось, что маму я беспокою только по каким-то из ряда вон выходящим поводам. Вы не подумайте, я ее очень люблю, а раньше мы часто собирались всей нашей большой семьей вместе у нее дома, но, просто, если так смотреть, то большая часть всего, что у меня сейчас есть — Васькина заслуга. Не считаю это чем-то плохим, просто вот так сложилось. И менять что-то сейчас у меня нет никакого желания. Так что исходим из того, что есть.       Кстати, отличной идеей может быть оформление доверенности на Валька! Почему я сразу об этом не подумала? Озвучив эту мысль Ваське, я получила резко отрицательный ответ. Мол, друг мой слишком безответственный, чтобы еще и за меня отвечать. Меня немного удивило такое отношение брата к нему, ведь они, вроде как, неплохо ладили. Ну и ладно. Тогда Пригов остается единственным более или менее рациональным из всех вариантов. Вся надежда на него.       Завершив нашу светскую трапезу, мы оба в один миг погрустнели. Осознание того, что буквально через полчаса предстоит расстаться на неопределенный срок, который может ой как затянуться, бахнуло по нам, будто тяжелый молот по тонкой скорлупке куриного яйца. Вася, пытаясь скрыть свой резкий перепад настроения, спешно отправился к себе в спальню собирать последние необходимые вещи. Помыв посуду, я отправилась вслед за ним.       Приоткрыв дверь, я вижу, как он вытаскивает симку из своего телефона, немного обреченно закидывая их в тумбочку уже порознь. Тихим шагом подхожу к нему со спины и аккуратно обвиваю своими тонкими ручками его талию в который раз за последние дни, на что он сначала немного вздрагивает, а затем поворачивается и обнимает меня в ответ. Упирается подбородком мне в макушку и тяжело вздыхает. Немного так постояв, он целует меня в лоб и, отстранившись, просит меня клятвенно пообещать ему не натворить всяких глупостей за время его отсутствия. Обещаю очень постараться, но предупреждаю не питать особых надежд, оправдывая это тем, что я и глупости — понятия неразрывно связанные. Он улыбается, но тут же вновь мрачнеет, а я ему вторю. Закрывает походную сумку и приземляется на идеально заправленную кровать, хлопая по свободному пространству рядом с собой. Присаживаюсь рядом, памятуя об иногда излишней суеверности военных. Их право, если с этой верой им проще.       В тишине, нарушаемой лишь монотонным тиканьем настенных часов и отдаленным шумом машин за окном, мы проводим пару минут, за которые я успеваю чуть ли не разрыдаться прямо на глазах у брата. Сдерживаюсь из последних сил, когда провожаю его за дверь, а на его уже привычной фразе: «Будь аккуратнее, лисенок», — одинокая слезинка все же стекает по щеке, что не скрывается от глаз Васи, но тот упорно это игнорирует, понимая, что если сейчас сорвется на эмоции, то просто не сможет уехать. Грустно улыбаюсь: «И ты, Васька, пожалуйста, будь осторожен, хорошо?» — коротко кивает и, не дожидаясь, пока я закрою дверь, идет в сторону лестницы. Я буду очень скучать, братик. «Возвращайся скорее», — тихо бросаю я на уже опустевший этаж и возвращаюсь в квартиру.       Дав волю слезам, я сама не замечаю, как оказываюсь в его комнате, и падаю на кровать, обнимая подушку, пропитанную смесью запахов его любимого парфюма, шампуня и еще чего-то сложноуловимого, но очень родного. В таком виде и засыпаю, но ненадолго, потому что всего через пару часов на всю квартиру раздается звонок. Наверняка, Валька пришел. Так и оказалось. На протяжении всего дня он всячески пытался меня отвлечь и приободрить, напоминая о том, что мой брат — это все-таки Кот, а они — твари живучие. В конце концов, ближе к вечеру мы общим решением сели смотреть один из уже тысячу раз пересмотренных фильмов студии Марвел. Попросив немного обождать перед началом, друг быстро отошел в коридор, а вернулся уже с весело позвякивающим рюкзаком, на который я изначально даже не обратила внимания.       Коварно потерев руки, я силой выхватила у него сумку и принялась рыться в ней, выуживая пачки то сладкого, то соленого попкорна в перемешку с разной градусности напитками. Таким образом, я насчитала целых три упаковки с соленой кукурузой, так как именно этот вид и обожает парень, две штуки с карамелью — уже мой любимый, четыре литра темного нефильтрованного для Вали, а также пять медовух по пол-литра мне и общую двухлитровую колу. Вот это затарился, так затарился. Я аж присвистнула, когда, присев ко мне, парень выудил из бокового кармашка портфеля еще и вкуснющий табак для самокруток, а также фильтры и бумагу к нему. Тут же полезла его обнимать, грозя задушить до смерти, на что он только заливисто рассмеялся.       В обнимку мы и принялись смотреть выбранное нами кино, периодически проговаривая за героев уже заученные наизусть реплики. Второй человечек в моей жизни, способный вывести меня даже из самого паршивого во всех смыслах состояния. Люблю его.       Досмотрев, Валя озвучил мне свое твердое намерение остаться на ночевку, а я совсем и не возражала. Вы не подумайте, мы не вместе! Совсем, абсолютно и безусловно мы просто не можем быть парой. Уж слишком хорошо знаем друг друга: скорее походит на отношения каких-нибудь двойняшек, например. Вы же не стали бы встречаться со своим братом, так ведь? Искренне надеюсь на ваш положительный ответ. — Слушай, Валентинка ты моя, а можно вопрос? — я слишком быстро пьянею, так нельзя. — Валяй, малявка, — немного опьяненно улыбается. — А как бы ты отреагировал, если бы начал встречаться с девушкой, а потом оказалось бы, что она твоя потерянная сестра? — ржет, сука. Ну я ему покажу. — Так, я сестер никаких не терял, это во-первых, — легко приобнимает, — во-вторых, тебе уже пора завязывать, — пытается забрать у меня уже вторую ополовиненную бутылку.       Неуклюже скатываюсь с кровати, силясь сохранить сладковатую жидкость в таре, а затем начинаю убегать от друга по всей квартире, периодически отпивая ее. В конце концов, допив, останавливаюсь, а Валька, не успев среагировать, влетает прямо мне в спину, от чего мы оба бухаемся на пол. Ой, не завидую я нашим соседям, они столько всего уже натерпелись за годы моего проживания здесь. Пьяно хохоча, мы пытаемся встать, что получается лишь частично, после чего грохот повторяется, а уже пустая бутылка укатывается куда-то в закат. Грустно смотрю ей в след, животом лежа на груди у друга, который ожесточенно пытается меня спихнуть. Жалуется, что я стала слишком костлявой в последнее время, и что меня придется теперь откармливать. Тыкаю пальцем ему в ребра, за что тут же получаю порцию щекотки. Вот индюк надутый. Бесит меня.       Наконец, собравшись с силами и кое-как преодолев гравитацию, мы решили скрутить по одной самокрутке и раскурить их, чем и занялись в тот же момент. На словах звучало все очень просто, но была парочка проблем: первая — я единственная из нас умею их роллить, а вторая — то, что я уже в дрова. Короче, табак теперь валялся повсюду, представляя из себя подобие паутины в заброшенных домах. Зато весело.       Нацепив на себя первое, что нашли, и кое-как спустившись вниз, мы сели на уже знакомую вам лавочку и прикурили. Разговаривая ни о чем и обо всем одновременно, мы даже не заметили, как от наших личных раковых палочек осталось по фильтру. Немного расстроившись столь быстрой их кончине, мы вернулись домой и решили ложиться спать. Переодеться при этом мы не решили, а завалились на мою кровать прямо в виде синюшных бомжиков. Утро прошло, на удивление, спокойно. Возможно, это связано с тем, что мы спали в это время. По пробуждении же, тишину в квартире нарушило громкое ойканье парня и тихий смех его подруги, то есть, меня. Приготовив ему крепкий кофе, я торжественно вручила ему таблетку аспирина и направила его умываться.       Спустя несколько часов нашей продолжавшейся тусы, Вале позвонила его одногруппница, напоминая о том, что у него сегодня пересдача по какому-то адскому ОССС. Даже сокращение пугает, не говоря уже о его расшифровке: Организация судебной статистики в судах. Бррр.       Расстраиваюсь, вешаясь Вальке на шею и причитая о том, как же ему не повезло с его личным мозгом. Друг закатывает глаза и принимается меня щекотать. Точно не повезло. Через пару минут он устает и силой отпихивает меня от себя, начав надевать ботинки. Обиженно соплю и, скрестя руки на груди, деланно отворачиваюсь и ухожу в закат, а именно, в свою комнату. В ней, не расцепляя рук, плюхаюсь на кровать и все также продолжаю сопеть. Валек не заставляет себя долго ждать и со вздохом прямо с кровати сгребает меня в свои медвежьи обнимашки. Обнимаю его в ответ и в следующую же секунду оказываюсь поднятой над полом. Парень вновь ворчит о том, что я как-то уж сильно легче стала. В ответ я лишь прошу опустить меня с небес на землю и говорю, что ему пора сваливать. На прощание целую друга в щеку и желаю удачи.       Следующие несколько недель Валя регулярно заглядывает ко мне, постоянно принося всякие вкусности и отвлекая меня от мыслей о бренности бытия в целом и от постоянных переживаний за брата в частности.