***
Хао Юн открыла глаза и, простонав от боли во всем теле, села, потирая спину. Спать на камнях было не лучшей идеей, теперь у неё могут появиться синяки. Хотя, если учесть тот факт, что вчера они чудом не погибли, о синяках и ссадинах думать сейчас надо в последнюю очередь. «Пора выбираться отсюда». Костёр давно погас, в пещере было по-утреннему прохладно. Принцесса поёжилась. «Надеюсь, что шуба высохла, а то совсем замёрзну». — Вы проснулись. Хорошо, нам пора идти. Хао Юн вздрогнула и повернула голову на голос. Тал Тал уже, кажется, совершенно здоровый, стоял в нескольких шагах от девушки и смотрел на неё сверху вниз, держа в вытянутой вперёд руке когда-то красивую шубку, сейчас же мех местами свалялся и из светло-серого стал грязно-бурым. «Интересно, я выгляжу также ужасно?» Девушка молча кивнула и медленно встала, отряхивая платье и пытаясь привести его в нормальный вид. Не получилось. Она смогла лишь немного пригладить волосы, что без лент распустились, и за ночь стали похожи на птичье гнездо. Зато теперь Хао Юн знала, что опасаться солдат Эль-Тэмура ей не нужно, ведь они будут искать принцессу, а не грязную оборванку, кажется, сбежавшую из дома. «Ладно, сейчас думать о внешнем виде не нужно, ну и что, что мы пойдём к людям, все равно тут только Тал Тал знает, что я принцесса Хао Дао, и ему не интересен узор на платье». Она сделала несколько осторожных шагов, забрала шубу, накинула ее на плечи и быстро отошла. — Благодарю. Прошептала она, склонив на пару секунд голову. Тал Тал же, до этого стоявший совершенно безэмоционально, кивнул. — Пожалуйста, Ваше Высочество. Понимаю, что вы голодны, однако нам нужно отправляться в путь. Вы можете идти? — Да, конечно. Произнесла принцесса, а потом поспешно добавила: — И я не голодна. Тал Тал посмотрел на неё с каким-то непонятным девушке упрёком, но ничего не сказал, просто развернулся и быстро зашагал к реке. Хао Юн лишь оставалось приподнять полы платья и поспешить за ним. — Куда мы направляемся? Вы так ничего и не сказали. Произнесла она, тяжело дыша от быстрого темпа, когда они шли вниз по реке. Тал Тал немного притормозил, чтобы она смогла его догнать, и вновь пошёл дальше, не глядя на девушку. — Тут должна быть деревня неподалёку. Там поедим, найдём лошадь и поедем в Дайду. Хао Юн аккуратно перешагнула через валявшуюся на земле ветку и кивнула. Хоть девушке и было непонятно, откуда у генерала взялись деньги на всё это, если они собирались лишь поохотиться, она ничего не стала спрашивать. Дальше они шли в тишине, нарушаемой лишь журчанием воды в реке.***
«У меня сейчас ноги отвалятся. Сколько мы уже идём?» Парочка двигалась по лесу в полном молчании, Хао Юн приходилось каждый шаг преодолевать себя, чтобы идти дальше, ноги болели просто нещадно. Подумать только, на острове она ещё с детства много ходила и сегодня думала, что это путешествие будет простым, но они шли уже несколько часов без перерыва, и тело постепенно начинало бунтовать. «У Тал Тала явно очень странное представление о том, что значит неподалёку». Девушка мысленно фыркнула и покосилась на генерала, который шёл перед ней. Он, казалось, совсем не устал, а потому Хао Юн было как-то неудобно говорить о своей слабости, а потому девушка молчала, хоть уже и не чувствовала ног, они казались ей какими-то чужими. «Интересно, туфли уже превратились в лоскуты ткани, или там ещё что-то осталось?» Неожиданно она наступила на какую-то неровность, левая нога подвернулась, и девушка почувствовала, как начинает падать. Хао Юн вскрикнула и попыталась ухватиться за что-то руками, но рядом, как назло, не было ни единого дерева. Через пару мгновений она уже лежала на земле и смотрела на небо, по которому неторопливо плыли пушистые белые облачка, отчего-то напоминавшие принцессе маленьких рыбок, что та ловила в детстве. Это так и навевало приятные, сладкие мысли, свойственные ровесницам Хао Юн, и девушка могла бы сейчас предаваться мечтам о доме, светлом будущем и безграничном счастье, если бы не одно «но», а именно — разливающаяся подобно раскалённому железу боль в районе лодыжки. «Вот же…» Хао Юн поморщилась и села, приподнимая платье и замечая, что левая нога вывернута под неестественным углом. «Всё, приплыли». У неё уже такое было. Несколько лет назад, гуляя по Хао Дао, она не заметила яму и провалилась туда одной ногой. Ощущения и внешние признаки были те же. Ясное дело, что до дворца ее тогда донесли, ходить она не могла, боль была адской, а что сейчас-то делать, ведь Тал Тал ее точно на руки не поднимет? Да и она как бы не позволит. Ещё одна проблема состояла в том, что девушка хорошо помнила, что несколько лет назад сделал придворный лекарь. В памяти чётко отпечаталась занятная картина: несколько служанок, которые пытаются удержать вырывающуюся принцессу, попутно шепча молитвы Будде, Хао Жон, который сидит рядом с обеспокоенным лицом и держит ее за руку, стараясь успокоить, лекарь, каким-то образом умудряющийся проводить осмотр, не получая здоровой ногой в нос, и сама Хао Юн, которая отчаянно пытается освободиться, будто ее пытать сейчас будут. Хотя те ощущения для маленькой девочки действительно были сравнимы с ужасной пыткой. Сейчас же здесь нет служанок, нет брата, а есть только Тал Тал, который, скорее всего, так церемониться, молиться богам и держать ее за руку не будет, потому что идти им в любом случае надо, и, чем раньше проблема решится, тем лучше. — Ваше Высочество. Тал Тал оказался рядом через несколько секунд. Он опустился на корточки совсем рядом с принцессой и протянул руку к её ноге, наверное, чтобы посмотреть масштабы трагедии, но вдруг замер. — Вы позволите посмотреть вашу ногу? Для Хао Юн этот вопрос был символическим и даже, можно сказать, немного забавным. Нет, серьёзно, как толкать ее с обрыва или сажать к себе на лошадь, разрешения можно не спрашивать, а чтобы осмотреть ногу — конечно. Или не только осмотреть? Поняв, что Тал Тал, возможно, решит вправить лодыжку, девушка боязливо замотала головой и сделала попытку отползти в сторону, почувствовав липкий страх. Но Тал Тал не дал ей отдалиться, придавив к земле конец платья. — Ваше Высочество, я только посмотрю, не бойтесь, я не желаю вам вреда. Сказал он спокойно, стараясь добавить в ровный голос убаюкивающие нотки. Но Хао Юн это не успокоило, и она ошалелыми глазами посмотрела на мужские руки и вновь замотала головой. — Нет, я знаю, что вы хотите делать, я уже так повреждала ногу и помню, как поступил тогда лекарь. Тал Тал как-то устало покачал головой и убрал руку с подола платья. Сейчас он внутренне проклинал служанок, которые даже за принцессой уследить не могут, раз она уже получала такие увечья. Не знай девушка сейчас, что с её ногой, она бы не вырывалась так отчаянно. Надо её как-то быстро успокоить и решить проблему, им нужно идти. — Ваше Высочество. Начал он, стараясь заглянуть в глаза Хао Юн и понизить голос почти до шёпота, чтобы она почувствовала себя спокойнее. Напуганный зверь будет вырываться. — Пожалуйста, успокойтесь, я просто посмотрю, обещаю. «И она действительно поверит в это?» Хао Юн с неким прищуром посмотрела на стратега, но, заметно расслабившись, медленно кивнула, морщась от боли. — Ладно, но только посмотрите. Тал Тал еле заметно ухмыльнулся, аккуратно приподнял подол платья и взял левую ногу чуть выше лодыжки. Он склонился и сделал вид, что заинтересованно изучает травму. — Говорите, вы уже повреждали так ногу? Произнёс мужчина, поднимая глаза на принцессу, что приподнялась на локтях и внимательно следила за его действиями. «Нужно ее отвлечь». — Да. Кивнула Хао Юн и добавила: — На острове я как-то провалилась в неглубокую яму и подвернула ногу. Не знаю, кто волновался тогда больше: я, брат или служанки. Она немного грустно улыбнулась, вспоминая, что оказалась здесь, можно сказать, из-за Хао Жона, ведь если бы он не рассказал Эль-Тэмуру... Тал Тал как-то сухо кивнул: — Жажда власти делает людей другими, вам стоит это понять. Хао Юн дёрнулась, сильно побледнев, и вскрикнула, затем перейдя на свистящий, обиженный шёпот: — Да вы!.. Как вы?!.. Почему решили, что брат… Он… Он не хотел причинить нам вред, и он не жаждет власти! — Уверены? Тогда почему он ничего вам не рассказывал? Почему на нас напали? Посмотрите на вещи здраво, Ваше Высочество. Спокойно ответил мужчина, крепче сжав лодыжку и выжидая удобный момент. Хао Юн, не замечая его действий, сжала губы в тонкую полоску и отвернулась. — У него, должно быть, были на то причины, и он их объяснит, когда мы вернёмся. Он мой брат, я отказываюсь верить в то, что он мог предать Хао Дао и меня! Неужели вы считаете, что он мог так искусно врать? Тал Тал незаметно усмехнулся, еще раз убеждаясь, что принцесса — наивный ребёнок, которому не следовало бы приезжать в Юань. Воспользовавшись тем, что девушка обиженно отвернулась, он резко вывернул ногу. На мгновение Хао Юн оцепенела и растерянно повернула голову, стараясь понять, что только что произошло, а потом в лесу раздался пронзительный, громкий крик, от которого у стратега заложило уши. Тал Тал дёрнулся и быстро зажал девушке рот, с каким-то странным чувством наблюдая, как в уголках глаз появились хрустальные слезинки. Теперь принцесса уже не кричала, а мычала, колотя маленькими кулачками и отчаянно пытаясь вырваться. Хао Юн оказалась буквально вжата в холодную землю, а генерал, сам того не понимая, навис над ней. От этого принцессе становилось ещё страшнее, она вновь почувствовала тот животный ужас, осознание собственной беспомощности и слабости заставляло ее дрожать и метаться, подобно пойманной в сети птице, девушку всю трясло, она уже не била, а царапала руку Тал Тала, не отдавая себе отчета в своих действиях. Хао Юн будто обезумела. Прямо как несколько лет назад. Тал Тал сначала не понимал поведения принцессы, но затем заметил, что вдавливает её в землю. Мужчина дёрнулся, будто испугавшись своих действий, но не убрал руку, а лишь подвинулся так, чтобы девушка просто лежала рядом. Генерал видел, что Хао Юн безумно напугана, и корил себя за этот глупый поступок с зажиманием рта. Он уже давно предполагал, что принцесса боится мужчин, а сегодня убедился в этом окончательно. Хотя крик был такой, что их могли бы обнаружить, если бы девушка не замолчала… Тал Тал успокоил себя тем, что его действия были вынужденными. Как только это объяснить? — Ваше Высочество. Тихо произнёс он, надеясь, что это обращение может исправить ситуацию, что девушка хоть немного придёт в себя и будет в состоянии мыслить, но Хао Юн всё также пыталась вырваться, правда уже не мычала. Просто билась в истерике. А Тал Тал ненавидел женские истерики. «И как ее успокоить?» Тал Тал был растерян поведением девушки, но виду не подал, а просто еще раз позвал ее, но уже по имени, тем самым нарушив приличия еще раз, хотя если учесть тот факт, в каком положении они сейчас находились, о приличиях можно забыть: — Хао Юн. Обращение резануло по ушам. Принцесса дёрнулась и посмотрела на него пустыми глазами. Она будто только проснулась и не понимала, где находится. — Ваше Высочество, это я. Я не причиню вам вреда, все в порядке. Как можно более мягко сказал он, ловя взгляд девушки. В глазах Хао Юн медленно стало проясняться, она затихла и расслабилась. — Нам нужно идти, ваш брат ждёт нас во дворце. Я уберу руку, пообещайте, что не будете кричать. Девушка слабо кивнула, внимательно и с каким-то страхом наблюдая за действиями Тал Тала. Он заглянул в ее черные глаза медленно убрал ото рта руку. Через мгновение мужчина почувствовал обжигающий удар на лице. Вечно добрая и внимательная к другим Хао Юн залепила ему пощёчину. Тал Тал на пару мгновений даже потерял хваленое спокойствие и холодность, он приложил свою ладонь к щеке и со слабым удивлением посмотрел на принцессу. Хао Юн выглядела так разъярённо, что, казалось, дай ей волю, она повторит этот удар еще сотню раз. Его только что ударила девушка. И, похоже, она не жалела. Занятно.***
Хао Юн тяжело дышала, чувствуя, как рука становится тяжелой и начинает болеть. Интересно получается. За всю свою жизнь она не била ни служанок, ни евнухов, ни охрану, она никогда ни на кого не поднимала руку. Потому что не любила жестокость и не хотела быть жестокой, предпочитая закрывать глаза на мелкие провинности и несильно наказывать за большие. Она всегда была добра к людям. У Хао Юн даже мысли не возникало поднять на кого-то руку. А тут такое. Что это только что было, спрашивается? Заметив, что Тал Тал смотрит на неё с удивлением, принцесса на всякий случай отодвинулась от генерала и тихо, чуть-чуть виновато произнесла: — Вы меня напугали. Мужчина убрал руку от лица и уже спокойно ответил почти шепотом: — А вы ударили меня. Думаю, что мы в расчёте. «Нет, не в расчёте, вы ведь и представить не можете, что я только что испытала». Хао Юн помотала головой: — Нет, не в расчёте. Я… Она замолчала, сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце и перевела взгляд на небо. — Забудьте. Спасибо за ногу, однако, пожалуйста, не делайте так больше. Нам нужно идти.***
Хао Жон сидел на кровати в своих покоях и просто смотрел вперёд. Когда они приехали в Дайду, то им доложили, что от министров с Хао Дао пришло письмо. Голубиная почта работала хорошо, с этим не поспоришь. Королева умерла. Принц сейчас пребывал в странном состоянии. С одной стороны, с матушкой у него были довольно натянутые отношения. Она давала ему всё, что было нужно для нормальной жизни, и буквально заставляла учиться, чтобы не позорить Хао Дао, но принц никогда не чувствовал себя любимым. Королева не рассказывала ему сказки, не пела колыбельные и не проводила с ним время. Его могли даже наказать за провинности. До рождения Хао Юн сын был для Хао Нинг данностью, наследником престола, тем, кому можно будет передать трон, он был гарантом того, что Хао Дао не умрёт. После рождения сестры все стало только хуже, его тут же отодвинули на второе место. До этого сухая и сдержанная королева подрывалась от каждого всхлипа новорожденной дочки, сама укачивала и кормила принцессу, пела ей колыбельные. Хао Жон поначалу решительно не понимал, почему всё внимание сосредоточено на Хао Юн, а потом, когда девочка подросла, до него дошло. Принцесса была внешне очень похожа на королеву: такое же лицо, почти такие же глаза, те же волосы. А Хао Жон больше походил на отца чем на мать, и это было отнюдь не плюсом, если отец — иностранный торговец, а матушка — любимая народом королева. Годы шли, Хао Юн росла, и всеобщая одержимость ей постепенно охватывала остров: «она же такая миленькая, такая кукольная, да так на Её Величество похожа, ну, просто чудо». Почти все действия принцессы вызвала восторг и нежные улыбки, королева баловала свою дочь, как только могла, а учителя снисходительно качали головами, когда девочка убегала в порт вместо занятий: «Ее Высочеству же всего пять, пусть повеселится». Никого вообще не смущал тот факт, что в этом возрасте принц усиленно грыз гранит науки. Первые несколько лет Хао Жон не любил свою сестру. Нет, не так. Одно упоминание о ней вызывало у него головные боли. Отношения с матерью, которая с Хао Юн пылинки сдувала, ухудшились, в те годы у них было больше ссор чем когда-либо. Принц прекрасно понимал, что с таким отношением трона ему не видать, и что уже пожилая Хао Нинг, скорее, сделает королевой совсем юную принцессу, а не его. Именно тогда он стал интересоваться системой наследования Юань, по которой правителем становился старший сын, а девочки и вовсе не учитывались. Такой порядок ему нравился. Но королева не переносила и упоминание о, как она иногда говорила, «кровавой империи», поэтому даже небольшого шансика на пересмотр законов, принятых ещё при Хао Мяоянь, не было. Поэтому Хао Жон решил переступить через себя и стал проводить большую часть своего свободного времени с сестрой, чтобы в случае возведения ее на престол стать первым приближённым и чем-то вроде регента. Сначала во время общих прогулок у него сводило зубы от принцессы, она слишком мило улыбалась, слишком по-детски смеялась, была слишком добра со слугами и жителями острова. Всё было слишком сладенько и прекрасно, и это жутко бесило принца, потому что так получалось, что она какой-то прекрасный ангел, а в них Хао Жон никогда не верил. Призраки, ангелы, духи и ожившие мертвецы — вымысел, а это значит — девочка притворяется. Вспыльчивый и импульсивный, он часто устраивал Хао Юн проверки, чтобы вывести ее на чистую воду, старался разозлить или обидеть принцессу, но ничего не получал, всё больше и больше начиная верить в то, что перед ним просто невинное дитя. Но Хао Жон был упрям, поэтому он не останавливался. Принц сам не заметил, когда, полностью изучив сестру, понял, что полюбил это маленькое создание. Но он точно знал, что с того момента она стала самым дорогим ему человеком. Единственным дорогим ему человеком. Хао Жон не скорбел о потере матери, ему было как-то все равно. Однако она умерла слишком не вовремя, и теперь сюда едут министры, чтобы объявить будущего правителя. Так что просто увести Хао Юн из Юань не получится.