***
Следующим утром Хао Юн, собранная и спокойная, вышла из своей комнаты в сопровождении приставленной к ней низенькой молчаливой служанки. Настроения не было от слова совсем, но сидеть взаперти или прятаться от самой себя ей явно не стоило, поэтому принцесса решила направиться в сад, чтобы освежиться и подышать таким нужным ей сейчас свежим воздухом. Вчерашний день она помнила смутно, в голове была полная каша, мысли путались, носились табуном диких лошадей, сбивая друг друга, не вызывая ничего, кроме головных болей. Кажется, единственное, что Хао Юн вчера делала, это рыдала, затем смотрела в зеркало, винила себя в слабости и снова рыдала. Ночью отдохнуть тоже не получилось, кошмары не давали спокойно поспать, постоянно выскакивая из-за углов. Так что сейчас девушка изо всех сил пыталась не отрубиться, потому что это бы означало новое попадание в пучину бредовых мыслей, новые образы и новые, более страшные чудовища. Вся ее жизнь с момента смерти матушки превратилась в какое-то шоу с плохо прописанным сюжетом, создававшееся какой-то особо талантливой личностью, решившей просто поиздеваться. В саду было прохладно, дул промозглый ветерок. Здесь не было людей, ранней весной смотреть было практически не на что, поэтому спокойствие и тишину нарушали лишь шаги пробегающих служанок, да и то редко. Это место почему-то напоминало Хао Юн о доме. Нет, не подумайте, на Хао Дао не было пустынно, серо и уныло, нет, конечно. Однако везде, кроме королевского сада и дворца, растительность была довольно скудной. Ветер, холод, дожди, скалы и море — вот из чего состоял ее дом для чужого человека. Для неё же Хао Дао был тихим пристанищем, уютной гаванью, огражденной от враждебного мира прочной стеной, в которой всегда можно спрятаться. Это было место, где тебя отчитают за шалости, а потом посадят к столу, укутав колючим толстым одеялом, и сунут в руки большую миску с жирным рыбьим супом, строго-настрого наказав съесть все до последней ложки, «для поддержания здоровья и тепла». Рыба. Как давно она не ела ее? Наверное, с тех пор как прибыла в Юань, где верхние слои общества отдавали предпочтение мясу, разнообразной птице и дичи — в общем, более изысканным блюдам, которые девушка были как минимум непривычны. На острове, клочке земли с относительно небольшой горсткой жителей и без нормальных пастбищ, ежедневный рацион питания был довольно скудный даже у королевской семьи, что уж говорить об обычных жителях. Мясо было деликатесом, некоторые птицы, овощи и фрукты — тоже, пасущихся коз и овец, которых по большей части разводили ради шерсти и молока, жители оберегали любыми средствами, из-за частых дождей и плохой почвы выживали только самые неприхотливые культуры. Все солилось, варилось, сушилось, коптилось, мариновалось — люди на Хао Дао были неприхотливы и умели хорошо сохранять пищу. Для юаньцев многие рецепты показались бы отвратительной дикостью, но на острове никто не жаловался, а лишь быстренько записывал девять способов приготовления серых водорослей или змеиных яиц — кушать хотелось всем и всегда, и дешевле было поймать что-то самому, чем купить, да и потом вдруг удачно толкнуть удастся? В общем, на Хао Дао чужак, тем более кто-то из избалованной Юань, долго бы не продержался. Месяц, максимум два, и он уже сам собирает вещи и уплывает. Торговля торговлей, а мясо за несколько дней перевозки на жаре портится, хоть молись на него, так что извольте откушать рыбой. — Ваше Высочество. Сзади неожиданно раздался довольно громкий голос. Хао Юн слышала его только один раз, но почему-то сразу поняла, кто к ней пришел. Тан Киши. Ее дорогой жених. Принцесса готовила себя к этому разговору. Разумеется, она даже стояла перед зеркалом, пытаясь вызвать на лице нежную, детскую улыбку. Но, как оказалось, она ничему не научилась, потому что сейчас в глазах плескались лишь ужас и растерянность. Конечно, хорошо, что Хао Юн была повернута к генералу спиной, но нельзя же стоять так и дальше! Глубокий вдох, во время которого девушка постаралась призвать всю свою выдержку и спокойствие, а затем принцесса повернулась. — Господин Тан Киши. Изо всех сил стараясь улыбаться, она чуть склонила голову в знак приветствия. «Всё хорошо, Хао Юн, все нормально. Он же тебя не съест». Довольно спорное заявление, если учесть, как оценивающе смотрел на неё генерал во время первой встречи, и как смотрит сейчас. С превосходством и лёгким прищуром, с чуть склоненной в бок головой, он будто оглядывал уже попавшегося в ловушку зверька, размышляя, как бы половчее содрать шкурку. Девушке стало не по себе, отчего она смущённо опустила глаза, гадая, как долго продлится этот визит. — Я хотел навестить вас вчера, но мне показалось, что вы были слишком обеспокоены нашим скорым браком, чтобы мыслить здраво. «Тут вы правы, господин. Пришли бы вчера — запустила бы в вас вазой». — О, да, прошу простить мне мою несдержанность, вчера я была слишком взволнованна. Такое событие! Надеюсь, что вы не сердитесь на меня, господин. Он стоял к ней слишком близко, между ними не было трех шагов, зато сзади была перегородка моста, поэтому незаметно отойти было нельзя. Хао Юн, конечно, могла открыто сказать ему отойти, ссылаясь на закон, но делать этого не стоило. А если что сорвется, и она будет вынуждена стать его... Женой? Нет, ужасные мысли, этого не будет, все получится. По губам генерала быстро проскользнула кривая усмешка, которую Хао Юн заметить не должна была. Но она заметила. Заметила и похолодела еще сильнее. «Так, спокойно. Дыши глубоко и размеренно, улыбайся. Все хорошо. Представь, что перед тобой Тал Тал, ты же его не боишься?» Мысль о стратеге почему-то придала сил и позволила немного унять бьющееся сердце. Правда только на пару секунд, потому что следующая фраза вывела девушку из равновесия: — Нет, Ваше Высочество, я не сержусь. Однако вы моя невеста, а потому ведите себя сдержаннее, иначе боюсь, что мы не поладим. Он только что почти открыто угрожал ей. Тан Киши только что угрожал законной принцессе Хао Дао и дальней родственнице императора, лишённой права на юаньский трон! Шикарно! Приплыли, называется! «Хао Юн, ты только дыши, все нормально, он же ничего не сделает тебе до свадьбы». Девушка опустила голову, пряча испуганный взгляд. Но, похоже, что Тан Киши это только позабавило. «Так, ладно, все нормально. Там стоит служанка, она все видит, а потому он не сможет переступить черту… Так, а где служанка?» Как-то запоздало до Хао Юн дошло, что молчаливой прислуги рядом нет. Тан Киши отослал ее. Нет, только вдумайтесь: «Тан Киши отослал приставленную к принцессе другой страны служанку. И эта девка послушалась». Ее здесь что, вообще ни во что не ставят? Или так в Юань обращаются с принцессами? Хао Юн уже казалось, что самое худшее произошло: ну, она стоит слишком близко к мужчине, своему жениху, между прочим, и он не проявляет к ней никакого уважения. Но нет, все самое худшее началось, когда Тан Киши, похоже, устав наблюдать, как принцесса разглядывает доски моста, резко приблизился, прижимаясь к ней, немного грубо беря за подбородок и поднимая склонённую голову, заставляя посмотреть в глаза. Сказать, что Хао Юн испугалась — не сказать ничего. Почувствовав жар голой кожи вместе с холодом доспехов, она испытала просто животный ужас и пожелала упасть в обморок, чтобы это поскорее закончилось. Но сегодня судьба явно была не на ее стороне. Прижатая к перилам моста мужским телом, не имея возможности даже просто пошевелиться, девушка молилась всем богам, чтобы Тан Киши хватило ума усмирить себя и отойти. Принцесса вообще не могла понять, почему и по какому праву он так поступает: женаты они не были, а по законам острова за такое и наказать сурово могли. Но генерала, кажется, совсем ничего не смущало, да и в саду больше никого не было. — Господин… Испуганно, одними губами произнесла Хао Юн. Хорошо, что хоть рвущуюся наружу истерику смогла сдержать. Их взгляды встретились, и сердце камнем рухнуло вниз, ведь в черных глазах девушка не увидела ни сострадания, ни понимания, ни тепла, только превосходство и то, чему Хао Юн предпочла не давать названия. Так спокойнее. — Смотри мне в глаза. Приказ. Какого черта этот мужчина смеет ей приказывать? Какого черта говорит на ты? И почему она слушается? Что здесь вообще происходит?! Хао Юн попыталась было дернуться и отойти, но была лишь сильнее прижата к деревянным перилам. От страха она, кажется, позабыла как дышать, все происходящее казалось одним из ночных кошмаров. Когда Тан Киши очертил большим пальцем контур чуть приоткрытых от удивления и шока губ, девушка захотела провалиться сквозь землю. Он играл с ней, играл как кот с пойманной мышью. В паре метров от них послышались испуганные вздохи, и кто-то кашлянул. Судьба решила смиловаться? Очень вовремя. Генерал отпрянул, оставляя побелевшую, прижатую к перилам принцессу, и развернулся. Неподалёку от них находилась довольно длинная процессия из служанок, во главе которой находилась императрица, которая явно была не в восторге от разворачивающейся картины. Хао Юн огляделась, может, удастся попрощаться и быстренько сбежать? Потому что, если учесть тот факт, что Танашири приходилось генералу младшей сестрой, многого ожидать не стоило. — Ваше Величество! Эти слова из уст Тан Киши прозвучали с такой любовью и гордостью, что принцесса невольно почувствовала зависть — сестру мужчина явно очень любил. Когда-то их отношения с Хао Жоном были такими же. Хао Юн на автомате сделала поклон и опустила глаза, попытавшись раствориться в воздухе. Танашири лишь кивнула на приветствия брата и, кинув быстрый взгляд на принцессу, протянула: — Тан Киши, Хао Юн, прошу прощения, что помешала. В голосе ни капли искренности, похоже, что этой женщине не жаль. Хао Юн теребит юбки своего платья: «Ну же, Ваше Величество, скажите, что хотите поговорить со мной или генералом наедине, не оставляйте меня с ним!». — В любом случае я ухожу. «Нет, нет, только не это, пожалуйста!» Сердце бешено заколотилось, человек, который может ей помочь, так спокойно сейчас уйдет, и все продолжится. «Ваше Величество!» Хао Юн подняла дрожащий, испуганный взгляд на Танашири. Неожиданно императрица тоже посмотрела на неё. В черных глазах на пару секунд появилась... Жалость. Да, это были именно жалость и понимание, а не что-то другое. Но они пропали так же быстро, как и появились. — Однако, брат, я бы хотела побеседовать с твоей невестой. Наедине. Глаза принцессы расширились, но она лишь ниже опустила голову. Танашири помогла ей? Та, кого описывали, как мегеру и стерву, что хочет получить трон и не обращает внимания на жертвы, пожалела невесту своего брата? Немыслимо. Тан Киши нахмурился, но кивнул, быстрым шагом покидая сад и оставляя Хао Юн в самом изумленном состоянии. Опасность миновала? Он ушёл? Все закончилось? Или это только начало? — Соболезную вашей утрате. Короткая фраза, брошенная тихим, спокойным, но искренним тоном, заставила Хао Юн поперхнуться воздухом и задрать голову. Наверное, ей послышалось. Императрица же стерва, она не может ей сочувствовать… Или может? — Потерять мать — это ужасно. Танашири говорила о ней или же о себе? Хао Юн поймала себя на мысли, что ничего не слышала о матушке императрицы. Неужели она тоже умерла? — Благодарю за поддержку, Ваше Величество. А что еще можно сказать в такой ситуации? Хао Юн сделала глубокий вдох и отвела взгляд. Эта тишина, в которой слышен шорох ветра о кору дерева, очень напрягала. — Как вам в Юань? Императрица спросила это, видимо, чтобы перевести тему. Похоже, что она сама гадала, зачем помогла этой маленькой принцессе. — Ваше Величество, здесь очень красиво. Все такое изысканное и утончённое, совсем не так, как у меня дома. Это было не то, что она хотела сказать, но то, что Ее Величеству нужно было услышать. Танашири усмехнулась и, сделав жест служанкам, чтобы они не следовали за ней, подошла ближе к Хао Юн, вставая рядом на мостик. — Говорят, что на острове живут дикари, что едят живую рыбу. Мне любопытно, правда ли это? Хао Юн резко обернулась к императрице, которая стояла, устремив взгляд в небо, явно уже начиная жалеть о своих словах, недостойных матери Юань. Уголки губ принцессы начали медленно подниматься, а через пару секунд девушка уже с трудом сдерживала смех. Этот, казалось бы, абсолютно бестактный вопрос, будто бы прорвал завесу неловкой тишины. — Нет, Ваше Величество, живую рыбу на острове не едят. Однако иногда у нас подают к столу кусочки сырого мяса в специальном пряном соусе. Танашири посмотрела на неё, как на сумасшедшую, даже отшатнулась немного, будто принцесса ее съест или заразит чем-то. — И вы это ели?! Хао Юн рассмеялась, прикрывая рот ладонью. Эта женщина не казалась ей такой страшной, как о ней говорили. Да, Танашири явно не была милым невинным ребенком, но самовлюбленной стервой, которая только и думает, как бы использовать человека в своих целях, она тоже не казалась. — Нет, конечно, Ваше Величество. Матушка так и не смогла заставить меня съесть эту мерзость, однако, Хао Жон пробовал. Ему, вроде, даже понравилось. Танашири беззлобно хмыкнула, поворачиваясь лицом к принцессе. — Ваш остров, наверное, пустынен и беден, раз люди едят подобное? — Нисколько, Ваше Величество. Да, мы не можем позволить себе некоторые блюда, которые есть в Юань, но Хао Дао никогда не был дырой, кишащей грязными голодными нищими. У нас, по сути, почти нет нищих, все могут позволить себе хоть какое-то, но пропитание. А если не могут, то уходят в команду и живут на кораблях. У нас прекрасный порт, да и торговля процветает. Хао Юн отвечала совершенно без обиды. Она же знала, что люди в Юань считают их почти что дикарями, так чему удивляться? Да и вопросы не настолько грубые. Танашири вновь усмехнулась, а потом спокойной произнесла: — Ну, возможно, вы правы. Я же никогда не была там, а потому не могу судить. И Хао Юн... Она понизила голос, будто не хотела этого говорить: — Не думайте, что я отношусь к вам по-особенному, это обычная вежливость. Забавно. Хао Юн с трудом удержалась, чтобы не приподнять уголки губ еще выше и не выдать свое сомнение. Фраза, сказанная императрицей, почему-то напоминала ей самоубеждение. — Конечно, Ваше Величество. Прошу простить, но я пойду, мне нужно ещё найти свою служанку. Эта женщина ей явно нравилась.***
День не мог быть испорчен из-за двух простых встреч, и, решив, что еще не нагулялась, Хао Юн направлялась в сторону архива, чтобы взять какую-нибудь книгу и крепко засесть в беседке, посвящая остаток времени занимательному чтиву, а не липким переживаниям. Принцесса планировала больше никого не встретить, а возвращаться в душные покои не хотелось от слова совсем. Шаг был нетороплив, ветер трепал черные волосы, а возгласы служанок остались где-то позади. Императрица сумела поднять ей настроение незамысловатой беседой, поэтому воспоминания о генерале немного поблёкли, больше не впиваясь ледяными иглами в маленькое сердечко, а просто изредка прохаживаясь холодком по коже затылка. Как тот кошмар в деревне, все забывается через некоторое время. Правда, здесь нужно быть гораздо более осторожной. — Ваше Высочество. Неожиданно рядом раздался спокойный, мелодичный голос. Хао Юн обернулась, вглядываясь в лицо приближающейся к ней незнакомой женщины. Явно одна из жен, если судить по обилию украшений и дорогой одежде. Причем, кажется, император явно часто требует ее к себе. Принцесса чуть склонила голову и с прищуром стала наблюдать за особой, которая сначала быстро окинула Хао Юн заинтересованным, холодным взглядом, и лишь затем, сдержанно поклонившись, представилась: — Рада наконец увидеть вас. Я одна из жен Его Величества, супруга Ки. Господин Баян мой приёмный отец, возможно, вы знаете. Хао Юн мысленно хмыкнула. Ее предположения о императорской супруге оказались верными. Как там нужно правильно обращаться? Вроде, «Ваша Светлость»? — Ваша Светлость. Я наслышана о вашей храбрости. «Ну, как храбрости? Тал Тал говорил, что вы с императором с обрыва прыгнули, так что это всё, что я знаю». Прекрасное начало чисто женского разговора, и зачем эта Ки только пришла? Хао Юн задумчиво начала было осматривать императорскую супругу, но тут их взгляды встретились, и девушка сделала над собой усилие, чтобы не отшатнуться. Принцесса не была мастером читать людей, который по глазам может сказать всё, начиная от характера и заканчивая любимым десертом, нет, конечно. Но даже она понимала, что, когда на тебя из черной глубины не смотрит ничего, это веский такой аргумент задуматься: «А стоит ли к этому человеку спиной-то поворачиваться?». В глазах собеседницы были только спокойствие, холод и вежливость. Всё. Никаких эмоций, чувств, надменности или банального тепла. Эта женщина будто была мёртвой, будто она давно перестала быть человеком, перестала иметь слабости или чувство сострадания, и теперь лишь медленно двигалась к своей цели. И, Будда упаси, не хотела бы Хао Юн оказаться на ее пути. Девушка была уверена, что Ки — единственная женщина, которая сумела ее напугать и настроить к себе настороженно за пару фраз, и что она еще не раз явится принцессе в кошмарах. — Ваше Высочество? Состояние Хао Юн незамеченным не осталось, императорская супруга наблюдала за ней прищуренными глазами. Принцессе на пару секунд показалось, что перед ней стоит Тал Тал: он иногда также щурился, когда находил что-то любопытное или просто наблюдал. — Прошу меня простить, что-то перед глазами потемнело. Девушка была почти уверена, что Ки ей не поверила, та ничего на это не сказала, предпочтя перевести тему: — Слышала, что сегодня вы встречались с Её Величеством. У Хао Юн мысленно отпала челюсть. И откуда у простой супруги Тогона шпионы по всему дворцу? Почему она обо всем узнала? Что ещё знает эта женщина? — Да, это так. С напускным спокойствием ответила Хао Юн, аккуратно поправляя волосы, пытаясь так успокоиться. — Но вы ведь понимаете ситуацию? Принцесса еле сдержалась, чтобы не ответить что-то резкое. Да, твою ж матушку, она понимает ситуацию! Она сама в эпицентре ситуации, а ее держат за идиотку! Хао Юн прекрасно знала, что сближаться с императрицей ей не стоило, потому что врать она почти не умела, а самое ужасное, очень быстро привязывалась к понравившимся людям, чего нельзя допустить, потому что по политике, которую ведет император и их сторона, а значит, и сама принцесса, Эль-Тэмур и весь его клан почти покойники. А Хао Юн просто не сможет спокойно смотреть на смерть близкого человека, она от брата-то отказаться не может, а он буквально ее продал. — Не понимаю, о чём вы, Ваша Светлость. Общество этой женщины официально перестало ей нравиться. Ки чуть нахмурилась, а потом тихо произнесла: — Ваше Высочество, вы прекрасно понимаете, о чем я. Вам следует сократить общение с Танашири до минимума. Теперь какая-то женщина, с которой Хао Юн знакома один день, ей еще и приказывает. Прекрасно. Брат замуж выдает, императорская наложница говорит, что делать, что дальше? Потом служанки будут на путь истинный наставлять?! Немыслимо! — С каких пор, Ваша Светлость, императорские наложницы не только императрицу по имени называют, но и иностранным принцессам приказы отдают? Тихий голос со слабыми нотками ярости, который прекрасно слышен в пустынном саду. Когда Хао Юн злится, то почти перестает контролировать поведение и опускается до битья посуды и криков. Главное, чтобы до этого не дошло. — Господин Тал Тал скажет вам то же самое, если спросите у него. Холодно ответила собеседница, всё больше выводя принцессу из себя. «На больное решила надавить, да?! Вы с господином, случаем, не сговорились?! Понимаете же, что я, вероятно, просто не смогу против него пойти!» — Ваша Светлость, мне нравится говорить в Ее Величеством. Не знаю, чем она вам так не угодила, да и не хочу знать, однако, я не собираюсь отказывать ей в разговорах или избегать. — Ваш брат… — Не смейте говорить о Хао Жоне! Не забывайте, вы лишь супруга императора, а я его дальняя родственница, правда лишённая права на трон, да к тому же скоро породнюсь с императрицей и канцлером. Буквально прошипела Хао Юн. Ки усмехнулась. — Как будет вам угодно, не буду больше мешать. Ки ее ненавидела? Нет. Признавала опасной? Тоже мимо. Женщина просто считала принцессу глупой и жалкой, не понимая, почему наставник так с ней возится.***
Над Хао Дао уже садилось солнце, когда в покои первого министра во дворце нетерпеливо постучали. Коротковолосый мужчина, сидящий за столом, и, видимо, что-то до этого читавший, поднял голову, вперив взгляд черных глаз во вбегающего евнуха. Раз этот мальчишка даже не дождался приглашения, то дело серьезное, может, что с церемонией навернулось? — Господин, письмо из Юань! «И зачем было писать? Все же решено, министры выплыли», — Шао Фэн поморщился и махнул рукой мнущемуся евнуху: — И что ты стоишь? Дай мне письмо! Послание тут же оказалось в его руках, и тут же было развернуто, а глаза забегали по столбикам. По мере прочтения брови поднимались все выше и выше, пока бумага не полетела в сторону смятым комком. — Дрянной мальчишка! Мальчик, принёсший письмо, дернулся. Во дворце буквально каждый знал, что первый министр был человеком суровым, прямолинейным и крайне раздражительным, что в порыве ярости мог наказать любого. Поэтому евнух попытался слиться с мебелью, чтобы не попасть под горячую руку. — Через сколько министры будут там?! — Че… Через три дня, господин министр. Проблеял мальчик в ответ на недовольный рык Шао Фэна. Кисть, зажатая в его руке, уже быстро-быстро скользила по чистому листу. — Прекрасно! Просто прекрасно! Отправь обратно! Через пару минут раздраженно произнёс мужчина, зажимая в испачканных тушью пальцах свернутое послание. — Живо! Евнух бросился исполнять приказ, уповая на свою удачу, но у самых дверей его остановил окрик: — Стой! Пусть снимут все объявления о последней воле Ее Величества, что висят в городе. Мальчик покивал и выскочил за дверь, оставляя мужчину наедине со своими мыслями. Когда дверь захлопнулась, Шао Фэн криво усмехнулся. Принцесса ясно дала ему понять, что происходит в Юань: ее пытаются выдать замуж. Какое-то сумасшествие, незаконное сумасшествие, между прочим, хорошо хоть, что Хао Юн не растерялась и сразу написала ему. Хао Жон. Этот мальчишка не только наврал со сроками прибытия министров (а что он наврал сомневаться не приходилось), но и заключил помолвку собственной сестры против ее воли. Принц явно действовал не просто так, но смысла и логики в его действиях мужчина не видел от слова совсем. Ну, ладно, сам расскажет. Если выживет. Министры — не принцесса, добротой и умением прощать не отличаются.