***
Хао Юн заметила генерала Баяна уже издали, он ходил туда-сюда у двери в покои Тал Тала, явно обеспокоенный всей этой ситуацией, и нетерпеливо потирал руки. — Господин Баян! Мужчина обернулся, чуть нахмурившись при виде королевы с семенящими за ней слугами, а потом быстро поклонился. — Ваше Величество…. Начал было он, но был дерзко перебит немного запыхавшейся от быстрой ходьбы королевой: — Господин, я и Хао Дао приносим искренние извинения. Я действительно не имею ни малейшего понятия, как это произошло. Я не выделила господину охрану, лишь потому что была уверена в его силе и умениях. Нападавшие будут непременно найдены, и… Баян, который во время всей тирады королевы пару раз открывал рот, но не мог вставить и слова, наконец поднял руку и рявкнул так, что девушка тут же замолкла, покаянно опустив глаза: — Ваше Величество! Поняв, что далее он может говорить свободно, мужчина продолжил: — Я не имею ни одной претензии к Хао Дао и к вам, в частности. Сам удивлён, почему мой племянник сейчас ранен. Признаться, был уверен, что его навыки очень высоки, поверить не могу, что заблуждался. Однако давайте не будем о таком грустном, думаю, что Тал Тал не получил серьёзных ран. — Будем надеяться, господин, будем надеяться. Генерал кивнул, а потом, хитро улыбнувшись, протянул: — Вы так беспокоитесь о моём племяннике? Хао Юн чуть наклонила голову, на пару секунд спрятав взгляд, что от глаз мужчины не укрылось, а потом нервно улыбнулась: — Да, господин мне очень дорог, его здоровье… Договорить девушка, к сожалению, не успела, дверь, скрипнув, открылась, являя на пороге совсем старенького низенького мужчину с куцей седой бородкой и маленькими глазами, лучистыми, несмотря на возраст. Он, заметив говорящих, медленно поклонился, в один момент делаясь ещё меньше. Это был господин Чу или, как звала его королевская семья за лёгкий характер и ласковое отношение, дядюшка Чу — главный придворный лекарь, пользующийся большим уважением не только при дворе, но у простых людей, и доживающий свои почтенные годы, а он, на минуточку, был на двенадцать лет старше покойной королевы, на полном содержании правителей в одних из лучших покоев. Этого мужчину обычно по пустякам не беспокоили, поэтому Хао Юн, предположив уже самое страшное, чуть не осела на землю, однако, вовремя получив поддержку со стороны Баяна, осталась стоять. — Как он? Слабым голосом спросила девушка, на что дядюшка Чу сдержанно улыбнулся, от чего на его и так сморщенном лице морщин стало в разы больше, а потом произнёс, кряхтящим голосом, очень напоминающим скрип несмазанных петель: — Моя королева, господин, не беспокойтесь. Генерал сейчас в сознании, у него рана от меча на животе, но неглубокая, да и крови он потерять много не успел, я как раз проходил мимо, когда служанка стала звать на помощь, лезвие прошло по касательной, внутренние органы не задеты, повязку я наложил, поэтому пусть полежит пару дней в покое, а потом тренируется дальше. Сказать, что Хао Юн испытала огромное облегчение после этих слов — ничего не сказать. У неё будто камень с души свалился, девушка уже хотела было зайти в покои, но лекарь поднял морщинистую руку: — Господин может идти, а вы, моя королева, задержитесь. Баян проскользнул в покои, бросив заинтересованный взгляд на старичка, который цепким взглядом рассматривал Хао Юн, которая переминалась с ноги на ногу от нетерпения. — Дядюшка Чу, вы хотели мне что-то сказать? Наконец не выдержала королева, на что мужчина медленно кивнул: — Дитя мое, вы похудели, кожа бледная, щеки впалые, совсем себя не бережете. Обращение «дитя моё» Хао Юн могла из всех людей позволить только матушке и этому человеку, когда они были относительно наедине (или при парочке служанок, как сейчас). — Время сложное сейчас. Постаралась улыбнуться королева, но лекарь покачал головой. — Я знаю, однако это не повод так наплевательски относиться к своему здоровью. Через пару дней я зайду к вам, если будет необходимость, а сегодня выпишу несколько укрепляющих настоек и курс лечения. — Но я здорова… — Кто из нас лекарь? Вы или я? Твердо сказал старец, на что дева лишь поджала губы. — Хорошо, я найду вас, если будут жалобы. — Я сказал, что приду к вам сам, если будет нужно, отправьте слугу. Я еще могу ходить. А теперь прошу простить, откланяюсь. И шаркающей походкой мужчина направился вдаль по коридору, позволяя Хао Юн наконец влететь в покои, оставив служанок снаружи.***
Баян зашел в покои, быстро прикрывая входную дверь и оставляя королеву беседовать снаружи. Тал Тал полусидел на постели, накрытый толстым одеялом, с закрытыми глазами, который тут же распахнулись, стоило стратегу услышать скрип двери. — Дядя. Он попытался встать, но был остановлен одним взглядом наместника, который, пододвинув стоящий в стороне стул, сел рядом с кроватью, сложив руки в замок. — И что это за собака? Зло спросил мужчина, сверля спокойного племянника взглядом. Когда ответа от того не последовало, Баян спросил еще раз, уже начиная закипать: — Юэ Тао? Кто, Тал Тал?! Почему ты не убил нападавшего, почему был ранен? Тал Тал чуть ухмыльнулся, коротко кивнув, а на наместника будто снизошло озарение, злость его мигом испарилась, губы сами собой сложились в улыбку. — Ах ты, паршивец! Или генерал ругался очень странным тоном, или это была своеобразная похвала. — Собачий сын! Уже с восхищением выдохнул немолодой мужчина, а затем рассмеялся, вытирая сухими пальцами выступившие от хохота слёзы. — А я-то гадал, а ты… Молодец, признаю! Тал Тал сдержанно улыбнулся, а потом сказал: — Дядя, могу ли я вас попросить? — После сегодняшнего-то? Проси! — Её Величеству ни слова. — Обижаешь, Тал Тал, буду нем, как рыба. Баян вновь рассмеялся, но тут же умолк, быстро приняв выражение самое спокойное, какое мог накинуть на лицо в этой ситуации, потому что в дверях показалась Хао Юн, явно чем-то не очень довольная. Однако от одного взгляда на Тал Тала девушке, похоже, стало плевать, потому что она буквально подлетела к постели и, опустившись на предусмотрительно освобождённый генералом стул, схватила Тал Тала, который даже не сопротивлялся, за руку. — Господин, как вы? Мы так беспокоились. Я только узнала, и сразу к вам. Кто посмел это сделать с вами? Баян одобрительно хмыкнул, видя такой порыв чувств и стреляя глазами так, чтобы племянник точно это заметил, но не увидела сидящая спиной к наместнику Хао Юн, на сжатую в белых, чуть подрагивающих руках, ладонь. Тал Тал поднял уголки губ, что обычно у него означало улыбку, и произнёс: — Все в порядке. На меня напали со спины, некто был в повязке, поэтому личность запомнить не удалось. — В повязке? Недоуменно спросила Хао Юн, нахмурившись. В то, что сказал мужчина, ей верилось очень слабо. — Но как?.. — Не думайте об этом, Ваше Величество. — Как я могу об этом не думать? Мне кажется, что вы врете, господин. — Это неважно, Ваше Величество. Я сам со всем разберусь. — Но… Хао Юн только сейчас заметила, что в комнате, кроме них двоих больше никого нет, Баян незаметно вышел (ну, как вышел? Его вывел Шао Фэн, который не хотел мешать, как он считал, голубкам). Девушка отвела взгляд, а потом, наклонившись вперёд, робко прижала голову к мужской груди, слушая ровное биение сердца. — Я так беспокоилась. — Я это уже понял. Тихо ответил мужчина. — Почему вы не хотите мне сказать, кто на вас напал? Вы же знаете, я это чувствую. — Потому что если вы узнаете, то вам будет больно, Хао Юн, а я не хочу этого. Девушка отпрянула, во все глаза глядя на собеседника. Кажется, она поняла, кто напал. Юэ Тао, другого варианта не было. Тал Тал чуть наклонил голову в бок, пристально рассматривая ошарашенное лицо.***
— И зачем ты меня, спрашивается, вывел? Недовольно спросил Баян, когда Шао Фэн отпустил его рукав в одном из коридоров, далеко от покоев Тал Тала. — Мы там такое пропускаем из-за тебя. — Ой, да ладно, потом посмотрим на этих детей. — Потом, потом. Дай мне насладиться тем фактом, что у моего племянника появилась зазноба. Проворчал наместник, на что Шао Фэн усмехнулся. — Ну да, ну да. Хорошо хоть, что вы из Юань, а то бы у меня появился сильный конкурент. — Что? Немного не понял генерал, на что его собеседник любезно пояснил: — Если бы вы были с Хао Дао, то Тал Тал в будущем мог бы стать первым министром, где-то через год, два, потому что эту должность занимает самый близкий к королеве человек, а мои отношения с Хао Юн оставляют желать лучшего, хоть я и делаю все для острова. Друг мой, у меня были такие же отношения с покойной Хао Нинг. Правда, мы еще спали, но, думаю, что наши голубки тоже скоро будут. У Баяна аж глаза на лоб полезли. — Ты спал с королевой?! — Ой, да не делай из себя святую невинность. Да, я был ее любовником, да на моей памяти у неё любовников было раза в четыре больше, чем у тебя любовниц, и это ещё просто комплимент, Баян. Я, если что, держался больше месяца, был исключением из правил, так сказать. В министры попадают уже много лет через постель, правда, те, кто не могут ничего, кроме ублажения женщины, задерживаются только на пару дней, но всё же. Она бы и вас с племянником соблазнила, кстати, если бы приехали лет пять назад. Отмахнулся Шао Фэн, но, кажется, лишь для него этот факт ничего не значил, потому что Баян все ещё хлопал глазами, находясь в ступоре. — Но она же была королевой… — Она была женщиной и очень красивой, скажу я тебе. Хао Нинг умела преподнести себя лучшим образом и имела власть, чтобы управлять другими. Весь остров в курсе её интрижек. Шао Фэн говорил об этом спокойно, но в его голосе слышалась тихая горечь, поэтому Баян, нахмурившись, спросил, понизив голос: — Ты, что это, Шао Фэн, любил её? — Что? — Ой, да колись. Шао Фэн сжал губы и отвернулся, давая понять генералу, что его догадка верна. — Глупо любить ту, в сердце которой нет места ни для одного мужчины. Хао Нинг любила пять вещей: море, остров, покойную мать, себя и Хао Юн, а влюблённых в неё мужчин лишь использовала, выбрасывая, когда надоедали. На пару секунд повисла тишина, а потом министр развернулся и, нацепив на лицо свою обычную улыбку, произнёс: — Однако мне удалось стать другом королевы, Баян. Она мне доверяла.***
— Вы ведь не думаете, что я позволю вам кормить меня самой? Недовольно спросил Тал Тал, видя, как Хао Юн взяла в руки палочки и глубокую тарелку, подобные которой сейчас стояли на столе в углу, принесённые шустрыми служанками. Девушка нахмурилась, но ничего не сказала, лишь подсаживаясь ближе к мужчине и осторожно дуя на, как оказалось, лапшу. — Хао Юн, я не ребенок. — А разве я сказала, что вы дитя? Сжав губы спросила Хао Юн, поднося ко рту стратега палочки. — Господин, откройте рот, вам нужно поесть, это вкусно. Ласково попросила девушка, на что Тал Тал только отвернулся, заставляя Хао Юн грустно вздохнуть и поставить на колени блюдо, опустив туда приборы. — Господин, ну, пожалуйста, сейчас уже время обеда, вы голодны. — Я могу есть и сам. — Я знаю, но позвольте мне о вас позаботиться, очень прошу. — Позаботиться? Соизволив наконец развернуться, слегка удивленно спросил мужчина. — Но рана неглубокая, я почти здоров. — Я знаю, но… Потупив взгляд, проблеяла королева, но почему-то замолчала, вынуждая стратега, который почему-то стал нетерпеливым, поторопить её: — Но что? — Но я очень беспокоилась! И беспокоюсь о вас, сижу с вами уже так долго, потому что каждый раз, когда думаю, что пора идти, не могу сделать и шагу от вашей постели. Знаю, это глупо, я сама полная дура, но, пожалуйста, позвольте мне позаботиться о вас хотя бы сегодня. Завтра, клянусь, если вы захотите, не буду надоедать своим обществом. Повисшая тишина давила на уши, девушка покраснела, уже жалея, что сказала это, потому что не была уверена, что следовало вообще открывать рот в такой ситуации. — Вы уже обедали? Три слова, сложенные в короткий вопрос, показались даром небес, Хао Юн будто сделала спасительный глоток воздуха, который куда-то исчез несколько секунд назад, а потом помотала головой. — Нет, но я неголодная. — Знаю я ваше «неголодная», берите палочки.***
— Ваше Величество, таким образом наши доходы по перепродаже южных тканей в Юань за прошлый месяц выросли на две десятые, а если мы будем придерживаться такой же политики в дальнейшем, то получим еще большую прибыль. Однако, если мы понизим налог для торговцев из Индии, то… Шао Фэн внимательно слушал доклад одного из министров, время от времени поглядывая на витающую в облаках королеву, которая в мыслях была совсем в другом месте. В том же самом, что и вчера весь день, если уж говорить прямо. — Ваше Величество, так что вы думаете по этому поводу? Закончив доклад и не дождавшись королевской реакции, осторожно спросил слегка недовольный министр, на что Хао Юн, дёрнувшись, ответила, концентрируя взгляд на мужском лице: — Я думаю, что мы следуем правильному курсу, который приведет Хао Дао еще к большему процветанию. О снижении налогов говорить пока рано, сейчас не сезон, я приму решение потом, когда будет известно предположительное число кораблей, что пришвартуются у наших берегов за определенное время. Сказать, что вникнуть в разговор и выдать что-то не слишком бредовое было для Хао Юн легко, — соврать, потому что девушка сделала большое усилие, чтобы не выглядеть глупо, и, кажется, сказала все верно, потому что несколько уже пожилых министров одобрительно закивали, а Шао Фэн, сидящий совсем недалеко, усмехнулся. Если уж говорить по правде, девушка не думала, что придет на собрание. Да, это бессовестно для королевы, прогуливать советы, но Хао Юн, ещё не привыкшая к правлению, ничего не могла с собой поделать, ей гораздо больше хотелось посидеть с Тал Талом, почитать вслух ему еще одну заумную книгу, в которой понимала от силы половину, чтобы он поправлял её через слово и объяснял особо убийственные моменты, постоянно хмурясь и качая головой, рассказать мужчине несколько забавных историй, прочитанных ранее в так любимых матушкой романах. Но девушка сидела здесь, мечтая об окончании этого мозгового штурма. — Гун Лин, чай. Тихо приказала королева, желая смочить горло, и вышеупомянутая служанка тут же поднесла к ней небольшую чашку, до краев наполненную ароматным напитком. Странно ароматным, если честно. Хао Юн нахмурилась, вдыхая носом какой-то ореховый запах. — Ты заварила сегодня какой-то другой? Гун Лин нахмурилась, а потом, будто вспомнив кивнула: — Да, Ваше Величество, это другой. Прошу простить, если разозлила Вас, я поступила глупо и безрассудно, позвольте принести прошлый. — Не надо, я просто спросила, когда почувствовала другой запах. — Пусть кто-то попробует, например Ши Ке. Неожиданно предложил Шао Фэн, на что Хао Юн нахмурилась, не понимая, зачем, и почему первый министр сделал такой странный выбор. Ши Ке был пареньком чуть младше Тал Тала, он всего несколько месяцев занимал пост министра по торговле с Корё, что само по себе было довольно легкой работой, потому что с этой страной торговля не была хорошо налажена, и за год приплывало всего несколько кораблей. — Шао Фэн, я не вижу в этом смысла. — Ваше Величество, сегодня вам следует прислушаться к моему совету. Служанка Гун, отнеси чашу Её Величества господину. Голос прозвучал твердо и почему-то зло, будто этот человек имел право приказывать королеве, но Гун Лин не сдвинулась с места, лишь вопросительно глядя на Хао Юн, которая молчала, ища глазами Ши Ке, который либо от неё прятался, либо не присутствовал на собрании. Взгляд скользил по недоуменным лицам, и лишь через несколько напряжённых секунд зацепился за худого, отчего-то очень бледного, юношу. Решив, что ничего не случится, если он попробует чай, королева кивнула, и служанка, спустившись по ступенькам, протянула министру полную чашу. Ши Ке сглотнул, а руки его затряслись. — Ваше Величество, я не посмею сделать глоток. Хао Юн нахмурилась, происходящее ей казалось странным, ведь министр пытался уйти от выполнения прямого приказа. — Посмеете. Её Величество приказала. Отчеканил Шао Фэн, отчего юнец ещё больше задрожал, а потом неожиданно толкнул Гун Лин, стоящую с подносом, отчего та упала и кипяток пролился ей на грудь, вырвав из груди жалобный вскрик, и попытался убежать. Идиот. Кто пытается убежать из зала, полного вооруженных министров и солдат? Только самоубийца или человек, которому не хватало мозгов. Вполне логично, что Ши Ке тут же схватили. — В темницу его! Сладко почти пропел Шао Фэн, не обращая внимания ни на замершую королеву, и на скулящую от боли Гун Лин. — Шао Фэн! Голос Хао Юн прозвучал надломлено и истерично, она вскочила с места, буквально сбегая по ступенькам вниз и тронула за плечо сидящую на полу и держащуюся за грудь Гун Лин. — Вы спятили? — Ваше Величество, этот человек хотел вас отравить, я понял это, когда вы сказали про странный запах, а он все время смотрел на вашу чашку. Поведение Ши Ке доказывает мою теорию, да и, думаю, что если мы отдадим ваш чай на анализ, то сможем убедиться, что там есть… — Замолчите! Замолчите немедленно! Вы наглый манипулятор, как вы смеете так поступать, совсем не ценить чужие жизни?! Со слезами на глазах прошипела королева, поднимая Гун Лин и ставя ее на ноги. Шао Фэн лишь пожал плечами. — Она ваша служанка, и она жива, если вы об этом. — А вы, я смотрю, совсем стыд потеряли! Шао Фэн, скажу вам первый и последний раз — я не потерплю подобного в моё правление! У вас нет ни сердца, ни совести! — Так у вас их тоже скоро не будет, моя королева. Легко произнесенные слова задели за живое, подняли в груди волну эмоций, которые Хао Юн пыталась подавить, сковырнули только покрывшуюся корочкой рану. — Замолчите! Прошипела Хао Юн, стараясь не разрыдаться. — Собрание закончено. Все свободны. С этими слова Хао Юн утащила зареванную Гун Лин из зала.***
— Ваше Величество. — Потерпи. Знаю, что больно. Гун Лин всхлипнула, пытаясь прикрыться, но Хао Юн взглядом пресекла это действо, продолжив наносить приторно пахнущую мазь из фарфоровой баночки. Девушки сидели на кровати в королевской спальне, именно сюда сопротивляющаяся служанка и была притащена за руку. — Прости меня. Тихо попросила королева, не отрываясь от работы, из-за чего полураздетая Гун Лин посмотрела на неё с удивлением. — За что, Ваше Величество? — Это из-за меня получилось. — Что же вы такое говорите, Ваше Величество? Вашей вины здесь нет. Вы так милостивы ко мне, сама мажете сейчас своей же мазью, успокаиваете, ко мне покойные родители не были так добры. — Они тебя не любили? Нахмурившись и зачерпнув ещё мази, спросила Хао Юн, на что служанка быстро покачала головой. — Нет, что вы, Ваше Величество, любили, просто считали, что детей нужно воспитывать строго. — Забавно, меня вот постоянно баловали. Повисла тишина, каждая думала о своём, пока в дверь кто-то тактично не постучал, что заставило девушек вздрогнуть, Хао Юн убрать руку, а Гун Лин запахнуть одежды, быстро подвязываясь поясом. — Войдите. Королева знала, кто пришел по ее душу, никто другой просто не имел бы такую наглость. Дверь скрипнула, и на пороге появился Тал Тал, заставляя Гун Лин, ещё не долеченную, между прочим, вскочить с места и вылететь из покоев, протиснувшись между мужчиной и дверным косяком, а затем плотно закрыть входную дверь. — Вы уже все знаете, поэтому встали с кровати, хоть я просила лежать. — Разумеется. Спокойно подтвердил мужчина, делая несколько шагов и присаживаясь на постель, совсем рядом с поникшей Хао Юн. — Вы пришли меня убеждать, что это не моя вина? — Вы сегодня очень проницательны, два попадания из двух. Хао Юн усмехнулась и с горечью сказала: — Женщины нашего рода очень упрямы, господин, вам меня не переубедить. — Я все же попробую. — Не стоит. Даже если я соглашусь, то в глубине души буду знать, что права, что я виновата, что они пострадали из-за меня: брат, Гун Лин, вы, наконец. — Хао Юн. — Я приношу одни несчастья, все вокруг рушится. Наверное, те люди были правы, когда хотели меня убить. Из чёрных глаз не текли слезы, подбородок не подрагивал, а нос не шмыгал — Хао Юн была спокойна, будто рассказывала историю. Тал Тал сжал губы и притянул к себе несопротивляющуюся королеву, сжимая девушку в объятиях, но никакой реакции из тех, которые мужчина ожидал, не последовало, Хао Юн просто попросила: — Господин, пожалуйста, отпустите меня, когда вы меня обнимаете, плакать хочется еще сильнее, а не могу постоянно рыдать, вам это скоро надоест. — Хао Юн, я согласен на то, чтобы вы плакали, если потом станет легче. — А я этого не хочу, господин, потому что даже если закончатся слезы, легче мне не станет. — Станет, Хао Юн, но если не хотите, то говорите то, что думаете, я буду слушать. Хао Юн отстранилась, заглядывая в смотрящие на неё тёмные глаза, а потом, грустно улыбнувшись, начала доверчиво рассказывать всё, что причиняло ей боль: — Когда-то давно Хао Жон подарил мне подушку, обычные два куска ткани, неаккуратно сшитые вместе с приделанными лоскутами шёлка, изображающие уши, и крестиками из ниток вместо глаз. Как глупо. Обычная подушка, довольно уродливая, скажу вам, но в один момент она стала для меня дороже всех игрушек. В тот день, я помню, увидела на улице маленького котенка, он так жалобно мяукал, что я умоляла маму забрать его домой, очень хотела питомца, но она не разрешила, потому что ненавидела кошек. Тогда Хао Жон мне и сшил сам ту подушку, сказал, что это моя новая зверушка, которая будет меня защищать, если его не будет рядом, а я удивилась: «Как это возможно, что брата не будет рядом?» Девушка замолкла, помотав головой, и хотела отвернуться, но Тал Тал положил руку на нежную щёку, осторожно разворачивая лицо в свою сторону. — В этом дворце мне всё напоминает о них: матушке, брате. Я смотрю в темноту, и вижу, как они улыбаются, как тянут руки, а потом, стоит зажечь свет или подойти ближе, пропадают, оставляя меня ни с чем. Всё ещё не могу поверить, что их уже нет, что они меня оставили. Девушка уже не замечала, что по лицу тонкими струйками потекли слёзы, что Тал Тал сжимал ее чуть трясущуюся руку, ведь перед глазами проносились все теплые воспоминания, что причиняли ужасную боль. — Я бы никогда не подумала, что буду жалеть о том, что во время похищения меня не изнасиловали, и я не родила ребёнка. Ведь так я бы могла пойти за ними, стать свободной от горестей и печалей, воссоединиться с родными. От такого заявления мужчина слегка опешил, всматриваясь красное от слез лицо и стараясь увидеть там что-то обнадёживающее. Но он не видел. — Хао Юн! Посмотрите на меня, посмотрите! Последнее слово стратег рявкнул, выпуская из захвата руку и теперь двумя руками сжимая горячее лицо. Тал Тал не видел в покрасневших глазах страха, совсем, потому что девушке было плевать, даже если бы он сейчас свернул ей шею, Хао Юн была бы только благодарна. — Возможно, это утешает слабо, но у вас остались близкие люди. Нельзя ставить на себе крест и отчаиваться, каждый рано или поздно переживает смерть родных. Нужно идти дальше. — Я слишком устала, господин, никуда не хочу идти. Голос прозвучал слишком тихо, будто перед ним умирающая, и Тал Тал решился привести последний аргумент, который должен был дать хоть какую-то реакцию: — У вас еще остался я, Хао Юн, пожалуйста, посмотрите на вещи трезво: я ещё с вами и не… Договорить мужчина не успел, королева сократила расстояние, осторожно прижимаясь своими губами к чужим.