***
Хао Юн, сидя на кровати, тихонько наблюдала за читающим научный трактат мужчиной, время от времени отводя взгляд в сторону, когда Тал Тал решал поднять глаза и посмотреть на супругу. Оба молчали: генерал потому, что не хотел и не имел причин говорить, а королева — потому что не могла решиться открыть рот и сказать то, что сама лишь сегодня утром узнала от Дядюшки Чу. Нельзя сказать, что новость была плохой, нет, конечно, трагичного в ней совсем не было, да и само событие было что ни на есть радостным, но страх и опасения это никак не уменьшало. Девушка уже четырнадцатый раз за минуту вздохнула и, наконец, решившись просветить мужа, открыла рот, но сказать ничего не успела, Тал Тал спросил, не отрываясь от книги: — Хао Юн, что-то произошло? От спокойного голоса девушка смутилась, а потом, почувствовав на своем лице изучающий взгляд, и вовсе опустила голову, разглядывая узоры на платье. Ну зачем он заговорил, она бы совсем скоро во всем сама призналась? — Я была у лекаря сегодня. Тихо прошептала Хао Юн, опуская глаза, она будто почувствовала, как супруг напрягся всем телом, поднимаясь с кресла, и через несколько секунд опустился на кровать рядом с ней, смущенной и немного испуганной. — Ты заболела? Почему мне не сообщили? Что он сказал? Девушка помотала головой, наконец поднимая глаза, и робко, будто опасаясь, что ее оттолкнут, касаясь своими тонкими холодными пальцами большой ладони. В темных глазах, наблюдавших за её действиями, хорошо угадывалось беспокойство. Хао Юн вздохнула, будто перед прыжком в холодную воду, а потом выпалила: — Я жду ребёнка, господин. Тал Тал замер, не веря в то, что услышал и вглядываясь в глаза горячо любимой супруги. Он развернулся к ней, медленно взял холодные руки в свои, чуть сжимая почти детские ладошки, а потом тихо приказал: — Повтори. Девушка, напуганная тем, что хорошо заметной радости не последовало, опустила подбородок, отвечая почти шепотом: — Я жду вашего ребенка. Несколько секунд ничего не происходило, а потом Тал Тал, отпустив одну руку, осторожно, будто боясь сделать больно, положил ладонь на пока плоский живот, скрытый под поясом свободного платья. Он смотрел на него во все глаза, как завороженный, как человек, увидевший прекрасное сокровище. — Почему ты только сейчас сказала? Не отрывая взгляда, спросил генерал, чуть поглаживая шелковую ткань. Хао Юн смутилась, но потом решила ответить прямо, видя, что не разозлила господина: — Я боялась, думала, что вы скажете. Будете ли вы рады, господин… Тихо протянула она, в следующую секунду оказавшись в крепких объятиях. — Глупая. Эти слова, произнесенные слегка ворчливым тоном, заставили девушку окончательно расслабиться, принимая тот факт, что её супруг рад не меньше, чем она сама. — Разве могу я не быть рад такому событию? Это же мой наследник, наш наследник. Хао Юн не ответила, лишь теснее прижимаясь к любимому мужу. Сейчас она была счастлива. Девушка неохотно открыла глаза, с некой грустью осознавая, что это был сон. Тепло, что овладело ее телом, постепенно пропадало, а на плечи вновь опускалась тяжёлая реальность. Маленькая ладонь машинально коснулась плоского живота ровно в том месте, к которому Тал Тал и прикоснулся в сладком видении, что заставило Хао Юн чуть смутиться и тут же ее одернуть. Что ей снится? Они же с генералом друзья, не подло ли с ее стороны даже представлять подобное? Королева поднялась на кровати, затуманенным после сна взглядом скользя по каюте и замечая Тал Тала, сидящим и что-то читающим, что заставило девушку невольно улыбнуться. Всё же, она не могла сказать, что сон был неприятным или жутким, нет, конечно. «Он был бы неплохим отцом», — против воли подумала Хао Юн и тут же покраснела, опуская взгляд. — Доброе утро. Как ни в чём не бывало, будто он вчера не довел ее до слез своим вопросом, сказал Тал Тал. Девушка разгладила складки на одеяле, наверное, чтобы прийти в себя и отключиться от того видения, а затем тихо ответила: — Доброе. — Вы хорошо себя чувствуете? Совершенно спокойный голос, задавая вопрос Тал Тал посмотрел на нее лишь краем глаза, будто чего-то опасался или стыдился. Хао Юн прислушалась к своим ощущениями, но так ничего и не заметила. Тишина. Ей было легко и спокойно, лишь сердце отбивало глухие, размеренные удары, что не отдавались шумом в ушах, как бывало довольно часто. Королева успокоилась, много лет гноящаяся рана, что приносила боль при малейшем движении, будто очистилась и, омытая приятной морской водой, начала медленно затягиваться. Тал Тал оказался прав. Кто бы сомневался? — Да, спасибо. Мужчина кивнул и поднялся из-за стола, через несколько секунд присаживаясь на кровать рядом с девушкой. Почему-то Хао Юн показалось, что он какой-то напряженный. — Мы вчера договорились на уроки. Когда вы хотите начать? Сразу перешел к делу мужчина, отчего королева густо покраснела, вспоминая тот разговор, и отвела глаза. Она чувствовала себя неоднозначно в этот момент: с одной стороны, ее снедало любопытство, а с другой — душу неприятно царапал стыд. — Можно сейчас? Наконец выдохнула она после пару минут мучительных раздумий, заставив Тал Тала мысленно сжать зубы, этот ответ он желал услышать меньше всего. Тело, спрятанное под шёлковым халатом, ещё не отошло от горячего возбуждения, не перестало полыхать, оставляя на коже в месте девичьих прикосновений невидимые волдыри, а перед глазами время от времени то и дело мелькали соблазнительные картины, которые мужчина тут же прогонял, еще больше стыдясь своей слабости. Наверное, самым ужасным для него был тот факт, что он в душе был абсолютно не против того, чтобы видеть неприличные образы, которые сопровождались распаляющими душу стонами и мольбами, и страстно желал самого будоражащего кровь действа с этой девушкой. Чувства отвращения к самому себе и мучительного стыда жгли его изнутри, совесть протяжно выла, что всё это неправильно, ему нужно прекратить столь близкое с королевой общение, а, еще лучше, признаться во всем честно, но Тал Тал не мог отказаться, не хотел лишать себя призрачной надежды увидеть в черных, обрамленных пушистыми ресницами, глазах что-то, хоть издали напоминающее желание, любовь или нежность. — Конечно, как вам будет угодно. Вежливо отозвался мужчина, пытаясь выглядеть максимально спокойно и отрешённо, хоть внутри всё холодело от дурного предчувствия. Генерал боялся не сдержаться, боялся чем-то себя выдать или, ещё хуже, обидеть эту невинную девушку. Хао Юн хлопнула в ладошки, стараясь не казаться смущенной, а потом спросила, подсев ближе: — А как вы меня будете учить? — Практикой. Я покажу два основных поцелуя, вам нужно будет постараться ответить мне. Тал Тал попытался отключиться, чтобы забыть, кто перед ним, и оставить лишь механику движений, никак не связанную с сердцем, но просто не смог — милый сердцу образ возникал перед глазами, заставляя кровь кипеть, а сердце возбуждённо подпрыгивать. Мужчина коснулся пальцами маленького подбородка, видя, как нежные щёчки становятся чуть розовыми, а потом начал говорить, не слыша того, что его голос стал ниже и мягче: — Отключите голову, дайте своему телу решать за вас, пусть двигается само, и не пугайтесь, если я коснусь вашей шеи или спины. Нет места смущению в такие моменты. Хао Юн чуть испуганно кивнула и прикрыла глаза, будто показывая свою готовность и полное доверие. Секунда, другая, в это время Тал Тал с нежностью и какой-то сладкой тоской смотрел на неё, а потом медленно, будто пытаясь растянуть короткие мгновения удовольствия, приблизился, почти целомудренно прижимаясь к сомкнутыми губам и проводя по ним языком. Девушка тихонько охнула, скорее, от неожиданности, чувствуя тепло чужого тела и в первые мгновения желая отстраниться, но осталась сидеть, приоткрывая рот, давая безмолвное разрешение и отдавая свою судьбу в руки генерала. Тал Тал двинулся дальше, теперь уже прекратив сидеть неподвижно, руки заскользили по телу, почти голому и издевательски прикрытому лишь одним тонким слоем белого хлопка, оглаживая еще не очень явные изгибы. Ему нравилось касаться её, касаться без страха быть осужденным, ведь кто его сейчас осудит? Он же ее учитель и должен дать своей глупенькой ученице знания в самой полной мере. Тело предательски возбуждалось, мужчину бросало то в жар, то в холод, но он продолжал, надеясь, наверное, выбить из Хао Юн хоть какую-то реакцию, потому что та сидела практически неподвижно. Мужские пальцы откинули в стороны черные волосы, лаская нежную шейку, но Тал Талу было мало, он желал большего, гораздо большего, хотел очерчивать ногтями ключицы, сжимать розовые соски, но сдерживался из последних сил и понимания того, что на первом уроке слишком сильный напор может девушку напугать. На первом, на втором попробовать явно стоило, хоть это было и неправильно. Тем временем крошечная ладонь коснулась черного шёлка мужского халата, вызывая у генерала мысль о том, что Хао Юн хочет его оттолкнуть, которая оказалась в корне неверной — девушка лишь ласково погладила его по груди, наконец отвечая на уже затянувшийся поцелуй. Языки сплелись, будто изучая друг друга и тепло плавно перетекало из одного тела в другое. Тал Тал уже хотел мягко отстраниться, чтобы похвалить свою особо талантливую ученицу, но тут её теплые ладошки начали медленно, вероятно, абсолютно непреднамеренно, спускаться вниз, туда, к горячей и особо чувствительной области, и генерал отскочил, как ошпаренный, тяжело дыша и прекрасно видя изумление, плещущееся в тут же распахнутых глазах королевы. — Что случилось? Робко, напуганно спросила она, прикусывая влажную губу и пытаясь понять, что только что произошло. — Мне нужно идти, я вспомнил. С ошалелыми глазами сказал Тал Тал и буквально вылетел из каюты, хлопнув второпях дверью. Он прекрасно понимал, как выглядит это бегство, но ничего не мог с собой поделать.***
Тал Тал стоял перед дверью каюты уже пару минут, но никак не мог решиться постучать. Рука, когда он пытался её занести, почему-то становилась просто неподъемной и тут же опускалась обратно. Генерал мялся, как мальчишка, метаясь между двух огней. Он хотел зайти, хотел продолжить то, на чем прервался три часа назад, но никак не мог заставить себя сделать последний шаг. Холод доспехов, в которые мужчина был облачён, никак не могли остудить огонь его сердца, Тал Тал надел их специально, чтобы Хао Юн никак не могла натолкнуться на то, на что ей нельзя было обнаружить, чтобы она не могла почувствовать, как он возбужден. Генерал сделал глубокий вдох, накидывая на лицо ледяную маску, а потом, сделав над собой огромное усилие, коротко постучал, ожидая ответа. Ему нужно было зайти, зайти и преподать порочный урок, и он этого хотел. Через пару секунд дверь открылась, и на пороге появилась одетая лишь в нижнее платье Хао Юн, которая, посмотрев на него изумлённо, тихо спросила: — Почему вы в доспехах? Она будто ждала его, ведь другого объяснения тому, что королева была до неприличия не одета, не было. — Я могу зайти? Холодно и немного сердито ответил генерал, а, когда девушка посторонилась, зашел в комнату, слыша, как за его спиной тихо закрылась входная дверь. Хао Юн повторила вопрос: — Почему вы в доспехах? Через несколько секунд её лицо побледнело, она подошла ближе и испуганно добавила, представляя самое страшное: — Что-то случилось, господин? Вы потому так быстро ушли утром? Тал Тал вздохнул и мягко ответил, ему не особо нравилось это испуганно озабоченное выражение: — Всё хорошо, вам не стоит беспокоиться. Утром я ушел, потому что вспомнил о встрече с дядей. Надеюсь, вы не держите на меня зла. Последнее предложение было сказано только для вида, потому что генерал прекрасно понимал: Хао Юн на него сердиться не может за такую мелочь, слишком привязана и наивна, — и эта мысль грела ему душу. — Нет, конечно, я просто очень испугалась, подумала, что что-то не так сделала. Вы же ничего толком не объяснили. — И я прошу за это прощения. Хао Юн посмотрела на него чуть смущённо и тоскливо, а потом, приняв свое обычное невинное выражение лица, сказала с неким упрямством: — Так почему вы в доспехах, господин, вы не ответили. Тал Тал мысленно прикрыл глаза, проклиная эту невероятно раздражающую в такие моменты черту характера, потому что он с темы хотел свернуть, а потом медленно ответил: — Так нужно, это не должно вас беспокоить. — То есть как это «не должно»? Фыркнула королева. — Это же неудобно, вы же урок проводить пришли, а не драться! В халате лучше, а эти доспехи — просто издевательство! Как я буду к вам прикасаться? Она несильно ударила костяшками по темному металлу, тут же с тихим шипением принявшись потирать ушибленную кисть. Тал Тал покачал головой, легко выхватывая раненную ладонь и осторожно поглаживая место столкновения подушечками пальцев, надеясь, что такие его действия смогут королеву если не успокоить, то хотя бы смутить, чтобы она перестала показывать свой характер. Через мгновение девушка действительно отвела взгляд. — Вам не нужно об этом думать, а если хотите прикоснуться ко мне, то касайтесь волос, шеи или лица. — Но почему вы не можете остаться в халате? Так же удобнее! В халате вы такой тёплый и гладенький, а доспехи холодные и жесткие. Генерал при этих словах усмехнулся, отпуская уже переставшую болеть кисть и перекладывая свою ладонь на тут же ставшее пунцовым лицо. — Успокойтесь, я не могу их снять, но ничего не изменится, если я не стану раздеваться, обещаю. Вы готовы ко второму уроку? Девушка сглотнула, в глазах мелькнуло некое опасение, но любопытство его быстро пересилило, поэтому Хао Юн кивнула. Наверное, стоит сказать, что не только интерес был причиной того, что она согласилась на второй поцелуй: королеве самым наглым образом понравилось, понравилось прижиматься к этому человеку, отвечать ему невинной взаимностью и касаться сильного тела. — Хорошо. Но в этот раз все будет сложнее, не пугайтесь, если я коснусь, например, вашей груди. Хао Юн побледнела, но не смогла отказаться, по телу разливалась сладкая волна предвкушения. Тал Тал, довольный тем, как всё происходит, кивнул, а потом тихо приказал: — Развернитесь, я ослаблю платье, чтобы потом не тратить на это время. Королева покорно повернулась, ноги будто стали ватными от смущения и робости, она опустила голову, чувствуя, как ловкие пальцы коснулись незаметной со стороны шнуровки, девушка даже перестала дышать. Тал Тал наслаждался, методично вытягивая ленты, чувствуя под пальцами жар нежной кожи. Совсем немного и он сможет ощутить этот жар уже не через одежду. Тело медленно начинало возбуждаться, генерал уже несколько раз поблагодарил себя из прошлого за то, что придумал надеть доспехи. — Повернитесь обратно. Почему голос стал таким низким? Хао Юн вздрогнула, медленно разворачиваясь, она бы испугалась голодного взгляда черных глаз, если бы посмотрела в них, но королева лишь опустила голову, отчаянно краснея по непонятной причине. Сердце колотилось, как бешенное, дыхание сбилось окончательно, а они еще даже урок не начали. Тал Тал был доволен — мягкий румянец скрасил обычно бледные девичьи щёчки, что было, по его мнению, мило в такой ситуации. — Голову поднимите. Послышался судорожный вздох, девушка вскинула голову, снизу вверх уставившись в черные глаза. Мужчина чуть приподнял уголки губ, в следующее мгновение подавшись вперёд и накрыв приоткрытые губы своими. В этот раз все было иначе: он не играл с нежностью, не боялся напугать и не осторожничал, а просто целовал, сметая ограничения и не думая о последствиях, пил свою женщину, желая получить всё возможное из сложившейся ситуации, потому что понимал — такое может не повториться и, скорее всего, не повторится. Тал Тал почти до боли сжимал губы, отчего они трескались, и рот наполнялся металлическим привкусом, но его это не останавливало, ведь пока Хао Юн его не отталкивала (а она стояла совершенно спокойно, между прочим), все было нормально. Пальцы почти ласково оттягивали черные пряди, неубранные в причёску, в то время как вторая рука поглаживала поясницу, пока не решаясь спуститься ниже. Королева все стояла неподвижно, никак не откликаясь, что мужчину немного раздражало, а потому он, решив, что это не повредит, несильно, но ощутимо, шлепнул её по мягкому месту, побуждая начать хоть как-то реагировать. Недовольный вскрик потонул в страстном поцелуе, девушка распахнула закрытые до этого глаза, но не отстранилась, а просто пару секунд поразглядывала красивое лицо и, прикрыв веки, ответила на поцелуй. Это было похоже на борьбу, неравную и, по своей сути глупую, но борьбу — Хао Юн будто сражалась за что-то, что очень хотела получить, и эта битва возбуждала генерала до ужаса, он чувствовал огонь, что лился на по телу, скапливаясь в области паха. Наверное, если бы не доспехи, которые хоть немного возвращали в действительность, генерал бы сорвался и исполнил ту вчерашнюю просьбу, показал бы своей маленькой ученице, как делают детей. Он оторвался от нее через некоторое время, очерчивая взглядом припухшие от сильного напора губы и с упоением слушая сбившееся дыхание. Заканчивать не хотелось страшно, и сейчас мозг судорожно перебирал варианты продолжения ласк. — Это всё? Тихонько, с неким разочарованием в голосе спросила королева, на что генерал лишь усмехнулся, покачав головой. Он уже нашел решение, которое его полностью устраивало. — Вы позволите мне одну дерзость? Так же тихо, доверительно, вопросом на вопрос ответил Тал Тал, уже зная, каким будет ответ. Хао Юн робко улыбнулась, а потом встала на цыпочки, стараясь уменьшить их разницу в росте, и прошептала почти в самые губы: — Делайте всё, что угодно. Откуда в ней на пару мгновений взялась такая храбрость, неясно, но мужчину ответ устроил даже больше, чем полностью. Он почти ласково поднял Хао Юн на руки, осторожно, как фарфоровую, взяв за талию, и, сделав несколько шагов в сторону невысокого ложа, усадил королеву на простыни, в следующее мгновение мягко заставляя лечь на бок, лицом к двери. Девушка посмотрела на генерала к неким испугом, но в следующую секунду, стоило ему лечь рядом, улыбнулась, в нетерпении надув губки, на что Тал Тал коротко усмехнулся и попросил: — Закиньте на меня ногу. Просьба была исполнена моментально, наверное, Хао Юн даже не смутил тот факт, что тонкое платье, которое и в обычное время мало что скрывало, сейчас задралось и неприлично облегало юное бедро, обнажая голую лодыжку. Тал Тал, явно довольный собой, погладил девушку чуть ниже поясницы, будто хваля свою послушную ученицу, а затем прикоснулся к оттопыренным губам, сразу же углубляя поцелуй и перекладывая руку на белую кожу ключиц, чуть царапая ногтями выступающие косточки. Он чувствовал, как невинное тело отзывается на его ласки, как глухо стучит в небольшой груди пугливое сердце, разгоняя по венам горячую кровь, и каждую секунду заходил все дальше и дальше, все сильнее и сильнее отодвигая ворот платья, касаясь пальцами мест, которых никто до него не трогал и не мог трогать, пока в один момент почти до боли не сжал твердую горошину соска. — Вы бы хоть стулом дверь подперли, я не знаю. Тал Тал резко дернулся, не очень мягко отстраняясь от такой же опешившей Хао Юн, которая, резко распахнув и выпучив глаза, села на кровати, притягивая к себе лежащее в стороне одеяло, и в него кутаясь. Генерал сел рядом, тяжело дыша и во все глаза всматриваясь в нарушителей момента, которые явно угрызений совести не испытывали: Баяна, что стоял, не желая подбирать с пола челюсть, и Шао Фэна, который просто смотрел на всё это действо. Тал Тал за голову захотел схватиться, в один момент понимая, что старшие всё, абсолютно всё, видели. — А что же вы остановились? Продолжайте, продолжайте! Генерал, кстати, вы молодец, прям в доспехах! Никогда так не пробовал, а ты, Баян? Продолжал буйствовать Шао Фэн, он, кажется, был чем-то крайне разозлён, вероятно, происходящим в каюте, хоть никаких причин Хао Юн не видела. Тал Тал резко поднялся, отдавая короткий поклон дяде, а потом, бросив на королеву быстрый взгляд, сказал максимально спокойно, будто несколько секунд назад не лапал невинную девушку: — Господа, это не то, о чем вы подумали. Баян наконец отмер, чуть удивленно посмотрел на друга, который вел себя довольно странно, а потом перевел сердитый взгляд на племянника. Наместник, конечно, понимал, что скоро случится нечто подобное, но все же ему не очень было приятно видеть, как любимый племянник так откровенно ласкает невинную королеву. — О, как любопытно. Выплюнул Шао Фэн. Хао Юн нахмурилась, до нее медленно начало доходить, что именно представили себе мужчины. «Неужели они думают, что мы с господином любовники?», — мысль показалась до ужаса бредовой, они же с Тал Талом были одеты, да и вообще, он просто учил её! — И чем же вы занимались, позвольте спросить? Вы решили рассказать Ее Величеству о физиологии и анатомии, а потом захотели преподать пару уроков? — Шао Фэн, я не понимаю, о чем вы говорите и чем именно недовольны. Отчеканила девушка, чувствуя, что теперь взгляды обратились на неё. Тал Тал мысленно прикрыл глаза: «Уж лучше бы вы, Хао Юн, молчали». — Ах, не понимаете?! Крик неприятно ударил по ушам, Баян постарался как-то привести друга в чувства, коснулся его плеча, но первый министр даже не обратил на это никакого внимания. Тал Тал нахмурился, нет, он, конечно, предполагал, что его столь близкие отношения с королевой Шао Фэна встревожат, и тот лишь делал вид, что не против их совместных ночёвок, сам внимательно наблюдая за ситуацией, но он не думал, что мужчина так взбесится. Министр словно был не в себе, будто только сейчас понял что-то очень важное, и будто считал Хао Юн своей. Генерала это крайне беспокоило. — Да, не понимаю! Прошипела девушка тем временем. Будучи на голову меньше своего оппонента, она, казалось, совершенно этого не замечала, подходя к нему ближе шаг за шагом. — Мы не любовники, Шао Фэн, если вас это беспокоит! Но даже если бы это было так, вам какое до этого дело?! Сами же говорили, что нужен наследник! — Вы полная дура или прикидываетесь?! На Хао Дао не нашлось нормальный мужиков, и вы готовы раздвинуть ноги перед первым из Юань, кто на вас посмотрел?! Со мной посоветоваться не думали?! После этой фразы на Шао Фэна, как на врага народа, посмотрели все. Баян, оскорбленный до глубины души такими словами, как он думал, лучшего друга, тихо, зло спросил, явно нарываясь на драку: — Шао Фэн, ты совсем ополоумел? Мы тут о моем племяннике говорим! — Баян, потом разберёмся, иди лучше объясняй своему любимому племяннику, что он, прежде чем лапать королеву, должен был подойти ко мне! — С какой это стати?! Вот тут уже встряла Хао Юн, разъяренная и оскорбленная тем фактом, что её считают какой-то вещью. Баян тяжело дышал, его кулаки сжимались и разжимались, казалось, что он сейчас ударит Шао Фэна, который резко начал его бесить. — Дядя. А вот это уже осторожно начал Тал Тал, как самый умный понимая, что совсем немного и здесь начнут махать кулаками. Оставлять Хао Юн ему не хотелось, но, будем честны, он и до этого ей мало, чем помогал, так что девушка его отсутствия и не заметила бы, а вот драку она бы пропустить не смогла. Баян резко перевел разъяренный взгляд на племянника, посмотрел на него несколько секунд, а потом, сжав зубы, ткнул пальцем на дверь: — Тал Тал, на выход. Так сказал, будто это лично его решение, а не сам Тал Тал планирует дядю вывести. Стратег в последний раз посмотрел на Хао Юн, обещая себе зайти к ней чуть позже, а потом без слов вышел за дверь. Через секунду скрылся и Баян, бросив на Шао Фэна злой взгляд, в комнате остались только двое. — Вы совсем спятили, Шао Фэн, что это за поведение? Стоило двери закрыться, взвилась королева. — Это у вас я должен спрашивать, Ваше Величество. Вы с головой вообще дружите?! — Я не понимаю, что именно вас так разозлило, Шао Фэн! Вы противоречите сами себе! Они уже кричали, будто демоном плененные. — Не понимаете? Хорошо, объясню, чтобы стало понятно! Вы должны согласовывать своих любовников со мной! — Каких еще любовников?! Что значит «согласовывать»?! Шао Фэн, старый вы манипулятор, а ну замолчите, как вы смеете так со мной разговаривать?! Кажется, у Хао Юн сорвало крышу, она до этого никогда не опускалась до таких глупых оскорблений. Шао Фэн фыркнул, зло сверкнув глазами, а потом ответил гораздо тише, чем до этого: — Вас, как я вижу, манерам так и не смогли научить. Ну, ничего, я возьмусь. — Что вы сказали?! В ярости выпалила королева, а потом, не очень-то и уверенная в том, что мужчина ей ничего не сделает, добавила, будто успокаивая себя: — Вы не посмеете! Шао Фэн фыркнул. Он больше не кричал, видимо, устав доказывать что-то таким способом, но от этого становилось только страшнее, ведь Хао Юн прекрасно понимала: этот человек гораздо опаснее, чем кажется на первый взгляд. — О, вы ошибаетесь. Выпороть вас так, чтобы даже сидеть не смогли, я могу запросто, продемонстрировать? Мне несложно. — Шао Фэн! После этого крика девушка понизила голос, опустив его до почти змеиного шипения, а потом едко добавила: — Вы, кажется, забыли, кто перед вами. Я третья полноправная королева Хао Дао, дочь Хао Нинг, кровь Хао Мяоянь, как смеете вы говорить со мной в таком тоне? Кто вы такой, чтобы угрожать мне? Напомню, что вы лишь министр! Министр, который должен мне подчиняться! Вы мне не отец, так что заткнитесь и покиньте каюту! Шао Фэну показалось, что его ранили, воткнули что-то острое, пробив стальную броню из самоконтроля и иронии. Так больно ему уже не было очень давно. Министр смотрел на собеседницу и видел Хао Нинг — жестокую и насмешливо на него смотрящую. В груди поднималась огненная волна ярости, которая захлёстывала будто пьяное сознание: впервые ему захотелось ударить королеву, ударить наотмашь по лицу, чтобы она упала и больше не смогла подняться, ударить, чтобы заткнуть рот, из которого лились неприятные сердцу слова. Мужчина усмехнулся так зло и ядовито, как усмехаются правители, прежде чем отправить неугодного человека на эшафот. Он прекрасно видел, как, заметив тень, промелькнувшую на дне его черных глаз, девушка немного отшатнулась, видел её испуг, который королева очень хотела скрыть. — Прикусите свой розовый язычок, деточка. Вы совсем не знаете жизни. Шао Фэн поклонился, медленно, издевательски, а затем вылетел из каюты, хлопнув дверью. Мужчина уже не обратил внимания на Баяна, что ругал Тал Тала словами: «Ты совсем идиот, раздавить её захотел? Доспехи бы снял!», — не посмотрел он и на генерала, который уж очень лениво оправдывался. Первому министру было плевать, уж очень плохо он сейчас себя чувствовал.***
— Как вы? Хао Юн подняла голову, с грустью глядя на сидящего рядом мужчину. Тал Тал задал этот вопрос, смотря в сторону, он изо всех сил старался не показать того, что действительно обеспокоен происшествием и тем, как девушка на него отреагировала. — Я в порядке, господин. Немного стыдно, но ничего, переживу. Судя по тому, что генерал ничего не ответил, ответ его не удовлетворил, а потому королева, горестно вздохнув, пододвинулась к мужчине ближе, кладя голову на сильное плечо. — Я такого Шао Фэну наговорила, знали бы вы. Мне тогда показалось, что он меня ударит. Тихо прошептала она, буквально чувствуя, как собеседник хмыкнул. — Думаю, вы преувеличиваете, первый министр просто был удивлен, не более. Стоило ли говорить, что Тал Тал в душе был благодарен остановившему их мужчине, ведь если бы не он, то генерал точно сделал бы то, о чем потом пожалел, даже доспехи бы не остановили. — Я надеюсь. Несколько минут была тишина, двое просто сидели рядом, всматриваясь в темноту комнаты и немного покачиваясь, когда корабль резал носом волны, а потом Тал Тал сказал как ни в чем не бывало: — Завтра утром мы будем в Юань. — Что? Хао Юн отстранилась, посмотрев на него изумленно, она совсем на этом корабле потеряла счет времени. — Нет, только не это. Протянула она, совсем погрустнев и почти обронив пару слезинок. Возвращаться ей сейчас не хотелось от слова совсем, а мысль о том, что они с Тал Талом больше не смогут встречаться так открыто и столько времени проводить вместе, тоже лучше не делала. Девушка шмыгнула носиком, прижавшись к горячему телу плотнее и, обняв мужчину руками, а потом тихонько, на что-то ещё надеясь, спросила: — Господин, быть может, мы сможем ночевать вместе? — Нет. Генерал ответил сразу, не колеблясь, хоть ему и не хотелось отказываться от совместных ночевок, а юное тело под боком уже ощущалось привычно, он прекрасно понимал, что в Юань такое поведение будет невозможным. Хао Юн грустно, слегка обиженно поджала губы и спросила, являя просто огромное упрямство: — Неужели нет способа как-то обойти запрет? «Брак», — сразу пришло в голову Тал Тала простое и единственно верное решение. Супруги спят вместе, это логично, вот только Хао Юн бы ни за что не согласилась. — Нет ни одного способа, благосклонно бы вами воспринятого. Стойко произнёс он, чувствуя, что отказывается от чего-то важного и очень дорогого, но тут же исправился, поняв, какой вопрос дальше последует: — Точнее, нет вообще никаких способов. По правде говоря, он мог бы ходить к ней по ночам и без брака, мог бы так же обнимать, ему бы никто не смог помешать, но Тал Тал прекрасно понимал цену этого эгоистичного желания: загубленная репутация их обоих, большое количество слухов. Так что лучше потерпеть, лучше забыть о том, что хочется, потому что, если их увидят, будет очень плохо. Хао Юн заметно погрустнела и замолчала на несколько секунд, правда, но это время Тал Тал честно наслаждался тишиной темных покоев. — Господин, можете сделать мне одолжение? Робко спросила она. Генерал весь напрягся, покосился на меланхоличную королеву, вспоминая, что тон, когда та уламывала его на уроки поцелуев и демонстрацию создания детей, был почти таким же, а потом медленно, уже ожидая подлянки, ответил: — Какое? — Я хочу, чтобы вы говорили со мной на ты, когда мы одни. Пожалуйста, господин. Тал Тал мысленно выдохнул — все было не так плохо, как он думал изначально, а потом максимально спокойно спросил, движимый чистейшим интересом: — Почему вы этого хотите? — Потому что вы мне очень дороги, я хочу в Юань чувствовать, что мы друзья, а не просто союзники, чтобы во время наших, пускай и редких встреч, вы не обращались ко мне «Ваше Величество». Просто ответила королева, не зная, что мужское сердце в этот момент екнуло и замерло. Нет, Хао Юн не призналась ему в любви, да и знал он, что дорог ей, но почему-то на душе на один миг так тепло стало, так спокойно. — Хорошо. — Спасибо. А, господин, можно ещё одну просьбу? Тал Тал усмехнулся. — А вы, Ваше Величество, не по дням, а по часам наглеете, я смотрю. От неприятного обращения Хао Юн обиженно насупилась, а потом, нагло улыбнувшись, потянулась вперед и поцеловала генерала в гладкую щеку, поцеловала так по-детски, невинно и мило, что это было больше похоже на поцелуй маленького ребенка, но по телу тут же разлилось тепло, вот только не страсти или желания, а нежности. — Спасибо, что выполнили вторую мою просьбу, господин, вы очень добры. Довольно протянула девушка, скрывая вырывавшийся из груди смех. — А теперь — спокойной ночи. Тал Тал лишь усмехнулся, слыша, как королева заворачивается в одеяло. «Ну что за ребенок?»***
— Папочка, папочка, ты вернулся! Шао Фэн поднял на руки маленькую черноволосую девочку, одетую в простое розовое платье, и ласково поцеловал малышку в белый невысокий лоб. — Конечно, я вернулся, моя рыбка, просто немного задержался при дворе. Девочка радостно заулыбалась и, шустро соскочив с отцовских рук так, что немного некрасиво задралось платье, а затем, сжав своими маленькими круглыми ладошками мужскую руку, потянула министра к низенькому столику. — Папочка, я приготовила твои любимые лепешки, хотела тебя порадовать. Шао Фэн чуть не зашипел в голос, этого он сейчас желал меньше всего. Медленно опускаясь на невысокий пуфик, мужчина уже видел, как в миске лежат эти убийственные лепешки, которые он «так любил» по мнению дочери, а на самом деле ел только, чтобы ее не обидеть. Взяв в руки непропечённый корж, министр откусил кусочек с самым блаженным лицом, хоть на самом деле чувствовал, что его рот умирает. Это была такая гадость, о боги, пленников кормили лучше. Девочка улыбнулась, заглядывая в глаза отцу. Она была очень рада, что её незатейливое лакомство ему нравилось. — Папочка, вкусно? — Превосходно, мое ты счастье, сегодня ты превзошла сама себя! «Только бы не подавиться, только бы не выплюнуть!» Малышка захлопала в ладошки, тут же подскакивая на ноги и начиная носиться по комнате, что уже не вызывало никаких эмоций. Шао Фэн привык к гиперактивности дочери, такие ее всплески были чем-то обыденным. Следующие несколько минут министр спокойно поглощал принесенную худой служанкой более съедобную пищу, пока не услышал тихий неуверенный голосок: — Папочка, а что это за тетя? Странный вопрос подозрений не вызвал никаких, хотя всполошиться стоило. Шао Фэн подумал, что дочь увидела одну из картин, что он коллекционировал, там было много женщин и мужчин, вот девочка и решила спросить, как зовут ту или иную девушку. — Не знаю, милая, давай мы потом посмотрим? Отмахнулся от вопроса отец и продолжил есть. — Она такая красивая, папочка. — Конечно, красивая, некрасивые в картины не попадают. — И она мне улыбается. Удар. Палочки выпали из руки. Шао Фэн неожиданно вспомнил, что картины в другой комнате. Девочка говорила не о них. Мужчина медленно поднял глаза, смотря в ту сторону, где стояла дочь. Зеркало. Большое, во весь рост, она стояла прямо перед ним, смотря куда-то в пустоту. Краем глаза министр заметил движение в глубине зеркальной поверхности, он подорвался с места, понимая, что происходит, и желая убрать самого дорогого человека от опасности, но не успел. Зеркало наклонилось, а затем с грохотом упало на девочку, которая не успела даже закричать, осыпав пол осколками. Его дочь пропала. Впервые за несколько дней Шао Фэн проснулся в холодном поту, почти с криком подскакивая на постели. Сон. Слава Будде. Первый министр хмыкнул, чувствуя на своих щеках обжигающие слезы. Ему нужно было подышать свежим воздухом.