Остров счастливой жизни

Они на пиру в тронном зале, вокруг хаос из голосов, все кричали, произносили тосты, пили, а он просто смотрел на сидящую в десяти метрах Хао Юн. Его прекрасный цветок, Тал Тал с трудом отводил взгляд от королевы, когда это становилось необходимым, а потом вновь созерцал милое лицо, что обрамляли темные пряди. Она сегодня была красивой, очень красивой, да и будто светилась изнутри, вертясь за столиком и почти смахивая с него маленький чайничек. Хао Юн не смотрела на него, наверное, не замечала, зато мягко отвечала уж слишком близко сидящему генералу, имени которого стратег не знал, озаряя собеседника лучезарной улыбкой, отчего в мужской груди постепенно разгорался огонь ревности и злости на незваного ухажера. Как посмел какой-то мужлан к его женщине руки свои протянуть?! Как?! Отрезать, и лучше не только руки, но и что пониже! Да и почему эти двое сидят так близко, чем Хао Юн думает? Генералу хотелось вскочить, подойти к королеве и прижать её к себе, показывая, что между ними и что он чувствовал, но нельзя, поэтому Тал Тал сидел, сидел и просто наблюдал, чуть прищурившись. — Тал Тал, ты скоро в ней дырку прожжешь. Наклоняясь, прошептал на ухо сидящий рядом Баян, отчего Тал Тал вздрогнул, посмотрел на него, а потом покаянно кивнул. — Да, дядя, прошу простить. Наместник усмехнулся, а потом, нахмурившись, спросил: — Если она тебя так беспокоит, то почему сидишь тут? Тал Тал вздохнул, отворачиваясь и на несколько секунд теряя связь с реальностью, погружаясь в свои мысли. Этот мягкий, по-отечески нежный упрек, а это был именно он, наверное, должен был заставить его делать что-то, заставить как-то изменить ситуацию, бороться за своё, но генерал лишь вновь окунулся в пучину тоски и утягивающих на дно мыслей. Им нельзя показывать теплые чувства, нельзя открыто встречаться наедине, а ему нельзя говорить о том, что на сердце. Тал Тал мог лишь смотреть, как та, кто должна цвести для него, мило улыбалась другому. Неожиданно Хао Юн встала из-за столика, игнорируя протянутую руку Гун Лин, поклонилась императору, которого явно больше занимала супруга, чем уходящая королева, а потом, бросив на сидящего рядом генерала короткий взгляд, направилась к выходу. Тал Тал сжал зубы, в ярости отворачиваясь. Она даже на него не посмотрела, не одарила невинной улыбкой, как часто делала до этого. Казалось, что девушка просто забыла о своем друге, что ее мысли сейчас занимало нечто другое. — Куда это Хао Юн? Озадаченно спросил тоже удивленный Баян, а затем отметил, понизив голос: — Да и без служанок пошла, без Шао Фэна. Странно. Да, это действительно было очень подозрительно, но Тал Тал бы не придал уходу возлюбленной большого значения (ну, вдруг, слуги присоединятся к ней позже), если бы через несколько секунд после того, как правительница исчезла из зала, с места не поднялся тот самый генерал и не последовал к выходу, задумчиво и довольно улыбаясь. Предчувствуя неладное, стратег повернулся нахмурившемуся дяде: — Господин, позволите вас покинуть? — Иди. Коротко бросил наместник, с некоторой опаской поглядывая на напряжённого племянника. — Ты только это... Не натвори ничего. — Не волнуйтесь. Тал Тал вылетел из зала за считанные секунды, он почти бежал, сам не понимая, почему идет именно в этом направлении. Ни того генерала, ни Хао Юн мужчина уже не видел. Предчувствия были самые нехорошие, он был точно уверен, что эти двое сейчас вместе, что тот незнакомец пошел именно за его королевой. «А если он что-то ей сделает?» От мысли от том, что его женщине кто-то посмеет причинить вред, сознание накрывало волной безумного страха, а перед глазами неприятно темнело. Тал Тал спешил вперёд, перед глазами представали картины одна хуже и страшнее другой. У господина не возникало и мысли о том, что, если Хао Юн с тем мужчиной, то по своему желанию. Генерал завернул за угол, резко замирая на месте и чувствуя разливающуюся по телу острую боль. Вдалеке, прижавшись друг к другу, стояли двое, слившиеся в страстном поцелуе. Хао Юн. Девушка доверчиво прижималась к мужской груди, позволяя генералу играть со своими волосами и нежно гладить тонкую шею. Она позволяла ему то же самое, что когда-то позволяла самому Тал Талу. Генерала будто ударили, он ошарашенно смотрел на целующихся, не в силах отвести взгляд. Время для него будто остановилось, а сердце сжали в стальные тиски. — Юн’эр. Мужчине хотелось кричать, рвать на себе волосы, хотелось, чтобы все это закончилось, но он лишь стоял, чувствуя в груди темную пустоту, чувствуя, как душа разлетается на мелкие осколки, повинуясь крошечной ладошке. Ладошке, которая сейчас лежала на чужой спине. А чего он хотел? Этого стоило ожидать, ведь Тал Тал для Хао Юн был лишь другом, братом, человеком, которому можно выговориться, а не возлюбленным или супругом. Она имела право желать других мужчин и обнимать их, целовать, конечно, девушка же не обещала ему свою верность и не клялась в вечной любви. Вот только легче от этого не становилось. Наверное, Юэ Тао так же чувствовал себя. Его возлюбленная с упоением целовалась с другим прямо у него на глазах. Лучше бы он остался в тронном зале, лучше бы сидел рядом с дядей. Рот наполнился вкусом крови: генерал слишком сильно прикусил губу, пытаясь не застонать в голос. Глупый мальчишка, влюбленный в прекрасную королеву. Тал Тал резко открыл глаза, но пару секунд ещё лежал на жесткой кровати, уставившись в потолок, прежде чем медленно сесть, пытаясь осмыслить то, что только что произошло. Его мелко трясло, дыхание было рваным, пульс скакал, как во время ожесточенного боя, генерал прикрыл глаза, надеясь хоть немного успокоиться. Хао Юн. Имя вызвало просто настоящую панику, генералу захотелось вскочить и броситься к возлюбленной, не думая о том, сколько людей его увидят. Он хотел немедля прижать девушку к себе, обнять, прошептать как он скучает или просто удостовериться, что в девичьей постели нет ни одного ублюдка, который мог покуситься на его женщину. Тот факт, что Хао Юн его, Тал Тал даже не подвергал сомнению, чей же ей еще быть? «А если у неё правда кто-то есть сейчас?» — мысль показалась стратегу настолько глупой и сумасшедшей, что он тут же хотел ее отмести, но просто не смог, в душе заворочалось опасение. Кто-то будто шептал на ухо, что нужно пойти и проверить. Перед глазами встала страшная картина, как он, придя туда, застанет Хао Юн спящей с кем-то в обнимку, и генерал почувствовал просто огненную ярость, он уже в красках представил, что сделает с наглым любовником, как удушит его собственными руками, как вонзит кинжал в сердце и будет смотреть, как в маленьких бусинках-глазах затухает жизнь. «Нужно успокоиться, это просто сон, Хао Юн сейчас совершенно одна в своей спальне». Тал Тал сделал глубокий вдох, откидываясь на подушки, ему при всем желании нельзя было появляться в покоях королевы, а потому нужно было усмирить свои чувства и засыпать. Хао Юн сжала простынь, тяжело дыша, и прикрыла глаза, отдаваясь наслаждению, что приносили ей бесстыдные губы загорелого министра. В комнате царила темнота, за дверью не было никого, но королева была вынуждена скрывать громкие стоны, чтобы, не приведи Будда, не выдать их, потому что прекрасно понимала: никому, даже преданной Гун Лин, не стоит знать, что происходило в королевских покоях этой ночью. Шершавый влажный язык вновь прошелся по нежным складкам, в этот раз проникая гораздо глубже, чем в предыдущий, а потому девушка коротко вскрикнула, тут же прикусывая губу и смаргивая совсем не к месту появившиеся слезы. Это было прекрасно, так бесстыдно и одновременно горячо, что Хао Юн безумно жалела, что не попробовала раньше, не согласилась на предложение Шао Фэна раньше и не рассмотрела его список кандидатов со всем вниманием. Жаль, так много времени ушло, но откуда ей было знать, что мужчина может делать так приятно одними губами? Мужская ладонь погладила впалый животик, спускаясь ниже, министр чуть отстранился, оторвался от своего занятия, но лишь для того, чтобы облизнуться и, прикоснувшись большим пальцем к чувствительному бугорку, спросить, довольно наблюдая за тем, как от легкого трения Хао Юн выгибается, запрокидывая голову: — Моя госпожа разрешит продолжить? Тал Тал резко подскочил на кровати, прижимая руку к груди и чувствуя, как колотится сердце. Это было уже слишком, что еще за шутки?! Ему нужно было срочно увидеть Хао Юн, генерал понимал, что не может иначе. Мужчина вылетел из покоев, просто накинув плащ на плечи. Ни прически, ни переодевания, он почти бежал по дорожкам дворца в одной пижаме, весь взъерошенный, и Тал Талу было плевать, что о нем подумают.

***

Он стоял перед ее дверью, пытаясь отдышаться от быстрого бега и привести себя в порядок, чтобы не выглядеть в глазах любимой совсем уж нелепо. Внутри было тихо, ни шороха, ни скрипа половиц, Тал Тал мог ограничиться и этим, мог уйти, ведь удостоверился, что Хао Юн просто спит, но он хотел увидеть ее, увидеть собственными глазами, чтобы потом не пугаться глупым и нелогичным сомнениям. Наконец, пригладив хвост, мужчина поднял руку и постучал, так нетерпеливо и настойчиво, что даже смутился. Разве можно так нагло будить королеву в столь поздний час? Пару секунд ничего не происходило, Тал Тал уже хотел постучать еще раз, напуганный тишиной, но за дверью заскрипел пол, кажется, зашуршала ткань, а еще через несколько мгновений дверь открыла совершенно несонная и какая-то немного помятая Хао Юн. Глаза её расширились, она поправила небрежно брошенную на плечи накидку, которую, наверное, накинула на ночное платье, выходя открывать, и убрала за ухо выбившуюся прядь. Тал Тал на долю мгновения даже перестал себя контролировать, у него вырвался счастливый взгляд, генерал почти с обожанием посмотрел на домашние одежды, что не скрывали худенькую фигурку и не придавали объема тем местам, которые в обычное время подчеркивали нижние юбки. Просто и по-домашнему, такой вид королевы напомнил генералу о тех счастливых днях на острове, когда они могли часами сидеть вместе, о том времени, когда Хао Юн кормила его лапшой и читала вслух заумные трактаты. — Господин? Тихо спросила она, в край удивленная, а потом, поняв, что они ещё беседуют в коридоре, буквально там, где может в любой момент пройти случайный человек. Хао Юн передернуло, когда она представила, что будет с их репутацией, если какая-то служанка просто решит сейчас пройтись перед сном. — Заходите. Прошептала королева, отстраняясь, а когда немного смущенный в душе генерал зашел в покои, прикрыла за ним входную дверь. Тал Тал пока молчал, он придумывал наиболее логичное объяснение своему позднему визиту. — Что-то случилось, мой господин? Когда молчание затянулось, робко спросила Хао Юн. Она беспокоилась, беспокоилась, потому что была уверена, что что-то точно произошло, ведь разве генерал стал бы приходить к ней в покои просто так, если сам четко сказал, что встречи нужно свести к минимуму. Тал Тал кивнул, сжал губы, а потом, придав своему лицу максимально спокойное выражение начал: — Прости, что разбудил тебя, Хао Юн, в такой час. — Я не спала. Коротко ответила Хао Юн. Ее слова полностью объяснили генералу помятый вид и то, что на его стук отреагировали так быстро. — Понятно, я так и думал. Нет, не думал, но Тал Тал решил выбрать эту модель объяснения, чтобы все было хоть немного логично. — Я хотел проверить твое состояние. — То есть вы не останетесь? Вы пришли лишь для этого? Хао Юн поникла, а затем, бросив на него чуть ли не самый обвинительный взгляд из всех обвинительных взглядов, проворчала, отвернувшись: — Жестокий вы человек, господин! Я тут без вас не сплю совсем, скучаю страшно, а вы приходите лишь на пару слов один раз за два дня, а потом уходите. Сердце в мужской груди радостно забилось, когда он услышал эти слова, когда понял, что Хао Юн чувствовала то же самое, что и он, что не только он привык и полюбил эту их невинную близость. В голове моментально созрел план, да, очень рисковый, но мужчине совершенно не хотелось возвращаться в свои покои этой ночью, поэтому он решился, отдавшись глупости и нежным чувствам. — Хао Юн, ты же знаешь, это… Начал Тал Тал медленно, казалось, что он хочет вновь объяснить Хао Юн, что их близость невозможна, но девушка его, как и планировалось, перебила: — Да знаю я! Но неужели один раз мы не можем нарушить это правило? Неужели сейчас вы не можете остаться у меня? Тал Тал мысленно усмехнулся, собой крайне довольный, а потом, приблизившись к королеве, взял ее за руку, разворачивая к себе и всматриваясь в глаза. — Ладно, но только сегодня, один раз правило можно нарушить. От любимого голоса по телу Хао Юн прошлись мурашки, ее глаза, впервые за весь день засветились радостью, и девушка, улыбнувшись до ушей, порывисто прижалась к сильной груди. — Спасибо. Прошептала она, в тут же секунду отстраняясь. В нежном взгляде горел огонь нетерпения, королева, казалось, еще немного, и запрыгает вокруг мужчины. — Чего это мы стоим, а? Времени мало, спать пора. Давайте-ка под одеяло, постель еще не остыла. Тал Тал усмехнулся, видя, как Хао Юн скидывает с плеч накидку и поспешно снимает с него халат, закидывая руки на плечи, а затем покорно опустился в постель, тут же оказываясь под теплым одеялом и с юной девушкой, прижавшейся к нему всем телом. Королева блаженно улыбалась, лежа с закрытыми глазами, а генерал просто не мог оторвать взгляд от нежных черт кукольного личика, спать в такой момент не хотелось совершенно. — Хао Юн, ты сказала, что скучала по мне. Девушка кивнула с закрытыми глазами, несильно толкнув Тал Тала в грудь. — А по чему именно ты скучала? Веки распахнулись, Хао Юн несколько мгновений всматривалась в совершенно спокойное лицо (Тал Тал даже в такие моменты мог выглядеть холодно), а потом, чуть нахмурив лоб, ответила: — По вам всему, конечно, странный вопрос. — Нет, не странный, мне интересно. По рукам, голосу, чему? Королева надулась, а потом, прикрыв на пару мгновений глаза, будто собираясь с мыслями, перечислила: — По вашему телу, взгляду, по вашим объятиям, теплу, голосу, по рукам, которыми вы меня обнимаете, по вопросам, по нашим разговорам, по вашей сильной груди, куда я могу уткнуться. Под конец девушка чуть покраснела, а потом зажмурилась, поняв, что сморозила лишнее. Теплого взгляда Тал Тала, каким он её одарил, Хао Юн просто не видела. — Понятно. — А могу я задать вопрос? Скорее от чувства неловкости, чем от простого интереса спросила Хао Юн, приоткрыв один глаз. Генерал кивнул, а потому можно было говорить спокойно. — Да, я знаю, что вы никогда никого не любили. Начала королева, а Тал Тал почувствовал странное опасение. У него были некоторые сомнения по отношению ко всем вопросам, что начинались так или похоже. — Но опыта у вас больше, чем у меня, поэтому, пожалуйста, подскажите, что чувствует человек, когда любит? Генерал нахмурился. — С чего ты решила спросить? — Императрица мне сегодня сказала, что Талахай меня любит, мне пришлось пообещать увидеться с ним, вот и спросила. Вдруг встречусь и влюблюсь, а не пойму этого. «Нет, ну, а что? Господин — мой друг, ему можно все рассказать, может, совет хороший даст», — совершенно спокойно подумала Хао Юн. Внутри Тал Тала что-то с треснуло, осколки больно впились в тело, но вместо боли, оглушающей и адской, генерал почувствовал ослепляющую его естество ярость. Как Талахай посмел? Просто как он посмел помыслить о чем-то подобном в отношении Хао Юн, как посмел протянуть свои грязные, испачканные кровью руки, к этому маленькому человечку? Генерал сделал глубокий вздох, не хватало еще сорваться при Хао Юн или как-то выдать свое недовольство. Мужчина уже прикидывал, как убьет незваного ухажёра, как вырвет ему глотку, как заставит понять, что нельзя трогать чужое. — Эм, господин? Услышал Тал Тал голос Хао Юн, как сквозь пелену, он в этот момент прикидывал, сам ли Талахай так посмел поступить или ему Эль-Тэмур приказал. Генерал склонялся ко второму варианту, что был гораздо предпочтительней для самого сердцееда, потому что там его просто убивали ударом ножа в сердце, а не привязывали к четырем диким лошадям. — Человек, когда любит, вроде, чувствует приятное тепло, ему приятно находиться рядом с объектом своей страсти, он не видит в нем изъянов и готов умереть, если возлюбленный будет жить. Хао Юн смутилась, немного испуганная странной переменой близкого друга, она прикрыла глаза, чтобы в следующее мгновение недовольно их распахнуть. Тал Тал явно сказал ей какие-то неправильные симптомы и признаки, ведь так выходило…. Девушка нахмурилась. Невозможно. По этим выходило, что она любит Тал Тала. Но это же бред! Королева надула губы, а в следующее мгновение, забыв о своих мыслях, прижалась к мужской груди, мирно засыпая.

***

Тал Тал стоит и наблюдает за ней, как наблюдает коршун за дикой мышью, поджидая удобный момент, чтобы напасть, но Хао Юн этого и не замечает, она слишком увлечена изящным цветком на длинной ножке, разглядывая который аккуратно вертит в руках, очевидно, боясь задеть острые шипы и поранить пальцы. Они уже месяц в Юань, месяц он уже торчит здесь, лишенный возможности даже прикасаться к желанному телу и вдыхать его аромат по ночам, королева отдалилась от него, забыла будто их уроки и порочные беседы, забыла, как прижималась к нему по утрам. Все их личные встречи были почти случайными, краткими, они не могли даже остаться одни, всегда рядом были либо слуги, либо старшие. Особенно часто рядом с правительницей мелькал Шао Фэн, что в последние дни начал на генерала странно поглядывать, будто опасаясь чего-то. Возбуждение копилось, камнем утягивая Тал Тала вниз, на дно, лишая сна и постепенно отбирая рассудок. Он уже плохо ел, с трудом вникал в государственные дела и все чаще вызывал неодобрительный взгляд до этого всегда довольного им дяди. Генерал будто заболел, и невинное тело, порочная близость с юным существом было его лекарством. Тал Тал хотел излечиться, хотел, он больше не мог себя сдерживать. Мужчина делает уверенный шаг к стоящей неподалеку королеве, выходя из скрывавшей его до этого тени. Хао Юн оборачивается, а на лице расплывается улыбка. Это прекрасное дитя радо его видеть, радо, ведь думает, что они смогут поговорить по душам, обсудить что-то, не связанное с делами и политикой. Где-то в глубине, в самом дальнем уголке сознания, бьется здравый рассудок, колотит по черепной коробке та часть генерала, которая не хочет причинять девушке боль, которая против того, чтобы излечиваться, если лекарство убьет возлюбленную, но Тал Талу плевать, он хочет получить то, что он уже давно считает своим, взять то, что его по праву, и без чего он уже не может жить, а потому мужчина идёт, чувствуя пробегающие по телу табуны мурашек предвкушения. — Господин, как же я рада вас видеть! Хао Юн начинает говорить первая, счастливо улыбаясь и делая пару шагов Тал Талу на встречу. «Нет, Хао Юн, не приближайся, уходи, беги от меня!», — кричит разумная часть, но девушка никак не может слышать это, а потому остается стоять, ласково глядя на того, кто, возможно, совсем скоро сломает её и растопчет. Королева никак не может знать, чего так безумно желает ее «милый друг», какие картины возникают в его голове от нежного голоса. — Хао Юн, я хотел с тобой поговорить. Иди за мной. Он знает, что она послушается, Хао Юн не может иначе, ведь доверяет ему больше, чем самой себе. Глупая. Девушка кивает тут же и почти летит за ним, не обращая внимания на то, что генерал уводит ее в пустую часть дворца, туда, где никто не ходит. А зачем думать о таком, он ведь не может ей ничего сделать. Тал Тал верный и хороший друг, да и вдруг разговор назревает серьезный, а там, наверное, никто подслушать не сможет? Они заходят в темную комнату, почти везде лежит сантиметровый слой пыли. Сколько лет тут уже не живут люди? Хао Юн впархивает первая, а Тал Тал закрывает на ними дверь, благо, здесь есть задвижка. Попалась. Девушка оборачивается от щелканья засова, только сейчас замечая, как смотрит на нее мужчина, чуть заметно бледнеет, но старается не подавать виду и спрашивает почти всё также весело: — Господин, что вы хотели мне сказать? Генерал делает несколько шагов к королеве, что начинает на него смотреть с откровенным ужасом, он наслаждается этим, наслаждается моментом, тот факт, что никем не тронутое до этого желанное тело будет принадлежать ему, греет почти пьяную душу. Мужчина мягко, еще сдерживая себя, проводит пальцами по тут же краснеющей щеке, а потом тихо говорит: — Прости, Хао Юн, но ты сама виновата. В следующее мгновение Тал Тал резко разворачивает девушку за плечи к себе спиной, она худая и крайне слабая, а потому никаких проблем с этим не возникает, а затем в полной тишине кладет грудью на пыльную поверхность старого стола, зажимая руки в районе лопаток. Хао Юн не сразу понимает, что происходит, для неё подобное ново и странно, да и шок делает своё дело, но совсем скоро приходит осознание. Осознание, что мужчина делает что-то нехорошее, что-то плохое. — Господин, отпустите. Сначала тихо просит девушка, чувствуя, как внутри всё сжимается в тугой узел. Несмотря ни на что, она ещё надеется, что он прислушается, отпустит, что это просто глупая шутка, игра или очередной урок. — Молчи. Коротко бросает генерал, начиная задирать раздражающие юбки одну за другой, желая поскорее добраться до нежной белой кожи. Он не смакует, не наслаждается, еще будет время, он еще не раз за сегодня войдет в её лоно, еще не раз благословит девушку своим семенем. Хао Юн начинает вырываться, происходящее пугает ее до безумия, она пытается брыкаться, делая больно в первую очередь себе, потому что мужчина сильной рукой больно надавливает на тонкие запястья. — Пустите, пустите меня! Помогите мне, кто-нибудь! Отпустите меня! Она начинает кричать, надеясь, что в этой глуши найдется хоть одна живая душа, что сможет её вызволить, но в следующую секунду замолкает, ослепленная резкой вспышкой острой боли. Тал Тал надавил на болевую точку. — Заткнись, хуже будет! Шипит генерал. Незнакомые злые нотки обжигают сознание королевы, от страха и обреченности по щекам начинают катиться слезы. Но она замолкает, теперь просто молится про себя. Вот только о чём? О том, чтобы у Тал Тала проснулась совесть, чтобы он отпустил её? Бесстыдные руки тем временем добираются до голой кожи, дрожащие пальцы оглаживают ягодицы, раздвигая их, взгляд останавливается на тугом колечке мышц, и мужчина, усмехаясь, потирает чувствительное место большим пальцем, чуть надавливая. — Вот и молодец, так и стой. А то есть же и другие способы удовлетворить мое желание, гораздо более болезненные для тебя. Если будешь дергаться или кричать, мы их попробуем. Кончик с трудом проталкивается внутрь, совсем немного, но Хао Юн от странных неприятных ощущений, что мешаются со страхом, забывает, как дышать. Она не дергается, не шевелит бедрами. Просто стоит смирно. Боится, боится до безумия, ведь у неё нет никаких оснований не верить своему мучителю. Он сделает ей больно, если захочет, уже ведь сделал. Через несколько секунд, не получив сопротивления или криков, Тал Тал удовлетворенно хмыкает, убирая руку, и наконец переходит к тому, ради чего он все это затеял. Указательный палец протискивается между нежных розовых складок, совсем еще девичьих, нетронутых, а оттого для мужчины почти приторно сладких. Внутри сухо, Хао Юн не готова абсолютно, но кого это заботит, правда же? Сегодня генерал думает только о себе, он слишком долго ждал этого мгновения. Одной рукой снимая штаны, Тал Тал освобождает уже стоящий колом член, быстро пристраивается между раздвинутых ног и уверенно входит одним движением до конца. Хао Юн всё-таки вскрикивает, тут же закусывает губу и вновь начинает плакать, тихо-тихо всхлипывая, чтобы насильник не услышал, чтобы не сделал еще больнее. По бедрам течет что-то горячее, наверное, кровь, но девушке уже плевать. Так больно, даже не физически, а, скорее, морально, ей не было уже давно, королева процветающей страны чувствует себя разбитой и уничтоженной, она поверить не может, что человек, которому она доверяла, которого любила своей детской любовью, как любит сестра своего старшего брата, может с ней так поступить, может сделать так больно. Генерал двигается рвано, выходя до конца и снова заполняя сухое узкое лоно. Ему плевать уже на то, что девушка лежит без движения на столе, плевать на то, что по её бедрам течет тоненькая струйка крови, генерал чувствует лишь удовлетворение. С каждым толчком болезнь, терзавшая его так долго, отступает, все прочнее в рыжей голове укрепляется мысль, что ему давно надо было это сделать. Хао Юн просто лежит, мир будто потерял краски, девушка не чувствует ничего, кроме этих грубых болезненных толчков. Когда Тал Тал с громким стоном изливается в неё и выходит, чтобы перевести дух, девушка не встает, хоть больше ее никто не держит. Ей будто душу вынули, вынули, обваляли в грязи и милостиво засунули обратно. Возможно, будь на месте Тал Тала кто-то другой, королева бы чувствовала себя хоть немного лучше, не такой преданной и использованной, она бы не была такой обманутой, ведь никому другому она не радовалась так, как ему, никого другого не желала видеть. Хао Юн прикрывает глаза, чувств не осталось, эмоции пропали, девушка хочет лишь одного, чтобы генерал исполнил её просьбу. — Господин, когда закончите, убейте меня, пожалуйста. Тал Тал подскочил на кровати, его трясло, как при сильном жаре, кожа была покрыта бисеринками пота. Рядом заворочалась Хао Юн, а генерал чуть не упал с кровати, отскочив от нее, будто ошпарившись кипятком. Перед глазами встают картины из кошмара, но самое ужасное в этой ситуации то, что мужчина прекрасно понимает, что такой исход более, чем возможен, у него действительно рано или поздно просто сорвет крышу, и он…. Это слово Тал Тал не может произнести даже в мыслях. «Так не будет, я не допущу», — убеждает себя генерал, поспешно спускаясь с кровати. С этого дня ему нельзя даже видеть Хао Юн, нельзя слышать ее голос, ведь неизвестно, как скоро он переступит грань и сделает то, что убьет и его, и любимую. В голове возникает четкая установка: «Лучше умереть, чем сделать подобное с ней», — поэтому вполне логично, почему Тал Тал поспешно покидает комнату, даже не взглянув на спящую девушку. Наверное, впервые за всю жизнь он так сильно боится чего-то.