***
Хао Юн сидела в покоях и что-то читала, лениво перелистывая страницу за страницей занудного до безумия трактата, когда услышала уверенный стук в дверь. Девушка нахмурилась, немного не понимая, кто мог прийти к ней без приглашения, ведь это точно была не Гун Лин, ей можно было просто тихонько входить. — Войдите! Мягко произнесла королева, откладывая в сторону книгу. Дверь отворилась, протяжно скрипнув, и в покои зашел хмурый мужчина. Шао Фэн. Хао Юн сощурилась, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди. — Ваше Величество. Как всегда смазанный поклон, на который девушка, пребывавшая не в лучшем расположении духа и уставшая за день, ответила крайне холодно: — Что вам нужно? Жива еще в ее душе была обида за то, что произошло в тронном зале в момент их прибытия. Шао Фэн ухмыльнулся. — Вежливые люди обычно говорят «здравствуйте» или просто называют собеседника по имени. Не заставляйте меня усомниться в ваших учителях. Хао Юн надулась, зло поджимая губы. И этот человек будет учить ее этикету? Этот хам и пьяница? — Добрый вечер. Ядовито протянула королева, заставляя Шао Фэна широко улыбнуться и кивнуть с видом особого одобрения: — Очень хорошо, еще бы не язвили старшим, и сошли бы за вежливую королеву. — А если бы вы молчали, то сошли бы за воспитанного и нормального министра. Таким же тоном ответила Хао Юн. Двое обменялись абсолютно идентичными улыбками, а потом девушка спросила, возвращаясь к чтению и всем видом показывая, что оно ей гораздо интереснее, чем собеседник: — Зачем пожаловали? — Нужно, чтобы вы подписали один указ. Печать, как я знаю, в столе, в деревянной шкатулке. Сказать, что Хао Юн возмутилась, — не сказать ничего. «Еще он указывать мне будет, что делать, каков наглец!» — подумала она, особенно разозлившись от того, что министру было прекрасно известно про место хранения печати, а потом фыркнула. — А разве господин сам не может? В прошлый раз в тронном зале он так себя вел, что я, признаться, думала, что печать уже у вас. Все хотела спросить: мне обращаться к вам «мой король» или «Ваше Величество»? «Язва», — довольно, с некой отцовской гордостью подумал Шао Фэн. Министра грела мысль о том, что дочери достался его острый язык. — На ваш вкус, моя королева, оставлю вам свободу выбора. Парировал он. — Как мило! Протянула Хао Юн, с самой сладенькой улыбкой, которая тут же пропала в следующую секунду. — Вы пришли ко мне только за этим? Фыркнула она, нарочито спокойно возвращаясь к чтению. — Я выслушаю ваше предложение на предстоящем совете и приму решение. В следующее мгновение на стол с грохотом опустился свиток. Кажется, шутить с подобным Шао Фэн был не намерен. — Вы подпишите этот указ сейчас. В голосе явно послышалась угроза, он уже приказывал, а не просто просил. Хао Юн поджала губы, поднимая взгляд, и встречаясь с черными глазами Шао Фэна, в которых было лишь холодное спокойствие и раздражение. Девушка испуганно отшатнулась, сама не понимая, почему так боится первого министра, колени затряслись, а подбородок стал немного подрагивать, будто королева намеревалась разреветься. Ей было страшно. Шао Фэн хмыкнул, не хотел он этого делать, ой как не хотел, но так можно было быстрее получить нужную печать. — Что в этом свитке? Сглотнув, спросила Хао Юн, притягивая к себе документ, разворачивая и пробегая взглядом по строчкам. — Королева по крови и рождению при вступлении в брак имеет право присутствовать на всех собраниях, не может быть сослана в монастырь, имеет право отменить любой приказ короля, если он противоречит интересами Хао Дао, и может при необходимости отстранить короля от всех должностных полномочий и титула, если на то будут веские причины. Девушка подняла взгляд на кивающего Шао Фэна, нахмурилась, а затем вернулась к чтению, как ей казалось, сейчас совершенно ненужного документа: — К веским причинам относятся предательство Хао Дао, преступление против венценосной семьи, а также утрата доверия со стороны королевы. При разводе названный король лишается своего титула и возвращается к прежнему… Шао Фэн, это что? Зачем нам это? Немного растеряно спросила королева, на что первый министр ответил крайне туманно и задумчиво: — Надо. Это на будущее. — На какое будущее? Я не собираюсь замуж. Спросила Хао Юн все также растеряно. — А ваши дочки? Принцессы, каких вы подарите острову? Вдруг они захотят, а мы уже позаботились? Вопрос заставил королеву смутиться, она действительно не подумала о подобном. Повисла тишина, девушка напряженно думала обо всех проблемах этого закона, но просто их не находила, наоборот, ей виделись одни плюсы. — Я подпишу. Наконец, тихо прошептала Хао Юн, вызывая у отца одобрительную улыбку. «Вот и молодец, так будет лучше».***
Она бежала, не разбирая дороги. Шаги эхом отдавались от невидимых стен, а Хао Юн мчалась со всех ног, придерживая длинную юбку, чтобы не упасть. За ней кто-то гнался, девушка это чувствовала, слышала смех позади, но не могла понять, кому понадобилось её преследовать. — Юни, где ты? Пропел нежный голос позади, разлетаясь по темной пустоте. Шаги легкие, кажется, неторопливые, но такие стремительно приближающиеся. Хао Юн напугана, она не знает, что произойдет, если преследователь догонит, но от этого становится только страшнее. — Юни! Тянет некто, кажется, женщина, а затем заливается чуть хриплым, почти сумасшедшим смехом, больше похожим на лай. Королева бежит, на глаза наворачиваются слезы, каждый шаг дается с большим трудом, почему-то все тело пронзает поистине невыносимая боль, но она бежит, потому что просто не может остановиться. Ей нельзя сдаваться, нужно добежать до укрытия и затаиться там. О том, что укрытия может не быть, девушка упорно не думает. Вдалеке видится движение, свет, и Хао Юн, заметив это, бросается туда в надежде на помощь. Свет все ближе, с каждым шагом, с каждым неловким движением, он совсем близко, руку протяни — достанешь. — Помогите! Истошно кричит королева, ноги ее подкашиваются, и девушка падает, больно ударяясь коленями. Она пытается встать, но не может, вскидывает голову, и замирает от ужаса. Зеркала. Десятки, сотни зеркал, в каждом из которых отражается тело. Её тело, обескровленное и распластавшееся на темном полу. Секунда, зеркала идут рябью, будто кто-то бросил по воде гладкий камешек, а потом раскалываются, осыпая королеву, сидящую на полу, осколками. — Попалась! Грудь пронзает резкая боль. Хао Юн просыпается, хватаясь за сердце. Взгляд мечется по комнате, девушку всю трясет от пережитого кошмара, она уже почти начинает испуганно плакать, когда слышит недовольный сонный голос совсем рядом. — Хао Юн, почему ты встала? Мужское тело поднимается с подушек, королева поворачивает голову, хлопает глазами, различая в темноте любимое лицо. Тал Тал. Генерал хмурится, потирает глаза, а затем смотрит на девушку несколько секунд, чуть сощурившись. — Кошмар приснился? Скорее утверждает, чем спрашивает он после своих коротких рассуждений и, устало вздохнув, притягивает Хао Юн, всю трясущуюся, к себе. Девушка всхлипывает, прижимаясь еще ближе и лбом утыкаясь в сильную грудь. Двое, не разжимая объятий, опускаются на подушки. — И что тебе снилось? Спрашивает Тал Тал с неким упреком, поглаживая королеву по черным волосам. Девушка всхлипывает. — Я не знаю, что это было, но было так страшно. Тихонько жалуется она, а затем прибавляет: — Меня какая-то женщина убила. — Это лишь сон, наверное, подсознательный страх за себя или нашего ребенка. На последнем слове Хао Юн чуть смущается, краснея, она прекрасно помнит все те поцелуи и всю ту нежность, какими одаривает ее муж по ночам вот уже четыре месяца. Логично, что она беременна после такого. — Наверное, мой господин. Тихонько шепчет она, чуть ерзая и плотнее прижимаясь к груди. — В любом случае ты должна знать, что тебе ничего не угрожает, Хао Юн. Ты же моя жена. Хао Юн просыпается, чувствуя неожиданно охватывающий ее холод. Кровать пуста, как и все дни до этого, она лежит на ней совершенно одна в окружении подушек, как и все дни до этого. Сколько уже длится ее одиночество? Три дня? Неделю? Девушка давно потеряла счет времени, ночи слились в один пугающий кошмар. Кошмар, в котором ЕГО не было. Хао Юн всхлипнула, сердце ее сжала тисками невыносимая боль, стоило так хорошо знакомому лицу встать перед глазами. Время не лечило, воспоминания не тускнели, и королеве становилось изо дня в день все хуже и хуже, она чахла, как чахнет цветок без солнечного света. Пытаясь как-то выразить душевные страдания, девушка, как ей казалось, тихонько завыла, прикусив кончик дорогого одеяла. Самое ужасное было, наверное, в том, что разумом королева прекрасно понимала, что генерал поступает правильно, не навещая её, не давая другим пищу для размышлений и сплетен, но вот сердцем… Сердцем она страстно желала его видеть, так хотела просто обнять и никуда не отпускать. Это желание Хао Юн было настолько сильным и почти безумным, что моментами пугало девушку, которая с большим трудом объясняла себе иногда встающие перед сном не совсем приличные картины, походившие своим содержанием на то, чем они с Тал Талом уже занимались на корабле. — Ваше Величество? Раздался со стороны двери обеспокоенный голос личной служанки, который заставил Хао Юн выпустить одеяло и уставиться на дверь немигающим взглядом, наконец поднимаясь на кровати. — Ваше Величество, что с вами? Испуганно спросила Гун Лин, подмечая, насколько плохо выглядит королева в свете, пробивающимся в маленькое окошко. Только сейчас Хао Юн поняла, что плачет. Опять. Сколько раз за последние дни она ревела, свернувшись клубочком в этой самой постели и тихонько проклиная излишне холодного господина и свои нежные чувства к нему? — Ваше Величество, кто вас расстроил? Перефразировала вопрос Гун Лин, неуверенно делая несколько шагов вперед и останавливаясь почти у самой постели. — Его нет, Гун Лин, его опять нет. Тихо прошептала Хао Юн, понимая, что уже просто не может остановить бегущие по щекам слезы. Хотелось кричать, но кто-то будто забрал голос. Гун Лин нахмурилась, понимая, что происходит, а затем, поддавшись порыву, села на королевскую кровать, беря госпожу за руку. — Ваше Величество, господин не может приходить к вам, но это ради вашей же репутации. Все будет хорошо, вам нужно успокоиться. Попыталась поддержать она, но Хао Юн потеряно произнесла, зло усмехнувшись: — Нет, он не не может, он просто не хочет, ему просто неважно, что я чувствую. — Это не так… — Нет, так, как ты не понимаешь! Иначе почему Тал Тал не приходит? Почему делает мне так больно?! Закричала Хао Юн, вновь начиная трястись от накрывающих с головой волн истерики. — У меня сердце разрывается от боли, я умираю каждый день, а он, наверное, спокойно спит в своей постели! Гун Лин не стала спорить, потому что просто не знала, что на такое отвечать. Да и стоит ли говорить, что девушка прекрасно понимала боль королевы, сама будучи в такой ситуации? Неожиданно Хао Юн резко втянула носом воздух и, развернувшись, сжала маленькую ладонь служанки обеими руками. В глазах горел безумный огонь. — Гун Лин, приведи его мне! Вытащи из постели и приведи, или я сама приду в его покои! — Ваше Величество, нельзя…. — Да мне плевать, что нельзя! Пусть хоть вся Юань знает о наших отношениях, пусть меня считают самой распутной девкой, я не могу так больше! Я хочу его видеть, пожалуйста! Хао Юн заревела сильнее, плечи ее подрагивали, девушка спрятала лицо в ладонях, оставляя Гун Лин оторопело взирать на неё. — Я хочу его видеть, я так больше не могу, я хочу его видеть, я так больше…. Шептала она, как мантру. — Ваше Величество… — Я так больше не могу! Вновь вскричала девушка. Казалось, ее возглас перебудил весь дворец, таким громким и полным отчаяния он был. — Почему я должна страдать? Почему мне должно быть так больно? За что мне это?! Я же королева… Я королева! И я приказываю, я приказываю его привести! Хоть в ночной одежде! Он будет рядом! Будет, какой бы не была цена! Если надо, замуж за него выйду, но я своего добьюсь! Я хочу его видеть! Хочу! Я так больше не могу! Слова, что начинались шепотом, закончились истерическим криком. Хао Юн вновь разревелась, пряча лицо в ладонях, будто и не кричала до этого со всем запалом и страстью. Глаза Гун Лин забегали, ситуация становилась опасной, очень опасной. Девушка понимала, что на утро королева о своем приказе пожалеет, а потому решилась на большую наглость: — Хорошо. Тихо уверила она рыдающую на постели Хао Юн, что тут же подняла на нее красные глаза, спрашивая с надеждой: — Ты приведешь его? — Конечно, вы же приказали. Как можно более спокойно ответила служанка, чувствуя, как заливается краской стыда. Хорошо, что несильно, а то скрыть обман было бы невозможно. — Вы только ложитесь, вам нужно прийти в себя перед тем, как господина увидите. Закрывайте глаза, ложитесь, я его скоро приведу. Гун Лин совершенно не хотелось так подло обманывать Хао Юн, но она убеждала себя, что делает это лишь для её блага. Королева посмотрела на нее пару секунд, а потом кивнула. — Хорошо, но ты только торопись. После этих слов она, полная предвкушения и почти детского счастья от скорой встречи, легла на подушку. Гун Лин, поклонившись напоследок, выскользнула из покоев. Через несколько минут все затихло — Хао Юн уснула. «Простите, моя королева, но так правда будет лучше для вас», — подумала Гун Лин, сидя в своей комнатке.***
— Вы так задумчивы. Что-то произошло? Хао Юн вскинула голову, отрываясь от своих мыслей, и посмотрела в глаза обеспокоенному Талахаю. Она совсем забыла, что он здесь. — А, нет, все в порядке. Тихо ответила девушка, потирая крылья носа и отводя взгляд. Генерал нахмурился, ему точно следовало спросить, что именно случилось, потому что, во-первых, самому было интересно, а, во-вторых, именно так поступали влюбленные во всех книжках: спрашивали о проблеме, а потом успокаивали. Что проблема была — Талахай чувствовал. — Точно? Вы выглядите расстроенной всю встречу. Надавил он, наверное, в надежде, что Хао Юн скажет правду. Девушка поджала губы, решая, что ответить и как именно солгать, потому что рассказывать о ночной истерике явно было нельзя. — Мне матушка снилась. Наконец коротко произнесла она, выбирая самый, как ей показалось, приемлемый и нерасполагающий к дальнейшему разговору ответ. Талахай замер, грустно потупив взгляд. По всем наставлением Танашири, спрашивать про покойную королеву было нельзя, но мужчина почему-то чувствовал, что должен что-то сказать, как-то поддержать. — Мне моя тоже снится. Выдал он на одном дыхании, чувствуя на себе чересчур испуганный и удивленный взгляд королевы, а затем опустил глаза, сохраняя на лице самое скорбное свое выражение, что было абсолютно несложно, тема ведь действительно была неприятной мужчине. Хао Юн вскинула голову. — Снится, то есть как? Обескураженно спросила она, а потом потупилась, поняв, насколько грубым и, наверное, болезненным для собеседника был вопрос. — А она давно… Еще одна грубость, легко слетевшая с языка, от которой Хао Юн захотела ударить себя чем-то тяжелым. — Простите, не должна была спрашивать, это было грубо с моей стороны. — Не стоит, все в порядке. Как-то уж слишком потеряно разрешил Талахай, заставляя девичье сердце болезненно сжаться в груди. Она хотела его поддержать, безумно, просто не знала, как. — Я совсем ее не помню, мне четыре было, когда матушка умерла, а потому не могу сказать, что это сильно больно. Просто иногда… Генерал замялся, встречаясь глазами с королевой, что почти плакала. Ему явно не стоило продолжать и становиться в ее глазах еще слабее, но Талахай решил, что хуже уже не будет. Да и будем честны, мужчине просто хотелось выговориться, а Хао Юн идеально подходила на роль слушателя. — Иногда мне снится голос, колыбельная. Она очень часто мне ее пела, это единственное, что я помню отчетливо, и… Мужчина замолчал, почувствовав осторожное прикосновение к руке, и ошарашенно поднял глаза на испугавшуюся своей смелости королеву. Хао Юн дотронулась до него самыми кончиками пальцев, будто пыталась поддержать, она сама не понимала, откуда в ней взялась столь отважная глупость. — Не надо продолжать. Не стоит тревожить эти воспоминания. Генерал посмотрел на нее несколько секунд совсем уже потеряно, а затем осторожно сжал пальцы своими. Теперь они стояли уж слишком близко. — Ваше Величество!***
Генерал чувствовал, как все его естество разъедает ярость, кислотой проникая в самые потаенные части души. Одна лишь картина, одна, и он уже потерял контроль над своими эмоциями, утонув в пучине гнева. Там, в нескольких метрах Талахай сжимал тонкие пальцы Хао Юн. Тал Тал наткнулся на эту парочку случайно, гуляя по дорожкам сада, погруженный в свои мысли. «То есть моих слов вы не поняли? — тихо прошипел мужчина про себя, не скрывая убийственного взгляда на, как он теперь прекрасно видел, соперника. — Ну, ничего, так даже лучше». — Ваше Величество! Ледяной голос разрезал воздух, Хао Юн отскочила от Талахая и обернулась, видя, как Тал Тал идет к ним буквально семимильными шагами. Девушка чуть растеряно и грустно на него посмотрела, будто вспомнив что-то нехорошее, но затем светло улыбнулась, обнажая белые зубы. Впервые за все время генералу захотелось её ударить, стереть с лица такую неподходящую месту и времени улыбку, заставить пожалеть о неправильном, глупом выборе. Каждую ночь мужчина бился в лихорадке, видя жестокие сны, он болел уже много дней, и сейчас болезнь усилилась, ему стало хуже. — Ваше Величество. Прошипел он, подойдя почти вплотную к королеве. Теперь он стоял к Хао Юн так близко, что легко мог коснуться ее лица ладонью, в то время как Талахай, потеряно опустивший взгляд, не смел подойти ближе трёх шагов. Тал Тал усмехнулся. Генерал его боялся, это было прекрасно видно, холодный тон и убийственный взгляд могли напугать кого угодно. — Господин! Весело воскликнула Хао Юн, которая либо не замечала, либо не хотела замечать направленного на нее взгляда, полного обиды. Хотя, вероятно, она действительно не видела, как генерал на нее смотрит, ибо была занята радостью из-за того, что наконец увидела любимого друга. — Вы что-то хотели? — Мне нужно с вами поговорить. Тихо прошелестел Тал Тал, не отводя взгляд от раздражающего его мужчины, который, как казалось Тал Талу, стоял уж слишком близко к его женщине. — Поговорить? Удивилась Хао Юн, а потом закивала. Стоит ли говорить, что между Талахаем и Тал Талом, она, не колеблясь, выбрала последнего? — Конечно. Господин Талахай, продолжим позже, хорошо? Чуть улыбнулась она генералу, лишь коротко кивнувшему от испуга, вызывая у Тал Тала новую вспышку ревности. Ему совершенно не нравилось, что девушка улыбается кому-то другому. Талахай исчез из поля зрения крайне быстро, и, будем честны, его уход больше напоминал бегство. Тал Тал молчал, собираясь с мыслями, а точнее, пытаясь усмирить гнев, чтобы не сорваться на юную девушку. Как только соперник ушел, мужчина отступил от королевы на несколько шагов, потому что вдыхать аромат ее волос и кожи было крайне опасно. — Господин, я… Начала было Хао Юн, чуть смутившись. Она уже и думать забыла о том простом прикосновении, сейчас ее мысли занимало совсем иное, предложение, которое девушка хотела сделать Тал Талу. Королева долго над ним думала, утром, когда служанки собирали волосы, взвешивала все за и против, а сейчас хотела озвучить то, на что очень хотела получить согласие. — Ты понимаешь, как глупо поступила? Перебил девушку мужчина, заставляя ее нахмуриться. Кажется, он намеревался ее ругать. — Господин, вы о том прикосновении? Спросила Хао Юн, не полностью уверенная в положительном ответе, потому что то, что было между ней и Талахаем, казалось девушке лишь знаком поддержки и сочувствия. — А о чем еще? Прошипел Тал Тал, которого невероятно раздражало, что Хао Юн не видела своей вины. Девушка испуганно на него посмотрела, ответив крайне обижено и непонимающе: — Ну его же никто не видел. «Я! Я его видел!» — Я для вас уже никто? Выплюнул генерал так зло, почти с ненавистью глядя на напуганную переменой королеву. Мужчина неосознанно перешел на вы, его всего трясло от злости. — Я не это имела в виду, господин, вы же знаете. Не понимаю, что это с вами. Обиженно просопела Хао Юн, чувствуя, как у неё начинает дрожать нижняя губа от наворачивающихся на глаза слез. — Ах, вы не понимаете, ну да, куда вам! — Но я правда… — Знаете, что, Хао Юн? Я устал от вашего непонимания. Вы ведете себя неподобающе, а потом и не хотите признавать свои ошибки! — Какие ошибки?! Я просто хотела его поддержать! Выкрикнула Хао Юн, чувствуя, как начинает плакать. Подумать только, куда зашел этот разговор. — Не надо было! Наклонившись, прошипел Тал Тал, зло прожигая королеву взглядом. Девушка задрожала, но он не почувствовал жалости. — Но я же, я же…. Плача, пролепетала Хао Юн. — За что вы так? Прошептала она, втягивая носом воздух. Королеве было так больно, будто кто-то отнял у нее частичку сердца. Хотя, какую там частичку? Все сердце. Лучше бы он ее просто убил, мягко погладил по волосам и перерезал горло, было бы не так страшно. Девушка не понимала, что именно нашло на генерала, не понимала, когда он стал таким злым. Самый милый, самый дорогой человек будто предал её. Девушка развернулась, начиная бежать по дорожкам сада. Она не знала, куда несли ее ноги, не знала, что будет дальше. Королева просто бежала. Подумать только, ведь сегодняшним утром она решила попросить его жениться на ней.***
Гун Лин устало прислонилась к стене, закрывая глаза. Этот день ее очень вымотал, служанки, эти безмозглые курицы, от рук отбились просто ужасно, даже приготовить нормально ничего не могли, только языками чесали, а потому пришлось стоять и контролировать. Но теперь хоть можно было пойти к себе в покои и отдохнуть, предаваясь сладким мечтам об одном наместнике. От мыслей о Баяне сердце бешено забилось, и, намереваясь его хоть немного успокоить, девушка машинально положила руку на грудь, чувствуя под платьем что-то твердое. Кольцо. Служанка улыбнулась, и вытащила свою подвеску, вновь рассматривая простое серебро, что одним лишь видом вызывало в ней бурю эмоций. Ведь это кольцо носил сам генерал! Носил на своем пальце, этот металл касался загорелой кожи! По коже пробежался табун мурашек, и Гун Лин прижала серебро к губам, представляя, что целует самого мужчину. Далеко не первый их ненастоящий поцелуй и далеко не последний. Неожиданно совсем рядом раздались шаги, служанка вздрогнула, испуганно распахивая прикрытые до этого глаза. К ней направлялся наместник. «Это сон? Видение, посланное мне в наказание за глупую любовь?», — подумала девушка, замирая. Она смотрела, как Баян подходит все ближе и ближе, и не могла пошевелиться. Нужно было спрятать кольцо, поклониться, а потом пойти куда-то в сторону, чтобы не привлекать внимание, но она просто стояла. Стояла, держа у самых губ ЕГО кольцо. Генерал не сразу ее заметил, сначала он просто шел по коридору, погруженный в свои мысли, но затем, узнав девушку, чуть притормозил, желая, видимо, бросить какой-то вопрос про Хао Юн или прочее. И тут-то взгляд его замер на кольце. Баян не мог не узнать «потерянное» украшение. Мужчина нахмурился. — Откуда у тебя мое кольцо? Абсолютно серьезно спросил он, перво-наперво подумав, что девушка его просто украла. Воровство генерал не любил, а потому церемониться не желал. Услышав вопрос и поняв, что все это реально, Гун Лин испуганно посмотрела на Баяна, затем быстро опуская глаза. — Господин сам мне его дал. Тихонько пролепетала она, чувствуя себя крайне неловко в обществе объекта своей любви. Наместник нахмурился еще сильнее, хоть взгляд и стал чуть мягче. Всё же оснований подозревать и не верить любимой служанке королевы у него просто не было, да и он же действительно мог отдать милой девочке кольцо, будучи сильно пьяным. — Дал? Переспросил он, а затем с сомнением спросил: — Отчего не продала? На деньги от этого кольца можно купить подвеску, а ты носишь его на шнурке. Гун Лин задрожала, больше всего она боялась услышать этот вопрос, потому что просто не могла решить, как ответить. Это был прекрасный повод признаться, но девушка боялась, прекрасно понимая, что рассчитывать может только на случай и удачу. — Зачем мне его продавать? Это же ваш подарок. Баян нахмурился еще сильнее, тут уже скорее от непонимания, чем от злости или подозрения. Ему казалось крайне нелогичным, что юная девочка оставила себе мужское, явно большое ей кольцо. — Почему ты не можешь продать мой подарок? Гун Лин сжала губы, вздергивая подбородок. Нужно было действовать, она решилась. — Вот поэтому. Служанка оказалась рядом слишком быстро, вставая на носочки и прижимаясь губами к раскрытому от неожиданности рту генерала. Гун Лин его поцеловала, поцеловала испуганно, но в то же время очень напористо, неумело касаясь чужого языка своим, но не отступая, прижимаясь к Баяну всем телом, и сжимая в руках воротник его ханьфу. От неожиданности и дерзости мужчина замер, в первые мгновения отвечая на поцелуй, что получилось скорее машинально, он расширившимися от шока глазами смотрел на зажмурившуюся служанку, медленно понимая, что именно происходит. Понадобилось всего пара секунд для того, чтобы наместник мягко отстранил от себя перепуганную Гун Лин. — Ты это, девочка…. Начал было он неловко, не зная, что именно и как нужно говорить, смотря в полные робкой надежды глаза. — Найди себе кого-то помоложе. Внутри что-то треснуло, глаза наполнились соленой влагой, девушка, уже сотню раз пожалевшая о своем глупом порыве, отскочила от генерала, чувствуя, как по щекам протягиваются мокрые дорожки. Не в силах даже сказать что-то, Гун Лин жалко сбежала из коридора, оставив Баяна в самых странных чувствах. Она убежала к себе, плакать.***
Хао Юн потерянной тенью брела по коридорам. Не разбирая дороги, она забежала в заброшенную часть дворца, туда, куда никогда до этого не заходила. Легкие наполнились ароматом затхлости, повсюду были паутина и покрывавшая стены плесень, девушке, если бы она обращала внимание на окружающее, было бы сложно поверить, что дворец императора с его начищенными до блеска полами может включать в себя место столь пугающее и неживое. — А… А… Да! Хао Юн отвлеклась от своих грустных мыслей, стерла со щек слезы, когда услышала женские крики. Милый образ, покрытый пеленой грусти, пропал из памяти, девушка заозиралась, не понимая, где она находится, и что вообще происходит. За мыслями о несостоявшемся предложении и ее ужасной глупости королева действительно не понимала, куда шла. Предложение. Очередная ее глупость, как она могла решить, что Тал Тал из-за ее теплых чувств женится на ней? Неужели утром, размышляя после ночной истерики, она действительно могла прийти к такому выводу? Как странно и как печально, но ей же действительно казалось, что, если она видит уже второй сон, где счастлива, будучи с генералом в браке, то она будет счастлива и в реальности, если он на ней женится. — Да… Да! Вновь раздался крик где-то неподалеку, и Хао Юн побледнела, испугавшись, что этой девушке требуется ее помощь. Хотя, какая там помощь, если в крике явственное слышалось удовольствие, какую помощь она может оказать кричащей от удовольствия незнакомке? Королева нахмурилась, быстро зашагав на звук, она и думать не могла о чем-то порочном, а потому по простоте душевной хотела помочь. Кажется, звук шел от деревянной двери, плотно прикрытой, которую Хао Юн, не думая, распахнула, благо, та оказалась не заперта. Приоткрыла и обомлела, с открытым ртом наблюдая представшую перед глазами картину. На кровати, в окружении разбросанных по полу тряпок, что когда-то были одеждой, двое, мужчина и женщина, делали что-то странное, что-то, что Хао Юн не могла понять. Внимание королевы привлек лежащий на полу фиолетовый жилет, в голове проскочила мысль, что такие носят наложницы, но в следующее мгновение мысль пропала, потому что мужчина, услышав скрип, обернулся, не отрываясь от занятия. На нее смотрел Тан Киши. Хао Юн в ужасе захлопнула дверь.