***
Баян медленно шел по незнакомым коридорам, изредка останавливаясь, чтобы провести рукой по свежевыкрашенной стене. Могло показаться, что наместник проверяет, как легла краска, и как хорошо справились рабочие, но на самом деле все было куда проще: мужчина крайне плохо ориентировался в новом доме, зная только коридоры в гостевом павильоне, в который его, как и министров Хао Дао, поселили, выделив отменные покои, а потому Баян время от времени останавливался, пытаясь вспомнить, куда нужно идти, чтобы попасть в покои хозяина, а чтобы не выглядеть растерянным, подходил к стене, изображая заинтересованность. Дом был просто огромным, император не поскупился, у них в Ляояне поместье наместника было такого же размера, если не чуть меньше. Павильоны для слуг, гостей, хозяев, корпус для собраний и заседаний, сад, конюшни — понятно, почему всех, кто был связан с Хао Дао и с предстоящей свадьбы выпихнули из императорского дворца, переселив сюда. Хотя, что уж говорить, мало кто был против. Слуги уже перенесли вещи, ждали только невесту, что должна была прибыть завтра. — Тал Тал! Со вздохом воскликнул довольный собой Баян, вламываясь в наконец-то найденную спальню племянника. Хотя, какую уж спальню, Тал Тал все оборудовал под кабинет, а небольшую кровать перенес в маленькую смежную комнату. Он явно не собирался ночевать здесь. Генерал, сидящий за столом, поднял голову от книги, поднимаясь с места, и поклонился. — Дядя. Что привело вас ко мне? Сдержанно спросил он, откладывая трактат и внимательно изучая чем-то очень довольного старшего. — Он еще спрашивает! Как можно сидеть за книгой в такую ночь? Пришел, чтобы тебя забрать! Фыркнув, ответил Баян, а затем махнул рукой: — Ты одет? Прекрасно, пошли. Сказал он так, будто не ждал сопротивления и был полностью уверен в том, что Тал Тал его понимает. Но тот не очень понимал, хотя, нет, понимал, но не очень хотел принимать правду. — Куда? Устало спросил генерал, отходя от стола и подходя к тут же надувшемуся от такого непонимания дяде. — Как куда? В бордель! В покоях повисла гнетущая тишина, Баян, чуть ли не переминающийся с ноги на ногу от нетерпения, повернул голову и встретился глазами с Тал Талом, замирая от непривычного взгляда. Генерал смотрел так зло и холодно, что, казалось, не был бы наместник его дядей, то уже бы взялся за меч. — Мне это не нужно, дядя. Отчеканил мужчина, разворачиваясь на носках и садясь обратно за стол. Он вновь погрузился в книгу, делая вид, что разговор исчерпан. Баян фыркнул, а затем, отмерев, с размаху опустился на стул напротив, от чего тот затрещал, грозясь не выдержать такого натиска. — Тал Тал, я же для тебя стараюсь, не будь таким закрытым и самоуверенным! Нужно сходить, чтобы завтра все гладко прошло и долго, так и Хао Юн, и тебе будет лучше. Тал Тао медленно поднял голову, вновь посмотрел на Баяна убийственным взглядом, но тот только отмахнулся, наместник твердо решил, что делает благое дело, а потому шел до конца, поражая упрямством. — Не смотри ты на меня так! Отмахнулся он, а затем добавил, наклонившись вперед и понизив голос: — Сам же знаешь, что после длительного воздержания ты совсем быстро все закончишь, а так, если сегодня сходишь, продержишься дольше и в грязь лицом не ударишь. Пойдем, не будь ребенком! Тал Тал глубоко вздохнул, мысленно досчитал до десяти, держась от того, чтобы не сорваться, а затем медленно произнес, выделяя каждое слово: — Дядя, мне претит мысль сейчас делить ложе с кем-то, кроме Хао Юн. — Не называй это так официально! Ложе только с женой, возлюбленной или любовницей делят, а ты к продажным женщинам пойдешь, там просто напряжение снимают. Поморщился Баян, а затем поджал губы, цокая от упрямства младшего. — Уперся, как баран, Будда. Не слушаешь дядины советы, а я же как лучше хочу! — Я знаю, дядя, однако не могу пойти на то, что вы предлагаете. Ровно ответил Тал Тал, возвращаясь к чтению. Баян надулся, поднимаясь со стула, видимо, его упрямство кончилось, и он, поняв, что ничего не добьется, решил уходить. — Ладно, пес с тобой, Тал Тал. Произнес он, а затем, слегка прищурившись, бросил, останавливаясь у самой двери: — Но ты хотя бы сам как-то, если к женщинам не хочешь. Дверь тут же захлопнулась, не давая генералу испепелить дядю взглядом.***
Хао Юн тошнило. Это длилось с самого утра, когда на нее только надели это чертово платье, закрепили высокую причёску спицами, которые своими острыми концами больно царапали кожу, и покрыли лицо плотной алой тканью, расшитой причудливыми узорами. Девушка до последнего надеялась, что вместо тяжелого шелка на неё накинут полупрозрачную вуаль, чтобы она хоть что-то могла видеть, но надеждам сбыться было не суждено, так что ходила юная невеста, только опираясь на руки слуг и то боясь споткнуться. Хорошо, что много двигаться от нее не требовалось: большую часть времени её либо носили, либо везли в паланкине, либо Хао Юн стояла, совершая простые движения и не очень осознавая происходящее. В тяжелом платье, было очень душно, девушка, затянутая многочисленными слоями одежды, дышала через раз, проклиная и швею, и весеннее тепло. Королева смутно помнила, что именно с ней сегодня делали, все смешалось в череду переодеваний-омовений, проездок и обрядов. Самыми, наверное, яркими воспоминаниями были утренние процедуры, когда с нее чуть не содрали кожу в попытке убрать все лишнее, и церемониальные поклоны, когда с трудом смогла разогнуться и думала, что потеряет покров (благо, того не произошло, ткань надежно прикрепили к тяжелой короне). — Счастья молодым! Хао Юн чуть дернулась, очнувшись от своих мыслей, она вновь оказалась в главном зале их нового дома, окруженная не одним десятком гостей, что, сидя за низенькими столиками, пили и ели, время от времени поднимая чаши за молодых. Всем было так весело, казалось, эта свадьба была чуть ли не их личным счастьем, хоть девушка не могла узнать голоса и половины говорящих. — За молодых! «Господин Баян». Ее новый свекор произносил, наверное, треть тостов, которые звучали в зале, еще треть произносил, судя по голосу, довольный Шао Фэн и министры Хао Дао, четверть говорил император, оставшиеся распределялись среди в разной степени пьяными гостями. Повсюду витал запах алкоголя и еды, от чего невесту мутило: привычка привычкой, а на пустой желудок подобное было малоприятно. — Много детей новому королю и королеве! Хао Юн покраснела. Это был не первый тост за сегодня, заставивший ее смутиться, уже человека три пожелали до этого пожелали и «благородной почвы», и «здоровых детей», благо, до чего-то более пошлого или интимного никто не опускался, все же понимали, между кем проходит свадьба. Дети. Об этом девушке совершенно не хотелось думать, она с ужасом понимала, что совсем скоро они с Тал Талом уединятся, чтобы закрепить брак. С каждым тостом этот момент становился ближе, что не могло не пугать, хоть Хао Юн не один час ночью потратила на то, чтобы себя успокоить. Страх никуда не уходил, наоборот, он рос каждую секунду, как снежный ком, накладываясь на обычные свадебную нервозность и волнение, и, наверное, был только один человек, который мог ее успокоить. Будущий супруг сидел по правую руку от нее, настолько близко, что Хао Юн стоило лишь передвинуть чуть руку, чтобы его коснуться. Девушка чувствовала его молчаливую поддержку весь день во время всех церемоний, и от этого становилось чуть спокойнее. Ну не сделает ей этот человек больно, правда же? Тал Тал же, наверное, лучше всех знает, как она тяжело переживала нападение, разве он будет ее мучить и принуждать? Хао Юн вздохнула, чуть ниже опуская голову. Она очень устала за день, хотелось улечься спать, обняв новоявленного супруга, но, видимо, спать ей еще долго не придется. Хотя, может и нет, королева же не знала, сколько длится весь процесс, может, это будет больно, но быстро? «Может, я могу уйти чуть раньше? Зачем мне тут сидеть, все равно даже съесть ничего не могу?» Промелькнула в голове шальная мысль, Хао Юн даже открыла рот, но тут же прикрыла: невесте на свадьбе не положено говорить, и даже ее высокое положение этого правила не изменит. Да и разве кто услышит ее тихий голосок в этом шуме. — Выпьем за сладкую семейную жизнь новобрачных! Очередной тост, королева поморщилась, у неё скоро начнет болеть голова. Сколько часов уже длится этот пир? Неожиданно правая рука отозвалась слабым теплом, девушка вздрогнула, заставляя украшения тихонько звякнуть, ударяясь друг о друга, а затем чуть повернула голову, будто надеясь увидеть, что произошло. Не увидела, логично, разве можно ожидать иного, когда перед лицом висит огромный отрез ткани? Тепло распространилось по ладони, поползло по кисти вверх, доходя толстого золотого браслета, и Хао Юн наконец осознала, что оно исходило от ласковых пальцев, видимо, решившего её поддержать, супруга. Девушка покраснела, чувствуя себя немного неловко: вокруг столько людей, а он так открыто проявляет свое особое к ней отношение, что будет, если заметят? Хотя генерал, наверное, осознавал происходящее и понимал риски, он не был человеком безрассудным. Девушка мысленно мотнула головой: почему она вообще должна беспокоится, что о них подумают? Они же супруги, в конце концов! Хотя это все равно неприлично… Тем временем прикосновение продолжались: генерал очертил подушечками пальцев костяшки, чуть надавил на выступающую на нежной коже венку. Это все было похоже на осторожный поцелуй: так же трепетно и нежно, он явно желал ее успокоить, и у него, что уж греха таить, получалось, страх медленно таял, уступая место доверию и теплу, Хао Юн все больше утверждалась в мысли, что мучить ее Тал Тал точно не будет. Мужчина не ждал от нее ответа, он просто дарил спокойствие, мягко поглаживая, и делал бы это еще долго, если бы не прозвучал чуть пьяный голос Баяна: — Невесте пора удалиться. Рука исчезла, а сердце провалилось вниз, куда-то в район живота. Чего она волнуется, сама же хотела уйти с пира? Хао Юн, не понимая свои чувства, сглотнула, чувствуя, как на ее предплечье мягко сжимаются руки, видимо, служанки собирались помочь ей подняться, что было очень кстати, если учесть затекшие ноги, тяжелые украшения и то, что её буквально лишили зрения. Девушка вздохнула и уже хотела подниматься, как ее резко перестали держать, будто передумав. Через пару секунд откуда-то сверху донесся голос супруга: — Господа, Ваше Величество, позвольте и мне вас оставить. Кажется, Тал Тал успел встать и намеревался уйти с ней вместе. Чувства были противоречивы: с одной стороны, Хао Юн почувствовала облегчение, что ей не придётся сидеть в спальне еще неизвестно сколько, ожидая худшего и себя накручивая, но с другой, теперь все начнется раньше, и от этого ранее почти исчезнувший страх вернулся, загораясь с новой силой. Видимо, она перестанет бояться только утром. Кто-то из гостей отпустил какую-то шутку, которую Хао Юн толком и не поняла, но все равно покраснела, а затем кто-то (как поняла девушка, Тал Тал) взял ее под локоть и помог с трудом встать. Правда, стоять долго не получилось, ноги, затекшие от неудобной позы, подогнулись, и невеста почти рухнула обратно, оставшись стоять только потому, что ее вовремя подхватили. Наверное, все в зале видели, что она чуть не упала, а если бы Тал Тал не успел? Такой позор был бы, это бы еще месяц точно обсуждали, сплетники любят подобное. Постояв пару секунд и немного придя в себя, Хао Юн, понимая, что ей в любом случае надо идти, сделала шаг куда-то в сторону, неловко пошатнувшись. Неидеально, конечно, но дойти до покоев можно. Где, кстати, ее покои? Где-то рядом послышался тихий выдох, будто человек был разочарован, а затем ее резко подхватили на руки, прижимая к себе. Не стоило даже думать, кто повел себя столь нагло на ее собственной свадьбе. Кто-то засвистел, раздались хлопки, но все стихло так же быстро, как началось, хлопнула дверь, и Хао Юн перестала слышать что-либо, кроме быстрых шагов и спокойного дыхания. Девушка прижалась к груди супруга так близко, что, казалось, скоро совсем к нему прилипнет, а голову почти положила ему на плечо, сдерживаясь лишь тяжестью украшений, которую мужчине явно не понравилось бы чувствовать. Хотелось, чтобы дорога до покоев длилась вечно, но все хорошее имеет свойство заканчиваться, поэтому через некоторое время снова заскрипела дверь, и раздался властный голос супруга: — Ты — останься, остальные свободны. Тихо зашуршала ткань, тонкие туфли слуг мягко застучали по полу, и все затихло. Несколько секунд Хао Юн еще наслаждалась теплыми объятиями, а затем ее мягко поставили на пол, в следующую секунду поднимая шелковую завесу, вернув зрение. Девушка заморгала, пытаясь привыкнуть к перемене освещения, а затем подняла голову, впервые за весь день смотря на супруга. Тал Тал был как всегда красив и сдержан, алое ханьфу, щедро украшенное вышивкой, невероятно ему шло, казалось, мужчина чувствовал себя просто прекрасно и нисколько не был смущен. Неужели он совсем не волновался, ему все равно, что им сейчас придется перейти границу дружеских отношений? — Хао Юн. Их взгляды встретились, и Хао Юн с удивлением отметила, что генерал сегодня впервые за время их знакомства собрал волосы. Это выглядело достаточно странно, но ему определенно шло. Тал Тал был абсолютно спокоен, он на несколько секунд замолчал, встречаясь с растерянным взглядом жены, а затем продолжил с каменным лицом: — Я помогу тебе раздеться. Девушка инстинктивно отпрянула, вся сжимаясь от нахлынувшего страха. «Все, началось. Сейчас все и произойдет», — решила Хао Юн, и в ее голове родилась глупая идея попросить супруга не раздевать ее полностью, а только оголить нужные для процесса части тела. Девушка открыла рот, но задать вопрос не успела, Тал Тал, поняв, что она подумала, добавил: — Просто до нижнего платья. Он не собирался раздевать ее полностью, нет, вот так с порога начинать наступление было просто огромной глупостью, мужчина понимал, что нужно действовать постепенно, шаг за шагом приближаясь к цели. Да и к тому же, супруга, может, и не обратила внимания, но в комнате присутствовала служанка, так что он бы точно не стал напирать. Хао Юн выдохнула с облегчением, чуть расслабляясь, а затем молча кивнула, замирая, она смотрела только на генерала, пристально наблюдая за его движениями и поведением, как зверек, который в любой момент был готов бежать и прятаться. Тал Тал усмехнулся, а потом жестом подозвал низенькую служанку с подносом в руках. Невеста вздрогнула, она совсем забыла, что в комнате они не одни, в мыслях о стоящем напротив мужчине девушка, казалось, не видела ничего вокруг. Супруг потянулся к прическе, не разрывая зрительного контакта, и медленно снял массивную золотую корону, бережно опуская на поднос, а затем стал постепенно вытаскивать шпильки, все больше и больше руша хрупкую конструкцию. Тал Тал действовал спокойно, можно даже сказать, педантично, будто много раз вот так вот разбирал прически, был в этом деле мастером. Через некоторое время волосы уже ничего не держало, и они осыпались на плечи, небрежными прядя обрамляя бледное лицо. Генерал подбадривающе поднял уголки губ, будто желая показать, что все хорошо, а затем, дрогнув и бросив взгляд на смотрящую в пол служанку, аккуратно заправил за ухо темную прядь, останавливая руку на секунду и гладя уже жену по щеке, заставляя ту блаженно прикрыть глаза, растворившись в ощущениях. Тал Тал ухмыльнулся: в такие моменты девушка напоминала ему маленького котенка, доверчиво трущегося о руку любимого хозяина. Зверек был еще слишком маленьким, чтобы видеть большой мир, хоть и пытался высовываться на улицу, неокрепшими лапками ступая по грязному крыльцу, так разительно отличающемуся от начищенных полов дома, и пугаясь любой мелочи, потому его определенно следовало оберегать и охранять. Этот брак был прекрасным поводом оградить Хао Юн от всего, что могло бы ее расстроить или напугать, от проблем и грязи их мира, которые были повсюду. Да, возможно, Тал Тал не имел права так поступать с женой, но оправдывал себя тем, что делает это лишь для ее блага и без умысла. И к тому же, разве не так живут все семейные пары? Муж на войне или при дворе решает дела, а жена ждет его дома, часто не делая и шага за порог — это была почти традиция, так жили все. Но разве можно так поступать с Хао Юн? Пальцы легли на пояс верхнего слоя платья, на секунду мужчина даже замер, будто не решаясь переступить черту, а затем уверенно распустил завязки, спуская по хрупким плечам дорогой шелк. Тал Талу не очень нравилось, что Хао Юн стоит подобно кукле и бездействует, но он ничего не говорил, понимая, что она будет только мешать сейчас, если неумело начнет снимать его одежду или помогать снимать свою. Уж лучше он сам. Хао Юн даже дышала через раз, она очень хотела зажмурится, но из последних сил держалась, чтобы не выглядеть настолько жалкой. Господин был осторожен, это чувствовалось, но от этого страх не уходил, ведь вдруг он просто усыпляет ей бдительность, вдруг специально пытается успокоить, потому что дальше будет что-то очень страшное? «Прекрати себя пугать! Такими темпами до кровати не дойдешь — в обморок грохнешься! Это же господин, он в любом случае будет осторожен. Вдруг мне вообще Ее Величество неправду сказала?» — Я закончил. Раздался спокойный голос супруга. Девушка вздрогнула, она не заметила, как осталась в одном нижнем платье, правда, с горой юбок под ним. В покоях повисла тишина, казалось, Тал Тал от неё чего-то ждал, но Хао Юн решительно не понимала, чего именно, а потому упрямо смотрела супругу в глаза, ожидая дальнейших слов или действий. Наконец, генералу надоело ждать и он мягко предложил: — Можешь снять с меня верхнюю одежду. Что уж говорить, мужчине хотелось, чтобы его раздела жена, проявила хоть какое-то внимание и перестала стоять каменной глыбой. От тихого голоса Хао Юн вздрогнула и, ужасно смутившись, потянулась к тугому шелковому поясу, покраснев до корней волос, когда его коснулась. Это было так странно для неё — раздевать мужчину. Неумело она принялась развязывать, чувствуя, как бешено колотится сердце. Господин наблюдал за ней, чуть приподняв уголки губ, его, казалось, все происходящее забавляло. — Для первого раза ты очень хорошо справляешься. Чуть хрипло произнес он. Хао Юн не знала, что это была за интонация, она никогда не слышала такой от Тал Тала, да и от людей в принципе, но предполагала, что супруг ей доволен. Девушка не заметила, что стоящая рядом служанка покраснела. Наконец, с поясом было закончено, королева выдохнула и подняла взгляд, ожидая увидеть безмолвную похвалу, но наткнулась только на поднятые брови. Пару секунд шел мыслительный процесс, а затем Хао Юн прикусила губу, понимая, что именно от неё ожидают. Нужно избавить господина от одежды, а не просто от пояса. «Будда, стыдно как!» — подумала Хао Юн, а потом быстро, не давая смущению взять над собой верх, сняла с супруга ханьфу и отдала служанке. Теперь он стоял лишь в штанах и нижней рубашке. Господин же не заставил её снять с него праздничные штаны? — Можешь идти. Небрежно бросил Тал Тал, даже не посмотрев на служанку, которой был адресован приказ. Девушка в последний раз поклонилась и тихо исчезла за дверью, с трудом неся все вещи, которые ей отдали. Они остались одни.