Остров счастливой жизни

В комнате тихо, слышится лишь размеренное дыхание двух спящих людей, из приоткрытого еще с вечера окна тянет свежим утренним воздухом. Спокойствие и умиротворение, кажется, так можно лежать бесконечно. Баян морщит нос во сне и переворачивается в сторону, натыкаясь на чью-то спину, которую спросонья принимает за спину обычно ночующей рядом Гун Лин. Руки сами тянутся обнять, мужчина улыбается во сне, не принимая во внимание тот факт, что она куда меньше в размере, да и обычно спит в хлопковом нижнем платье, а не в шелках. Так странно, наверное, еще очень рано, ведь девушка обычно уходила до его пробуждения. Что ж, об этом он подумает, как окончательно проснется, а сейчас можно покрепче прижать к себе любовницу и забыться сном. Вот только новоиспеченная любовница явно не очень хотела чтобы ее прижимали: тело завозилось, будто лежащая на поясе рука была слишком тяжелой, и наместник, поморщившись, сжал ее сильнее, ласково прижимая к груди и так и не размыкая веки. «Гун Лин» замерла, а затем совсем не по-девичьи подхриповатым голосом пившего всю ночь Шао Фэна процедила: — Конечно, ничего не имею против подобных наклонностей, но я исключительно по бабам уже лет двадцать. Сон как рукой сняло. Эффект был такой, будто опрокинули на Баяна ведро ледяной воды. Мужчина резко распахнул глаза, практически отскакивая на противоположный край кровати, ошарашенными глазами смотря на медленно садящегося и разворачивающегося к нему лицом друга. Шао Фэн выглядел помято, но это не мешало ему оставаться крайне недовольным. Казалось, ситуация мужчину даже не удивила. — Ты чего здесь делаешь?! Воскликнул Баян, а затем, не дав ответить собеседнику, добавил: — Это мои покои! Ты сдурел ко мне так подкладываться?! — Покои мои. Коротко отозвался Шао Фэн, заставив друга, подавившись воздухом, оглядеться. — И кто к кому подкладывается — это вопрос. Я тебя не обнимал. Он говорил тихо и через слово морщился, удерживая себя, чтобы не схватиться за голову. Все же не следовало так пить вчера, похмелье не щадило даже самую светлую голову. — Да ты! Ты! Взмахнул рукой Баян, которому по необъяснимым причинам было куда лучше. Хотя, может, он, увлеченный происходящим, просто не обращал внимания на такую мелочь, как головная боль. Шао Фэн зажмурил глаза. — Будда, не ори. Прошептал он, оставив Баяна с открытым ртом, и неуверенно поднялся с кровати, шатающейся походкой приближаясь к стоящему на небольшом столике кувшину. Голова просто раскалывалась, даже на иронию и сарказм сил не оставалось, мужчина дрожащей рукой подхватил емкость и, отринув приличия, стал жадно пить, чувствуя, как с каждым глотком приходит облегчение. Баян все это время сидел молча, нахохлившись, мысли его медленно собирались в кучу, ситуация с каждой секундой становилась все более и более понятной. Они у Шао Фэна в покоях, куда вчера совсем поздно переместились, чтобы продолжить закончившийся пир. Видимо, перепили, вот и уснули вместе, не раздеваясь. Последнее радовало просто несказанно, не хватало бы еще проснуться нагишом с лучшим другом в обнимку. — Ты так и будешь там сидеть? Отставив, наконец, кувшин, спросил Шао Фэн своим привычным тоном, утирая губы. — Ничего, конечно, не имею против, но ты слишком уж спокойно реагируешь. Даже странно. Не в первой? Небрежно бросил он, на что Баян, немного не догнав, уточнил: — Ты о чем? — Ну, ночевать в одной постели с мужчиной. Легкая, привычная ирония и насмешка, заставила мужчину всего вспыхнуть, выпячивая нижнюю губу и громко восклицая: — Типун тебе на язык, Шао Фэн! Мертвого достанешь своими шуточками! Баян решительно одернул покрывало, раздраженно отбрасывая его в сторону, и встал, тут же пошатнувшись от темноты в глазах и чуть не упав, благо, вовремя нашел опору в виде подскочившего к нему Шао Фэна, который, на время забыв об иронии и шутках, аккуратно помог другу сесть на край кровати, тут же отходя к уже знакомому кувшину, предусмотрительно оставленному наполовину полным. — В твоем возрасте, Баян, так много пить вредно. Здоровье уже не то. Не удержавшись, вставил комментарий первый министр, натолкнувшись на хмурый взгляд отходящего от скачка давления друга. — Заткнись. Прошептал генерал, принимая от Шао Фэна кувшин, и делая несколько глотков, чтобы затем откинуть на постель совершенно пустую емкость. — Самому тошно, ты хоть не лезь! Прикрикнул на министра Баян, недовольно морщась, а затем затих, опуская плечи. Шао Фэн нахмурился: — Ты чего раскис, как девка? Сложив руки на груди, фыркнул он, но уже без прежней издевки. — Сам ты как девка. Я хоть себе не вру, что старик. — Ой, да я тебя умоляю! Кто тут старик, ты что ли? На комплименты напрашиваешься? Притворно рассмеялся Шао Фэн, приглаживая растрепанные волосы, бодрой походкой отходя к столу и с размаха опускаясь на стул, от чего тот прогнулся, грозясь сломаться. — Тебе всего-то сорок один, барышня. Пошутил мужчина, постукивая пальцами по дорогому дереву. — Уже сорок один. Поправил Баян куда более печальней и, медленно поднявшись с кровати, начал мерить шагами комнату, вызывая у наблюдающего за этим друга тошноту. — Я думаю, ты слишком уж думаешь об этом. Сам себя и старишь такими мыслями. Шао Фэн устало вздохнул, а затем махнул рукой и придавал своему лицу скучающее выражение, намекая этим, что разговор начинает ему надоедать. — Тебе бы наоборот молодиться: нашел бы себе любовницу лет на десять или пятнадцать младше, и вперед: доказывать свои способности! Быстро бы подобные мысли прошли. Баян нервно дернулся, на несколько секунд теряя лицо и смотря на удивленного такой реакцией друга абсолютно шокировано. Нет, Шао Фэн не мог знать об их с Гун Лин отношениях, просто не мог, ведь не стал бы первый министр интересоваться тем, с кем проводит ночи служанка. «Личная служанка королевы», — на автомате поправил себя генерал, с трудом поднимая челюсть и отворачиваясь, чтобы не видеть, как пристально на него смотрит Шао Фэн. «И что я как мальчишка себя веду? Можно подумать, он что-то мне скажет, если узнает, сам-то с собственной королевой ложе делил». Баян натянуто усмехнулся своим мыслям, пользуясь тем, что его лица не видно, а затем, сглотнув и сделав вид, что ничего не было, повернулся обратно, выдавая с легким осуждением: — Думай ты, что говоришь! Разве можно бедной девочке так жизнь портить? Шао Фэн медленно искривил губы, насмешливо поднимая брови. Ложь он чувствовал, буквально вдыхал, но никак не мог понять, в чем именно его пытаются обмануть, что друг недоговаривает. — Ну, не хочешь девочке, можешь мальчику. Язвительно предложил он, сделав вид, что не заметил фальши, а затем небрежно пожал плечами, черными глазами буквально впиваясь в Баяна, оценивая его реакцию. — Их невинности не лишить, а значит, и жизнь не испортить. В этом да, согласен служанки уязвимее евнухов. Спорное высказывание — уловка, на которую пошел министр, чтобы приблизиться в разгадке. Баян выпятил на секунду губу, в глазах промелькнула некая вина и сожаление, будто мужчина чего-то стыдился. Попался. «Значит, служанка», — заключил Шао Фэн не очень-то весело. Нет, он не осуждал, просто не имел на это право, скорее первому министру было просто не очень приятно, что ему не только не доверяет единственный друг, так еще и держит за идиота. Хотя, быть может, и не в доверии дело, а в том, что Баян, человек благородный, сам не может принять, что так портит жизнь кому-либо, все же делить ложе с невинной девушкой, чтобы там не говорил сам Шао Фэн — не самая лучшая идея. Если уж искать любовницу, то такую, чтобы ей уже терять было нечего, девушку, готовую к, тому, чем все может кончиться, ведь любые чувства, и тем более страсть, со временем имеют свойство проходить, оставляя наедине с последствиями. А последствия для потерявшей честь девушки не самые лучшие. — Так говоришь, будто знаешь. Фыркнул Баян, пытаясь скрыть смущение. — Напрягает? В лоб спросил Шао Фэн, отвлекаясь от своих мыслей, и язвительно добавил: — Не стоит. Ты совершенно не в моем вкусе. — Аж гора с плеч! Воскликнул Баян, а затем напряженно усмехнулся, видя, как Шао Фэн в ответ тоже искривляет губы, будто ему весело. На секунду повисло молчание. — Слушай, я пойду. А то и поспал у тебя, и сейчас сижу. Свои покои есть. Вдруг опомнился Баян. Министр лишь кивнул, а затем, немного подумав, произнес, отвесив шуточный поклон: — Конечно. Не смею задерживать свекра Её Величества. — Иди ты! Нахохлился мужчина, а потом, по-доброму усмехнувшись, направился к выходу, в дверях сталкиваясь с пытавшейся бесшумно пройти в комнату незнакомой служанкой. Девушка быстро поклонилась и, не поднимая головы, подошла к тут же наклонившемуся к ней Шао Фэну и что-то ему зашептала. Мужчина нахмурился, на лбу резко проступили морщины. — Как Её Величество? Спустя какое-то время спросил он напряженно, бросив быстрый взгляд на застывшего от удивления Баяна. — К ней не пускают. В тоненьком голоске проскользнуло недовольство. — Личная служанка сказала, что Её Величество пока не хочет видеть нас. Баян напрягся, поняв, что говорят о Гун Лин, а тем временем девушка продолжила жаловаться, явно наслаждаясь тем, что говорила: — Мы даже белье сменить не можем, закрыла дверь и стражу поставила. Совсем о своем месте забыла, когда я сказала, что вы приказали мне проверить простыни, даже бровью не повела, будто ваше слово, господин, для неё пустой звук. Выскочка коротковолосая. — Следи за языком! Слова сорвались с языка так свободно, что Баян сам не понял, как все произошло. На него тут же обернулись, говорившая служанка смутилась, поняв, что сболтнула лишнего, и опустила глаза, а Шао Фэн подозрительно прищурился. Свое положение нужно было как-то спасать, поэтому наместник, сглотнув, прикрикнул, надеясь, что его голос звучит строго и рассержено: — Думай, что говоришь о старшей по должности, дура, если языка лишиться не хочешь! Плетет она тут, жалуется, посмотрите-ка! Палками давно не получала?! Прозвучало все очень убедительно: девушка опустила голову ниже, недовольно поджимая губы, и протянула, хоть и без малейшей нотки вины в голосе: — Простите, господин, я забылась. Шао Фэн медленно кивнул, отводя от друга взгляд, и произнес так, будто ничего не было: — Скажи служанке Гун, что я желаю видеть её сегодня. Давно пора прояснить её поведение. В девичьих глазах промелькнуло злорадство, Баян весь подобрался, явственно почувствовав угрозу. — Сейчас — иди. Небрежно бросил Шао Фэн, задумчиво потирая подбородок. Служанка поклонилась и довольная выпорхнула из покоев, не забыв прикрыть входную дверь. — Что случилось? Тут же спросил Баян, уже забывший о том, что хотел идти к себе. Шао Фэн покачал головой: — Не знаю. Как видишь, к королеве не пускают. Но явно что-то не так. — И ты прям будешь разговаривать с девочкой Гун? Мужчина тут же прикусил себе язык, понимая, насколько заинтересованно и даже немного беспокойно звучал его вопрос, Шао Фэн просто не мог не заметить, что это было не чистое любопытство. — Конечно. Она действительно забывается, смеет мешать исполнению моих приказов. Это не первый раз, когда Гун ведет себя дерзко. Последовал меланхоличный ответ, первый министр лишь пожал плечами, а затем, криво усмехнувшись, продолжил: — Всему есть предел, она ошибается, если думает, что я не найду способ ее наказать. — Да за такое хвалить надо, а не наказывать! Храбрая девочка, верная своей госпоже, порадовался бы, что у твоей королевы такая служанка! Упрямо воскликнул Баян, встречаясь с прямым взглядом черных глаз. — С чего ты ей так симпатизируешь? Защищаешь, выгораживаешь… мне казалось, что тебе нет дело до служанок Хао Юн. Баян смутился, плотно сжимая зубы, недовольный, что его рассекретили, на пару секунд замолчал, не зная, что можно сказать, а затем, придумав отговорку, отшутился, напряженно хохотнув: — Просто нравятся девушки с зубками. Да и весело наблюдать, как ты бесишься. Повисла тишина. Шао Фэн ему не поверил, не поверил ни на секунду, и это было кристально ясно. Первый министр чувствовал, что ему лгут. — Да? Как интересно… Протянул он язвительно, продолжая пилить смутившегося друга взглядом. — Интересно ему. Буркнул Баян, насупившись. Нет, ну что так сложно было хотя бы сделать вид, что он соврал убедительно, язык бы отсох промолчать? — Ты идти хотел. Когда молчание затянулось, напомнил министр, складывая руки на груди.

***

Гун Лин бесшумно следовала по коридорам, сохраняя самое каменное лицо и безжалостно давя любые ростки паники, появившиеся в душе после того, как одна из подчиненных с гаденькой, просто омерзительной улыбкой сообщила, что её пожелал видеть первый министр. Это было ожидаемо, конечно, рано или поздно с ней должны были поговорить, самонадеянно было бы думать, что чиновник не заметит, как она «строит» служанок и насколько приблизилась к королеве, но девушка все равно чувствовала, как у нее подгибаются колени. Эта встреча могла не закончиться ничем хорошим, дурное предчувствие царапало изнутри, и Гун Лин держалась и не начинала метаться лишь потому что понимала: запаниковав, она потеряет остатки разума и не сможет трезво оценивать ситуацию, что было очень важно, находясь наедине с одним из самых опасных и влиятельных людей острова. Если Шао Фэн захочет, её же даже не найдут, она пропадет в одну из ночей из своей комнатушки, чтобы никогда не вернуться. Мужчина, который ее пригласил — первый министр, он и не такое проворачивал. Гун Лин сделала глубокий вдох, прикрывая глаза, и зашагала по коридору еще быстрее. Ей нельзя глупить, нельзя давать слабину и показывать, что ей страшно, ведь от неё ждут именно страха. Наоборот, нужно быть крепкой и наглой, смотреть прямо и уперто отстаивать свою позицию. Она должна показать, что не боится, что лишь верно служит королеве и не собирается подстраиваться под кого-то, кроме своей госпожи. Должна его заинтересовать своей наглостью. Говорят, сильным мужчинам нравятся сильные женщины. «Что же я творю? Возомнила себя стратегом, Будда! Он меня просто прихлопнет, как мотылька, и не посмотрит ни на преданность, ни на наглость. Сильная она, посмотрите, на неё!» Девушка сжала челюсти так сильно, что стало больно, и быстро постучала в нужную дверь, с остервенением ударяя по гладкому дереву тут же занывшими косточками. Она сможет, не проявит слабину, у неё получится! — Войдите. Спокойный голос, человек за дверью был уверен, владел ситуацией. Гун Лин выдохнула, в последний раз позволяя себе показать страх, и зашла, нешироко прикрыв входную дверь. — Господин желал меня видеть. Она медленно опустилась в поклоне, скользя взглядом по полу, а затем выпрямилась. — Желал. Подтвердил Шао Фэн, который сидел за столом и даже не думал подниматься — чести много для служанки. Гун Лин сделала над собой усилие, чтобы не сглотнуть. Он опасен, очень опасен, а она тут игры затеяла! Не правильней было бы бежать к королеве и плакаться, чтобы та защитила? «Не правильней». — Понимаешь, почему? Он её пугал, хотел довести до истерики своим спокойным голосом и внимательным прожигающим взглядом черных глаз, и, что уж там говорить, у него получалось: Гун Лин была близка к тому, чтобы плюнуть на все свои идеи, выбежать из покоев и попросить Хао Юн сместить ее с должность личной служанки. — Прошу, простите, но я не понимаю, чем могла прогневить вас, господин. Девушка, сделав над собой усилие, произнесла это вежливо, слегка безразлично, тут же об этом жалея: черные глаза опасно блеснули и Шао Фэн, усмехнувшись, медленно вставал из-за стола, теперь возвышаясь над девушкой. — Не знал, что в личные служанки попадают дуры. — Не знала, что неумение угадывать мысли первого министра делает меня дурой. Гун Лин отразила выпад мужчины быстрее, чем подумала о том, что сказала, и фраза повисла в звенящей тишине, больно ударяя по натянутым нервам. И что она только что сказала?! Это вообще она или какая-то юная самоубийца?! На секунду в глазах Шао Фэна мелькнули эмоции, девушка явно увидела сменившие друг друга удивление и интерес, а затем все вновь погасло. Но даже столь короткой вспышки хватило, чтобы понять, что она движется в правильном направлении, и чуть воспрять духом. Если он сейчас её не прихлопнет, значит, все идет так, как и должно идти, и она смогла показать, что не станет падать перед ним ниц. Шао Фэн медленно приблизился, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки от девушки, которая с трудом заставила себя стоять на месте, и тихо, вкрадчиво произнёс: — Теперь знаешь. Не играй с огнем, девочка. Он желал припугнуть, заставить забыть об игре, и у него это получилось: в юной голове возник четкий образ, как господин отдает столь же тихий приказ казнить её за дерзость, и Гун Лин мысленно передернуло, губы дрогнули, выдавая её страх. — Я служу Её Величеству, ваш огонь не пугает меня. Шао Фэн усмехнулся, зло, едко и совсем невесело, а затем, протянув руку, провел обжигающе холодными пальцами по нежной щеке, заставляя Гун Лин посереть, чувствуя, как сердце замирает на секунду, чтобы забиться как в последний раз. Прикосновение было нежным, почти любовным, вот только совсем не походило на ласку, возможно, из-за того, как пристально и в некотором роде насмешливо смотрел на неё министр. — Правда? Какая заводящая храбрость. Тон резко изменился, теперь это было мурлыканье довольного кота, что играет с мышью, и Гун Лин сглотнула. Заинтересовать своей наглостью хотела, дурочка, показать, что не боишься и что будешь, несмотря ни на что, верна королеве? Вот только он сильнее, куда сильнее. Отступать нужно, пока ничего не случилось, Шао Фэн же и до конца пойдет, если пожелает, не знает же, с кем она делит ложе, кто его остановит?! — Первый министр, простите, но ведете себя недопустимо. Я служу Её Величеству, и она будет против подобного. Дрогнувшим голосом произнесла девушка, с замиранием сердца понимая, что пальцы переместились вниз, останавливаясь на подбородке и поглаживая его. — А ты ей не скажешь, как не сказала о том, как весело проводишь ночи. Ты же ей не сказала, не правда ли, «невинная» ты наша? Протянул Шао Фэн, отчетливо выделяя обращение, и медленно окинул девушку совсем другим взглядом, от которого Гун Лин почувствовала себя очень некомфортно и унижено, а горло сжал стыд. Он будто снимал с неё одежду, вещь за вещью, разглядывая самые интимные места и потешаясь. Захотелось прикрыться. Если раньше девушка еще могла сказать, что её лишь пугают, то сейчас, верилось в это уже меньше. Вдруг он действительно сделает ей что-то… — Вот и сейчас не скажешь. Ну же, не бойся, я буду ласков. Это было уже слишком, Гун Лин в ужасе отскочила, забывая о том, что не хотела показывать страх, и вытянула вперед руки, будто пытаясь защититься. Шао Фэн не стал её удерживать или просто приближаться, лишь смотрел. — Нет, хватит, прекратите! Я ничего не буду делать с вами, отпустите меня уже! Воскликнула Гун Лин, а затем прижала руки к груди, будто обнимая себя. Мужчина несколько секунд стоял молча, разглядывая девушку теперь уже своим обычным взглядом, а затем цокнул: — То-то. Что и требовалось доказать. В голосе послышалось некоторое разочарование, Шао Фэн усмехнулся, а затем едко протянул: — Если уж хватило ума вести себя так дерзко, будь готова к тому, какую реакцию твое поведение может вызвать. Идиотка. Последнее слово он процедил, наблюдая за тем, как Гун Лин сжимает и разжимает губы, пытаясь перестать дрожать. — Обычный человек бы меня просто ударил, никто бы не стал так…. Прошептала она зло, дергаясь и вставая наконец прямо. Трястись девушка, конечно, не перестала, но выглядела чуть менее жалко и куда более оскорбленно. Шао Фэн вновь почувствовал слабое уважение к этой коротковолосой девочке, но это чувство быстро погасло. — Уверена? И много мужчин ты знаешь, которые впишутся в эту милую картину? В комнате раздался тихий смех, от которого, казалось, воздух стал только тяжелее. Гун Лин сжала челюсти. Она могла бы привести в пример господина Баяна, как она считала, образец благородства и чести, но во-первых это означало бы показать, что они относительно близко знакомы, а во-вторых девушка в глубине души очень боялась, что Шао Фэн на это лишь рассмеется и скажет, что генерал далеко не так чист, как она о нем думает. — Мужчина, уязвленный женщиной может сделать даже то, что никогда бы не сделал, находясь в здравом уме. А я тебе хочу напомнить, девочка, живущая в мире доброй королевы: прижать хорошенькую служанку к стене где-нибудь в темном коридоре — для некоторых и так прекрасная забава. Гун Лир молчала, повернув голову в сторону. Идиотка. И она думала, что сможет вести себя дерзко? Шао Фэн фыркнул. — Но, признаю, твоя выходка меня заинтересовала. Попытка выглядеть храброй засчитана. — Первый министр, я продолжу выполнять приказы моей королевы даже в том случае, если они не будут вам нравится. Резко произнесла девушка, стирая с лица Шао Фэна ухмылку. — Попытка номер два? Вздохнув, устало произнес он, а затем отмахнулся, разворачиваясь и отходя к столу. — Не утруждайся. Будем считать, что я поверил, что ты храбрая, независимая девушка, верная королеве и своим принципам. Гун Лин прикусила губу, медленно опуская голову в немом поклоне. Шао Фэн сел за стол, складывая руки домиком. — Вы даже не накажете меня за дерзость? Осторожно спросила она, делая несколько шагов к столу. Мужчина хмыкнул, криво улыбнувшись, а затем развел руками: — Мы оба знаем, что это не моя сфера влияния, но если так хочешь, могу попробовать. Странное, конечно, желание, но что ж, не осуждаю. Гун Лин прикусила губу, и опустила голову, скрывая обагривший щеки румянец. — Я хотел сказать, чтобы не смела лезть туда, куда не просят, и не мешала мне делать мою работу. Но судя по всему, ты не послушаешь, поэтому сделаем иначе. Девушка вся напряглась, внутренне готовясь защититься или, что было куда вероятней и правильней, убежать. Глаза первого министра странно блеснули. — Я предлагаю тебе работать на меня. Гун Лин пару раз моргнула от такого странного предложения и замерла с открытым ртом, переваривая услышанное, на что Шао Фэн, поняв, что произвел должный эффект, пояснил: — Ты не ослышалась. Мне нужен свой человек подле Её Величества, взамен я готов предложить свое покровительство. Это хорошая сделка. Это было сказано спокойно, как нечто очень простое, казалось, что министр не ждет какого-либо ответа, кроме «да». Гун Лин сглотнула, чувствуя, как поднимается в душе злость и некая обида, и тихо уточнила, впечатывая ногти в ладони: — То есть вы предлагаете мне следить за королевой? Шао Фэн на мгновение замер. Это был тон Хао Нинг, её поведение — мужчина уловил знакомую интонацию, чувствуя странное покалывание где-то в районе сердца. Что это? Грусть? Печаль от воспоминаний? — Почему же следить? Приглядывать. Слегка отстраненно произнес он, отгоняя странное чувство — не время сейчас об этом думать. Гун Лин сглотнула, напряженно сжимая челюсти, и, выпрямив спину, четко произнесла, после какой-то нелепой секунды молчания: — Нет. Она почти не думала, но прекрасно понимала, что это единственное верное решение. Королеву она не предаст, какими бы не были последствия. Она не будет шпионить. Шао Фэн приподнял одну бровь, и усмехнулся, совсем даже не удивляясь. А чему ему удивляться? Только если тому, как твердо и уверенное был дан отказ, ведь нельзя же было всерьез подумать, что юная привязанная к королеве девица, уже продемонстрировавшая свой не самый боязливый характер, легко и, самое главное, сразу согласится «предать свою госпожу». — Уверена? Буднично спросил Шао Фэн, подавляя едкую ухмылку и старательно натягивая на лицо выражение безразличия. Она сейчас уверена, что никогда не станет доносить на королеву, но эта уверенность не продлится долго. Неделя, месяц — и она прибежит к нему, будет просить помочь госпоже, избавить ее от чрезмерной заботы и ревности супруга, дать совет, как-то поддержать, и тогда придется все рассказывать. Тогда-то он и послушает. — Уверена, первый министр! Гун Лин уверенно подняла голову, прямо смотря в глаза собеседнику. — Прошу простить за дерзость, но я никогда не предам Её Величество и никогда не буду за ней следить. Шао Фэн хмыкнул, складывая руки в замок. На губах играла уверенная улыбка. — Похвальная преданность. Почти елейный голос, из губ льется сарказм. Гун Лин лишь выше поднимает подбородок. — Ты можешь идти, Гун Лин. Я пошлю, если захочу видеть. Девушка поднимает бровь. Слишком уж просто её отпускают. Слишком резко, посередине разговора. Шао Фэн не верит ей, считает, что она скоро изменит решение? Видимо, так, и от этого становится обидно и мерзко. «Вы самоуверенны, господин», — хочет сказать девушка, но, понимая, что не может так разговаривать с ним, лишь чуть обнажает зубы. Но, как ни странно, Шао Фэн понимает без слов: «Это просто опыт, Гун Лин». Служанка могла бы поклясться, что мужчина сказал это вслух, если не видела, как неподвижны были его губы. Что за человек перед ней, не может же он читать её мысли! Девушка склоняется в поклоне: медленном, излишне вежливом, а затем, развернувшись на носках, выходит из комнаты. Гун Лин уже не может видеть, как искривляется в беззвучном смехе лицо Шао Фэна, и как он долго смотрит на дверь, не стирая с лица ухмылку. «Славная девочка, выйдет хороший помощник». Гун Лин его позабавила, понятно, почему Баян ее так защищал утром. В ней действительно что-то есть.