Путь к сердцу мужчины

... У Марианны был байк. Богг узнал об этом случайно. Однажды утром высунулся из окна, пытаясь понять, что за убивающий грохот валит с заднего двора, и обнаружил, что старшая сестра выбивает из большого байка метафорическую жизнь. Было очевидно, что девушка опаздывает. Она ходила вокруг байка кругами и пыталась его запустить пару раз. Богг хотел окликнуть Марианну. Действительно, он знал ее боль. Он сам когда-то имел байк (это не кончилось хорошо; нос Бреннана Кирра никогда уже не вернулся к прежней форме). Но байкерские штанцы Марианны оказались удивительными, и сама барышня выглядела достаточно решительной, чтобы победить свой байк самостоятельно. В конце концов, она так и сделала, и через двадцать минут громко выругалась, надела шлем на свою лохматую голову и уехала. Шины завизжали, когда она газанула… У Марианны было много чего. Кое-что ожидаемое Боггом: высоченные каблуки, слишком много лака для волос на волосах, пятьдесят оттенков губной помады, варьирующихся от белой до кроваво-красной, от розовой до самой темной пурпурной. Еще она умопомрачительно покусывала губы, глядя в глубину мир, ожидая, что мир так же посмотрит на нее, но этого никогда не случалось. И она стряхивала мысли, как щенок стряхивает воду с шерсти, наклонив голову. Челка падала на ее лицо… Потом еще были плоские сандалии, много крафтового пива, легкие красочные летние платья, розовые, голубые и желтые (никогда не зеленые). У нее, как ни странно, не было никаких зеленых вещей. Ее бледные ноги с цветущими синяками, такие хрупкие, что он представить не мог: как они не ломаются при ударе о боксерскую грушу… И широкий спектр выражений лица, переключающихся быстрее, чем Богг мог щелкнуть пальцами. Марианна была не самой счастливой девушкой, она вроде как сдерживала свое раздражение, но иногда оно выплескивалось грубыми волнами, и Богг он наслаждался этим безмерно. Иногда, когда день был плохим, вечером пальцы Марианны пестрели пластырями с персонажами из утренних мультфильмов. Еще она иногда курила на пожарной лестнице в тревожные дни. И тогда Богг хотел к ней присоединиться, но что-то его останавливало. Возможно, то, что Марианна явно желала уединения. А её младшая сестра не уважала ничьё уединение… Донна, кроткий беззаботный ребенок, поймала его в лифте. У неё был вид женщины, у которой готов важный план. А Богг не был к этому готов. Он просто хотел узнать, случайно ли девушки получили его почту. - Мне интересно ... - начал он, когда блондинка почти втолкнула его в лифт. Это было доброе утро, потому что ему удалось втиснуть тосты в свой желудок. Его мать была очень довольна, если бы узнала. Донну это не впечатлило. - К твоему сведению, Марианна не замужем, - заявила вдруг она. Лифт никогда не был большим, и Богг почувствовал себя загнанным в угол. Это, конечно, было хорошо узнать, но не тогда, когда ее крошечная сестра выглядела как... Ну, его мама в ее лучшие моменты свахи. И, возможно, как менее приятные люди в те годы, когда Богг принимал плохие для себя решения. - Ого, вот так да, - он сказал и рефлекторно проверил свои ключи. – Это очень мне важно… А не могла бы ты… - указал на кнопки. Дон, не глядя, нажала кнопку. Получилось не с первого раза. - К тому же она горячая штучка, но я не думаю, что должна тебе это говорить. - Это точно… Он видел Марианну в футболке, прикрывающей только одно плечо. И тут же подумал, что было бы круто поцеловать её туда, в бледную кожу, а потом – в шею и ухо… и зарыться лицом в волосы … было бы интересно услышать: как она заворчит или застонет… а если укусить? За шею – в место, где горит пульс… чтобы Марианна задыхалась… и оставить синяк… Донна попыталась сменить тактику. - Ей нравится, как ты поёшь. - Э! Когда… - Ты же поёшь в душе. Стены… Он все время забывал, какие они тонкие. - Иисус… Донна уперла свои маленькие кулачки в почти несуществующие бедра. -Ты обещал, что подумаешь об этом. - Давай на этом и остановимся, - Богг поднял обе руки и ударил ее по плечам. – Да, я обещал. Но я всё ещё думаю. Теперь, - они словно танцевали, и поменялись местами. - Мне просто нужно знать: получила ли ты мою почту. Я жду очень важное письмо… А твоя сестра очень красивая дама… - Дама? - Ладно, может быть, "дама" - это не то слово, которое я бы использовал. Девушка. Она очень красивая девушка. - Да, и что? А то, что он хотел бы трогать Марианну, не совсем скромно, и просить её вновь ему готовить. Её стряпня точно нравилась его желудку. Еще он хотел слышать, как она ругается с телевизором, и смотреть на ее лицо, когда она спит или пьет пиво. Да, это были вещи, которые Богг очень он хотел. Но он редко получал то, что хотел… - Но я думаю, что больше всего в жизни ей нужен друг, - Богг отпустил Донну и повернулся к дверям. – Возможно, кого-то, из кого она будет выбивать дерьмо. И тут я беспокоюсь за твоего парня. Донна вновь бросилась обнимать его. На этот раз Богг даже не сопротивлялся. Эта битва была проиграна еще до того, как началась. - О, Богги… - БОГГ! - Ну-ну. Мне лучше знать. - И что же ты знаешь, Донна? - Я игнорирую этот покровительственный тон, - она хмыкнула в его куртку. – И я должна сказать тебе, что знаю, что ты очень хочешь раздеть мою сестру и делать с ней в кровати всякие крутые и грязные вещи… Сердце Богга остановилось на полсекунды. Но что бы ни сказала эта блондиночка, его голос не повысился ни на пару тонов. - Во-первых, почему ты так говоришь? А еще меня очень беспокоит то, что ты – юная леди - знаешь так много о том, что люди делают друг с другом в постели… - Богги, я взрослая женщина и нахожусь в здоровых стабильных отношениях! А откуда я знаю? Женская интуиция. И твой душ… Она не могла слышать. Богг был очень осторожен в таких вещах. Дверь лифта открылась. Богг был взрослым, и он делал взрослые вещи, которые включали в себя «не убегать из лифта от маленьких и очень проницательных девочек». - Ты блефуешь, - заметила Донна. - Как тебе не стыдно. Она осталась в лифте и погрозила ему пальцем. Именно в этот момент Богг возненавидел ее. Двери закрылись. Он стоял перед ними со словами, желая сказать "Нет” и “ты ошибаешься” и "Донна, стой ". Но смолчал и ушел на работу… Возможно, она была права. Может быть… «Может быть, я просто идиот», - подумал Богг днем позже. Господи, кого он обманывает?.. * ...Двери лифта почти закрылись, когда появилась изящная рука с тонкими пальцами, одетыми в самые маленькие байкерские перчатки, которые Богг когда-либо видел. Она протиснулась между створками. Богг поспешно выставил ногу, чтобы дверь не закрылась. За этой рукой последовала дивчина в кожаной куртке и с волосами цвета красного дерева. В другой руке Марианна держала мотоциклетный шлем и мобильный телефон. Оттуда неслись писклявые реплики Донны. Каблуки сапог Марианны стучали. Она сама пахла прекрасной едой, и это было странно и жутко. Богг никогда не думал, что женщина, пахнущая салатной заправкой, может быть возбуждающей. Он протянул руку за ее спиной, нажал кнопку закрытия дверей. Девушка внезапно подняла голову, и ее глаза уставились на него. Они были огромными и карамельными, и Богг нервно сглотнул. Марианна же открыла свой идеальный маленький рот, яркий и сочный, с пухлыми губами и идеальными белыми зубами и языком, быстрым и заостренным (Богг мог бы говорить о нём вечно, если бы захотел)… - Твою ж мать, - сказала женщина, о которой Богг, мужчина, быстро приближающийся к среднему возрасту и накопивший необходимый уровень злобы, действительно мечтал. Он забыл нажать кнопку этажа. Он навис над Марианной (это было нетрудно, ведь она была миниатюрной, и узкие плечи придавали ей самую милую, но обманчивую хрупкость) и прошептал: - Прошу прощения? Девушка посмотрела на него своими карими глазами, слегка вздохнула и исказила лицо в гримасе «извини». Затем вернулась к телефонному разговору: - Донна, - сказала, рассеянно глядя в лицо Богга, потом – на его на шею и грудь, остановившись на логотипе его футболки. И он вдруг почувствовал себя подростком, странным, неуравновешенным, обиженным. Вообще, неадекватным. Может быть, ему стоит начать одеваться лучше. - Не могла бы ты сказать папе, что если этот мудак появится где-нибудь рядом с нашим домом, с моим рестораном, независимо от того, насколько великолепен его протеин, я лично разделаю его гребаного урода? Будет труп! И мы все знаем, что я здорово обращаюсь и с топором, и с лопатой! Она заметила вопросительную позу Богга. - А ты умеешь обращаться с топором и лопатой? желательно одновременно? – это она уже спросила у него, самым невинным тоном, совершенно беспечно. - Я могу удивить, - Богг ответил почти автоматически (и слишком быстро), а Марианна вдруг засмеялась, и это было тепло, мягко и очень женственно. - О, как здорово! Но все же: если папа наймет его, я уволюсь, - она договорила с Донной и убрала было телефон в карман, но быстро вернула обратно. - А какой десерт на сегодня? Крокембуш? Можешь принести его остатки домой? Кажется, мне придется подкупить своего возможного сообщника. Кончики ее пальцев коснулись груди Богга. Их мягкое щекотание заставило его сердце колотиться, а колени ослабеть. Марианна закончила разговор по телефону. Ее улыбка была сексуальной и кривой. - Поужинаем? - Ты закрыла от меня кнопки, - сказал он ей, наслаждаясь её растерянностью. А сам хмыкнул, мучительно разочаровавшись из-за того, что она убрала руку от его груди. - Давно тебя не видела. Всё дела? Она отступила, Богг нажал нужную кнопку, Марианна же повернулась лицом к закрытым дверям, а вокруг них ожили грохочущие механизмы. Однажды эта долбанная коробка остановится где-то между этажами, и, если он правильно помнил, оператора невозможно будет, потому что кнопка вызова перестала работать около века назад. И можно будет пару часов просидеть в этой тюряге… - Можно и так сказать, - ответил Богг, глядя девушке в спину. Между линией волос на затылке и воротником куртки виднелась тонкая полоска кожи, края татуировки… - Знаешь, я все еще должна тебе взбучку, - Марианна покачалась взад и вперед… Возможно, Богг стоял слишком близко. - Я помню, кто-то сказал, что это должна была быть драка. - Драка, взбучка - одно и то же. Он не мог не чувствовать себя сбитым с толку. Она же поддразнивала, улыбаясь. Богг уже ликовал: - О, похоже, кто-то чересчур самоуверен. Марианна вздернула подбородок и слегка повернула голову. Края челки коснулись её скулы. Она заправила волосы за ухо. Ее уши, как заметил Богг, были маленькими и щедро украшенными: четыре прокола с маленькими блестящими черными шипами. Пальцы девушки играли с воротником куртки. - О, похоже, кто-то недооценивает своё затруднительное положение? – в тон Боггу ответила Марианна. - Ты так думаешь? - он сделал крошечный шажок к ней. Если бы захотел, то мог бы вытащить руки из карманов джинсов и скользнуть пальцами по ее расслабленным плечам (он очень хотел этого). Вместо этого Богг навис над девушкой, и желтого света дерьмовой лампы лифта было достаточно, чтобы отбросить на нее тень; он надеялся, что этого будет достаточно для янтарного ореола вокруг его головы. Богг вытянул шею (это должно было усилить эффект его высокого роста, а еще – показать Марианне один особенно уродливый шрам на его неприглядном лице: - В свое время меня называли Болотным Королем. И безмерно уважали. Тело Марианны сделало пол-оборота. Взгляд ее был непроницаем, руки сложились на груди, и Богг вновь увидел эти чёртовы изящные ключицы. Он Господом поклялся, что не собака, но он чувствовал себя собакой, когда наблюдал хрупкую костную структуру Марианны. Девушка взмахнула ресницами, выгнула брови. - О, простите, ваше величество. Неужели вы настоящий, э-э, свирепый зверь? Теперь всё звучало глупо. Он такой дурак. Богг потер лицо. - Извини, - он сказал, чувствуя себя идиотом. – Просто извини… Кажется, это Марианну почему-то изумило. Ее рот открывался, закрывался и снова открывался, а руки снова и снова крутили шлем. - Не надо, это я была грубой, - заворчала она. - Иногда я забываю, что не на работе, что мне нужно переключиться с властной суки на обычного человека. Извини… Она не знала, что делать с руками. Богг чувствовал себя так же. Он посмотрел на ее шлем. Богг видел, как она уезжала утром, и его старые переломы ныли при этом. Его кости помнили: нельзя ездить быстро и безрассудно. - Есть ли что-нибудь, чего ты боишься? - он расплылся в улыбке. Марианна поджала губы. Ее взгляд остановился на шраме, что «украшал» лицо Богга. Она облизала губы, заговорила, но тут зазвонил ее телефон. Марианна бросила быстрый взгляд на экран. Там мелькнуло «Роланд». Богг не захотел спрашивать, кто это такой. Он лишь обрадовался тому мимолетному приступу отвращения, что появился на лице Марианны и ее реплике «ха-ха-нет», когда она нажала «отбой» и сунула телефон в карман. Однако его забеспокоило другое. - Я знаю эту песню. Откуда ты её знаешь? Ты недостаточно взрослая… - Я недостаточно стара, чтобы помнить песни 90-х? – она хмыкнула. - Я уверен, что это было в начале 90-х. уже дальше я был очень пьян, почти всё время. - Вот идет летнее солнце… оно обжигает мою кожу, - вдруг пропела Марианна, и это были слова из песни Шарлин Спирети, той самой, с взъерошенными волосами, искренней, глуповатой и немного застенчивой улыбкой и с уникальной модой на майки, которая будет преследовать их поколение. (Он был влюблен в неё когда-то; это было неловко.) Это, действительно, была пьяная часть его двадцатилетия. Голос Марианны был прекрасным, особенно в лифте, - грубоватым и сильным и сжимал его, заставлял сердце дрожать… - Звучит так уж старо для меня? Лифт открылся, и она вышла, все еще напевая, как бы про себя. - И чтобы ответить на твой предыдущий вопрос, - она задумчиво приложила руку к двери, облизывая губы (ярко-красные). Затем быстро ударила ладонью по кнопкам и отпрыгнула назад, когда двери начали закрываться. - Это мой секрет, - она подмигнула Боггу. Лифт, вероятно, продолжал подниматься, а Богг все еще стоял в нём, и певучий голос Марианны звенел у него в ушах. Он попытался вспомнить, когда в последний раз был таким... таким... он попытался найти подходящее слово, но словарный запас его подвел. Все, что приходило на ум, было «святое дерьмо»… Черт возьми, она была сумасшедшей. Абсолютно прекрасной и сумасшедшей. И это было чудесно…