Открой свою душу

Часть вторая

*** end of flashback***

Наконец, когда бушующие мысли и чувства слегка поутихли, Мила подняла все еще влажные глаза и с удивлением заметила, что в округе не было ни единой души, а только пустота и темнота, как полное олицетворение ее душевного состояния. Неизвестно долго ли, мало ли она оставалась бы там еще, но мертвую тишину нарушил звонок на телефон: *Да, Бонсу… *Я недалеко… *Нет, приезжать не надо. *Не переживай, со мной все в порядке, — взглотнула ком, пытаясь подавить слезный позыв, — скоро буду. Резко оборвав разговор с братом, Мила надавила на красную кнопку вызова и крепко сжала трубку, безотрывно смотря на не гаснущий экран, где на заставке красовалась темная картинка с надписью: «Если ты хочешь добиться правды, то сделай для ее раскрытия лишь небольшое усилие и смотри… Как быстро начнет меняться человек, узнавший истину. Только тогда сможешь понять, кто все это время был рядом с тобой в обличье верного друга, когда-то вкусившего прежнюю лживую историю.» «Единственным, кто не захотел принять ту самую правду, оказался Намджун… Значит ли это, что он никогда и не считал Юнги своим другом?» — размышляла она, снова и снова перечитывая цитату, выводящую все потаенные мысли наружу. Полностью опустошенная и запутавшаяся в своих домыслах, Пак, только тяжело вздохнула от безысходности своего положения. Положив телефон в карман джинсовой сумки и прикрыв веки, Мила облокотила подбородок на коленки, размышляя над тем, что делать дальше?

***

Последние месяцы как никогда вымотали Милу до предела. Встреча с Драгоном, бандой головорезов, нахождение на грани жизни и смерти и даже встреча с Мин Юнги, не прошли для девушки бесследно, не слабо пошатнув моральное состояние. Бесконечные посещения психотерапевтов и психологов из-за появления различных фобий, употребление сильнодействующих успокоительных препаратов, галлюцинации в виде «преследующей тени», панические атаки, бессонные ночи, слезы отца и брата, наблюдающими за медленно угасающей Милой, — это лишь малость того, что выбило девушку из привычного ритма жизни. Как бы не старалась вернуть все на круги своя, все попытки оказывались тщетны. Только она, вроде как начинала избавляться хоть от одной причины своих недугов, сразу появлялась так называемая «тень», что преследовала ее буквально на каждом шагу. Даже Пак Бонсу, из страха за жизнь своей кровиночки, пробовал обращаться в полицию и никогда не оставлял ее в одиночестве, принимая во внимание версию, что возможно сестру действительно кто-то преследовал, но стражи порядка только отшучивались, дескать «нет преступления — нет дела», а психологи в дуэте с психотерапевтами лишь разводили руками, уверяя, что после всего пережитого, да и еще и в таком юном возрасте и не такое привидется, выписывая все новые и новые лекарства, от которых становилось только хуже. Погружение в гипнотический сон — один из способов, хоть как-то помогающий Пак в преодолении внутренних страхов. Панические атаки со временем отступили благодаря сеансам, но апатия ко всему и даже к собственной жизни все возрастала из-за непримиримых противоречий подсознания. Но несмотря, на свое нынешнее состояние, девушка никогда не переставала думать о Мин Юнги и несправедливом отношении окружающих к нему. Где-то в глубине души Мила не переставала верить, что сможет повлиять на его решение изменить свою жизнь и раскрыть всем правду о смерти Ким Лису, которую знали только BTS и Кан Лина. Невыносимо было наблюдать, как окружающие обходят стороной парня, который ни в чем не виноват, но еще тяжелее было от того, что он сам запретил всем раскрывать тайну той страшной аварии и никто, кроме него самого не знал ответа на вопрос «почему?»

***

Встав с места и неуверенно сделав шаг вперед, оглянувшись по сторонам напоследок, девушка двинулась по улочкам города, объятого хаосом собственных переживаний и не особо радужных размышлений. Минуя нескончаемое количество улиц и закоулков, тускло освещенных ночными фонарями, Мила, вопреки всем запретам психотерапевта избегать места, с которыми связаны самые тяжелые периоды ее жизни, прямиком направилась к месту, где совсем недавно ее жизнь была на волоске, ровно как и Юнги. Пытаясь собрать воедино дрогнувшие остатки сил, и сама не заметила как оказалась на том месте, где волею судьбы и произошла встреча с Мин Юнги. Но вот только сделала ли эта встреча ее счастливее — вопрос, на который она до сих пор так и не нашла ответа. Неуверенно приблизившись к самому центру злосчастных развалин, она окинула окружающие просторы одним изучающим взглядом. Внешне ничего не изменилось, лишь на противоположной полуразвалившейся кирпичной стене, покрытой седой плесенью, виднелись застывшие темные капли крови, возможно Юнги, а возможно и ее собственной. Проведя худющими бледными пальчиками по затянувшейся ране на щеке, Мила присела на колени и обхватила голову руками, пытаясь заглушить поток мыслей, беспощадно терзающих ее здравый рассудок. Жестокие братья близнецы, беспощадно избивающие Мина, нож у его горла, нечеловеческий оскал Драгона, неудачная попытка сбежать от них, погоня, разбитый телефон с доказательствами, канувший на дно реки, очередное покушение на Юнги и послание с угрозами — те немногие отголоски прошлого, что разом окутали разум девушки. И чем дольше она находилась в самом эпицентре витающих вокруг нее воспоминаний, тем сильнее что-то сжималось в ее груди, не давая воздуху равномерно заполнять легкие. Почувствовав как летняя прохлада прошлась по ее телу, Мила сделала лишь небольшое усилие и приподнялась, подставив лицо ветру, позволяя ему трепать свои волосы. Закрыв глаза и вдыхая ароматы ночной прохлады, она почувствовала, как страх медленно стал отступать, а на смену ему пришла дикая усталость. — Остаться бы в этой темноте навсегда и больше никогда не ощущать ни боли, ни страха… — отозвался тихий голос Пак в дуновении ветерка. Казалось, именно здесь она нашла свое успокоение, несмотря на все произошедшие события и не очень приятные. Довольствуясь приятными прикосновениями лунного света, ярко освещающего все вокруг, Пак и сама не заметила, как задержалась. Раскрыв веки и взглянув на часы, девушка расстроенно вздохнула и уже собиралась двинуться в сторону выхода, как прямо перед ней, в другой части развалин, скользнула какая-то размытая тень. Мила застыла. Неприятное колющее чувство где-то внутри с новой силой стало пронизывать все тело, ноги перестали слушаться, а руки предательски задрожали. Сделав глубокий вдох и, все еще боясь распахнуть глаза, девушка мысленно успокаивала себя: «Это всего лишь плод моего воображения… Все это нереально.» И, действительно, стоило ей только снова зажмурить и открыть глаза, как тень исчезла. Осторожно осмотревшись по сторонам еще раз и не заметив ничего подозрительного, Мила не стала более испытывать судьбу, пытаясь убедить себя в том, в чем и сама не уверена, и бросилась прочь от злосчастных развалин.

***

Не давая себе отдышаться, Пак Мила бежала «сломя голову» к дому по наиболее освещенной дороге, минуя переулок за переулком, боясь оглянуться назад. Паника настолько сильно охватила девушку, сбив все ориентиры в пространстве, что она и сама не заметила как свернула с главной трассы, двигаясь в противоположном от дома направлении, тем самым загнав себя в тупик. Вид, который перед ней предстал не вызывал ничего, кроме отвращения и рвотного рефлекса. Улочка была настолько узкой, что, казалось, там могло пройти не более двух человек. Запачканные облезлые коричневые стены явно нежилых корпусов по бокам, с выбитыми окнами, кусочки отколотых стекол на земле, черные разорванные мешки с непонятным содержимым внутри были хаотично разбросаны по округе, затхлый запах которых бил в нос даже на таком приличном расстоянии, и один единственный фонарный столб, среди всей слякоти и грязи, с перебоями освещал царящую там темноту — обстановка, не внушающая доверия ни на ноту. Осознавая, что задерживаться там было крайне неразумно, Пак уже развернулась в обратную сторону и, не успев сделать и шага, вздрогнула. Прямо перед ее носом, казалось бы, единственный выход перекрыл темный внедорожник. Растерявшись всего на какие-то доли секунды, Мила практически сразу взяла себя в руки и бросилась к другому краю неизвестного переулка, где ранее ее внимание привлек заржавевший от времени мусорный бак у самой стены, в надежде найти другой выход. Не добежав всего каких-то полметра, она не вовремя споткнулась и упала прямо на колени. Оперевшись руками оземь и рефлекторно оглянувшись назад, она, в первую очередь, обратила внимание на то, что машина заглушила мотор. Мила взглотнула. Молниеносно вскочив с пола, слегка прихрамывая, девушка кое-как добежала до места. — Тупик! Это тупик! Черт! Что же делать… Что мне делать?! — схватилась за волосы, испуганно осматриваясь по сторонам. Спрятавшись за мусорным контейнером, Пак стала судорожно шарить в сумке в поисках телефона. Несколько раз выронив трубку из трясущихся рук, она даже не успела открыть телефонную книгу, как услышала стук двери автомобиля за спиной и замерла. Прижавшись к мусорному контейнеру сильнее, незаметно выглянула из укрытия. Благодаря темному одеянию и тусклому освещению девушка практически сливалась с темнотой, но сама, при этом, троих мужчин в медицинских масках, идущих размеренным шагом прямо к ней, видела отчетливо. Словно дежавю. Как на повторе: ночь, неизвестные в масках, черный внедорожник, перекрывающий все выходы и все та же Пак Мила, загнанная в угол, но на сей раз без шанса уйти. Прижав мобильник к груди, Пак мысленно корила себя за то, что сразу не поехала домой на такси. Находясь в безвыходной ситуации и раз за разом набирая номер Бонсу, она все больше теряла надежду выбраться, осознавая, что другим звонить смысла не было, так как вся академия на тот момент была на студенческой вечеринке. Смирившись, что ждать помощи было не от кого, Мила схватила лежащий на земле кусок арматуры, видя единственным возможным вариантом спастись — отбиваться. От кого и от чего, было неясно, но испытывать судьбу и спокойно ждать неизвестной участи также не собиралась. Когда незнакомцы были уже на половине пути к Пак, она мельком заметила неширокий выбитый отрезок стены в ветхом здании и, не долго думая, молниеносно бросилась туда, откинув средство самообороны. Благодаря своей миниатюрной фигуре, она практически без труда протиснулась внутрь и затаив дыхания стала ждать, успокаивая себя тем, что, учитывая габариты тех мужчин, вряд ли кто-то из них, чисто физически, смог бы последовать за ней через такой узкий проход. Вновь взяв в руки телефон и остановив свое внимание всего на двух контактах, девушка впала в замешательство. Мимолетно взглянув на щель, а затем опустив глаза на все еще горящий экран, она сделала выбор, неуверенно нажав на зеленую кнопку вызова. Прошло всего пару гудков и на другой стороне телефонной линии послышался да боле знакомый голос: * Алло. *… * Я слушаю вас, кто это? * Это я… Мила. * Мила? Привет, — смущенно покашлял, — немного неожиданно, если честно… *… * Эм… Все в порядке? *… * Ты позвонила мне, чтобы помолчать? Считаешь это забавным? Знаешь, если ищешь дурака, то это не ко мне, не по адресу. Пока. Рад был услышать твое молчание. * Помоги мне… * Что? Это какая-то шутка? * Я спряталась в каком-то старом строении. Возможно мне грозит опасность… Думаю, это дело времени и те люди найдут меня. Прости, что позвонила тебе, — речь девушки была едва уловима, — я не забыла о нашем последнем разговоре и… * Где ты находишься сейчас? — грубо оборвал на полуслове. * Я знаю, ты просил держаться подальше от тебя, но… — продолжала она. * Адрес! Скажи мне адрес! Немедленно! * Не знаю! Я не знаю… — голос ее задрожал. * (Разом выпустил воздух от напряжения) Прошу, Мила… Ты должна успокоиться, чтобы я смог помочь, понимаешь? Сделай глубокий вдох и медленно выдохни… * (Выполнила просьбу). * Полегчало? * Да… — робко прошептала. * А теперь постарайся вспомнить, что ты видела, прежде, чем добраться до этого места? Что находилось рядом? — снизил тон, — может какая-то кофейня, салон, магазин? Хоть что-нибудь примечательное? *… * Мила? Не молчи. Ответь что-нибудь… Ты меня слышишь? * Да. я пытаюсь вспомнить… * У нас не так много времени, — не грубо, но настойчиво напомнил он. * Я стараюсь… Так… Сначала я пришла к развалинам, потом кое-что насторожило меня, — замялась, не считая верным упоминать в разговоре о «тени», — мх… я направилась домой, минуя несколько кварталов и дошла до отеля «Цветущий Сад», а потом… * Что? Что Потом?! * Точно! Как же сразу не вспомнила! — из-за переизбытка эмоций, она сказала об этом необдуманно громко, но практически сразу же прикусила язык, — я обогнула его и оказалась в переулке заброшенного здания. Прямо за отелем старый нежилой кирпичный дом в два корпуса. Я прячусь в одном из них… * Понял. Я знаю, где это. Оставайся на месте до тех пор, пока я сам тебя не отыщу. Только, пожалуйста, без глупостей, Мила, — напряженно выдохнул, — чтобы не случилось, не лезь на рожон. Прячься как можно дольше, пока это возможно. В случае, если все-таки окажешься под угрозой раскрытия до того, как я приду за тобой — немедленно выбирайся через любой возможный выход оттуда. Ты меня поняла? * Да, — замешкалась, — но если я уйду, а ты придешь за мной сюда, то можешь попасть в ту же ловушку, что и я… Рискованно. Не могу так подставлять тебя… Я дождусь. Я обязательно дождусь тебя, — недвусмысленно слетело с ее уст, после чего последовала непродолжительная пауза. Точно каждый из них понял это изречение совсем не так, как оно предполагалось, словно смысл был совершенное иной, более глубокий и значимый. * Не говори так, будто я маленький мальчик, который не в состоянии постоять за себя, — решительно послышался ответ на другой стороне, — за меня не беспокойся, я и не с таким сталкивался и уж точно смогу постоять за себя, но вот ты… Сейчас гораздо важнее твоя безопасность, — выдержал паузу в пару секунд, — будь осторожна. Я скоро буду. * И ты… Спасибо… Не успела Пак договорить и двух слов, как короткие гудки в телефоне оборвали ее на полуслове. Хватая воздух ртом и медленно выдыхая, она прижалась к стене как можно плотнее и, затаив дыхание, стала прислушиваться к разговору мужчин в масках, находящихся прямо за стеной. — Ты уверен? — недоверчиво спросил один из них. — Да, это точно была она. Босс не мог дать неверную наводку. Как ты думаешь, если он полгода держит ее в поле своего зрения, какова вероятность промахнуться? — холодно обратился второй. — Мда… Здесь поспорить сложно. Босс, действительно, тщательно обдумывает каждый шаг и действие, — усмехнулся третий, — зря она перешагнула ему дорогу, ой как зря подпортила его планы… — Да. Эта глупая девчонка, даже не догадывается, что находится у него на мушке, — рассмеялся третий. — Говоришь слишком очевидные вещи. Пусть и она сама не понимает того, но психологически Драгон ломает ее, придумывая все более изощренные способы оказания давления, и, думаю, крайне удачно, раз девка вечно у психотерапевтов отшивается. Пока она молчит по делу о той аварии, но это пока! — послышался треск, словно что-то разбилось, — риск, что ей сорвет катушку окончательно — есть. Значит велика вероятность того, что ее милая мордашка снова сунется в ментовку и захочет выложить все то, о чем ей известно, а знает она не мало. И вот тут возникает вопрос — почему босс оставляет ее в живых? — злобно процедил первый, — какого, сука, черта, эта Мила все еще не сдохла! От услышанного неприятный холодок, пробирающий до дрожи, прошелся по телу девушки. — Нет. Нет. Не может быть… Это ложь. Пожалуйста… Замолчите, — прикрыла глаза и помотала головой, без слов умоляя закончить. Но диалог продолжался, вопреки ее желанию. — Понятия не имею! — гневно сплюнул, — мне осточертело вечно бегать за какой-то малолеткой, которая не сможет никому ничего доказать. Кто поверит просто словам без улик? В следующий раз просто всажу ей пулю в лоб и решу проблему раз и навсегда, если еще раз попытается добыть мобильник с видеозаписью против «Сириус», — не успокаивался первый, — ты все проверил? Может обойдешь здание с другой стороны? «Сириус»? — мысленно повторила Пак. — Да как сквозь землю провалилась! Куда она исчезла? Не через эту же щель в стене прошла? — прищурился, указав пальцем на место, где как раз, затаив дыхание, скрывалась Пак Мила. Сердце Милы сжалось. Дыхание перехватило. Бежать было некуда. И практически сразу все тот же голос прорычал, подобно зверю:  — Да и черт с ней! Пора закругляться, раз ей удалось ускользнуть от нас! Уходим! Только зря тратим время. Какого черта мы бессмысленно продолжаем «играть в кошки-мышки»! Пусть сам с ней и разбирается! Сколько еще Драгон будет забавляться над этой малолетней сучкой, втягивая нас-профессиональных убийц в детские игры, когда все можно решить привычным для нас способом? Но ответа на вопрос так и не нашлось и через некоторое время послышались удаляющиеся быстрые шаги мужчин, а затем и шум отъезжающей машины. Мила закрыла уши, продолжая отрицательно мотать головой, истерично выдавливая из себя еле слышное: — Когда же это все закончится… Когда? Спустя некоторое время после уходя группы неизвестных, Пак, приложив немало усилий для успокоения своих бушующих мыслей, наконец-то смогла совладать со своей паникой и взять себя в руки. Пристально оглядевшись по сторонам и не заметив ничего, кроме полуразрушенных кирпичных колонн, слабо освещенных лунным сиянием, которые хоть как-то рассеивали ту кромешную темноту, что царила в помещении, устало приземлилась на сырой и холодный пол, обхватив ноги в коленях, и сомкнула глаза, застыв в ожидании. Страх и усталость стали вести неустанную войну между собой внутри нее и, наконец, когда силы стали неравны, Мила сдалась под натиском не только усталости, но и успокоительных препаратов, которые в последнее время слишком часто и много употребляла.

***

Кратковременный сон в какой-то момент был прерван странными звуками, исходящими из дальнего угла беспросветной тьмы. Машинально подняв голову и обеспокоенно посмотрев в сторону шума, Пак Мила молниеносно вскочила, заметив движение на другом краю. Прямо у самой крайней стены расхаживал туда-сюда, точно на прогулке, размытый из-за плохого освещения силуэт мужчины в черной маске и такого же оттенка кожаной куртке. Застав девушку врасплох, он вдруг остановился и, повернувшись к ней, стал медленно приближаться. — Кто вы! Не подходите ко мне! — истерично выкрикнула она, пятясь назад. Но подозрительная личность все также молчала. В полумраке можно было заметить лишь его сверкающие глаза и осветленные грязно-серого оттенка волосы, слегка прикрывающие часть лица. Моментально достав мобильник с кармана, чтобы осветить помещение, Пак с ужасом поняла, что он полностью разрядился. — Нет! Нет! Только не сейчас! — запаниковала, безрезультатно пытаясь запустить средство связи. Почти одновременно послышался слишком знакомый и до дрожи пробирающий звук стукающихся друг об друга камней, которые неизвестный интенсивно перекидывал с руки на руку. Остановившись всего на мгновение, Пак Мила тут же попятилась назад, на ощупь хватаясь за все возможное, спотыкаясь и вновь ловя равновесие, пытаясь нащупать хоть какое-то напоминание двери или окна, держа в поле зрения мужчину и не поворачиваясь к нему спиной. — Мила… Мила… Мила, — эхом отозвался в полупустом помещении загадочный томный голос с хрипотцой. Отрицание. Мила испытывала отрицание. В голове начинали восстанавливаться картинки из прошлого. Голос, тот самый голос из прошлого, который как и тогда, полгода назад, словно яд отравлял рассудок ни в чем неповинной девушки, изрядно подтрунивая над и без того подшатанной психикой. Она не верила, что снова столкнулась с Ним. Очередная встреча с человеком, разрушившим жизнь когда-то бесстрашной студентки. Его манящий бархатный и, в тоже время, вызывающий панику голос, глаза, как очи дьявола, проникающие в самую душу и выворачивающие наружу все, что скрыто от других, снова и снова заставляли чувствовать себя беззащитной в цепких когтях мужчины. Это был он, тот, кто разделил жизнь Милы на «до» и «после». Тень, преследующая ее последние месяцы, уже не казалась плодом воображения, и в этот самый момент была слишком реальной, чтоб отрицать очевидное. «Драгон…» — пронеслись тревожные мысли в ее голове. — Я чувствую твой страх. Значит ты меня не забыла… Ах, как сладко ощущать, что тебя помнят в контексте человека, вызывающего такое прекрасное чувство как страх… Страх… Страх, — маняще потягивал каждый звук, раскинув руки по разные стороны, и сделал один глубокий вдох, запрокинув голову назад. Пак ощущала насколько сильно выдыхаемый ею горячий воздух прожигал грудную клетку изнутри так, точно там царила расправа над узниками ада, одним из которых и был тот самый страх… Ее собственный страх, сковывающий и не дающий рационально мыслить. — Скучала? — саркастично обратился к девушке, все также сокращая дистанцию между ними, но она не отвечала, а только отдалялась, оглядываясь назад, — молчишь? Наверное, не можешь найти подходящих слов, потому что безмерно счастлива видеть меня вновь? Или может… Не догадывалась, что наша встреча будет так скоро? Мх, или… Мне кажется, я знаю ответ. Ты боишься?! — насмехаясь, он пару раз похрустел пальцами и часто и достаточно громко задышал. Каким образом мужчине удавалось ориентироваться в кромешной темноте, для Милы было неясно, так сама она с трудом понимала куда направляется, цепляясь за все окружающие предметы, стараясь выбраться из ловушки, но размышлять об этом ей хотелось меньше всего, гораздо важнее было понять — почему он снова появился? — Как там поживает твой дружок? — продолжал монолог Драгон и задумчиво проводя по подбородку указательным и большим пальцами руки, — ммм, — протянул произнесенное, словно вкусил что-то крайне приятное, — Юнги… Мин Юнги, также звали того парня, верно? Мила остановилась. — Скажи, жест милосердия с твоей стороны был оправдан? Может, он кинулся к тебе в объятия и безбожно закидывал словами благодарности? Или обошелся стандартным «спасибо»? Хах, — ехидно рассмеялся, заметив подавленное лицо Пак, которую явно задевала его речь, — кажется, я понял. Наверное, ты хотела как в романтической дораме. Сценарий, примерно такой, — выдержал паузу в несколько секунд, а затем, расплывшись в довольной улыбке, продолжил раздавливать ее дальше, — девушка с милой мордашкой по имени Пак Мила неожиданно для всех спасла неизвестного парня Юнги от неминуемой гибели. Бедняга не просто оберегала Мин Юнги, а даже пыталась примирить его с друзьями, которые обвиняли его в смерти сестры одного из них — несчастной Лису, погибшей в подстроенной главным злодеем аварии. И никто, кроме незаслуженно обвиненного, и не догадывался, что все было спланировано заранее. И тут в историю вмешивается смелая Пак Мила и делает все, чтобы выбелить малознакомого юношу перед всеми. Главная героиня даже умудрилась найти доказательства невиновности парня, но, по стечению обстоятельств, по собственной глупости конечно же, — победно щелкнул пальцами и томно пришептывая каждое слово, — потеряла единственный вещдок, который имела. Печально. Вполне трогает даже мое хладное сердце. Грустно, действительно, крайне неприятно и так досадно, — коварно рассмеялся, разведя длинные руки по разные стороны, — план провален. Но тут начинается самое интересное, — остановился буквально в метре от Пак, — эта глупышка, настолько неугомонна, что вопреки угрозе собственной и жизни близких ей людей, продолжает копаться в деле, в которое не лезет даже его основное звено. По идее он должен был влюбиться в свою спасительницу, ведь она рисковала из-за него своей жизнью, но что-то пошло не так. Парень отверг добрые намерения девушки и решил оборвать с ней все связи. После чего милая леди впадает в депрессию, начинает посещать психологов и прочую бурду, — брезгливо отвернул голову, — ходит как зомби, напичканное антидепрессантами, а парень спокойно отшивается в том же университете, где и она, не замечая ее в упор. Печальная история, повествующая о том, что не стоит совершать опрометчивые поступки, потому что в итоге все равно останешься ни с чем. Конец. Описав жизнь Пак за последние полгода в не лучшем свете, но с удовольствием, Драгон замолкает с равнодушным лицом, сверля ее пристальным взглядом. — Чего ты добивалась? На какие именно отношения с ним рассчитывала? Дружеские или, может… Девушка молчала, а сердце разрывалось от боли и обиды, и причиной тому было то, что из уст мужчины звучали слишком очевидные вещи.

Тремя месяцами ранее. День выписки Мин Юнги

*** flashback***

Сидя на диване в приёмном отделении больницы, Пак Мила нервно перебирала пальцы рук и напряженно смотрела в сторону больничных покоев Мин Юнги. Прикусив щеку зубами изнутри, Мила нескончаемо постукивала по полу трясущимися ногами. Переживания и страх не давали девушке спокойно сидеть на месте и в какой-то момент нервы ее окончательно сдали. Встав и ускорено зашагав из стороны в сторону, девушка мысленно пыталась успокоиться, то и дело украдкой поглядывая на дверь в палату парня. «Так, Мила, спокойно! Соберись и медленно выдохни. Фух! Да и что это такое и в самом деле! Ну же, возьми себя в руки! Сейчас или никогда!»  Размеренно вдыхая и выдыхая воздух побелевшая от волнения девушка и не заметила, как сбоку от нее, скрестив руки на груди и прислонившись к дверной арке, за ней с ухмылкой наблюдал Ким Тэхен, с трудом сдерживая смешок внутри себя. — Задерживай воздух дольше пяти секунд, это эффективнее, когда паника бьет через край, — наконец прервал молчание Ким, иронично взглянув на Пак. — Тэ-хен? — резко обернулась, максимально распахнув глаза, — ты-ты давно… Здесь? —прерывисто протараторила Пак. Вместо ответа парень лишь добродушно рассмеялся, заставив девушку почувствовать еще большую неловкость из-за своего странного и где-то даже глупого поведения. — Прости, я просто… — волнение девушки все возрастало, что прослеживалось и в ее неуверенном голосе. — Как долго ты пытаешься зайти в палату к Мину? — прервал Ким ее оправдательную речь и подошел вплотную, поравнявшись с ее глазами. Заметив, как она мешкается с ответом, отводя взгляд, как провинившийся ребенок, лицо Тэхена расплылось в еще большей улыбке. — Знаешь, забавно видеть тебя такой — теряющейся и пытающейся подобрать верные слова, чтобы убедить меня в том, что для меня кажется слишком очевидным… Пак встрепенулась и в недоумении посмотрела на него, все такого же улыбчивого Ким Тэхена — Не понимаю к чему ты клонишь? Ким пожал плечами с серьёзным выражением лица, обогнув Милу по кругу медленным шагом. — Ты на самом деле не понимаешь или прикидываешься? Ах, Мила, было бы действительно смешно, если не было бы так грустно, — продолжал он, прислонившись к стену спиной, скрестив ноги и засунув руки в карманы, — ты боишься этой встречи с Юнги и твое встревоженное состояние — явное тому подтверждение, — непринужденно и твердо утверждал он, — и у меня есть всего один вопрос — почему? Мила глотнула и обеспокоено уставилась в одну точку напротив, боясь столкнуться с ним взглядом, но ответить так и не решилась. Наблюдая нерешительность и растерянность в ее действиях, Ким только вздохнул и наклонился слегка вперед, обхватив колени ладонями: — Так не пойдет. Ты же понимаешь, что это по меньшей мере странно? Почему ты должна бояться встречи с человеком, которому ты спасла жизнь? Даже я тот, кого Мин называл другом, не сделал для него того, что сделала именно ты! Что тебя беспокоит? Какова причина твоей неопределённости? Ответа снова не последовало. Повисло напряжённое молчание. Пристально наблюдая за безмолвной девушкой, Ким злился все больше. Стоило точки кипения достигнуть своего апогея, как парень сорвался на обозленный возглас, близкий к крику: — Ащ! Мила! Ну почему? Почему ты снова закрываешься? Что, черт подери, плохого произойдёт, если ты окажешься перед Юнги и просто поговоришь с ним? Кому из вас станет хуже? Или может есть что-то, что известно только тебе? Тогда, прости, что лезу со своими нравоучениями! — развел руками, — и вообще… Может уже ответишь! Сколько будет продолжаться этот монолог? Создается ощущение, что я шизик, и нашел свое альтер эго в стене напротив, а не собеседника Милу. Молчать было бессмысленно, Пак наконец решилась внести ясность — оголить свои потаенные страхи и мысли. — Дело не в том, что кому-то станет хуже! И в тем более, я ничего не скрываю! — вырвалось из ее груди, подобно крику души, заставившего Тэхена прикусить язык, — да, ты прав в том, что я правда боюсь, но не встречи с ним, а разговора, который неизбежен… Тот день, — присела напротив на скамью, склонив голову, — день нашей встречи… Не могу забыть. Слишком многое произошло тогда и жить так, как раньше, не получается, да и я не смогу. Три месяца прошло, но Мин ни с кем из вас, своих друзей, насколько мне известно, и словом не обмолвился, что собирается делать дальше. Все это время я старалась взять себя в руки и найти в себе силы, чтобы начать этот разговор первой… Я, считаю, что тех преступников нельзя просто так отпускать. Ведь именно они разрушили жизнь ни в чем неповинных людей и, кто знает, скольких еще ждет такая участь… Если Мин, как основной свидетель будет молчать, то никто не сможет доказать его невиновность и окружающие так и будут продолжать шептаться за его спиной, кидая неоправданные обвинения: «Убийца», «Это тот самый парень, который убил сестру Намджуна» и прочие гадости. Я, — сжала кулаки, подавлено смотря себе под ноги,  — потеряла доказательства непричастности Мина к той аварии, записанные на телефоне, значит и сдвинуть то дело с мертвой точки не смогу, — единственное, что в моих силах, так это попробовать убедить его идти дальше и бороться за правду, несмотря на то, что всё против и даже, Джун, не хочет признавать то, что обвинив Юнги в смерти сестры, он совершил роковую ошибку… — Мила, ты не всесильна, — устало опустился на пол, запрокинув руки на колени, — ты не можешь убедить всех в своей правоте, также, как и я… Все мы понимаем, что решение остается за этими двумя, и никто не сумеет изменить исход, кроме них самих. Думаешь, я не пытался поговорить с Намджуном или Юнги? А Чимин, Джин, Чонгук, даже Хосок, находящийся в вечных разъездах, и тот, старался достучаться до обоих, но безрезультатно. Если с Намджуном так и не сумел смириться с истиной из-за собственного эго, то знаешь, чем отвечал Мин? «Если Джун притворяется незрячим и не хочет видеть правду, то какой смысл мне бороться за нее?» — это были его слова. Понимаешь, мы не можем идти против их решения. Поэтому, если ты пришла спустя столько времени, поговорить с Мином об этой ситуации, то можешь даже не начинать, так как твои старания будут не оправданы. Однажды попытка повлиять на судьбу двух друзей с треском провалилась и нам ничего не остается, кроме как принять поражение и плыть дальше по течению, которое нам рисует нынешняя жизнь. — И ты готов так жить? — подскочила к парню Пак, пристально взглянув на него, сморщив лоб. — Мила, остановись, пока не поздно, потому что в дальнейшем хуже будет тебе самой… — уныло процедил парень. — Остановиться? Как я могу остановиться сейчас! — негодовала Пак, нервно и часто хлопая ресницами. — У тебя просто нет другого выхода… — Да, как ты можешь, Тэхен, говорить о безвыходности? Не было выхода у Мин Юнги в тех развалинах! Когда те мерзавцы измывались над парнем, борющимся за правду и подобно коршунам, они терзали его… — голос Милы вздрогнул и из глаз предательски брызнули первые капли влаги, — ты видел глаза Юнги в тот момент, когда у него забрали надежду? — Тэхен, словно обескураженный, только беззвучно ловил воздух и слушал Пак, устремив взор вверх, — нет, ведь так? А я вот видела, всего в нескольких миллиметрах от меня те глаза, подобные зеркалу души, слишком ярко олицетворяющие его боль и страдания, затаенные в самой глубине сознания. Я почувствовала насколько сильно его нутро было истерзано из-за вечных попыток наказать виновных в смерти любимой. А что ждало его в конце пути? Он ошибся и искал не того все это время. И последнее, что он прошептал мне — «Я так устал…» Юнги остался один, но вопреки всему не сдался, а для меня это важнее, — всего на миг закрыв веки, она поджала губу, но нашла в себе силы продолжить речь, которая давалась ей с большим трудом, — мне было больно смотреть, но я не отводила взгляда от него, потому что ощущала на себе его боль. Это трудно объяснить, но все действительно так и есть… Хочешь услышать от меня, что я отступлю, как и вы все? Я тебя очень сильно разочарую ответом. Неважно сколько трудностей встретиться на этом пути, но мое стремление «помочь» не исчезнет до тех пор, пока я не услышу от самого Мин Юнги — «я сдаюсь…» В его словах, «я не хочу больше бороться», я слышу — «я буду бороться, только помоги мне». — Ты становишься словно несокрушимая скала, как только речь заходит о Мин Юнги… Скажи мне когда? А точнее, как давно ты стала привязываться к этому парню, — холодно обратился Ким, задумчиво рассматривая очертания девушки напротив: поникшие глаза, пухлые алые губы, нежные скулы и не наигранную грусть во всем выражении лица. Вопрос парня застал девушку врасплох. Она вопросительно посмотрела на Тэ, заметно занервничав, точно ждала ответа от него самого. Не найдя в своей голове правильных и близких к действительности слов, она неуверенно привстала и единственным верным решением посчитала уйти от разговора. — Юнги… Он вернулся с процедурной? Не знаешь? Наверное, не пришел еще. Ладно, тогда я пойду пока подышу свежим воздухом. Что-то как-то жарко стало, — быстро проговорила Пак, не давая Тэхену возможности ответить и параллельно повеяв на себя руками, точно веером, стараясь остудить покрасневшее от волнения лицо, и направилась к лестницам, ведущим на крышу. Только девушка хотела двинуться в сторону беседки на крыше, как прямо на выходе ее догнал Тэхен, придержав за руку. — Тебе он нравится? Тебе ведь нравится Юнги? Я прав? — слишком грубо, но искренне он спрашивал ровно то, что так сильно интриговало его в те минуты. Мила лишь окинула парня своими взволнованным глазами и первым делом впустила в ход отрицание: — Да вот еще! Глупости какие… Отпусти, — попыталась высвободиться она, но Ким только крепче сжал ее ладонь. — Пока не ответишь и не подумаю! — неожиданно прикрикнул он, заставив Пак вздрогнуть. — Да что с тобой такое, Тэхен? — Отвечай! В глазах его промелькнул какой-то нездоровый интерес и в этот же самый момент Мила отчетливо стала осознавать, что ей не удастся просто так уйти. — Зачем тебе это знать? Что на тебя нашло! Какая тебе разница вообще? — находясь в полном смятении, она только и могла, что задавать вопросы, потому что ответы найти оказалось не так просто. — Мне нужен определённый ответ «да» или «нет»?!  — Не все ли тебе равно? Даже если это и так, что с того? После услышанного Ким смотрел на Пак так, точно стал презирать, но прошли лишь какие-то секунды и последовал секундный эмоциональный срыв: — Значит мне не все равно! — резко отпустил девушку. Слова Тэхена, как гром среди ясного неба. Пак Мила пыталась собрать воедино кусочки раздробленных хаотичных мыслей. «Почему для тебя так важен мой ответ? Я же не могу тебе нравится, Ким Тэхен? Это невозможно…» — Что это значит? — вымолвила еле слышно она, не понимая и где-то даже отрицая собственные суждения. Ким Тэхен нервно растрепав волосы на голове и зачесав челку назад, истерично рассмеялся и, отвернув голову, в сторону ненароком произнес: — Не думал, что все произойдёт именно так… Спустя пара мгновений, он неожиданно притянул к себе девушку, не понимающую причин такого странного поведения парня, и нежно прильнул к ее лбу своими алыми губами. — Думаю, так будет понятнее… Что происходило в это самое время с Милой, сложно было представить. Слишком неожиданный поступок совершил Ким Тэхен, слишком быстро все произошло, и слишком сильно она была потрясена произошедшим, чтобы здраво мыслить в эти минуты. Максимально раскрыв веки, она упрямо сверлила одну единственную точку на клетчатой рубашке Тэхена. Ответы на вопросы, что так сильно давили на разум, стали как никогда ясны. Слегка отстранившись и заметив испуганные глаза девушки, лицо Кима расплылось в легкой улыбке. Не дав девушки отойти от одного неожиданного для нее жеста, как последовал другой, не менее убивающий остатки здравого смысла. Тэ прижал к своей груди трясущуюся от непонятного чувства внутри, как осиновый лист на ветру, Милу. — Слышишь как оно колотит изнутри? Чувствуешь его ускоренный ритм? С того самого дня, когда ты чуть не погибла в реке Ханган, — чувственно шептал на ухо, все сильнее прижимая к своей пылающему торсу, — ты стала той, кто заставляет биться мое сердце чаще… Именно поэтому для меня так важно, кого выберет твоё сердце — меня или Мин Юнги? — Тэхен, я… — робко попыталась ответить растерявшаяся Пак. — Прости… Что был так груб с тобой. Наверное, это и есть ревность, — грустно усмехнулся, — я выгляжу, как полный дурак… Хаос. Хаос творился в голове Пак Милы. Она не понимала, как такое возможно? Не хотела верить и принимать реальное. За недолгие три месяца Мила действительно сблизились с Тэхеном. — Раньше я измывался над теми, кто имел хоть какие-то серьезные отношения с девушками. Все эти ванильные романы казались мне не более, чем глупостью и пустой тратой времени и нервов. Я всегда был раздолбаем, не ценящим противоположный пол… Единственная женщина, которую я любил и уважал, всегда была моя мать. Так было все двадцать три года. Так было до встречи с тобой… За то недолгое время, что мы знакомы, я узнавал тебя все с новой и новой стороны. Мне была важна каждая мелочь, связанная с тобой и твоими интересами: чем ты увлекаешься в свободное время, какие дорамы любишь, какую еду предпочитаешь и многое, многое другое. Одним словом все, что было связано с тобой, имело немалое значение и для меня самого, — он все прожигал Милу своим пылким дыханием у самой мочки уха, а она лишь вздрагивала от каждого слова, но не смела прервать, — шаг за шагом я изучал тебя, чтобы быть как можно ближе к тебе, хоть ты того и не замечала, но я всегда был позади тебя… Когда твои глаза были печальны, мое сердце сжималось из-за того, что я не мог подойти обнять тебя, попытаться утешить и перенять твою грусть на себя. Когда видел твои слезы… Ащ! — обозленно выкрикнул вверх и снова прислонился к ней, — я ненавидел весь мир… Как ненормальный хотел разнести любого, кто заставлял твое сердце горевать. Старался быть для тебя защитным барьером от всего негатива, что разом свалился на тебя после встречи с Юнги. Может ты всегда и казалась смелой и стойкой, но я видел лишь маску, под которой скрывалась хрупкая и изможденная Пак Мила, нуждающаяся в защите и опоре… Я знал как сильно ты страдала и хотел стать тем человеком, который в самые трудные минуты твоей жизни сумеет подставить плечо и успокоить твою метающуюся душу в этом прогнившем мире, — осторожно провел тыльной стороной ладони по нежному лицу Пак и остановился на ее невинных и чистых глазах, — случайные встречи в академии, вечерние прогулки по городу, когда тебе становилось особенно тяжело из-за перенесенных психологических травм, было ли это все таким случайным? — Мила отводила взор, а Тэ настойчиво возвращал его в свое расположение, тонко и чувственно подмечая одним лишь своим взглядом, что он нуждается в этих очах, принадлежащих только этой девушке, — в самые сложные моменты в твоей жизни рядом оказывался я, где бы ты не находилась, я всегда находил дорогу к тебе. Не осуждай меня за то, что преподнес все только сейчас и так долго молчал и не думай, что для меня это какие-то жертвы — все совсем не так… Это ни что иное, как благодарность за то, что ты сумела расшевелить мое стойкое сердце… Мое отношение к тебе, Мила, неужели ты считала это проявлением лишь дружеской заботы? — Зачем… Зачем ты мне об этом говоришь? Я совсем, совсем не была готова к такому… — отрицательно помотала головой и зажмурила глаза, все еще находясь в объятиях парня, — Тэхен, мы же всегда были друзьями… Происходящее между ними было подобно горячей опасно-притягательной лаве в вулкане, которая словно стихия способна в любой неподходящий момент вырваться наружу и смести все на своем пути, оставив после себя лишь сладостное послевкусие — то страстное чувство, которое вдруг начинает бурлить и кипеть где-то в самой глубине души, беспокоя и лишая покоя. Тэхен уже давно был лишен того самого покоя и причиной тому уже давно стала Пак Мила. Ким мягко приподнял влажное лицо Пак за подбородок. Осторожно вытерев слезинку большим пальцем с ее лица, улыбнувшись краешками губ, произнёс: — Дружба может с лёгкостью перерасти в любовь… Если чувства станут взаимны… Слезы с еще большей интенсивностью стали выступать с глаз девушки, а всхлипы и вовсе перестали быть приглушенными. — Глупая, не плачь, — нежно обхватил плечи, — даже, если ты не можешь принять мои чувства прямо сейчас, — он старался, на самом деле старался делать вид, что все хорошо, убеждая самого себя, в том, что «нет» — это не самый худший вариант ответа, а значит и шанс быть ближе остается, — не страшно. Я не жду положительного ответа в данный момент, потому что понимаю, что застал тебя врасплох своим признанием… — Ким Тэ-хен, — прерывисто говорила Пак, сквозь плач, — я не хочу причинять тебе боль… — Боль? — приобнял, а затем тепло улыбнулся, словно так должно быть и он ожидал такого исхода, но впадать в отчаяние для него было последним делом, — когда твое лицо такое нерадостное, мне действительно становится больно… Странное ощущение внутри, вроде должно было стать легче, — трепетно примкнул кончиком маленького аккуратного носа к ее лбу, — наконец-то открыл свои чувства, но на душе словно кошки скребут, потому что мое признание расстроило тебя еще больше… Прости, что все вышло именно так. Не такого исхода я ожидал, по правде говоря. — Тэхен, — подняла покрасневшие глаза, — я правда не знала… Это все как-то неожиданно. Я не знаю, что думать и говорить прямо сейчас и мне крайне сложно рассуждать на горячую голову, пойми… — Ничего и не надо говорить. Я итак все вижу в твоих глазах, — он застыл всего на считанные доли секунды, обдумывая дальнейшее предложение, — твои мысли больше заняты проблемами Юнги и для меня места пока что не отведено… Но перед тем, как закончить нелёгкий для нас обоих разговор, я бы хотел сказать тебе, чтобы ты никогда не забывала, я всегда подам тебе руку, но захочешь ли ты протянуть свою в ответ когда-нибудь? Окончательное решение всегда будет за тобой… Атмосфера между ними двумя казалось настолько опасной, точно бомба замедленного действия, одно неловкое движение и все точно разлетится на куски, оставив внутри каждого из них лишь пустоту. Подавленный Ким уже развернулся к выходу, но не успела и шага ступить, как его остановил голос Пак Милы, всковырнувший его нутро еще глубже: — Ты всегда видел, что я чувствую, даже если другие этого не замечали… — искренне и всем сердцем она считала именно так и была благодарна парню, но то, что чувствовал Тэхен было гораздо глубже и весомее, чем ее собственные эмоции в тот миг, — ты стал одним из тех людей, с кем я всегда оставалась собой. Спасибо тебе за то, что всегда был для меня добрым другом-Хеном, несмотря на то, что твое сердце испытывало совсем иные чувства… Прости, что не смогла… — Не надо, Мила… Не сейчас, — резко прервал девушку, — я знаю ответ, но не готов услышать его прямо сейчас… С этими словами сломленный Ким Тэхен ускоренно вышел из помещения, обернувшись у самого выхода лишь однажды и заметив печальную Милу, оперевшуюся пальцами на подоконник, губами произнес: — Я буду ждать…

***

Около часа Пак просидела у окна в зале ожидания после ухода Ким Тэхена, стараясь переварить услышанное. Мысли настолько сильно стали давить на разум, что невольно девушка сдавила ладонями голову по бокам. «Дружба с легкостью может перерасти в любовь», — снова и снова цитировала одну и ту же фразу про себя, и один единственный вопрос, что безжалостно издевался на ее моральным состоянием — «почему именно я, Ким Тэхен?» Холод, все что Мила чувствовала это холод и неприятный осадок после не самого легкого разговора с парнем. Даже солнце, что так ярко освещало, поблескивающие от недавно высохших слез бледное лицо, совсем не грело, а, наоборот, наводило еще большую тоску. Мила осознавала, что не сможет делать вид, что ничего не произошло и продолжать дружить с Кимом, также, как и раньше. Да и стоит ли говорить о дружеских отношениях, когда для одного из них они уже давно перешли на другой уровень? Как искоренить чувство досады за то, что ты не можешь ответить взаимностью? Как перестать быть виновником сердечных терзаний близкого по духу человека? Возможно ли забрать часть боли Тэхена, чтобы облегчить его страдания? Сложнее всего ей удавалось совладать с нахлынувшими эмоциями в эти минуты. Все что она чувствовала — это бесконечную ненависть, ненависть к самой себе из-за того, что заочно не дает шанса парню, несмотря на то, что в глубине души и сама не понимала, что в конце концов действительно чувствует к Тэхену и Юнги. Кто же все-таки есть хранитель ее душевной обители, а кто и сама обитель? Все эти вопросы не давали покоя безутешной девушке, отравляя нутро точно яд, без возможности спастись. Понимая, что в таком состоянии она просто напросто не сможет появиться перед Мин Юнги и уж в тем более вести какой-то здравый диалог с ним, Мила решила хоть как-то поднять свой моральный дух, прямиком направившись на крышу больницы. Очутившись на самой верхушке здания, она неожиданно почувствовала приятные прикосновения летнего теплого ветерка. Сладко подтянувшись и раскинув руки по разные стороны, Пак смогла улыбнуться навстречу знойному сеульскому солнцу и прошептала: — Забери эту боль и дай мне новые силы, чтобы бороться дальше… Слова Милы тихим эхом послышались в округе. Казалось, что даже белоснежные пучки облаков, обволакивающие синее небо, некогда пытающиеся закрыть и само небесное светило, стали расступаться, давая светлым лучам освещать не только все окружающее, но и мысли поникшей девушки. Поразмыслив над произошедшим и так и не найдя ответы на вопросы, она подошла к самому краю крыши и заставила свои глаза сомкнуться, забыв о страхе оступиться, потому что на тот момент, страшнее было стоять на месте и падать в пропасть собственных печальных размышлений. Застыв на месте, Мила почувствовала необычайное облегчение, ей казалось, чем дольше длится эта легкость, тем меньше становится душевный груз, беспощадно давящий на подсознание. Услада продолжалась бы и дальше, если не одно «Но» — хриплый и грубый мужской голос, оборвавший витающую в где-то в нереальном мире Пак. — Ты совсем с ума сошла! Она почувствовала, как чьи-то тонкие, но сильные руки обхватили ее талию и притянули к крепкому мужскому торсу. Дрожь прошлась по всему телу Пак, точно электрический разряд прошиб ее с ног до головы. Тепло, исходящее от незнакомца, показалось каким-то на удивление близким настолько, что просто не хотелось вырываться с объятий, вызывающих какое-то нездоровое легкое головокружение. Развернувшись к парню лицом, Пак Мила замерла, увидев того, кто даже тактильно вызывал в ней непонятные чувства, уничтожающие остатки здравого смысла. Это был он — Мин Юнги. Как в замедленной съемке, она видела лишь его напуганные глаза и шевеление бледно-розовых губ, чувствовала нежность рук, бережно придерживающих ее за локти, и голос. Тот самый голос с хрипотцой, заставляющий кожу покрываться нескончаемыми мурашками. Эйфория — это все, что ощущала Пак в то самый момент, забыв обо всем, что еще недавно так сильно тревожило. — Мила? Это ведь ты, Пак Мила? Пак только робко кивнула, постепенно «спускаясь с небес на землю». — Неужели все настолько плохо? Как можно так беспечно относиться собственной жизни! — жестко процедил Мин, сурово выгнув брови, — ты понимаешь, что могла сорваться и упасть! Девушка тотчас протрезвела и выпучила глаза. — Все совсем не так, — замотала головой, немного отстранившись назад, — ты все неправильно понял! Я не собиралась спрыгивать вниз! — А как по-другому расценивать твое хождение по краю! Может объяснишь, мне, глупому человеку, не догоняющему такие очевидные вещи? — Моя глупость всегда приводит к тому, что мои поступки расценивают не так, как есть на самом деле, — умоляюще посмотрела на него и виновато опустила глаза, — прости. Я, наверное, здорово напугала тебя… — Напугала? Да, это вообще какая-то ирония судьбы, — рассерженно усмехнувшись в сторону вымолвил Юнги, интонация его казалась твердой и где-то даже слегка озлобленной, — очередная встреча с тобой и снова ты на волоске. Мила безмолвно исподлобья смотрела на парня и, ощутив на себе довольно строгий изучающий взгляд, ни столько смутилась, сколько запаниковала. Судорожно прикрыв ладонью уже давно затянувшийся шрам на щеке, девушка взволнованно подняла глаза и затаила дыхание. В тот самый момент лицо Мин Юнги было как никогда близко и казалось очень серьезным. Несколько секунд он беззвучно ловил воздух ртом. Начиная и тут же прерывая бессвязную речь, Шуга все чаще хаотично зачесывал назад прядь угольных волос, прикрывающих правое веко, а тревога все более отчетливо прослеживалась в его взоре, потихоньку разрушая образ холодного парня. Прошло всего каких-то пару минут и Мин вновь заговорил, резко и сдержанно: — Зачем ты это делаешь, Мила? Тотчас развернувшись в пол оборота, она только плотнее сдавила рану и нервно поджала губу. — Ответь, — повернул за локоть руки, закрывающей «след из прошлого» — почему ты прячешь то, что произошло по моей вине? — довольно сухо продолжил он. Пак нервно помотала головой и что-то невнятно, но достаточно громко промычала — не согласилась. — Бессмысленно, — утомленно выдохнул. Сомкнув руки в кулак и тут же растопырив пальцы, Мин уводил глаза в сторону, но они снова предательски сталкивались с растерянной Пак.  — Бессмысленно отрицать мою причастность не только к травме, но и ко всему, что с тобой произошло после встречи со мной, — выдавил из себя Юнги и обогнул девушку по кругу медленным шагом, поровнявшись с ней спиной. У Пак Милы на секунду, казалось, остановилось сердце. — Да, может физически я не причастен к самой ране, но такое чувство, — обозленно сморщился, — точно я сам провел тем острием ножа по твоему лицу… — Не говори то, что даже близко не стоит к действительности, — вымолвила Пак и опустила ресницы, — все произошедшее ничто иное, как испытание, которое я не смогла бы пройти без твоей помощи. Если есть и чья-то вина в том, то точно не твоя… — Хватит. Хватит приравнивать меня к числу спасителей, — шагнул к ограждению крыши, — ты здорово ошибаешься, если думаешь, что тот день стерт с моей памяти. Я помню все, каждый кусочек, каждую минуту и секунду, — процедил Мин, закрыв глаза и кивнув самому себе, — и даже сейчас ясно вижу картину, как невинная девушка отчаянно пыталась спасти какого-то там Мин Юнги, не заслуживающего такого снисхождения свыше. Не заслуживающего и самого существования в этой реальности. В очередной раз из-за моей оплошности пострадали другие. Пострадала ты. Пак молчала, а сердце безбожно колотило изнутри, заставляя съеживаться от боли. «Все не так! Все совсем не так» — хотелось кричать, но язык словно онемел и не давал Миле возможности произнести даже одно слово. «Неправда! Это неправда! Ты как никто другой заслуживаешь жить!» — мысленно убеждала она. Часто постукивая длинными и аккуратными пальцами с легкой растительностью по бетонному ограждению и слегка повернув голов к ней, Шуга уныло заключил: — Прости меня, Мила, я правда не хотел такого исхода. Если бы можно было повернуть время назад, то… Когда мысли Юнги стали слишком тяжелыми, а слова все сложнее складывались в предложение, Мила отчетливо стала осознавать, как трудно дается ему эта нелегкая речь. Все внутри, казалось, разрушилось до фундамента. Хотя, итак, было сломано в прошлом, а сейчас и вовсе на частицы расщепилось. — То я сделала бы тоже самое, — докончила Мила, робко подступив к парню сбоку, — я снова рискнула бы подарить тебе жизнь… Осторожно осматривая аккуратно вычерченный профиль Шуги, она все больше ощущала некомфортное чувство, ноющее прямо «под ложечкой». Все что видела она в тот самый момент — это не читаемый опущенный взгляд Мина и напряженно выступающие на шее вены. «Боль? Ты сейчас чувствуешь тоже, что и я, Юнги?» — Жизнь? — голос его сорвался, — в чем смысл этого дара? Мила все также молчала. — Помнишь, ты сказала «смысл есть всегда, гораздо страшнее, когда нет надежды»? — тоскливо обратился к девушке, которая только выражением лица показывала, что помнит каждое слово, каждый слог, каждую букву. Достав с пола небольшой камушек, небрежно лежащий у подножия декоративного дерева справа, он замахнулся для броска, но застыл, задумчиво посмотрев себе по ноги. Мгновение. Предмет пролетел довольно приличный отрезок над парком больницы и скрылся, ударившись оземь. — Быстро, — грустно усмехнулся, — быстро настолько, что никто даже не сумел разглядеть сам полет, — девушка безотрывно смотрела, а Юнги продолжал, — это всего лишь камешек, который преодолел определенную траекторию на самом пике своих возможностей. Путь его был легким, так как сила толчка, послужившая началом, была непомерно высока, и потому он слишком быстро пришел к своему окончанию, вдребезги разбившись в самом низу. «Почему» спросишь ты? — сплел пальцы в замок, слегка оперевшись на них подбородком, — «почему он упал, когда не было никаких препятствий?». Ответ гораздо проще, чем кажется — у всего есть начало и конец. Так и жизнь людей — начинается с рождения и заканчивается смертью. Так и моя жизнь потеряла всякий смысл, когда ушла надежда на будущее. Я стремительно упал на самое дно, также как и камень, больно ударившись в самом низу. Зачем идти вперед, когда все те, кто старается мне помочь, так или иначе оказывается на грани от падения в пропасть из-за меня? Все это время Мила слышала, понимала и осознавала, но не хотела принимать тот факт, что произошло то, с чем никак не могла смириться — Юнги все же сдался. — Ты не можешь, — с трудом сохраняя спокойствие, вымолвила наконец Пак, — ты не можешь сдаться сейчас… Мин нерадостно усмехнулся. — Я уже… Слезы, застывшие у самых краешков глаз, Миле стало все сложнее останавливать. — Два года борьбы… Два года ты итак не жил, а существовал, потому боролся за правосудие и сейчас отступаешь? Ради Лису, ты делал все ради нее и BTS, чтобы виновники заплатили за ваши разрушенные жизни! Неужели твоя дорога к справедливости была настолько бессмысленна? — продрогший голос звучал все унылее, а медленно пульсирующее сердцебиение все сильнее отдавалась в ушах. Мин отстранился, прошелся вдоль беседки и замер. — Справедливость, Мила? — выражение парня казалось отчужденным, но внутри он словно кричал, не издавая не единого звука, — само мое существование несправедливо! Это я должен был погибнуть, но не Лису, только не она… Только не она! — завопил до хрипоты, обернувшись, — да, я отступаю! Из-за любви к Лису, умершей по моей вине и ради своих друзей, чтобы уберечь их от такой же участи! — заключил он, задыхаясь. Не справившись с накатившей агрессией, Мин отшвырнул первый попавшийся под руку стул, заставив Милу от страха зажмурить глаза, и разнес буквально пол беседки больницы, а после обессиленно подошел к девушке вплотную. В его глазах виднелась полная безысходность и отчаяние. Все это в тот момент также отчетливо читалось и по его лицу. — Мила, зачем? Зачем ты пришла? Ты хотела увидеть меня таким? Таким, — голос его дрогнул, — жалким… Пак, прикрыв рот и уже не сдерживая слез, наблюдала за истерией безутешного парня, а сердце колотилось где-то в горле. От его слов было не по себе. Мысли бежали настолько быстро, что угнаться за ними было практически невозможно. Стеклянные глаза, сменившие прежние эмоции, врали. Не врали чувства. Юнги было жаль, очень жаль, что все сложилось именно так, он больше не мог держать все в себе, осознавая, что потихоньку сходит с ума. — Страх и гнев, — прервала продолжительное молчание, уверенно, несмотря на дрожь в руках, — сейчас тобой управляют эти два чувства. Страх потери дорогих тебе людей и гнев, потому что запутался и не знаешь чего еще ждать в дальнейшем от врагов, которые итак изрядно попортили жизнь тебе и твоим близким. Думаешь, если закрыться и уйти — это выход? Считаешь, что таким образом защитишь других? На улице похолодало, точно также как и на душе парня. Его карие зрачки оглядели небо и округу, а потом остановились на Пак. — Ты спросил о цели моего прихода… Я пришла, чтобы помочь, — уперто продолжала она. — А я просил тебя об этом? — безучастно произнес Мин, моментально сократив дистанцию между ними. Близко. Юнги был катастрофически близко. Их лица отделяли друг от друга всего каких-то пара миллиметров. Она видела его взгляд — отстраненный и ледяной, прорезывающий насквозь все нутро, но не могла оторваться. Горячее дыхание Мин Юнги прожигало каждую клеточку ее кожи, покрывая колкими мурашками. Аромат, его собственный, который до того девушка не ощущала, делал зависимой, точно раньше она никогда и не знала, что есть воздух. Мила также отчетливо могла прочесть по бледным губам и непроизнесенное им «Уходи». — Не делай этого, — с трудом взяв себя в руки, прошептала едва слышно, — не прогоняй меня… — Я не прогоняю, а просто прошу держаться от меня подальше… — Это неправильно. Это нечестно по отношению ко мне, — звучало настойчиво, упрямо, непоколебимо. Даже если все было впустую, она держалась и продолжала убеждать в своей правоте, чтобы Юнги понял и услышал ее. — Пусть для тебя все кажется нечестным, но для меня — единственно правильным решением. Я больше не втяну тебя во все это, по крайне мере так буду уверен, что ты будешь в порядке… — Да как же ты не понимаешь! Я уже не в порядке! — она сорвалась на крик, а взгляд ее не притворялся. Казался усталым и крайне изможденным, — и не могу не думать о том, что станет с твоей жизнью, если ты сойдешь с этого пути. Неужели тебе так будет проще? — Что бы не чувствовал сейчас, я сам выбрал самый этот сложный путь. И должен пройти его в одиночку… После произнесенного Мин Юнги выждал паузу в две секунды, ловя на себе расстроенный взгляд Милы, а затем развернулся к выходу и, слегка опустив веки, направился к двери. Пак стояла в замешательстве от произошедшего и услышанного. Первым порывом было — бежать следом, а вторым — расплакаться от безвыходности. В итоге она так и не смогла придти к одному и осталась на месте, с трудом удерживаясь на ногах. — Мне было пять лет, — послышался голос без тени радости позади Мина, — моя мать оставила нас с братом, когда мне было всего пять лет, — последовала секундная пауза, — будучи ребенком я много не понимала, но чем старше становилась тем сильнее ощущала нехватку материнской любви. Да, может, сравнение не самое лучшее, но дело не в схожести наших с тобой сложных жизненных историй, а в том как с ними справиться. Если бы я тогда осталась одна и проливала одни лишь слезы… Наверное, я бы также, как и ты сдалась. Неважно, как долго ты скитаешься в этом мире в полном одиночестве, важнее чтобы ты вовремя увидел протянутую тебе руку. Поддержка — это самое ценное, что ты можешь получить от людей, для которых ты что-то значишь. Все это время мое сердце, — приложила руку к груди, — продолжало пылать, пока ты не отверг мою помощь. Я не могу объяснить почему для меня твое решение так многое значило, но чувствую что внутри меня разрывает… Крепко сжимая дверную ручку и не решаясь повернуть голову, Мин только хмуро сверлил серый металл прямо перед носом. Он чувствовал непомерную вину за такое шаткое состояние девушки. Но также отчетливо понимал, что исправить ситуацию можно только одним верным решением — держать Пак Милу на расстоянии. — Прости меня. Прости за все, что тебе пришлось пережить. Я ничего не могу изменить в прошлом, но могу повлиять на настоящее и будущее, — тяжело выдохнул, — при следующей нашей встрече, — Милу стало слегка потряхивать, — сделай вид, что никогда и не знала меня. Так я буду знать, что ты в безопасности. Стук закрывающейся двери, звонко разнесшийся в воздухе. Удаляющий силуэт, не оборачивающего Шуги. Ощущение, точно все происходит во сне, близкое к состоянию невесомости. Все остальные чувства разом притупились. Мила сделала всего один шаткий шаг и остановилась. К ней пришло осознание — «Остановись. Хватит. Больше не следуй за ним. Больше не следуй за Мин Юнги». Боль? Нет ей было не больно. Это было пострашнее любой боли. Пусто. Внутри стало слишком пусто.

*** end of flashback ***

— Замолчи! — истерично завопила Пак, судорожно протирая выступившие слезы рукавом. Драгон только победно усмехнулся и подошел в упор. — О, у трясущейся Милы прорезался голос. Забавно, кажется я попал в самое яблочко. Отношения с Юнги — это и есть твое слабое место. Жаль, Дио не сумел добить его в больнице тогда, хоть делал это и без моего приказа, но было бы кстати, устранить главную угрозу нашего клана. И, как я вижу, причину твоего расстройства. Думаю, все же стоит закончить начатое, — коварно потер друг об друга ладони и часто задышал, все насмехаясь над взбудораженной девушкой и получая от того непомерное удовольствие. Шагая из стороны в стороны, он в какой-то момент ушел из поля зрения. Мила слышала только его голос — холодный, не похожий на человеческий. — Не смей! Не смей его трогать! — взмолилась Пак, взволнованно озираясь по сторонам и глазами выискивая скрывшегося в тени Драгона. — Браво, Мила! Аплодирую твоей самоотверженности в очередной раз, — символически похлопал, — неужели ты думаешь, что я стану слушать тебя? Она молчала. Он молчал. Даже посторонние звуки поутихли.Так продолжалось до тех пор, пока девушка не почувствовала длинные пальцы, крепко сжимающие ее шею и терпкий запах мужских духов вперемешку с сигаретным. Плавно вдохнув воздух прямо у основания виска Пак, мужчина в маске томно прошептал: — Ты не так проста, как кажется на первый взгляд. Это притягивает настолько, что убить тебя кажется непозволительной роскошью даже для меня, — втянул аромат, ее собственный аромат, зарывшись краем носа в волосы, и расплылся в довольной улыбке. От каждого произнесенного им слова неприятное чувство брезгливости все сильнее пронизывало тело Пак. Каждую попытку вырваться из его цепких когтей, мужчина пресекал крепче сжимая ее горло. — Отпусти меня. Кха — кха… — прокашляла из-за нехватки воздуха, — не трогай, — прерывисто простонала. Он ехидно ухмыльнулся. — Но-но, — протянул томный возглас, помахав указательным пальцем свободной руки, — слишком просто, тебе не кажется? — коварно улыбаясь, он грубо и крайне несдержанно провел тыльной стороной ладони по подбородку девушки,  — за каждую твою попытку настучать на «Сириус» в полицию и сорвать мои планы, за то, что ты посмела вырвать жертву прямо у меня из-под носа. За то, что одним своим существованием вызываешь у меня раздражение и за то, что я не могу убить тебя прямо сейчас — ты будешь страдать до тех пор, пока сама не станешь молить меня о смерти. Может быть, когда-нибудь, я сжалюсь, — приблизился к ее уху, — но это будет нескоро. Удовольствие — устало выдохнул, — я хочу растянуть удовольствие и буду наслаждаться, видя страх, боль и отчаяние в твоих и глазах близких тебе людей, — ослабил хватку, дав Миле право говорить. — Ты псих! — плюнула ему в лицо, тут же высвободившись из захвата и отпрянув назад, — кто тебе дал право распоряжаться чужими жизнями! Если ты настолько прогнил, то зачем прячешь свое трусливое лицо! — попыталась сорвать маску, но мерзавец в то же мгновение снова жестко припечатал ее к стене, прижимая локтем грудную клетку. Проведя по лицу ладонью и гневно усмехнувшись, Драгон поглядел на свою испачканную руку и практически сразу схватил Милу за глотку, а после отбросил на пол. Приземление было жестким: она потеряла равновесие, прокатилась коленками и упала ничком. Медленно «кружа» вокруг нее, он умиротворенно наблюдал, как она корчилась от боли, схватившись за голову и с трудом сдерживая стоны сквозь стиснутые зубы. — Тебе больно? — насмехался парень в маске, наигранно изображая тревогу во взгляде, — ах, — обхватил затылок скрестив пальцы, — что же я наделал? Мила слышала только обрывки слов. Опираясь двумя локтями об бетон, Пак отползала от него, словно наживка, ускользающая из пасти хищника, так быстро, насколько ей позволяло размытая картинка в глазах и частый гул в ушах. — Некуда бежать. Выхода нет. Клетка захлопнулась, — победно прошипел мужчина и неторопливо шел следом. Все тело ломило то ли из-за сильного удара, то ли пустили корни сильнодействующие успокоительные препараты, но девушка держалась, пока позволяли остатки сил и здравомыслия. — Несчастная или глупая? — вопросительно взглянул вверх и снова опустил веки, продолжая монолог, — пожалуй, и то и другое. Ты попалась в мой капкан, как я и думал. Каждый твой шаг был просчитан. Достигнув единственную опору в виде опрокинутой кирпичной колонны, Пак Мила подтянулась за нее, стараясь привстать. Мила отчаянно пыталась ухватиться за единственную «спасательную ветвь», давая себе отчет в том, что останься она здесь, то ничем хорошим это не закончилось бы не только для нее, но и для того, кто вот-вот должен был отыскать ее. К слову, о себе, находясь на грани, она думала в последнюю очередь. Проделав несколько неудачных попыток, Пак Мила почувствовала, как Драгон грубо потянул ее за шкирку, моментально развернув к себе. — Где же твой Юнги? — вновь сухо обратился парень в маске, испепеляя одним лишь взглядом крошечную надежду уйти, — где он, когда так нужен тебе? Она заторможенно моргала, тщетно ища нужные слова в своих запутанных мыслях. — Прямо сейчас я смотрю на тебя и отчетливо понимаю, что ты всего в шаге от помешательства, — наклонился ближе, — в психологии есть три типа поведения, описывающих разные психические отклонения: ведешь себя нейтрально — ты эмоционально отстранен и являешься потенциальным кататоником; — расплылся в ехидной улыбке, — а если не улыбаешься — ты в депрессии; если ты слишком много улыбаешься — ты шизофреник или у тебя истерия. Могу предположить, что после встречи со мной, второй вариант покажется тебе спасательным кругом. Как точно подмечено, правда, Мила? Пак чувствовала, как он пристально рассматривает ее бледное лицо с темными кругами под глазами. Находясь на минимальном расстоянии и одновременно ощущая его бесконтрольную власть над ней, несчастная, старалась не слушать, мотая головой. В какой-то момент стало невыносимо жутко видеть свое отражение во взгляде мерзавца. Прикрыв веки и заставляя разум не воспринимать информацию, исходящую из его уст, Мила прикусила щеку с обратной стороны и застыла, ожидая неизвестной участи. Спасение? Возможно ли оно было вообще? — Бам-бам! — внезапно послышался громкий стук где-то позади девушки. Драгон на мгновение оцепенел и застыл на месте, устремив расширенные зрачки в сторону шума. — Бам-бам! Бам-бам! Бам-бам! — грохот стал все настойчивее. Было ясно, кто-то обнаружил их и ломился в единственную дверь, которая из-за сумерек почти сливалась с темнотой. — Уходи… — попыталась выкрикнуть, но мужчина в маске тут же зажал ей рот ладонью, протащив брыкающуюся девушку подальше от выхода. — Молчи! Иначе твое сердце остановится прямо в этой прогнившей развалине, а следом, я прикончу и того, кто по другую сторону! Ты меня поняла?! — приглушенно вскрикнул, сильнее прижимая Милу спиной к своей буквально горящей груди. Грубо и слегка похабно придерживая ее лицо. Пак запаниковала. В глазах ее читался неимоверный страх, гораздо сильнее прежнего. — Мила! Скажи, что ты там! Скажи, что с тобой все в порядке! Прошу, только не молчи! — отозвался встревоженный голос Мина прямо за стеной. Драгон все еще сдавливал ей рот, задумчиво смотрел в одну точку, мимо нее, точно просчитывал в уме план дальнейших действий. В какой-то расчетливый мужчина потерял бдительность и слегка ослабил хватку. Девушка, несмотря на слабое состояние, заметила это и немедля воспользовалась ситуацией. Совсем немного времени потребовалось ей, чтобы собрать крошечную силу воли в кулак. Она вонзила свои зубы в его кожу и тот, моментально высвободив руку и не успев привыкнуть к одной боли, тут же получил резкий удар прямо в пах. Пак выиграла себе время, а с ним и крошечный шанс выбраться. «Сработало!» — пронеслось в ее голове при виде согнутого и гневно скривившегося от боли Драгона. Всего пару секунд ей потребовалось, чтобы оторваться от него взбудораженный и бегающий от испуга взгляд и ломануться к двери. — Уходи отсюда! Уходи, Юнги! — только и успела приглушенно вскрикнуть убегающая Пак, прежде чем мерзавец вновь настиг ее, слегка прихрамывая. Темнота, царящая в замкнутом пространстве сыграла злую шутку с ней, не дав возможности даже добежать до двери. — Не так быстро, красотка! — прокашлял парень в маске и ухватил ее за лицо, сдавливая одной рукой, а губы его тотчас расплылись в довольной и нездоровой улыбке. Всего четыре слова, каких-то четыре слова, но Мин Юнги сумел расслышать слабый возглас Пак Милы. Давая себе отчет в том, что все слишком серьезно и даже минута промедления, могла стоить ей жизни. Парень стал отчаянно выбивать всеми подручными средствами, не поддающийся вскрытию, объект. — Чертов ублюдок! Кто бы ты не был, не трогай ее! Ащ! — отчаянный крик Мин Юнги все сильнее прорывался внутрь. Драгон только обозленно сморщил лоб, впиваясь ногтями в кожу девушки. — Это все ты, сука! — взревел Драгон и с размаха ударил ее по лицу. Мила тяжело рухнула лицом вниз и на доли секунды потеряла сознание. — Дрянь! — заметался вокруг нее. Стоило Пак немного оклематься, как она ощутила у самой шеи, несвойственное человеку, прохладное дыхание, вырисовывающее невнятное «Не сегодня». И прежде, чем Мин сумел отбросить преграду между ними, смогла разглядеть нечеткие очертания мужчины в черной маске удаляющегося в темноту, а следом опустились и тяжелые веки, мгновенно погрузив ее в мир грез.

***

Что-то влажное и прохладное на лбу, заставило Пак Милу сморщиться и тут же распахнуть ресницы. Убрав мокрую тряпку и устроившись на мягком диване полусидя, предварительно скинув с себя заботливо накинутый теплый плед, свесив ноги вниз, Мила мельком осмотрела незнакомое помещение. «Где я?» С виду ничем непримечательная темная комната, идеально проклеенная цветными фотообоями с иллюстрациями улиц Парижа и чистого голубого неба над ними, пара черно-белых портретов малоизвестных корейских музыкантов в серебристой рамке напротив, справа от деревянной некрашенной двери, расположенной в центре, находился столик с небрежно разбросанными карандашами и скомканными листами бумаги, немного левее расположились достаточно габаритный синтезатор в комплекте с маленьким удобным стулом и металлическая стойка, забитая дисками, о содержании которых не сложно было догадаться, учитывая нахождение в логове музыканта. Одним словом, пространство не отличалось каким-то богатым убранством и роскошью, и вряд ли там можно было уместить целый батальон людей, но в целом, для холостяка — идеальный и крайне уютный вариант. «Главное не больница» — облегченно выдохнула. Встав и оглядев все еще раз коротким взглядом, Пак робко отворила дверь, постепенно продвигаясь в другие комнаты.По мере расхаживания Мила складывала у себя в голове логическую цепочку разбросанных мыслей, размышляя над тем «как она оказалась здесь?» Последнее, что запечатлелось в памяти, после загадочного исчезновения Драгона — напуганное лицо Юнги, пытающегося привести ее в чувства, держа за плечи. Она также помнила, как очутилась у него на руках, как он усадил ее в машину и как встревоженный Сокджин, находясь за рулем, закидывал парня вопросами о случившемся. В какой-то момент в мыслях промелькнул и образ Ким Тэхена, о чем-то напряженно разговаривающего с Шугой, и, как на повторе, гремел громкий стук двери, в сопровождении гневного возгласа «С тобой она не будет в безопасности!» Все. На этом все — лимит ленты из воспоминаний был исчерпан. «Где сам Юнги?» — вопрос, который интересовал Милу больше всего. Не сложно было догадаться, что она находилась именно в его доме, исходя из того, что ей удалось вспомнить. Но почему-то самого парня и след простыл. Безрезультатно бредя из одной точки в другую, она достигла порога и перешагнула его.

***

Ночной Сеул в эти минуты казался особенно прекрасным. Отблески звезд отражаемые в лунном свете завораживали. Лучи света обволакивали каждый кусочек сердца корейской столицы — улицы Инсадон. Разнообразные цветочные украшения в перемешку с точечными лампами, точно небесная вуаль, длинными рядами растягивались по отдельным переулкам, невольно вызывая улыбку и необычайное спокойствие внутри. Хоть улочка и являлась самой оживленной частью города, но в тот самый момент в округе не было ни души. Только разноцветные торговые палатки немного поодаль были напоминанием того, что в дневное время жизнь здесь буквально кипит. Пусть перед ней и предстала только маленькая часть столицы, но этого было достаточно, чтобы вдоволь насладиться здешними красотами. Слишком пусто. Слишком спокойно. Слишком сложно поверить, что такое возможно. «И здесь никого…» Присев на небольшую скамью возле дома и запрокинув голову чуть назад, девушка устало потерла глаза и тяжело выдохнула. Погрузившись в свои мысли, Пак наблюдала, как дымка ночных сумерек постепенно загораживает пылающую необычным алым оттенком луну. Ветер, что неустанно пытался разогнать темные тучи, отчаявшись, спустился вниз, заставив Милу вздрогнуть от его прохладных прикосновений. Всего через считанные минуты лицо увлажнилось, а всхлипы все сложнее сдерживались поджатой губой. Так продолжалось до тех пор, пока ее мысли не оборвал мужской голос. — Не плачь… Осознание того, что прямо позади нее находится Мин Юнги, заставило вернуться в реальность. Быстро протерев слезы рукавом, она напряженно выпрямилась, но так и не решилась обернуться. — Сейчас, после того, что с тобой случилось, я больше не хочу и не буду притворяться, что все в порядке, — голос Юнги был резким, но отчетливо прослеживалась и нотка волнения, — ты сломлена, — застыл буквально в шаге от нее, — почти разрушена изнутри из-за моего безучастия. Я не смог прислушаться к тебе в прошлом и сейчас… Девушка приподнялась и тут же присела, не решаясь ответить. Боль, терзания и отчаяние охватили ее с новой силой. Дыхание сбивалось от частых позывов поглотить новую порцию воздуха. — Пожалуйста, Юнги, — голос Пак дрожал, — все было решено еще там на крыше больницы… — Мин не ответил. Обойдя девушка сбоку, он лишь тихо спросил: — Ты позволишь? Не сразу, но она положительно кивнула. Шуга сел рядом и задумчиво уставился вниз, скрестив пальцы рук между растопыренными коленками. Напряженно, даже слишком он сверлил взглядом серый асфальт. — Я помню весь наш разговор, от начала и до конца. Помню, как ты пыталась достучаться до меня. А я, — с каждым произнесенным словом, вены все сильнее набухали на шее парня, по мере того как росло и напряжение между ними, — притворился не слышащим. Медленно прикрыв глаза и спрятав лицо в ладонях, Мила только и смогла, что сглотнуть ком в горле. Потому что скажи, она хоть слово, то точно не смогла бы больше контролировать все эмоции, затаенные в глубине и без того потрепанной души. Она не боялась, уже не боялась решения Мин Юнги, ей было страшно поверить и снова разочароваться, как и тогда в день его выписки, день когда все потеряло всякий смысл не только для него, но и для нее самой. Переломный момент, когда она перестала идти вперед, прекратила борьбу за будущее Юнги. И свое. — Глупо повторять «прости меня», — встал с места и окинул взглядом небо, стоя к девушке спиной, — все стало слишком серьезно, чтобы разбрасываться словами, не закрепленными действиями. Мин был уверен в том, что абсолютно точно решил для себя и также непоколебимо вел с Милой разговор, на который раньше никогда бы не осмелился. Не потому что не хотел, а потому что чувствовал вину и единственным верным решением считал — уйти из поля ее зрения. Но все это не имела смысла, также как и не было смысла упоминать о том, как жестко и резко он свел их общение «на нет» тогда. — Зачем ты мне все это говоришь? — почти неслышно вымолвила Пак, вычерчивая унылым взглядом его спину. Интуиция говорила ей — «Молчи, Мила. Не надейся услышать то, чего никогда не произойдет», а сердце кричало обратное — «Просто подожди и придет время, когда все изменится». Вздрагивая от каждой попытки парня обернуться, Пак Мила все пристальнее следила за любым его жестом. —  Я хочу чтобы ты поверила мне, Мила. Мне жаль, что все так сложилось… — Поверить? — внезапно подскочила и развернула к парня за плечо, — тебе жаль? — твердо и даже слегка озлобленно обратилась она. — Я правда, сожалею и прошу всего один шанс… Мила вряд ли услышала последнюю фразу. Она рванула прочь, прежде, чем Мин успел встать у нее на пути и бежала по улице так быстро, насколько позволяли ватные ноги и ослепляющая пелена из слез перед глазами. Как бы не старалась девушка оторваться от парня, он все же настиг ее, ухватив за кисть. Дрожь прошибла все тело, чувство неприязни, в перемешку с обидой, к этому человеку давило на нее, но она не сопротивлялась. — До последнего я протягивала тебе свою руку и ты, — голос ее дрогнул, — какой в том смысл… Она смотрела на Шугу так, словно находилась в какой-то прострации, не находя в себе силы докончить начатую речь. Мин же был чрезмерно сосредоточен на ней и ее словах. Словно на дуэли они безотрывно испепеляли друг друга одним лишь взглядом, подобно фениксу, пытающемуся противостоять языкам горящего пламени. Каждому было что сказать, но никто не решался сделать этот первый шаг. Однако, прошло совсем немного времени, и случилось то, чего Мила никак не ожидала. Шуга осторожно приподнял ее лицо за подбородок и, стерев слезы с щек, начал плавно растирать распухшие глаза, затем улыбнулся и совершенно искренне, тихо произнес: «Я снова захотел жить. Потому что у меня появилась цель — защитить тебя.» Девушка только расширила глаза и от шока даже спросить ничего смогла. Находясь в легком ступоре, она и сама не поняла, как Юнги обнял и опустил подбородок ей на голову. — Я не позволю вновь случиться тому, что когда-то произошло с Лису. Даже если потребуется отдать свою душу взамен, я выстою, лишь бы ты была в безопасности… — едва ли Мила слышала речь, но этого и не нужно было, потому что она чувствовала искренность Мина, читаемую в его взоре. Почти шёпотом, почти беззвучно излагал мысли он, а душа его, в то самый момент, была гораздо громче слов из-за неимоверного желания все изменить и во чтобы то ни стало уберечь девушку, которая волею судьбы стала неразрывно с ним связана. Он чувствовал ответственность за ее сломанную судьбу и сожалел, что позволил этому произойти. Мила видела все в его глазах и как никто другой понимала, какого это, когда ты стараешься стать барьером между злым роком и тем, кого так рьяно стараешься защитить. И если бы жалкое тело не было такой крепкой преградой, то сердце Пак точно вырвалось бы из груди после услышанного. — Мы с тобой друг другу гораздо больше, чем необходимость. И ты мне стала больше, чем любовь. Я обязан тебе жизнью, Мила… — его хриплый голос в сочетании чувственными изменениями, заставлял девушку, не оборачиваясь, смотреть только на него, потому что то, что так сладко звучало с его уст, было ничем иным, как внутренним эхом — струнами искалеченной души, заставляющими сердце жить отдельно от тела, словно музыка играющая отдельно от музыканта. Юнги не искал ответа, но ждал нечто большего, чем просто слова. Он хотел поймать взгляд, хотя в этом и не было необходимости, потому что он уже принадлежал ему. В это мгновение имело значение только одно — ее глаза, в них и была заключена душа. — Просто, скажи, смогла бы ты доверить мне свою жизнь? — вновь спросил парень и чуть отстранился, показывая, что не хочет давить на нее. Некоторое время она молчала, опустив веки, а внутри все сжималось от непонятного и неопределенного чувства. Казалось время остановилось, ровно как и ее мысли. Находясь на перепутье двух дорог не единожды, только возле Юнги, она в очередной раз ощущала, как сложно найти хоть какие-то опознавательные знаки, чтобы избежать очередную ошибку. Выбор есть всегда — извечная фраза, являющаяся компасом течения жизни Пак Милы, но сейчас все стало гораздо сложнее. Она осознавала только одно — выбора больше нет. — Семь букв… Каких-то семь букв, — грустно усмехнулась, — могут разрушить все, к чему человек стремился, ровно также, как и его самого… И это — она замолчала и поджала губу, свесив ресницы. «Доверие…» — уныло процитировал непроизнесенное ею. Он долго смотрел на изможденное лицо Пак, учащенно дыша, и несколько раз пытался вновь заговорить, но тут же замолкал, осознавая, что собственные изречения, в тот момент, были лишними. Юнги ждал, терпеливо ждал ее решения, предопределяющего и смысл его нахождения рядом с ней. Да, может ожидание и есть самое худшее наказание для человека, чувствующего свою вину, но был ли другой выход? Глаза, эти глаза напротив, что некогда вдохнули в него жизнь, пожертвовав всем тем, что скрывалось за ними, могли лишить его смысла. Надежды. Веры. В один миг. Мысли Юнги все сильнее давили на подсознание, не давая не единого шанса ослабить их поток. Казалось, даже мнимая возможность найти лазейки выхода из лабиринта собственных чувств, медленно исчезала. — Прежде, чем я отвечу, — несколько секунд она всматривалась в темноту позади, заметно нервничая, — ты должен кое-что понять, — поравнялась с ним лицом и протянула свою ладонь. Может Мин ничего не понимал, но и задавать лишние вопросы не стал, а только послушно протянул свою руку в ответ. И стоило их пальцам сплестись в замок, девушка прикрыла глаза, а Юнги следом, непроизвольно сжимая руку, крепче, чем оно того требовало, точно даже случайно боялся отпустить ее. — Представь, всего на секунду, — спокойный и мягкий голос девушки, стал заполнять царящую тишину слабо освещенного проулка, — что ты стоишь перед глубокой ямой, а другой человек подходит к тебе так близко, что невольно дыхание начинает учащаться, и разворачивает к этой яме спиной. Ты уже не боишься, так смотришь ему в глаза, а не в пропасть, но спиной чувствуешь, что яма все еще позади тебя. Знаешь, что значит доверить свою жизнь другому человеку? Это подойти как можно ближе к глубокой яме, развернуться к ней спиной, оступиться назад и держаться за руку другого человека, как за спасательную ветвь. Если отпустит, то тебе будет невыносимо больно. Если удержит, значит это надежный человек, — тяжело вздохнула, с трудом совладав с волнением, — Юнги, представь, что тебя держит чья-то рука над обрывом, каким бы было твое решение? Последовала напряженная пауза. Мин долгое время не мог найти верные слова. Возможно он и не был готов к такому вопросу, и непроизвольно оттягивал неизбежное — честный ответ, слишком значимый для Милы, и пока еще неясный для него самого. Нерушимое беззвучие между ними слишком затянулось. В самом эпицентре мертвой тишины были только двое, которые электризовали молниями воздух, сметая ненужный мир вокруг, оставляя только чувства — неопределенные, ровно как и их мысли. Всего через какие-то считанные минуты их руки разомкнулись, а вместе с тем столкнулись и их взгляды. — Ты спросил, смогу ли я довериться тебе? — нарушила безмолвие она, и, обхватив себя за плечи, скользнула под свет фонаря, поравнявшись с парнем спиной, — еще до того, как ты споткнулся и отказался идти дальше, я уже тогда осталась рядом… Всего на мгновение она притихла, в надежде хоть немного успокоить шторм собственных эмоций в океане своей потерянной души. Протирая друг об друга вытянутые пальцы увлажненных ладоней, Пак Мила ощущала, как кровь с бешеной скоростью все сильнее разгоняется в жилах, ускоряя пульс. Юнги не мог повернуться, не находил в себе сил опровергнуть то, к чему подводит разговор Мила, а только провел по лицу рукой, точно пытался стереть с себя волнение. — Все дело в моем сердце и чувствах, — шептала она, — почему они не слушаются меня? Почему я продолжаю доверять тебе? Почему я не в силах уйти? Точно острие ножа, слова Пак ковыряли нутро Юнги, заставляя его сжимать руки в кулак до появления белых костяшек. Злость? Да, он злился, но на самого себя, потому что не сумел быть честным с той, кто полностью посвятила себя ему, к той, кто не задумываясь прыгнула в бездну за ним, в поисках лучшей жизни, но не для себя, а ради него. Ненависть? Да, он ненавидел собственное жалкое существование, которое было бессмысленным до появления Мила, до того, как она сумела достучаться до его затворенного сердца на самом дне созданной его собственными непримиримыми противоречиями духовной темницы. Он чувствовал, как медленно ускользает шанс удержать девушку, находящуюся на грани. Осознавал, что еще немного и она сорвется ту самую яму, но в полном одиночестве, потому что не почувствовала от него того самого «Взаимно». Осознание неминуемого конца заставило Мина подорваться с места и тотчас направится к ней. Одно, всего одно неловкое и неуверенное касание до плеча, вызвало дрожь по и без того озябшему телу Милы. Ощущение его прерывистого дыхания позади, убивало остатки сил сдерживать весь поток эмоций, беспощадно терзающий что-то в районе груди. Подсознательно, Пак понимала, чего добивался Юнги, но могла ли она позволить себе пойти на поводу собственных чувств в очередной раз? Могла ли вычеркнуть с памяти то, что так сильно в прошлом пошатнуло не только доверие, но и веру? — Вера… Я больше не могу верить тебе, Мин Юнги… Парень молниеносно развернул к себе девушку, не дав договорить. — Я готов! Слышишь, Мила? — он упрямо смотрел прямо в ее поникшие глаза, требуя того же взамен, судорожно подбирая слова, — я готов сделать, все, чтобы вернуть твое доверие. Только… не отталкивай меня сейчас, когда твоя жизнь в опасности. Мин не отрывал своего взора, внимательно изучая черты ее невинного лица. На мгновение возник сильный соблазн провести по скулам и нахмуренным бровям рукой. Вблизи они казались еще красивее. Сложно было совладать с желанием вновь потрогать их, но он не решался. — Скажи, что не отпустишь мою руку прямо сейчас, — продолжал он, неспешно и твёрдо проговаривал каждое слово, убивая остатки остатки моральной стойкости девушки. Мила сглотнула комок, расправила и снова прикрыла веки. — Прошу, скажи хоть что-нибудь… Твое молчание, — резко запрокинул руки за голову и молниеносно метнулся туда-сюда и вновь предстал перед ней, — убивает… — глаза его округлились, а губы нервно дернулись. Выждав непродолжительную паузу и медленно выдохнув, Мила заговорила, почти неслышно, несмотря на то, что сердце ее, в то самый момент просто раскромсало на тысячи маленьких кусочков: — Я ждала, терпеливо ждала, — слезы все сильнее подступали к краешкам глаз, — когда ты сможешь протянуть мне свою руку в ответ. Но чем дольше томила себя мнимыми надеждами, тем сильнее отравляла свое сознание несбыточными мечтами. Чем ближе пыталась подступить к тебе, тем дальше ты отталкивал меня… Но я продолжала упорно верить, что все еще можно изменить, ведь бывает в жизни так, что даже невозможно становится возможным, — напряженно сверлила глазами почву у своих ног, перебирая пальцами складки переливающегося на свету темного платья, — и только сейчас сумела узреть одно простую истину — я уже давно ушла за границу дозволенного и вряд ли когда-нибудь вновь смогу перейти черту, которая все эти полгода отчаянно рисовали твои равнодушие и отчужденность, — все более расплывчато говорила она, опуская и вновь поднимая веки, — мы никогда не сможем стать ближе, потому что каждый из нас по своей натуре одичалый кочевник, ищущий свое пристанище в мире, где никогда наши пути не сойдутся на перепутье. Не всегда бессмысленные блуждания могут привести двух людей друг к другу. Это не сказка, а суровая реальность и конец не всегда бывает таким счастливым, каким ты видишь его изначально. Мир суров не только к тебе, но и ко всем. Я увидела начало, но не смогла удержаться в середине пути и остановилась у самой грани и прямо сейчас, я отчетливо вижу свой конец… Все вокруг словно померкло, ровно также, как и в душе Мин Юнги. Не было ни намека на проблески света. Темно и пусто, внутри все стало бессмысленно. Он ощущал как медленно угасает. Вместе со словами Пак ушла и жизнь, что совсем недавно била ключом в его жилах. Юнги и раньше умирал внутри себя не единожды, но в тот момент, эта смерть казалась ему тяжелее, чем все предыдущие, потому что возрожденный из пепла погибает болезненнее, чем кто бы то ни было. — Я слышу, как стук больше не наполняет меня изнутри и это сводит меня с ума, — заговорил безучастно парень, присев на бордюр подле Пак и свесил руки на согнутые в коленях ноги, — все перестает сиять, — устало выдохнул, не поднимая головы, — пусть я и не был готов к твоему появлению, но ты открыла мне вселенную, которую сама и забрала… Это был последним изречением, коем обмолвился Мин Юнги, а после время словно остановилось. Нежелание мириться с реальностью овладело им особенно сильно в тот момент. Путь, который ему отчаянно рисовала Мила все это время, снова казался невидимым и бессмысленным. Идти вперед? Зачем? Стоит ли и дальше идти по дороге, которая так или иначе все равно приведет в пустоту? Очевидно, Юнги больше и не собирался двигаться в неизвестном направлении. Единственное чего невыносимо желало его беспокойное сердце — взять Пак за руку, посмотреть в ее глаза и сказать: «Кричи. Называй меня самыми скверными словами — я это заслужил! Осуждай меня за то, что так долго был слеп — заслужил. Ударь, как можно сильнее, лишь бы тебе стало легче — даже это будет заслужено. Только… Не уходи. Иначе я просто не выдержу и сдамся.» Пусть Мила и понимала, что виновницей такого состояния является никто иной, как она сама, но поступить иначе просто не могла. Настал тот миг, когда моральных сил, чтобы впадать в истерики, заламывать руки и плакать уже не осталось. Силы притяжения, некогда удерживающие две метающейся души рядом, потеряли свой контроль над неподвластным им процессом — разрушением. Нет такой силы, которая сумела бы остановить неконтролируемый разрыв между двумя людьми, слишком разными, как оказалось, и слишком чужими. Когда слова иссякли, а душевные терзания пришли к внутреннему консилиуму, Мила прошла мимо Мина и застыла буквально в шаге. Безутешные мысли, безжалостно давящие на подсознание с невероятной силой, заставили ее обернуться. — Прости, — только и смогла прошептать она, а парень все также напряженно сверлил холодную землю стеклянными глазами, но не вымолвил ни слова. Девушка лишь беззвучно вздохнула и отвернулась. Всего несколько шагов сделала Пак прежде, чем почувствовала грубое прикосновение нежных рук и застыла, не в силах развернуться. Мин Юнги крепко сжимал ее ладонь, она не видела его взгляда, но чувствовала, как трудно ему было сделать последний рывок, ощущая прерывистое дыхание прямо позади себя. Все происходящее казалось каким-то страшным сном, где они с Юнги оказались на разных полюсах и никто из них был не в силах изменить предначертанное свыше. Голос, тот голос с хрипотцой, такой близкий и такой далекий одновременно, помог Пак вынырнуть из небытия. Жарко. Очень. Мучительно. Ей было невозможно жарко. — Останься… Она молчала. — Не уходи… Последнее, что увидел Мин, как тоненькие и аккуратные пальцы Пак медленно выскользнули с его ладони, и ощутил, как сердце сбилось с ритма. Он отчаянно рисовал фантомный образ Милы, не отпускающий его руку, но видел только ее удаляющийся в темноту силуэт, который не в силах был удержать. — Ушла… Она все-таки ушла… Рухнул. Мир рухнул, а вместе с ним и смысл.

Здание клана «Сириус». Рабочий кабинет Драгона.

Вальяжно рассевшись на кожаном кресле, запрокинув ногу на ногу, Драгон плавно перебирал вытянутыми смуглыми пальцами серебряный кулон на шее, поблескивающий через распахнутую на подкаченной груди черную рубашку, и, запрокинув голову на спинку, хмуро сверлил взглядом потолок. Периодически, как бы невзначай, глаза его устремлялись на разожженный костер в камине. Рассматривая пылающие угольки в ярком пламени, он изредка смыкал веки, а свет от огня продолжал дрожать на его лице, загадочно играя тенями на рельефных скулах и нервно сжатых бледных губах. Встав и прошагав взад-вперед, он остановился у окна, распахнул его и прислонился к подоконнику, часто задышал, точно ему не хватало воздуха. А затем томно и даже слегка грубо обратился к своему подчиненному, все это время беззвучно сидящего у его рабочего стола. — Ты уверен, Дио? — Более чем, — холодно процедил тот. Драгон только ухмыльнулся и направился к нему. Обойдя парня со спины, он прислонился к его уху и гневно прошипел, улыбаясь краешками губ: — Если ты, щенок, — вцепился ногтями одной руки в его плечо, — решился пойти против моего слова. Облажался также, как и в больнице в тот раз, когда не смог добить лежачий труп, — Дио напрягся, крепко сжав ручки стула, но промолчал, — и сейчас пускаешь мне пыль в глаза. Сам догадаешься или подсказать? Чем чревато непослушание. Думаю не стоит напоминать из-за чего Марк — моя правая рука, остался без языка, все верно?  — Босс, — заметно занервничал подчиненный, — ты ведь знаешь, что я профессионал… — Закрой свою пасть! — гневно прокричал главарь, тотчас схватив Дио за шкирку, и развернул к себе, сверкнув глазами, — «профессионал»?! За которым я подтирал следы! Дио попытался оправдаться, но мужчина сразу же закрыл ему рот, резко припечатав к стене лопатками. — Скажи спасибо за мое великодушие. Иначе, я бы уже с порога всадил тебе пулю в лоб, — резко разъяснил он, не по-человечески оскалившись. — Босс… Главный отбросил его на паркет и сжал кулаки до хруста, но тот снова моментально подскочил и потянул его за кисть руки.  — Я следил за ними с того момента, как этот парень, усадил ее в машину. И если ты не веришь, то вот, — судорожно достал из кармана какие-то снимки и бросил их на стол, — вот доказательства. Драгон краем глаза холодно покосился на фото и отвернулся. — Посмотри на жалкое лицо того парня, который так уверенно говорил, что обвел нас всех вокруг пальца, — протянул один из кадров к лицу главаря, ухмыляясь, — этого недошпиона раздавила какая-то баба… Грубо переняв снимок у подчиненного, мужчина несколько секунд безотрывно смотрел на запечатленный там момент, а затем отпихнул Дио и, молниеносно подойдя к столу, точно хотел в чем-то убедиться, принялся внимательно рассматривать другие, не обращая никакого внимания на продолжающийся монолог парня. Всего через считанные секунды он сжал одну из фотографий и, не разворачиваясь, к бормочущему что-то под нос Дио, точно находясь в трансе, сухо произнес: — Уходи. — Но… — Пошел вон! — прорычал он и запустил почти опустошенной бутылкой виски в стену, пролетевшей буквально в миллиметре от виска Дио. Испытывать терпение босса дальше он не рискнул и, отвесив короткий поклон кивком головы, без слов, быстро удалился из помещения. Проводив его безучастным и холодным взглядом, Драгон разомкнул кулак, скрывающий снимок. Отчужденно и словно презрением он вглядывался в запечатленный момент на фото, где Юнги чувственно прижимал к себе Милу, и, казалось, с каждой секундой в его груди сжималась какая-то невидимая пружина, от чего на лбу начали выступать еле заметные капли пота. Нервно прикусив губу и не спеша обогнув по кругу кабинет, мужчина остановился у распахнутого окна и схватился за оконные рамы, склонившись над фотографией. — Интересно… — эхом отозвался приглушенный грубый голос где-то внутри него. Секунда. Две. Три. Критическая точка была достигнута, и пружина высвободилась. Мужчина сорвался на крик: — Тешите себя мнимыми надеждами? Думаете, что для вас двоих все так просто закончится?! — суматошно разорвав кадр на две части и забросив в горящее пламя, он внезапно выхватил раскаленную кочергу и поднес к своей растопыренной ладони. Уставившись на наконечник залитыми кровью глазами и замешкавшись всего на мгновение, он резко отшвырнул предмет в сторону, а следом стал крушить все, что попадалось под руку. Наконец, когда разруха полностью заполонила его же собственный кабинет, он, словно выпустив пар, саркастично улыбнулся, и устало приземлился в кресло посреди битой мебели и осколков стекла, раскинув руки на подпорках сиденья. Ненависть? Гнев? Презрение? Или может Драгон испытывал что-то гораздо более весомое, чем простые человеческие эмоции, что-то подвластное только ему и собственному сердцу, закованному в не рушимые кандалы беспросветной душевной темноты. Кто он просто отрицательный герой или тот, кому не сумеет бросить вызов даже сам дьявол? — Это только начало. Игра продолжается… — едва уловимо, шептал загадочный бархатный томный голос с хрипотцой. Учащенно выдыхая горячий воздух, Драгон безэмоционально наблюдал, за медленно сгорающими образами Юнги и Милы, а скрежет трущихся друг об друга лунных камней все сильнее отыгрывал свою партию, нарушая безмолвие, всего на миг повисшее в воздухе.