— Если я тебе понадоблюсь, то просто открой медальон и позови меня. Я приду в любое время суток.
Том сидел за первой партой и записывал с учебника тему сегодняшнего урока, не обращая внимание на рядом сидящую девочку из Пуффендуя, которая, в свою очередь, каждый раз нервно поправляла свою косу и мельком смотрела на слизеринца.
Пальцы неосознанно дотронулись до серебряного медальона, что теперь висел на шее.
— Сегодня мы с вами вновь повторим превращение спички в иголку, — улыбаясь в бороду, говорил Альбус Дамблдор.
В отличие от других его нарядов, этот был очень даже сдержан. Красная мантия, на подоле которой бегали зелёные мыши, и фиолетовый колпак без изысканных рюшек или колокольчиков, что звенели бы в такт его качанию головы.
Ученики со Слизерина и Пуффендуя зевали через раз. Нет, профессор вёл прекрасно, задорно бы даже кто сказал, но именно вчера поздним вечером был урок по астрономии, на котором студентам рассказывали и показывали различные звёзды.
— Не забывайте, пожалуйста, что скоро будут экзамены, поэтому вам надо усерднее готовиться. Все ведь хотят перейти на второй курс? Да, мистер Блэк?
— Мы можем превратить что-то другое во что-то другое? — тяжело вздохнул Альфард. — Например, тот шкаф в вазу.
— Чем вам не нравится мой шкаф, что вы захотели превратить его в вазу? — спросил Дамблдор и взмахнул палочкой в сторону шкафа, превратив его в розовую вазу, на которой разместились пёстрые цветы. Послышался общий вздох удивления. — Вам стало легче теперь с этой вазой?
— Нет, теперь мне не хватает там шкафа.
С этими словами Блэк достал свою палочку и направил на вазу, взмахнув. Но вместо предполагаемого деревянного объекта появилось что-то, что напоминало смесь вазы и тумбочки: стеклянные бока, кое-где округлившиеся, кривые ножки, что подкосили эту тумбочку, и одна дверца, что закрывала лишь часть внутренностей.
— Отличная работа, Блэк, — засмеялся Лестрейндж.
— Что ж, для первого курса вполне ничего, — хмыкнул профессор.
Однако, не успел он взмахнуть своей палочкой, как странный предмет мебели преобразился обратно в деревянный шкаф с книгами. Ученики, что до этого весело обсуждали провал Альфарда, резко смолкли и удивлённо посмотрели на место, где теперь стоял привычный элемент кабинета.
— Отличная работа, мистер Реддл. Десять баллов Слизерину, — восторженно произнёс Дамблдор. — Останьтесь после урока. Продолжим, класс.
Реддл усмехнулся и положил палочку обратно в карман мантии. Он не волновался по поводу того, что его попросили остаться после урока. У него была полная уверенность в том, что профессор лишь хочет похвалить его и посоветовать древние фолианты.
Дамблдор со смехом в лучистых глазах наблюдал за хмурым Блэком, что превращал спичку в иголку, а потом обратно. На такой спокойной ноте и прошёл урок. Правда, кто-то всё же умудрился сделать из спички деревянную иголку. А кто-то поджечь парту...
— Вы хотели со мной поговорить, профессор Дамблдор? — вежливо спросил Том, когда все вышли из кабинета.
— Как у тебя проходят дела, Том? Нашёл в Хогвартсе новых друзей?
— Всё хорошо, профессор, — сдержанно улыбнулся слизеринец и наглядно посмотрел на дверь.
— Не хочешь засахаренных фруктов? — словно и не заметив жеста, спросил Дамблдор и взял со стола хрустальную вазочку. — Очень вкусная сладость. Правда, профессор Слизнорт предпочитает больше засахаренный ананас, нежели ассорти.
— Не знал, что он вообще любит сладости.
И Том Реддл сейчас жестоко соврал. Все слизеринцы знали, что любит их декан. В конце концов, он сам им и говорил это, когда заходил в гостиную. Разумеется, эта информация была брошена им «случайно». Так сказать, для размышлений на будущее.
— О, ещё как. Помню, один раз он даже ездил на другой конец страны за какой-то редкой изысканной сладостью, — хмыкнул волшебник. — Но я не стал его об этом сильно расспрашивать, а то он вполне мог пригласить меня с собой в эту нелёгкую дорогу.
— Вы даже не узнали, что это за сладость? — решил подыграть слизеринец.
— Нет, — покачал головой Дамблдор. — Профессор Слизнорт предпочитает очень странные сладости. Одни тараканьи гроздья чего стоили.
— Простите?
— Сладость, приготовленная из тараканов.
Волшебник легко улыбнулся, а когда взгляд зацепился за серебряный медальон, уголки его губ дёрнулись, намереваясь расплыться в широкой добродушной улыбке.
— Прости, что задержал тебя. Удачи на Защите от Тёмных искусств.
— Спасибо, — сухо ответил Реддл и вышел из кабинета, усмехнувшись.
Стало ясно, кто помог Поттеру доставить подарок. И этим кем-то оказался Альбус Дамблдор.
Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никого в округе нет, Том уже готов был открыть медальон и спросить Гарри лично, как его прервали.
— Меня зовут Эллина Мэдли, — представилась пуффендуйка, что сидела рядом с Томом. — У тебя прямо талант к трансфигурации.
Он оглядел её с ног до головы и с трудом удержался от презрительного фырканья. Как можно было совершенно не посмотреть, как ты вышел из гостиной? Косо поправленная юбка, помятая рубашка, почти что слетевший галстук и расстёгнутая мантия.
— Том Реддл, — бросил слизеринец и двинулся в сторону следующего кабинета, где должен был пройти интересный урок.
— Приятно познакомиться...
Её слова утонули где-то в коридорах старого замка. Том не стал её слушать, а просто скрылся за одним из поворотов.
Защита от Тёмных искусств была насыщенной на информацию. Профессор Вилкост не поскупилась рассказать об оборотнях всё, что только знала. Особенно сосредотачиваясь на различных способах исцеления от укусов. Эта пара шла совместно с Гриффиндором. Удивительно, но они тоже слушали старого преподавателя молча. Без лишних криков, самолётиков или журавликов, что летали бы под потолком. Реддл же скорее хотел спросить Гарри, не встречал ли тот на своём жизненном пути оборотней. Эта мысль веселила, что он вполне мог их увидеть.
— Зелья! — в который раз с восторгом повторил Блэк.
— Да знаем мы, куда идём! — крикнул в ответ Лестрейндж, когда уж совсем устал от этой жизненной энергии.
— Зачем тебя оставляли после урока? — спросил Розье, замедлив с Реддлом шаг, чтобы их громкие собеседники шли впереди и ничего не слышали из разговора.
— Хотел посоветовать мне на каникулах почитать что-то по трансфигурации, — монотонно ответил Том, зевая и прикрывая рот.
Зачем им знать то, чем он не хотел делиться?
Оберин уже хотел было что-то сказать, как его перебил догнавший их Эйвери, что схватил Реддла за руку, крепко вцепившись. Последний от этого действия поморщился, вырвав свою руку.
— С ним на зельях сажусь я!
— Тогда я забираю Блэка, — сказал Розье, усмехнувшись.
— Это вы меня сейчас все дружно оставили за бортом? — недовольно произнёс Тесеус.
— Пара будет с Когтевраном, можешь сесть с кем-то оттуда, — закашлялся Альфард, пытаясь скрыть свой хохот, за что и получил подзатыльник от мальчика с кудрявыми волосами. — Почему ты всё время меня бьёшь?!
— Почему ты всё время меня бьёшь? — передразнил Альфред, делая писклявый голосок, на что даже Розье не удержался от улыбки.
***
На уроке по зельеварению, как оказалось, не было ничего сверхъестественного в плане варки зелий. Лишь изучение отдельных ингредиентов и конспект из старого потрёпанного временем учебника, чьи жёлтые страницы где-то даже были съедены.
— Простите, профессор Слизнорт, можно у вас кое-что спросить? — улыбнулся Реддл, делая дружелюбное лицо, лишь взгляд был холоден и отстранён.
Улыбка. Вот, что было залогом успеха при разговоре, когда тебе что-то надо. Лёгкое правило, которое он быстро усвоил.
— О, конечно, мой мальчик, спрашивай! — улыбнулся ему мужчина с волосами цвета соломы.
— Что такое Философский камень? — не стал тянуть с вопросом Реддл. Ему было необходимо узнать что-то ещё об этом камне. По словам Гарри, его уничтожили, но может, что-то осталось?
— Очень интересный вопрос. Другого от тебя и не ожидал, — взяв со стола чашку с чаем, Слизнорт немного отхлебнул. — Древняя наука алхимия занималась созданием Философского камня, легендарного вещества, наделённого удивительными силами. По легенде, камень мог превратить любой металл в чистое золото. С его помощью также можно было приготовить эликсир жизни, который делал бессмертным того, кто его выпьет. Однако, не скажу, что Николас Фламель прямо-таки выглядит молодо. Это бессмертие очень специфично.
— Он ещё существует?
— Почему же «ещё»? Он и не пропадал. До сих пор находится в руках нашего известного алхимика. И, на минуточку, это единственный такой камень. Он уникален, — добродушно ответил Слизнорт, восхищаясь.
— Спасибо, профессор, — голубые глаза блеснули нечитаемой эмоцией.
***
Зал трофеев — это зал в Хогвартсе, где собраны все награды его учеников: кубки по квиддичу, почётные грамоты, отличительные значки и тому подобные вещи.
Хрустальные ящики, в которых отливали золотом кубки, щиты с гербами, таблички и статуэтки, сверкали от ярких факелов.
Реддл внимательно скользил взглядом от награды к награде, ища нужную фамилию, ради которой сегодня пришёл в этот Зал. Однако, найти её было бы очень трудно, здесь находилось неисчислимое количество кубков.
— Кого-то определённого ищете или пришли помечтать о том, чтобы и ваша будущая награда была здесь?
— Здравствуйте, профессор Вилкост, — даже не посмотрев на женщину, поздоровался Том. — Вы знаете всех, кто получил награды?
— Мистер Реддл, я преподаю с девяносто пятого, а тут не так уж и много наград, — хмыкнула женщина. — Может, вам помочь?
— Гарри Поттер.
Слизеринец повернулся к Галатее Вилкост, чтобы видеть её лицо, но на нём не промелькнуло нужной ему эмоции.
Узнавание.
— Я не знаю здесь таких. Видимо, я не смогу вам ничем помочь. Вы точно не перепутали имя?
Реддл ей не ответил, нахмурившись. Поттер точно получал награды, если ему верить. Однако, не была ли это
ложь?
Ощущение, что тебя обманывают, всегда неприятно оседает где-то у сердца. Оно заставляет всё холодеть, одновременно с этим словно огонь распространяется по всем внутренностям.
Отвратительно.
— Извините, профессор. Возможно, я всё же что-то перепутал.
***
Сегодня была тёплая весенняя погода. Вечером дул лёгкий ветер, что развевал верхушки деревьев из Запретного леса. Оттуда же и слышались разные завывания.
Сейчас Том поднимался по винтовой лестнице на Астрономическую башню, с которой хотел посмотреть на окружающие замок просторы. Скорее всего, подниматься на неё было строго запрещено, но, как говорится, не пойман — не вор.
Да и зачем о чём-то жалеть, если уже это сделал? Наоборот, следовало бы насладиться этим сполна.
Этот замок стал за это время для слизеринца настоящим домом. Осталось каких-то три месяца до конца учёбы. И снова будет
ненавистный приют, в котором живут пугливые овцы.
Взгляд прошёлся по глади Чёрного озера. Стянув с шеи медальон, Том открыл его, наблюдая сонного обитателя. Если раньше в этой миниатюрной версии картины не было стула, то сейчас он каким-то образом здесь нарисовался.
— Гарри, — позвал Реддл, но портрет лишь нахмурился. — Гарри.
Сонный расфокусированный взгляд стал искать рядом с собой очки, которые, видимо, ранее упали. Нацепив их на нос, Поттер теперь внимательно посмотрел на того, кто его разбудил.
— Да?
— Ты мне лжёшь? — в лоб спросил слизеринец, но не увидел никакого понимания ситуации в зелёных глазах. — Ты сказал, что Философский камень был уничтожен.
— Да, так и было, — неуверенно ответил гриффиндорец.
— И что ты получал разные школьные награды, — продолжил Реддл, особо не делая акцент на этих словах. Всё было произнесено с лёгкой повседневностью.
— Да, а в чём дело?
— Это всё
враньё, — холодно произнёс Реддл, выделяя последнее слово интонацией. — Я сегодня узнал, что этот камень ещё есть. И он
единственный. В Зале наград тебя нет. И если ты свалишь это на мою невнимательность, то я могу сказать, что мне помог профессор, что знает тот Зал вдоль и поперёк.
Не было той знакомой улыбки, не было и радостного взгляда. Только серьёзность на лице, что, казалось, было создано не для этого. Никаких отрицаний или попыток что-то вставить.
Ничего.
— Что-нибудь скажешь?
— Никогда ещё не врал тебе. И не начинал, — тихо ответил Поттер.
— Ты слушал, что я говорил? — на скулах заиграли желваки.
— Да, слушал. Я могу лишь попросить тебя мне верить.
— С чего бы мне начинать верить лжецу? — мягко спросил Реддл.
Гарри замолчал, обдумывая ответ. Он не мог соврать, но и ответить правдой тоже. Оставалось только выбирать меньшее из двух зол — и Гарри выбрал Тома.
— Философский камень будет уничтожен в 1992 году.
В слизеринской гостиной стоял портрет, обитателя которого никто не видел. Однако, кто-то может утверждать, что говорил с ним и даже спросил совет. Его узорчатая рамка бережно вытиралась от любых пылинок. На ней не было и трещинки. А на холсте красовалось бордовое богатое кресло, в котором, по слухам, никто так и не сидел.
Но в тот вечер на уголке появилась маленькая трещина, что обещала разрастись...
