Портрет

— Вернулся… — …странный мальчик… — …ненормальный. Шёпот разносился от одной стены к другой, пока Том, держа рукой свой чемодан, шёл по коридору в свою комнату. Видимо, все очень надеялись, что он сгинул навсегда, как и сама Коул, что одарила мальчишку ненавистным взглядом. Он портил ей очень многое, что могло раздражать до мелкой дрожи в руках. — Я вернусь туда в сентябре, — бросил ей Реддл, проходя мимо женщины, что иной раз боялась его просто позвать. Этот страх мог ощущаться на всех тех, кто окружал его здесь. Страх перед неизвестным, страх перед какой-то странной опасностью. Это можно было бы сравнить с тем, когда находишься перед хищником: ты его мог раньше не встречать, но точно знаешь, что остерегаться нужно. — Я лучше вас, вы боитесь меня только потому, что являетесь овцами, — произнёс Том, мягко улыбнувшись и усевшись на кровати. Он с нежностью посмотрел на грязные оконные стёкла. Снаружи их омывали капельки недавно начавшегося дождя. Он наслаждался чужим страхом, в какой-то степени радуясь и тому одиночеству, что тот мог за собой нести. Но это ведь мелочи, ведь так? Реддл опустил голову, тем самым посмотрев на медальон, что висел на шее и напоминал о себе маленькой тяжестью. Коснувшись его подушечками пальцем, в голову закралась смешная мысль, что если он его потеряет, то вряд ли сразу спохватится. — Ты мне ведь не скоро понадобишься, правда? — сказал мальчик с грустью и отстегнул блестяшку, небрежно бросив ту на старый стол. Медальон с неприятным звуком проехался по столешнице и, ударившись о стену, затерялся где-то в тёмном углу комнаты. Так было даже лучше. Смотря за тем, как золотистая цепочка падает в слой пыли, Том испытывал злобное удовольствие. Гарри Поттер лгал ему и, будучи гнусным лжецом, лежал там, где ему и было место. Правда, в чём именно наврал юноша из портрета, Реддл не мог сказать точно. И из-за этого чувствовал ещё большее раздражение. Он не представился кем-то иным, не побуждал мальчишку делать что-то, но и не рассказал с первого дня, что он из будущего. Но должен ли был? Том начинал злиться на себя, что находил портрету оправдания. Кто-то отвлёк Реддла от мыслей и постучал в дверь. Мальчишка удивлённо обернулся, с трудом предполагая, кто мог бы стоять в коридоре. Никогда ещё никто не соблюдал подобные приличия. Коул врывалась в комнату, хлопая дверью. Другие дети обходили это место стороной. Однако стук продолжился, а вместе с ним раздался чей-то тонкий голосок: — Том? Можно войти? Меня послала миссис Коул. — Входи, — немного погодя, ответил Реддл, удивляясь, как странно звучал его ответ. Он никогда не приглашал кого-то в свою комнату. Когда дверь отворилась, на пороге появился хиленький парнишка лет тринадцати. Лицо у него было неприметное, волосы свисали паклями, а карие глаза не выражали ничего особенного. Он приподнял уголки губ в тусклой улыбке и прошёл в комнату. — Я тут недавно. Меня зовут… — Это неважно, как тебя зовут, — оборвал Том. — Меня не интересует твоё имя. Что нужно Коул? — П-простыни, — неловко отозвался сирота. — Простыни? — повторил Реддл. Его внимательный взгляд задержался на чужом лице, будто пытаясь что-то сковырнуть в этих мышиных глазках и кривом носу. Парнишка же, напротив, горбился и смотрел в пол. — Хорошо, — вдруг улыбнулся Том и встал с кровати. — Мне нужно выйти, чтобы не мешать тебе, да? — Да, — тихо отозвался худой сирота и сразу же добавил, придав голосу больше уверенности: — Было бы неплохо. Реддл понимающе кивнул и вышел в коридор, аккуратно закрывая дверь. Как только его шаги стихли, парнишка бросился к оставленному на полу чемодану. Он хаотично начал открывать замок. Руки соскальзывали и тряслись. — Давай же… — заскулил новенький и с силой потянул крышку наверх. Она открылась с оглушительным скрипом. Петля на левой стороне сошла, но сироту это нисколечко не волновало. У него не было времени на бесполезное волнение о сломанном чемодане. Бубня себе под нос, он начал разгребать вещи Тома, выкидывая их на пол. — Не то, — парнишка поднял в воздух школьную рубашку. — И это тоже… — на чёрно-белую плитку упали чёрные носки. — Да где же тут хоть что-нибудь?! Рука нащупала учебник в несколько шершавой обложке. На ней золотистыми буквами было выведено: «Тёмная магия. Вводный курс». — Магия? — насмешливо спросил сам себя сирота. Он собирался кинуть книгу к остальным ненужным вещам, но не смог справиться с грызущим его любопытством. Неужели мальчик-монстр, о котором шептался весь приют, читал детские книги про волшебство? Наугад распахнув книгу, парнишка уткнулся взглядом в главу «опасные для жизни заклинания» и скривился. На страницах не было картинок, только сплошной текст. Кто будет читать книги такого скучного характера? Он сжал уродливыми пальцами пожелтевшую страницу и всмотрелся в миниатюрный шрифт. — Скукота! Учебник полетел куда-то в сторону. Но прежде, чем сирота приступил к раскапыванию остальных вещей, что-то блестящее в углу привлекло его внимание. Он подполз ближе и, различив среди клоков пыли медальон, вцепился в него как в сокровище. — Нашёл! — Всё ещё меняешь простыни, Сэм? Услышав своё имя, сирота невольно дёрнулся и обернулся. На пороге стоял Том, чей взгляд внезапно потемнел, стоило ему распознать в руках парнишки свою вещь. — Я не… Это вышло случайно! Мне поручили это сделать! Другие дети… Они сказали, что если я не хочу быть изгоем, то должен что-то у тебя украсть и я… — Ты выбрал очень нехорошую вещицу для своей ничтожной пакости, — процедил Том, щёлкнув дверным замком. Он сделал это очень тихо, но для Сэма щелчок был оглушительным. — Пожалуйста, я… — он попытался оправдаться вновь, но в глазах Реддла была только злоба. Нет, даже не злоба, а ярость. Холодная ярость, накрывающего худенького парня с головой. Поняв, что просьбы не помогут, Сэм попытался показать своё бесстрашие: — Я не боюсь тебя! Чтобы какой-то мелкий идиот мог напугать меня? Да ты едва достаёшь мне до плеча! Все эти придурки боятся даже смотреть в твою сторону, но я не буду вести себя так же! Я… Он сделал несколько шагов назад, не прекращая кричать в лицо Реддла, пока не упёрся спиной в подоконник. Рама с облупленной краской отворилась, в спину Сэма подул холодный ветер. Он посмотрел на Тома, смутно догадываясь, что может произойти, и ужаснулся. Когда-то в светло-голубых глазах горело пламя. Такое яркое, что воришка, кажется, позабыл, как нужно дышать. Сэм хотел бы отойти от этого проклятого подоконника. Он искренне хотел бы рвать изо всех ног, пускай хоть даже предстояло бы бежать по иглам. Да даже без ног всегда можно ползти, пока есть руки. Но он не мог сделать что-либо по своей воле. Его тело не слушалось. Руки сами ухватились за шатающуюся раму, пока серые глазки бегали по комнате. Ноги сами подняли Сэма на подоконник. Кажется, слышался хруст, когда всё это происходило, но никаких криков не было. Лишь закрытый рот, который словно зашили. Наверное, так и было, ведь вокруг губ начинали появляться дырочки, с которых потихоньку стекали капли крови. А ноги и руки теперь не были похожи на себя, они изогнулись под тем углом, который как раз и располагал к их переломам. — Ты зря решил послушаться их, — произнёс Реддл, всем своим сердцем желая, чтобы чужие кости крошились изнутри. Возможно, так и было, но закрытый рот вряд-ли что-то скажет. Стальные нотки в его голосе впивались в кожу, доходя до самого нутра, которое орало: «Хватит!» Он сам не знал, откуда в нём проснулось столько кровожадности, но даже не пытался её контролировать. Медальон был только его.  — Теперь тебе уже не стать изгоем… Жаль. «Почему?!» — орали серые глаза, в которых были слёзы. — Ты спрашиваешь о том, почему не станешь? — усмехнулся Том, понимая, что мальчик имел в виду другое. — Потому что ты умрёшь, Сэм, — широкая искренняя улыбка в ответ и пальцы Сэма разжались, отпуская золотую цепь на пол. Ветер ударил в спину вновь, но он был слишком слабым, чтобы удержать хрупкое тело сироты от случайного падения. Один маленький шаг, последний взгляд в озлобленные глаза мага и Сэм, с безобразно перекошенным лицом, грохнулся вниз. Он пролетел два этажа, прежде чем встретился с травой, которая медленно начала окрашиваться в ярко-алый. Ему могло бы повести, не будь под окнами огромного булыжника. Но, видимо, ему совсем не повезло. Глазные яблоки, что были открыты, смотрели в пустоту, белок мгновенно побагровел. Ноги и руки вывернуты, как и сама шея. Тряпичная кукла упала. Забавно. Тело когда-то Сэма было найдено в бедном саду на следующее утро. Его живот был неприлично вздут, а изо рта торчал лоскут испачканной в слюне и крови простыни. Виновник сам признался в содеянном. Это был Эрик Уолли. Тот самый мальчик, что однажды летом путешествовал с Реддлом по пещере на берегу моря. Он вёл себя довольно странно уже около двух лет: постоянно озирался и слыл заикой. Смотря на то, как Эрика уводят врачи вместе с Коул и как неприметное тело накрывают простыней, Том чувствовал мрачную радость. Раньше он мог заставить человека отвернуться или замолчать, но управлять им полностью — совершенно новый опыт. Как и случайное убийство. Мальчишка не считал себя причастным, ведь паренёк сам решил спрыгнуть со второго этажа, но что-то внутри Тома в тот момент отпало. Какая-то невидимая грань исчезла навсегда, стирая в голове придуманные человечеством ограничения. Впервые в жизни Реддл чувствовал себя таким свободным и таким всевластным. Вернувшись в комнату, он поднял с пола медальон, небрежно протирая его от пыли, и открыл, желая встретиться с нелепыми очками и зелёным взглядом, который смотрел бы сейчас с осуждением. Но это не настолько хорошая книжка, где может быть маленький, но просвет добра. — Сегодня я спас тебя, Гарри. Но внутри было пусто. Чёрное полотно, больше никого. — Эй, ты слышишь меня? Я тебя спас, — повторил Том, встряхивая цепочку в бледных пальцах, но никто не явился. Ни растрёпанных волос, ни странной мантии. Ничего, что напоминало бы о юноше с портрета. — Гарри? — Реддл позвал ещё раз, потом ещё, но в несколько раз тише, пока не кинул медальон об пол, чувствуя, как его накрывает новая волна эмоций. Но на этот раз в них не было ни ощущения свободы, ни воодушевления. Только горькое разочарование, что сжимало в груди маленькое сердечко; не давало лёгким вдохнуть больше воздуха, только выдыхать; не позволяло считать одного небезызвестного героя даже знакомым, с которым можно просто поболтать.

***

— Шляпе не надоедает распевать каждый год? — зевнул Альфард, который, видимо, за летние каникулы очень вымотался и не успел как следует выспаться. Второй курс начинается в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Он обещает быть таким же интересным, но не таким же опасным, как курс одного юноши с очками. Все сидели за своими столами и радовались тому, что они вновь в родных стенах. Первокурсники, что уже прошли распределение, с открытым ртом смотрели на привидении, что пролетали сквозь еду. Для них сейчас всё их окружение было некоей новинкой, даже для чистокровных маленьких магов, которые вряд-ли могли до этого дня находиться в такой атмосфере. Что же говорить о семикурсниках, то эти ребята были с какой-то тоской осознания, что это их последний ужин в Большом зале. Они старались медленно проходить глазами каждую стену, каждый факел, чтобы потом уже с теплотой вспоминать эти мельчайшие подробности. Но сейчас интересный разговор скоро должен будет начаться у теперь уже второкурсников со Слизерина… — Тебе не надоедает зевать каждый раз? — подхватил зевок Тесеус, стукнув случайно соседа-третьекурсника локтём, за что сразу же извинился. — Как провели каникулы? — спросила Вальбурга, с весельем глядя на своих однокурсников, что тихо перекидывались едой за столом. Да, Слизерин — место аристократов, но школа не обязана быть всегда серьёзной. Все любят иной раз пошутить, особенно в узком кругу, где тебя поймут такие же, как и ты. — Волшебно, — мрачно улыбнулся Розье, ткнув вилкой рыбий глаз, что на него, как он считал, пялился весь ужин. — Познавательно, — ответил Том, посмотрев на преподавательский стол, с которого на него смотрели одни любопытные глаза, которые в скором времени будут скрываться за очками-половинками. — Я недавно задумался, а можно ли сбежать из Азкабана? — вкинул вопрос Блэк, оглядев змеиный стол. — Азкабан? — переспросил Том, будучи не в курсе, что это и с чем едят. Он прочитал книги за лето, однако такого слова ещё не слышал. — Это магическая тюрьма, в которую отправляют волшебников, что нарушили серьёзные законы, — достаточно мягко объяснил Эйвери, избежав подробностей. — Говори прямо, убийства, терроры, Непростительные — это всё в большинстве случаев. А так, в мире волшебников тюрьма Азкабан вполне оправданно считается ужасным местом. Её охраняет множество дементоров, которые, как известно, магическим образом вытягивают из человека все светлые эмоции и заставляют вновь переживать все самые худшие воспоминания. Многие заключенные просто прекращали есть и умирали от голода, — зловеще пояснил блондин, чьи волосы доходили до плеча. Он услышал эту интересную тему и решил вклиниться в разговор. — Абраксас Малфой, наследник великой семьи Малфой. Он представился так пафосно, что на секунду показалось, будто он здесь всему и вся хозяин. Но его говор был странным, как посчитал Том. «Слишком по-дебильному растягивает гласные. Мерзотно». — Рад знакомству, — улыбнулся Реддл, переключая чужое внимание на себя. Его привлекло забавное слово… — Что за Непростительные? — Это, мой юный друг, запрещённые проклятия, которые всем нам вместе взятым рано изучать, так что вряд ли я тебе расскажу так уж и подробно, как ты хочешь знать, — он наклонился ближе к Тому, тем самым перегнувшись через стол, и прошептал, чтобы даже внимательные уши не вздумали что-либо подхватить из его слов, — а вот одна секция в школьной библиотеке поведает многое, — и подмигнул, быстро убравшись к своим однокурсникам. Можно ли сказать, что эти слова послужили ещё одним катализатором? Не только проклятию одной девочки, о котором следует узнать позднее, но и новым выводам сбежавшего (не из Азкабана, конечно) бывшего заключённого одного Портрета? — Что он сказал? — спросил любопытный Блэк, смотря вообще куда-то вбок. Сейчас он мало что соображал, будучи сонным, но за этот вопрос уцепилось большинство, ответ на который теперь ожидался из одних мальчишеских губ, что азартно улыбались. — Что ужин был неплох.