Шанс

       Жить без друг друга было сложно, почти невозможно, но мужчина и женщина старались. Подобно утопающему, который изо всех сил цеплялся за воду, понимая, что смысла в этом, в общем-то, нет, однако сама надежда, само желание жить здравый смысл превосходили настолько, что не цепляться было невозможно.        Вот только Стив был тем, кто смирился, кто принял всю несправедливость судьбы, кто с гордостью скрепя сердце смог сделать шаг вперёд, хотя заранее знал, что впереди только пропасть. Однако эта пропасть могла стать целебной тем, что в верхнем, надземном мире, где больше не было света, да и где он вряд ли когда-нибудь появится, смысла для Роджерса не было. А внизу, казалось, открываются новые перспективы, там он может дать надежду другим, не найти смысла в своей жизни, но подарить его другим.        И Роджерс этот шаг сделал. Он стал ещё лучше, чем был раньше, хотя это казалось невозможным. Делал всё, чтобы быть для других героем, чтобы быть примером для подражания, как бы сказала Петра, просто продолжал быть Стивом Роджерсом.        И пусть общество этих изменений не видело, считало, что Капитан Америка остаётся таким же, как и раньше, Мстители наблюдали за этим с болью. Видеть Роджерса таким было непривычно и даже неправильно.        — Стив. — Даже Тони, который до этого был бы рад, если бы Стив испытал что-то подобное, что испытывал сам Старк во время Гражданки, теперь ставил перед ним кружку с кофе и сочувственно хлопал по плечам. — Ты как? — Вопрос глупый, даже лишённый смысла, потому что ответ очевиден — плохо. Без Петры плохо.        И пусть прошло уже почти два месяца с момента её исчезновения, рана, казалось, не затянулась даже немного.        — Глупый вопрос, — усмехнулся Стив, — я могу сказать, что всё хорошо, что я в порядке. Но это ведь будет ложь. Я до сих пор иногда встаю и начинаю с ней разговаривать. Это помешательство?        — Скорее, любовь, — ответил Тони, с сожалением глядя на Стива.

***

       Петра, в отличие от Стива, так просто сдаваться не собиралась. Ей было плевать, судьба ли это иль злой рок, она видела перед собой только лицо Роджерса, не того, который всё так же был любезен с ней, кто помогал и вёл скорее как отец, а не любящий парень, а того, которого Паркер любила.        Она начала читать много литературы, посвящённой путешествиям как во времени, так и между мирами. И пусть всё это казалось глупостью, однако именно эта глупость внушала Петре надежду на то, что всё можно изменить.        Что их отношения не потеряны, что у Петры останутся не только воспоминания о тех двух месяцев, она сможет повторить их и продолжить. И даже если Петра сталкивалась с сочувствием окружающих, с их непониманием и прочим — ей было плевать.        Что было самым удивительным — Стрэндж, который Петре помогал. Который сочувствовал её горю и словно знал, что что-то должно произойти, что она старается не напрасно. И это внушало доверие.        — Петра. — Та сидела в гостиной, когда к ней подошла Наташа, держа в руках стаканчик с кофе. Романофф была единственной, кому Паркер рассказала вообще всё, не тая ни одной детали. — Как ты?        Она не спала уже несколько суток, занятая не только патрулями, школой, но и изучением литературы, которая, как ей казалось, способна помочь.        — Хорошо. — И это было правдой. У Петры была надежда, которая заставляла её идти вперёд, не сдаваться, и эта надежда затмевала всё плохое, что случалось. — У меня есть шанс, чтобы быть с ним, и я ухвачусь за него, чего бы мне это ни стоило.        — А если он забыл? — осторожно поинтересовалась Романофф.       — Не забыл. — Петра была уверена в этом, чувствовала на интуитивном уровне. По крайней мере, ей хотелось в это верить. Что Стив так же страдает, что Стив не забыл.        И пусть для других это выглядело как навязчивое желание, Петра знала, что это правда.

***

       В одно утро, спустя ещё три месяца после исчезновения Петры Мстители распались. Конфликт Старка и Роджерса обострился, миссий, которые требовали бы их присутствия, тоже не было. Существование организации стало просто бессмысленным. Да и Роджерсу было так проще. Конечно, с распадом Мстителей быть Капитаном Америка Стив Роджерс не перестал, но словно ответственности стало меньше.        Баки уехал в Вакканду, потому что там было для него лучше, спокойнее, к тому же Шури обещала помочь ему восстановиться до конца. С Роджерсом сейчас жила Наташа, которая так же как и он сам осталась в Щ.И.Т.е, чтобы помогать людям. Клинт уехал к семье, а Паркер всё чаще бывал в Башне у Старка.        — Стив, — одним утром сказала Наташа, держа в руках какой-то конверт. Роджерс перевёл взгляд с Романофф на неподписанное письмо и сказал:        — Кто передал?        — Нашла в ящике, — пожала плечами Наташа. — Ни отправителя, ни обратного адреса, быть может, ты узнаешь, от кого?        — Ты читала? — на всякий случай спросил Роджерс, понимая, что ответ скорее всего будет отрицательным. В общем-то так и оказалось. — Спасибо, — взяв письмо, произнёс Роджерс, погружаясь в чтение.        С каждой новой строчкой глаза Стива округлялись. Письмо действительно не нуждалось в подписи, только один человек мог написать его. Доктор Стрэндж.

Потребовалось больше времени, чем я предполагал. Однако всё готово. Есть информация касательно путешествия сквозь миры, касательно двух наших, а также о возможности перемещения из одного в другой без видимых последствий. Если тебе всё ещё интересно — знаешь, где меня найти.

       — Что там? — поинтересовалась Наташа, заметив, что письмо Стив отложил. Он дрожащими руками схватился за стол, словно пытаясь удержаться. Письмо было странным, на стиль Стрэнджа совершенно не похожим, однако огонёк надежды, который Роджерс уже давно потушил, вновь загорелся в нём. — Стив! — прикрикнула Наташа, вырывая его из оцепенения.        — Петра. — Одно имя, которое сказало Романофф больше, чем могли бы сказать тысячи слов. — Это… Я не уверен, но мне кажется, что это письмо написал Стрэндж. Стиль не его, но содержание. «Больше времени. Путешествия сквозь миры». Это ведь оно, верно?        — Полгода прошло, — зачем-то сказала Наташа, словно Стив и сам этого не знал. Словно не существовал эти полгода, желая доказать всем, прежде всего самому себе, что всё хорошо, что он уже забыл и способен идти дальше. Хотя во снах всё так же видел овал знакомого лицо, слышал девичий смех и чувствовал прикосновения мозолистых рук. — Ты всё ещё надеешься?        — Глупо надеяться, — усмехнулся Стив, — что я могу забыть. Это словно помешательство, однако каждый день я чувствовал, что живу в аду, что тону в этом омуте, а сейчас… Это.        — Даёт надежду? — закончила за него Наташа. Стив кивнул. — Ты пойдёшь?        — Я… А если мне скажут, что никаких шансов нет? Что все мои мысли до — пустой звук, то есть бред или ещё что-то в этом духе? Если сейчас у меня есть надежда, что всё ещё будет хорошо, что мы когда-нибудь встретимся, то, а встречусь сейчас со Стрэнджем, и он заберёт эту надежду у меня, что мне останется?        — Ты пойдёшь дальше? Без этого груза, без этих «а что», «а если». Просто всё будет как раньше.        — Как раньше уже не будет, — ответил Стив, поднимаясь с места.        Он собирался пойти к Стрэнджу. Всё же Наташа в чём-то была права. Ему необходимо узнать правду, какой бы горькой она ни была.

***

       — Нашла! — В один из дней Петра сидела в гостиной Башни, поскольку Мэй пришлось уехать из города, а оставлять девушку одну не хотелось. Старк был не против, чтобы она пожила у него, всё же такое происходило не раз. Петра листала книгу в красной обложке, которую принёс ей Стрэндж, и вдруг выкрикнула эту фразу: — Боже, я нашла!        Рядом никого не было, но даже если бы кто-то и слышал это восклицание, то всё равно бы не понял. За последние три месяца Петра перестала искать, по крайней мере, так казалось другим, всё больше погружалась в учёбу, да даже со Стрэнджем начала видеться реже, что на определённые мысли наводило.        В один момент Петра и вправду отчаялась. Она думала, что всё произошло ровно так, как должно было. Пусть это было больно, пусть несправедливо, но с этим надо смириться и начать двигаться дальше, с тяжёлым сердцем и воспоминаниями о чудесных месяцах.        Пусть кто-то говорит, что невозможно влюбиться за месяц, Петра готова была с этим поспорить. Потому что её сердце болело по человеку, с которым она провела всего два месяца рядом. Но иначе объяснить всё это, кроме как любовью, было невозможно.        Всё было так просто, что сперва Петре даже хотелось смеяться от осознания того, как же она долго доходила до этого. Вернее, почему же сама не догадалась. Почему ещё со слов Стрэнджа шесть месяцев назад не поняла одной истины: Петра могла остаться в том мире только в том случае, если перестанет быть аномалией для Вселенной. Если займёт чьё-то место. Место Питера, если говорить точнее.        Это казалось логичным. Если её считают лишней деталью, потому что для механизма она запаска, то нужно сделать всё, чтобы её поставили на место поломанной, утерянной. Как запасное колесо в машине, которое не нужно водителю до тех пор, пока одно из четырёх не сдуется.        Это было очевидно, однако куда сложнее осуществимо. Но теперь у Петры по крайней мере была информация, с которой ещё предстояло разобраться.        И Петра уже подозревала, как ей придётся поступить.

***

       — Доктор Стрэндж? — Стив до убежища магов дошёл быстро. Город словно замер, застыл в одном мгновении, потому что даже по пути Роджерс не встретил никого, кто мог бы помешать ему двигаться: ни фанатов, ни журналистов, да даже случайных прохожих не было рядом.        Стрэндж словно ждал его, вальяжно сидел в кресле и читал какую-то книгу в красной обложке.        — Добрый день, Стив, — кивнул он, не оборачиваясь. — Здесь ты найдёшь всю нужную информацию.        Роджерс ничего не ответил. Лишь с благодарностью забрал книгу, понимая, что проведёт всю ночь за изучением материала.        Если разгадка близка, Стив готов сделать всё, чтобы получить её.        Потому что он ужасно скучал по Петре.        Потому что хотел быть рядом с ней.        Потому что Стив любил.