Дисания

Я вижу город. Я вижу людей вокруг. Я вижу, как они смотрят на меня с осуждением. Я слышу, как они один за другим читают мне нотации. Я чувствую, как кричу, чтобы заглушить их бессмысленные слова. Зачем они что-то решают за меня? Кто они такие? Мне абсолютно всё равно, что они думают обо мне: когда он сжимает мою руку крепко, я счастлива. Он что-то говорит мне, но я не слышу его из-за гвалта чужих голосов. -Аня, Аня, вставай, у нас остановка, пойдем подышим воздухом! Видишь, солнце уже встало! — Мирон будит меня, и я понимаю, что видела сон. -Да, с радостью! — приподнимаюсь я со своего спального места. -Тебе что-то снилось? Прости, если прервал интересный сон, — интересуется он, когда мы идем мимо спящих людей к выходу из поезда. -Да, ерунда, бред какой-то снился. Ты лучше любого сна, поверь, — улыбаюсь я. И это правда. Я больше не хочу слышать осуждений в свой адрес. Я просто хочу быть счастливой. Июльское утро. Яркое летнее солнце радует нас теплом. На станции втридорога продают кроссворды, сувениры и мороженое. Мирон покупает нам одно большое ванильное мороженое в рожке, отдав за него около ста рублей. Это довольно дорого для меня, и я ругаюсь на него, что он нерационально тратит свои деньги. Он смеётся с меня и говорит, что я веду себя глупо. Ладно, ему виднее. Мы гуляем по перрону и балуемся с мороженым, едим его по очереди и пачкаем друг друга. Мирон то подносит мороженое к моему рту, то убирает его, что заставляет меня весело негодовать. Я звонко смеюсь, не обращая внимания на других гуляющих по станции попутчиков. Кое-как закончив с мороженым, мы собираемся идти обратно в поезд, остановка скоро кончится. Почти у самого входа в вагон мы останавливаемся, Мирон притягивает меня к себе и целует. Его губы пахнут ванилью, и это незабываемый поцелуй. Со вкусом сладкой ванили. Мы едем в Питер. В плацкартном вагоне собралась половина моих одноклассников, которые захотели провести каникулы в культурной столице нашей страны после предложения Мирона, двое учительниц среднего возраста в качестве сопровождающих, я и Мирон. Я не знаю, что будет со мной в будущем, но я знаю, что эти каникулы я проведу с самым лучшим человеком на земле — с ним. *** Уже несколько дней мы живём в самом лучшем городе на земле — в Питере. Одноклассники с учителями посещают экскурсии по всем известным достопримечательностям и музеям города. Мы с Мироном тоже с ними, но постоянно отстаём или идём вперёд — у нас другая экскурсия, наша личная, и он — мой особенный экскурсовод. По вечерам мы возвращаемся домой или в гостиницу — кто-то живёт в большой квартире Мирона (он, я, одна учительница и несколько моих одноклассников), кому-то не хватило места в квартире, они снимают номера в гостинице вместе с другой учительницей. Иногда мы все собираемся в одной квартире и устраиваем шумные вечеринки, на которых так тепло и уютно. Учителя не против, они даже «отжигают» точь-в-точь как мы. Потому что они тоже люди, и уже давно не наши учителя, ведь из школы мы уже выпустились. Мы на равных. И это так греет душу. Иногда, когда над Питером спускаются белые ночи и все засыпают, мы сидим в комнате Мирона вдвоём, я залезаю в его компьютер и ищу там старые-старые, незнакомые мне, и новые, ещё не выпущенные, его треки. Мы тихонько слушаем их, когда он тепло обнимает меня и ждёт моей реакции. А мне, как верной фанатке, хочется лишь восхищаться, хвалить его и радоваться. Я так и делаю, за что получаю поцелуи. Его безумно нежные поцелуи. Потом мы ложимся спать — он вежливо уступает мне свою кровать, а сам ложится на полу. Говорит, что спать вместе «нам ещё слишком рано и неприемлемо». Пусть так, но очень хочется уснуть в его крепких и тёплых объятьях. Я не готова на что-то большее, чем просто спать, и он понимает это, я знаю. -Может, хватит спать на холодном полу? Если ты простудишься, я буду винить в этом себя, — говорю я в одну из таких ночей. -Ну, тогда из чувства вины ты будешь меня лечить. Мне будет приятно, — хитро улыбается Мирон, смотря на меня снизу, когда я устраиваюсь на его кровати. -Нет, не дождёшься! Я не хочу тебя лечить! — восклицаю я и смеюсь. -А чего ты хочешь? — вдруг серьёзно спрашивает он. -Я? Ну… затащить тебя в постель. Странно звучит, да? Ничего плохого. Просто хочу, чтобы ты меня грел и чтобы не заболел. Ничего большего… ну, ты понимаешь, — почему-то я краснею и мямлю как девочка, когда сообщаю о своём простом желании спать в обнимку с человеком, который очень мне дорог. Просто спать. -Раз ты так хочешь, то я не могу тебе отказать, Анечка. Тем более, шея и спина затекает, когда я сплю на полу. Да и никто в жизни ещё не затаскивал меня в постель таким образом, — он не смеётся в ответ на мою несвязную речь, а серьёзно говорит и мило улыбается, а я таю от этой улыбки. -Не будешь смеяться надо мной? — удивляюсь я. -Нет, глупая девочка моя. Вот что я сделаю, — он встаёт с пола и медленно ложится на кровать рядом со мной. Я придвигаюсь к нему, переворачиваюсь и оказываюсь сверху удивлённого моим перемещением мужчины. Я смотрю в его глаза и радостно смеюсь. -Затащила тебя в постель всё-таки, — делаю вывод я и хвалю себя. -Маленькая хулиганка, — усмехается Мирон. Он тянет меня ближе к себе, и мы объединяемся в долгом чувственном поцелуе. И нам так хорошо. Я буду вспоминать этот поцелуй, как самый лучший в моей жизни. А пока я не могу продолжать. Отстраняюсь, слезаю с мужчины, ложусь рядом и обнимаю его. -Спокойной ночи, Мирон, — говорю я, опережая его вопросы. -Спокойной ночи, Анна, — спокойно отвечает он, видимо, готовый к такому исходу, и лишь крепче обнимает меня. В его тёплых объятьях я засыпаю. *** В один из дней мы, обойдя уже все экскурсии, просто всем составом гуляем по городу и наслаждаемся редким для Питера солнечным небом. Я уже привыкла к погоде города, но жить здесь всегда, наверное, ещё не готова. Мы с Мироном обсуждали, что если я поступлю в любой университет в Питере, то мы будем жить вместе. Заманчиво, но время всё расставит по местам. Случайно наши учительницы встречают среди прохожих свою давнюю знакомую, с которой им есть о чём поговорить и что вспомнить. Они скрываются в магазине, а потом идут в квартиру Мирона отметить неожиданную встречу, покидая нас. Вместе с ними уходят в гостиницу и остальные наши одноклассники. Нас остаётся немного, и нам тоже пора домой. Но небольшой оставшейся компанией мы ещё долго гуляем по любимым улицам Мирона. Так долго, что солнце уходит, и становится холодно, поэтому мы наконец-то собираемся идти домой. Но перед этим заходим в магазин, чтобы купить кое-чего согревающего и запрещённого. Мирон ждёт на кассах, когда мы с ребятами выбираем, с чем проведём этот вечер — с бутылкой виски или белого вина. Я наугад беру бутылку с белым вином, когда другие ребята выбирают виски. Мы спорим, кому из нас продадут алкоголь, ведь нам нет восемнадцати. Мне семнадцать, осталось лишь несколько месяцев подождать, как и остальным ребятам. Но нам нужно сейчас. -Давайте так: мы с вискарём идём к одной кассе, а Аня с вином — к другой. А там уже как повезёт, — предлагает один парень. Мы все соглашаемся с ним и разбредаемся по кассам. Я слышу, что моим ребятам с виски сразу отказали. Мирон наблюдал за ними и посмеивался, но помогать не спешил. А я, натянув капюшон от худи на голову, пытаюсь казаться старше и всех обмануть. Когда очередь дошла до меня, продавщица пронзительно посмотрела мне в глаза и попросила проверить паспорт. -Я… э-э-э… эм… дома паспорт забыла, извините, — говорю я сбивчиво. -Тогда и иди домой, никакого вина тебе, — отвечает продавщица. -Ну, пожалуйста, — прошу я. Чувствую себя беспомощной маленькой девочкой и понимаю, что наш спор с ребятами провалился. Тогда к моей кассе подходит Мирон, протягивает продавщице пятитысячную купюру и будто бы не просит, а требует: «Продайте, пожалуйста». Возрасту Мирона женщина доверяет, поэтому, пока она высчитывает сдачу, я забираю бутылку, иду к своим одноклассникам. -Выкусили, а? — хвастаюсь я, показывая многострадальную бутылку вина ребятам. -Так нечестно! Это Мирон купил, а не ты! Пусть он нам тоже купит! — друг за другом возмущаются одноклассники. Я лишь улыбаюсь оттого, что победа в этом пари за мной. И неважно, каким путём. -Так, ну-ка тихо! Чего вы на девочку мою накинулись! Пойдём домой отмечать победу вашей одноклассницы в вашем споре, — Мирон неожиданно подходит со спины и обнимает меня, я оборачиваюсь на него, и мы целуемся у всех на глазах. -Ладно, ладно, пойдём уже, а то вы съедите друг друга прямо в магазине, — прерывает наш затянувшийся поцелуй одна из девочек. -Не завидуй! — показываю я ей язык, когда мы перестаём целоваться и уходим из магазина домой. А дома на кухне три женщины, две из которых — наши учителя, отдыхают и разговаривают о своём. Мы заглядываем на кухню лишь для того, чтобы взять стаканы и шоколад, и все собираемся в зале, где живут ребята. Садимся в круг на полу, разливаем белое вино по стаканам и делимся друг с другом шоколадом, зашториваем балконные шторы и закрываем дверь, чтобы добиться темноты в комнате. В середине круга мы ставим зажжённые ароматические свечи, которые наполняют комнату таинственным светом и ароматом. Эта атмосфера напоминает мне традиционную «свечку» в детских лагерях, когда каждый вечер все собирались в отрядной комнате и по очереди высказывали свои эмоции и чувства от прошедшего дня. Только теперь всё по-другому, всё по-взрослому. Или нет… Иначе как объяснить, что ребята начали по кругу рассказывать детские страшилки, по-настоящему пугая каждого из нас. Атмосфера полутемноты и тишины в комнате располагала к тому, чтобы бояться каждого слова из страшилок. Спустя некоторое время, правда, ребятам это надоело, и мы стали играть в карты, потом в «правду или действие». Мы с Мироном играли в карты, общались и выпивали вместе со всеми, а когда дело дошло до «правды или действия», вдвоём сбежали от всех на балкон. На балконе нас настигает холодный вечерний Питерский воздух, и я открываюсь этому воздуху и виду на Питер с балкона, пока Мирон курит, отравляя свежий воздух никотином. Питер. Этот город так много мне дал, так много счастливых дней прошло здесь. Мирон. Он так много значит меня, и я боюсь его потерять. А ведь скоро всё закончится. Так не хочется. -О чём ты думаешь, Анна? — спрашивает он, отрываясь от никотинового яда. -Да так… просто грустно, что скоро я не смогу так подолгу смотреть на тебя и на Питер, — опустив голову, отвечаю я. Он касается рукой моего подбородка, поднимает мою голову так, что наши глаза оказываются на одном уровне. Мы, не отрываясь, смотрим друг другу в глаза. Я руками касаюсь лица мужчины — его подбородка, щёк, лба, щёк, губ и снова подбородка, пытаясь запомнить нежность его кожи. -Не переживай. У нас всё ещё будет. Ты поступишь, мы будем жить в этой квартире только вдвоём, и всё будет хорошо, — подбадривает он меня, обещая нам будущее. Но я знаю, что есть только настоящее. Только сейчас. И больше никогда. -Не знаю, возьмут ли меня в ваши университеты, — сомневаюсь я. За эти маленькие каникулы, наполненные бесконечными экскурсиями и посиделками с ребятами и только вдвоём, я успела пройти несколько вступительных испытаний в разных универах города. Или не пройти… я ещё не знаю результатов. -Я не сомневаюсь в тебе, Анна, — вселяет в меня уверенность Мирон. И этот разговор на балконе кончается долгим поцелуем, окутанным цветочно-фруктовыми нотками белого вина в смеси с табачным дымом. Впрочем, так заканчиваются все наши разговоры. *** Наступил день, которого я так не хотела и не ждала. Питерские каникулы подошли к концу. Сегодня последний день. Мы с ним стоим на перроне, выжидая последние минуты до ухода поезда. Все мои одноклассники и учителя уже расположились по местам в поезде, пока я не могу расстаться с Мироном. Я вижу его в последний раз, я чувствую это, и не могу отпустить. -Ну, чего ты? Скоро снова встретимся, обещаю, — обнимает он меня. -Хотелось бы мне в это верить, — говорю я, прижимаясь к нему крепче. Но объявляют отбытие поезда. Я в последний раз быстро целую Мирона, вложив в этот поцелуй все накопившиеся чувства. Прошептав: «Прощай, Мирон», я сбегаю из его объятий прямиком в поезд, слыша лишь его растерянное: «Анна…» Когда поезд трогается, Мирон долгое время бежит за моим окном, заставляя меня улыбаться. Но потом он исчезает из виду, его заменяют однотипные пейзажи лесов, деревень, полей подсолнечника и редких городов. Он исчезает из моей жизни. Я плачу у всех на виду, мне тяжело скрывать эмоции. Кто-то пытается успокоить меня, но выходит плохо. Всю дорогу домой я сплю либо реву, предчувствуя моё будущее несчастье. Мне снится наше счастливое будущее с ним, прогулки по любимому городу, нежные поцелуи, долгие разговоры и тёплые объятья. Я больше не слышала чужие голоса, я слушала только такой родной его голос. Этот сон заставлял вспоминать всё самое лучшее, что было в моей жизни. Мне совсем не хотелось просыпаться. Почему же теперь это только сон? Поезд вернул меня в родной город, вернул в состояние вечной грусти, депрессии и безысходности. Нет смысла и мечтать о возвращении атараксии — состоянии душевного спокойствия, которое было у меня в отношениях с Мироном. Мирона теперь нет рядом. И атараксия тоже исчезла. Мы мечтали быть всегда вместе, когда я поступлю в его родном городе. Но мечты останутся мечтами, забудутся. По одной простой и глупой причине. Ведь я не поступила. Не получилось. Наши пути навсегда разошлись, мы потерялись. Остались лишь тёплые воспоминания, которые приносят мне холод. Я знаю, что мечты не сбываются. Нельзя всегда быть счастливой, суровая реальность настигнет тебя. И счастью наступит конец.