Sunny

      30.08.19       «Может, обойтись без извинений? Или к чёрту всё? А может, всё само собой сгладится?» — это мои первые мысли по пробуждении. Ну и всего вчерашнего вечера, если быть честным. Но выспаться получилось — и на том спасибо. А ещё Рей вернул мои тапки.       Утром пришла медсестра (я еще никого из них не запомнил), дала мне не то лекарство, что обычно, и сказала идти к Изабелле сразу после психиатра. К сожалению, именно в этот день я смог что-то чувствовать. Я не о жутком ознобе. Хотя это тоже. Забыл сказать, что палаты тут только по одну сторону коридора, а на другой стене — большие окна. Или тут правда холодает, или это я где-то успел себя заморозить. А ещё снова идёт дождь, и это уже неприятно. Как будто барабанит по голове.       Психиатр (к ней я тоже ещё не привык) сказала, что я должен вести себя «более приемлемо» и что меня скорее всего переведут в отделение буйных. В общем, разговор напоминал мне общение с матерью. Неприятно.       Я пошёл быстрее. Только бы скорее. Идти до главного корпуса далеко, особенно если не знаешь, на каких этажах открыты переходы. Можно было попросить о помощи — но кто вообще согласится помочь человеку, который держится особняком и игнорирует своё положение, равное всем этим детям? Наверное, меня считают высокомерным. И пусть. Здесь есть всего два ребёнка, на которых мне не совсем всё равно.       Опустим то, как я бродил по этажам — лучше сразу в кабинет Изабеллы.       Он довольно просторный и в безоблачные дни, наверное, светлый. Стол большой из какого-то тёмного дерева. За ним шкаф из этого же материала с кучей папок и книг. На столе рамка с детским рисунком. Какие-то цветы акварелью. Такие крупные бутоны. Я не разглядел их, потому что Изабелла попросила сесть на стул напротив.       Я правда думал, что меня могут перевести. Не то, чтобы я так боялся за свою жизнь, но быть среди психов — сам с ума сойдёшь. Ещё не хотелось так разойтись с Антенной. Я должен сказать ей, что это был приступ, потому что иначе совсем нехорошо получится.       — Тебя гложет что-то кроме твоего ПТСР, верно? — спросила Изабелла, по-доброму улыбаясь.       Сердце ушло в пятки. Конечно же, гложет. Лукас в коме. Какой же идиот! Как я мог забыть об этом? Перед глазами снова потемнело, я чуть не упал в обморок.       — Лукас. Мой друг. Я могу как-нибудь узнать, что с ним? — спросил я.       Непривычное и неприятное ощущение, когда каждое слово застревает в горле, и его надо выталкивать непомерным усилием — вот, что я чувствовал тогда.       — Прости, но я ничего не знаю о нём. Но ты можешь позвонить родителям с моего телефона, — предложила Изабелла.       — Нет, спасибо, не надо, — разговор давался уже проще.       — Ты хочешь, чтобы говорила я?       Кажется, Изабелла умеет читать мысли, ну или просто очень чуткая и опытная.       — Был бы благодарен.       Так я и спалился перед директором отделения, что у меня плохие отношения с родителями.       — Есть еще какие-то проблемы?       Я опустил взгляд в пол и уже разглядывал свои ноги и доски под ними.       — Что бы с тобой ни случилось, — продолжила она, — постарайся не медлить с решением этой проблемы. Понимаю: сложный возраст, но из-за переживаний состояние может ухудшиться.       — Хорошо, — ответил я. — В смысле, исправлюсь.       — Отлично. Но никаких больше нарушений. Иначе придётся сообщить твоей матери и перевести тебя в острое отделение.       Тогда я поднял на Изабеллу взгляд. То есть так просто? Решить вопрос менее, чем за минуту? Мне прощают выходку? Без понятия, как Изабелла улыбается всем и всегда, но предупреждение звучало убедительно. Напоминает Рея, который тоже всегда одинаковый и убедительный. Вот только если Изабелла приветлива, то Рей безразличен.       — Спасибо, — выпалил я, сообразив, что молчу уже несколько секунд.       Изабелла сказала мне сходить на третий этаж и взять там тёплую пижаму. Это местная форма на холодное время года. Думаю, она тут пригодится, ибо здание старое (сколько можно это повторять).       Возвращение шло быстрее, и я уже было забрал одежду, но меня потянули за низ рубашки. Это оказался совсем маленький мальчик. Он мне улыбался.       — Мистер, вы не заняты? — спросил он меня, улыбаясь.       — Нет, вроде бы.       Губы непроизвольно изогнулись в улыбку. Не то, чтобы я любил детей — ненавидел, говоря мягко, — но тут стало реально интересно, что может быть от меня нужно. Этот поход к Изабелле запустил череду странных событий.       — А умеете хранить секреты? — продолжил мальчик (позже оказалось, что его зовут Фил).       — Допустим.       — Точно никому не расскажете?       — Точно.       — Тогда слушайте: эта больница не больница, а ферма. И в восемнадцать лет, а то и раньше, всех нас отправляют демонам. Вокруг нас демоны. А люди далеко, на другой половине планеты.       И понеслась. Мальчик рассказывал мне это, иногда забавно пожимая плечами, иногда разводя руками. Но никогда не паниковал — его такой порядок вещей будто устраивает. Это жутковато. Я слушал это, даже вслух соглашался (подумал, что лучше не пытаться переубедить шизофреника) пока это не прервала незнакомка. Я сразу обратил внимание на то, что у неё в волосах одна розовая прядь. И взгляд у неё бегающий. Мне казалось, она либо перевозбуждена и сейчас набросится с ножом, либо же нервничает. Что ж, первое звучит более реалистично.       — Хей, я думаю, мне надо проводить тебя. Ты же потерялся, да? — девушка схватила меня за руку и потащила за собой быстро так, что я еле успевал переставлять ноги. — Привет, Фил. Извини, что так быстро, но мне нужно поговорить с твоим новым другом.       Когда мы вышли на лестницу молча, девушка приобняла меня за руку, чем ввергла в шок. И не только. Это была паника парня, который легко может засмотреться — думаю, Вы меня поймёте, — на девушек с красивой фигурой.       — Фил — шизофреник, и иногда он говорит свои идеи кому-нибудь. Но, — последнее слово было сказано громче, — не стоит его разубеждать. Это уже пробовали, и не очень удачно. Это же шизофрения у ребёнка, диковинка!       — Ага, буду знать, — я попытался отстраниться. — И как тебя зовут?       — Барбара, — уголки губ взметнулись вверх более плавно. — А тебя как звать?       — Хьюго, — ответил я.       — С этим именем ты ещё более странный, — усмехнулась она.       — С тобой не сравнюсь, — парировал я.       — До встречи, чудик, — она помахала мне рукой, после чего ушла так же неожиданно, как и пришла.       Я смог выдохнуть спокойно и пойти дальше. Рей, когда я зашёл в комнату, демонстративно меня проигнорировал, на что я не нашёл, чем ответить. Язвить людям бывает легко, но существуют такие ситуации, когда ты понимаешь, что тебе нечего сказать. Так вот, я вляпался в одну из них.       Тогда я потянулся к тумбочке, чтобы взять этот блокнот — но рука моя встретилась со столешницей. Тут по моей спине пробежал холодок. Рей зашёл дальше, чем я мог ожидать.       Я встал и выхватил книгу из его рук. Сначала возмущённый возглас и изогнутая бровь, а потом довольная ухмылка.       — Признавайся, крыса челкастая, куда дел? — криком-шёпотом спросил я.       — Получишь, когда помиришься с Эммой, и я не знаю, как ты это будешь делать.       — Ну и делай с ним, что хочешь, а я к ней не пойду.       Я вернулся на кровать и развернулся к стене. Хорошо, это глупо и смешно, но не пойду же я извиняться.       — Твой дневник может стать и общим достоянием. Если я зачитаю что-нибудь оттуда.       — А сама Эмма одобряет такие методы?       — Нет, но есть такие кретины, с которыми это необходимо. И времени у тебя до вечера.       — Сволочь.       Замечательно. Получается, что у меня не было иного выбора, кроме как извиниться, и можно считать, будто это вообще не моя идея. Мне нравится.       Вечером я пошёл гулять по корпусу. В новой форме, кстати. На улице снова дождь. Удивительно, как из-за этих дождей — скоро будет неделя, как льёт как из ведра, — ничего не случилось с этим зданием времён прошлого века. Начался сезон холодных осенних вечеров, что в который раз напоминает, что это лето подошло к концу.       В своей комнате сидеть — свихнёшься, идти к остальным — тоже не вариант. Рей может меня только упрекать, а дети сами по себе не сильно интересные собеседники. Отопление работало с перебоями, и было не особо тепло. Проходя мимо двери в библиотеку, я, к своему удивлению, заметил в глубине зала знакомую рыжую макушку.       Я окликнул Эмму по имени и спросил, что она тут делает. Девушка вздрогнула и подняла на меня взгляд.       — Я хочу догнать Рея, Гильду и Дона по программе. Ничего не понимаю в этом английском языке, — ответила Эмма и указала руками на лежавший перед ней большой учебник.       — Не против, если я объясню? — предложил я, после чего добавил: — Я всё равно ничем не занят.       Я слишком устал за эти два дня делать вид, что мне всё равно. Эмма же на это предложение застыла на мгновение, после чего приняла помощь.       — Ты правда хорошо знаешь английский? — Эмма была удивлена.       — Английский — это единственный предмет, который мне нравился. Не знаю, почему. А, ну и немецкий, — я сел на стул рядом и заглянул в учебник. — Так помешался на хардкоре — посуди сама, я начал глаза подводить, — что не мог не понимать.       Эмма мило засмеялась в кулак, после чего вмиг сделала серьёзное лицо и сказала:       — Извини.       — Ничего, — ответил я. — Лучше давай уже сделаем это. Быстрее начнём — быстрее закончим.       Я не буду подробно рассказывать, как объяснял Эмме разницу между временами. Скажу только две вещи: Эмма очень много отвлекалась, но упорства ей не занимать. Впервые вижу, чтобы кто-то так старался. Хватило нас на полчаса, после чего я предложил прекратить, заметив, что Эмма отвечает только тем же, что и в подвале, безучастным «угу». Она согласилась, после чего в библиотеке повисло молчание.       — Прости пожалуйста за всё, если сможешь после вчерашнего, — сказал я это, наконец. — Оправдать мне себя нечем, но я постараюсь исправиться и помогу подготовиться к вашей вечеринке.       — Точно, вечеринка! Она уже в субботу, и ничего ещё не готово! — воскликнула она. — Хорошо, что ты с нами!       Эмма обняла меня, и я чуть не полетел со стула. Сомкнув руки за спиной девушки, я почувствовал небывалое облегчение — а потом увидел глаза любопытных в дверях. Поняв, что их заметили, дети тут же разбежались. Ладно, вряд ли это шизофрения.       Пока Эмма рассказывала, что нужно сделать, как обычно очень быстро и громко, я, перед этим вставив закладку, закрыл учебник. А на обложке написано, что он для десятого класса.       — Эмма, зачем тебе учиться вперёд программы? Это учебник за десятый класс, — спросил я.       — Я в десятом классе. Мне шестнадцать лет, и СДВГ не помешает быть как все, — заявила Эмма, показав большой палец.       — Я думал, тебе лет четырнадцать.       — Ой, да ну все вы так думаете, — Эмма скрестила руки на груди, якобы обидевшись.       Так мы и вышли из библиотеки. Мы договорились встретиться и начать подготовку завтра утром. И, кстати говоря, когда я вернулся в комнату, мой дневник снова лежал на столе.