в лучших традициях

— Каррр! — надрывный звук раздаётся вопреки законам физики из-под воды. Кейджи замирает на месте, не понимая, куда теперь идти. Он и отошёл-то на сто метров от шоссе и буквально тридцать секунд назад ещё слышал гул проносящихся автомобилей. Теперь слышит лишь вороний крик да стук собственного сердца. Вокруг мшистая топь, а вересковые заросли так и манят с горизонта, будто бы это не он сдвинулся с обочины автострады, а обочина перестала притворяться твёрдой поверхностью. — Каааар! — ворона сверлит мёртвыми глазницами с ближайшей коряги. Кейджи осеняет её крестом. В ответ воцаряется гнетущая тишина. Под ногами чавкает, того и гляди, засосёт по колено, тогда не выбраться. Бокуто, как назло, не показывается дюжину дней, а ведь они даже не ссорились. — Карррр! — назидательно доносится сбоку. Кейджи ловит краем глаза смазанное движение, но когда ему удаётся развернуться на скользкой кочке, ворона оказывается валуном. Валуны не двигаются — закон природы. Умершие не возвращаются — первый принцип экзорцизма в версии 2.0 Куроо Тецуро. Кейджи медленно смаргивает морок, пока черты любимого лица не искажаются в гримасу боли. Чувственый рот складывается в крик; Кейджи слышит его наяву и одновременно не слышит ничего. — Иди же ко мне… — проносится шорохом по подступившим вересковым зарослям. Кейджи закрывает глаза, падая назад. Когда открывает их снова, хозяин топей, бледный долговязый подросток с копной нечёсанных волос, оказывается за спиной, а сам Кейджи на твёрдой обочине автострады. Что-то неуловимо похожее с той, кого он потерял, всё-таки есть. Так похожи те, кого связывает не плоть и кровь, а дух. — Ты знал её? — Кейджи спрашивает только потому, что устал от бессмысленных надежд. Он хотел бы услышать «нет». Парнишка ласково гладит севшего на плечо ворона: — Да. Из-за поворота с бибиканьем выруливает раритетный кадиллак. Бокуто за его рулём Кейджи рад.