Пересмешник

Слухи в постоялых домах никогда не были надежным источником информации, но когда ты для всех бродячий заклинатель, и за спиной нет целого ордена с десятками версий событий, хоть одна из которых явно имеет доказательства, выбирать не приходится. И сейчас Не Минцзюэ сидел за небольшим столиком, пока перед ним стояло два чайника и две пиалы для чая. Пить вино в чужом, еще и сильно ослабленном теле не хотелось, а сидеть предстояло еще минимум пару часов, потому попытка все-таки понять, чем эти чертовы заваренные листья отличаются, казалась неплохим развлечением. По крайней мере, первые минут десять. Одно Не Минцзюэ понял точно: дело не было в плохой чувствительности его тела к вкусам, потому как сейчас содержимое обеих пиал было обычной слегка горчащей и терпкой горячей водой. Первой мыслью было то, что его банально обманули, но цвет содержимого пиал все же был разным, потому Чифэнь-цзунь нахмурился и еще раз отпил по очереди оба вида чая. Горячая вода с привкусом травы. Приятнее укрепляющих отваров клана Гу Су Лань, однако, разницы все еще никакой. И почему мысль разобраться в этом не посещала его тогда, когда все его окружение состояло из людей, которые, только услышав намек на такое своеобразное желание, разразились бы многочасовыми лекциями. Пожалуй, Сичень начал бы расписывать всю технологию сбора и засушки листьев, упоминая какие-то заумные факты и расписывая мельчайшие «оттенки вкуса и аромата», как будто между каждым из них находилась огромная разница. Не Минцзюэ всегда хватало информации о том, какой из его братьев что предпочитает. И лишь предпочтения Яо менялись подобно подлунному приливу. Сидя с Лань Хуанем он предпочитал так любимый Нефритом белый чай, рядом с Хуайсаном всегда предпочитал улун, а наедине с собой заваривал зеленый чай с жасмином. Даже в этом он всегда угождал собеседнику, и это всегда вызывало ярость. Чифэн-цзунь хотел встряхнуть этого малявку и прокричать, что он не должен угождать всем хотя бы в подобном. Рука безвольно опустилась, тихо ставя пиалу к чайнику. Если он мог врать всем вокруг даже про свой любимый чай, но с чего бы ему быть честным касательно остального. Это осознание впервые накрыло Не Минцзюэ, когда он застал разговор бывшего помощника с Цзинь Цзысюанем. Они всегда друг друга недолюбливали, но даже в такой ситуации Гуаньяо подстраивался в любой мелочи, несколько минут, и они обсуждают любимые цветы юной госпожи Цзян. А в голове у Не Минцзюэ крутился лишь их старый разговор про нежелание Яо посещать Юнь Мэн. «Пристань Лотоса…» Это был один из первых раз, когда Не Минцзюэ подмечает между бровями едва заметную морщинку. В будущем он уже знает — она появляется, когда Мэн Яо что-то не нравится, но показывать этого он совсем не хочет. И Яо не любит Лотосы. — Глава Цзян окончательно сорвался с цепи. — На постоялый двор заходят новые посетители. Бродячие заклинатели и явно чем-то крайне недовольны. — И ты удивлен? Это произошло на его территории, тела сожжены, а виновник неизвестен: разумеется, он будет в ярости. Хотя, задерживать кого ни попадя тоже явно перебор. — И как бы ты сам поступил? Не каждый день кто-то взрывает печать, сдерживающую двух бывших глав клана. Не Минцзюэ напрягается, довольно быстро понимая, что произошло. Судя по тому, что брат не обмолвился о таком событии: он не знал. Но это объясняло, почему его душа смогла вернуться. Хорошими новостями такое не назвать, и Чифэн-цзунь поднимается, вскоре оказываясь рядом с заклинателями. — Так уж совпало, что мой путь идет через земли Юнь Мэн Цзян, и проходит по местам о которых вы говорите. И я буду очень благодарен, если вы расскажите подробнее. — Не Минцзюэ знал о своем неумении вести светские беседы, но попытался вложить в обращение всю возможную для него вежливость. Однако заклинатели перестали выражать недовольство только после взгляда на саблю и изображение герба зверя на одеждах. — Мы будем рады помочь адепту ордена Цинхе Не! — Один из заклинателей встал и поклонился, после радостно улыбаясь. — Благодаря Хуайсан-цзюню наш орден смог выстоять против Лань Лин Цзинь, иначе носить нам золотые пионы. Не Минцзюэ заметно удивился заявлению: очень редко мелкий орден сопротивлялся стать вассалом кого-то вроде Лань Лин Цзинь, но обычно такие ордена отличались удачным расположением и неслыханным упрямством. Однако, поклонившись в ответ, Чифэн-цзунь терпеливо ждал продолжения рассказа, что мужчина понял довольно быстро. — Я и мой отряд выступаем в качестве гонцов в переговорах, и наш путь также проходил в землях Юнь Мэн Цзян. Однако, три дня назад в «тех самых» землях произошло нечто ужасное. Мы и сами мало знаем. — Заклинатель перешел на шепот, но вовсе не из-за страха перед людьми. Упоминания его и Мэн Яо теперь считались сродни проклятью — это Не Минцзюэ понял довольно быстро. — Давай короче. — Все сдерживающие печати сгорели разом. Разумеется, это вызвало панику, и адепты принялись восстанавливать печати. Что произошло дальше — никто не знает, но по слухам гроб треснул, а тела обратились в пепел. Это освободило «их» души, и теперь заклинатели только и делают, что пытаются воззвать к ним. Ради этого в Юнь Мэн прибыл даже Старейшина Илин. Теперь там так просто не пройти, адепты останавливают всех заклинателей, и в то место нельзя ни пройти, ни покинуть его. Лучше идти в обход. — Заклинатель после короткого кивка вновь поклонился, а Не Минцзюэ нахмурился лишь сильнее. Что же, черт возьми, там произошло… Забыв даже попрощаться, он ушел с постоялого двора и отправился напрямую в сторону злополучного храма, о котором лишь слышал. Разумеется, его душу никому не удается призвать, даже если заклинатель трижды Старейшина Илин. Она уже нашла тело. Его призвали в этот мир почти сразу же после взрыва, и никакое совпадение это не объяснит. Неужели, это тоже было планом Мэн Яо, но тогда зачем ему Не Минцзюэ. Неужели он не понимал, что такое представление вызовет настоящую панику в мире заклинателей, или это тоже было частью плана. — Яо, куда же ты влез теперь… — Не Минцзюэ стиснул зубы. Сейчас, как никогда не хватало Ба Ся, гнев всегда уходил в саблю, поддерживал связь с ней. Это хоть как-то очищало разум, переполненный сомнениями и необъяснимой яростью, что фигура бывшего Главы Цинхе Не горела бы ярчайшим пламенем, если бы могла. Благо несколько часов безостановочного бега смогли немного успокоить мысли, и к нужному месту Чифэн-цзунь приближался с чистым разумом. Адепты Цзян действительно патрулировали территорию храма на много километров вокруг, вот только против, пусть и бывшего, главы клана Не шансов у них было немного: они просто не переживали всех тех событий, которые позволяют ощущать присутствие других людей, и так же не могли это присутствие выгодно скрывать. Не Минцзюэ обходил патрули довольно успешно и быстро, вот только их было слишком мало. Подвох Чифэн-цзунь понял быстро. Близлежащая деревня горела, и адепты бросили патруль ради помощи людям. Это было стандартной практикой — живые люди куда важнее охраны мертвых тел, которых, к тому же, там уже не было. Вот только у входа в храм два заклинателя в фиолетовых одеждах лежали без сознания, их пульс был ровным и слегка замедленным, словно у спящих. Не Минзцюэ достал саблю и шагнул в разрушенный храм, никто не стал восстанавливать это место, а печатей не было видно из-за огромного слоя сажи. Старая статуя богини, полуразрушенная, была во многих местах оплавлена и покрыта сажей, но даже так Не Минцзюэ мог представить ее былое величие, ставшее теперь лишь грязным оплавленным куском металла. До ушей донесся тихий шорох. То, что в храме кто-то был, стало окончательно очевидно. — Пусто! Чертовы Цзян. — Громкое возмущение явно принадлежало мужчине, скорее даже парню: голос был довольно звонким, но обладатель его не спешил выходить из-за статуи, словно роясь и ища что-то. Но любой шум также резко прекратился. Сбоку мелькнула тень, и лишь зрение заклинателя позволило увидеть ее в кромешной для обычного человека тьме храма. Сабля просвистела в воздухе. Ноздри что-то защекотало, призывая глубоко вдохнуть, но осознание пришло быстрее, чем сработал рефлекс. Парализующий порошок. Вот что произошло с адептами. Чифэн-цзунь кинулся на беглеца к выходу из храма, но там уже стояло еще пять адептов, моментально доставших мечи, а парень достающий Не Минцзюэ только лишь до плеч удивленно посмотрел на его оружие. — Так ты не… Бежим! — Парень крикнул это, сразу же уходя в тень, так быстро, что разглядеть хоть что-то не представилось возможности никому, а Не Минцзюэ бросился следом. Ему нельзя было упускать мальчишку, который легко прошмыгнул между адептами и так же, скрываясь в старых постройках, продолжал удирать. Поспеть за ним казалось невероятной задачей, однако, тот, словно не стремился к этому, позволяя следовать за собой. В один момент он просто исчез, и Не Минцзюэ замер на месте, когда тонкие руки затянули его в узкое место между домами, которое тот сразу же закрыл будто бы специально подготовленной тут бадьей, в которых обычно мылись. Рот Чифэн-цзуня был сразу же зажат рукой парня, а темные глаза предупреждающе сверкнули. От него пахло кровью. Эта мысль почему-то засела в голове надоедливым червем. Список вопросов в голове только рос, но сейчас было не лучшее время их озвучивать. Рассмотреть неожиданного знакомого тоже оказалось невозможным: проем был слишком узким для движения, а парень слишком низким, чтобы видеть что-то кроме длинных распущенных волос и рваной одежды. Парень явно был босяком. Крайне смышленым босяком. Они стояли в тишине несколько десятков минут, когда парень наконец дернулся и так же неслышно покинул укрытие, наконец отняв от лица Не Минцзюэ плотно прижатую ко рту руку, так и не позволявшую начать разговор. — В лес. — Парень мотнул головой и быстро побежал в сторону леса. То, что их все еще ищут было очевидно, потому бежать приходилось быстро и тихо, следя за любыми шорохами вокруг. Мальчишку это, кажется совсем не волновало, он уверенно вбежал в лес и продолжал двигаться дальше, когда Не Минцзюэ начал ощущать явную энергию инь. — Стой. Там опасно для тебя. — Он постарался остановить парня, но тот только отмахнулся, не сбавляя скорость. Энергия ощущалась уже явно. Это были лютые мертвецы, немного, скорее всего, он и сам с ними справится, но неужели этот босяк на то и рассчитывал. В этот момент парень остановился и начал осматриваться, позже так же бесцеремонно толкая Не Минцзюэ к зарослям. — Оставайся тут и скрой свое присутствие. Ты ведь тоже заклинатель, должен это уметь. — Даже шепот парня звучал звонко, а его уверенность побуждала любопытство. Он явно все спланировал, и это доказывала бадья и четкий маршрут — самый короткий, несмотря на все петли. Отчего-то появилась уверенность, что деревня неподалеку полыхала тоже не просто так. Босяк убежал прежде, чем Не Минцзюэ успел задать хоть какой-то вопрос. Отряд заклинателей, тех же, что бежали за ними, был неподалеку и скоро из укрытия стали заметны фиолетовые одежды. Чифэн-цзунь уже было достал саблю, когда неподалеку раздался испуганный вскрик, полный болезненного отчаяния. — Отпустите! Спасите! Кто-нибудь! — Все тот же звонкий голос теперь надрывался в крике и звучал почти сорванным. Адепты тут же кинулись к источнику звука, а за ними последовал и бывший глава Не. Вскоре между деревьями стали заметны несколько силуэтов, мальчишка веткой пытался отбиться от трех лютых мертвецов, в темных глазах блистал чистый ужас, по щекам перепачканным кровью стекали дорожки слез, но почему-то ощущения, что он в опасности не было. Не Минцзюэ в шоке уставился на эту картину. Заклинатели стазу же ринулись в битву, а парень упал на землю и начал отползать от поля боя, все еще крепко сжимая палку в руках. Как только бой закончился, по лесу покатились громкие всхлипы. Один из заклинателей сразу же присел к парню: плачущий, весь в крови, все еще прижимающий к себе палку, он, действительно заставил бы любое сердце сжаться в приступе жалости. — Этот лес очень опасен, что ты здесь делаешь? — В голосе адепта, мягком и сочувствующем, все же чувствовалось подозрение, но все же он достал из рукава платок и протянул его босяку, чтобы тот смог вытереть лицо. — Я… — Голос парня дрожал, волосы спутались упали на лицо, что лишь придавала виду отчаянья. — Деревня так резко загорелась… Я был… Спал в амбаре на краю. Оттуда не гонят, редко гонят. И все заполыхало. Так быстро. Я побежал. И бежал. Я очнулся только когда услышал рык, они напали, я… Босяк снова начал рыдать, а Не Минцзюэ с удивлением смотрел на эту картину. У мальчишки определенно был талант, рваная одежда обнажила тонкие плечи, которые поднимались с каждым всхлипом, опухшие от слез глаза и окровавленные голые ноги, ему поверили. — Деревню уже заканчивают тушить. — Голос заклинателя стал куда мягче. — Тебе нужно покинуть лес, я могу проводить тебя, если ты боишься. Он протянул руку к мальчишке, пытаясь помочь ему подняться, но тот в панике выставил перед собой ветку, словно пытаясь защититься, и вскрикнул. Адепты переглянулись. Им нечасто приходилось работать с теми, кто пережил нападение, и это было заметно сразу. Они абсолютно не знали, что делать. — Ты знаешь, куда идти? Босяк в панике начал оглядываться по сторонам и словно испугался еще сильнее, вздрагивая всем телом и снова начиная шмыгать носом. — Стой-стой. Не плачь. — Второй адепт присел рядом с товарищем, а Не Минцзюэ закатил глаза, думая о том, что им место Гу Су. Однако, присмотревшись, он понял, что на лбах у них, действительно белые ленты, вот только одежды вопреки этому были фиолетовыми. — Смотри. Тебе нужно туда, — он указал в сторону, — Там есть тропа. Иди по ней на север. Это… — Я… Я знаю эту тропу… Мы ходили по ней с бабушкой. В соседнее поселение, до… до всего. — Лицо паренька немного прояснилось, и один из адептов мягко улыбнулся. — А где сейчас твоя бабушка? — Год назад ее забрала болезнь. У нас не было денег даже на теплую одежду, о лекарствах мы и не мечтали… — Парень закусил нижнюю губу и опустил взгляд. — Мне так жаль… Ты босой. Как же ты бежал по лесу. — Голос адепта окончательно смягчился, и вскоре он что-то протянул босяку, глаза которого снова заслезились. — О, нет, не плачь, пожалуйста. Это совсем незначительно, я надеюсь, укрытие, с которого тебя не гонят, осталось целым. Босяк кивнул и с трудом, опираясь на палку, поднялся на ноги и заковылял в сторону тропы и Не Минцзюэ. Адепты еще пару минут смотрели ему вслед, но после кивка одного из них встали на мечи и улетели к храму, лишь убедившись, что мальчик идет в правильную сторону. Он сам в это время для верности похромал еще несколько минут, после чего абсолютно прямо прошел мимо и посмотрел в свою руку. — Ну, хоть какая-то добыча. — Короткая усмешка совсем не вязалась с представлением, устроенным ранее, однако тяжелая рука бывшего главы Цинхе Не уверенно схватила парня за одежду и подтащила к себе. — Передо мной такое представление разыгрывать не стоит. — Минцзюэ тихо рыкнул на парня, смотря ему в глаза крайне серьезно и немного зло, но тот лишь ухмыльнулся. — Если я сейчас заверещу, они вернутся и увидят, как заклинатель с саблей пытается убить босяка. Возможно, кто-то из них так же вспомнит, что у того, кто от них удирал, тоже была сабля. Так что, в наших общих интересах сначала покинуть лес. Я не сбегу. Босяк и заклинатель, сам оцени шансы. — Факт того, что этот самый босяк только что сбежал от отряда таких заклинателей был безбожно опущен, однако крепкая рука все же отпустила и без того едва висящую одежду. Однако пошел парень совсем не в сторону деревни. — Тебе разве не показали, куда идти? — Чифэн-цзунь недовольно посмотрел на парня, но тот вновь лишь хмыкнул. — Сказали. Но какой смысл идти в сгоревшую деревню? В трех часах ходьбы есть небольшой городок, целее будем. — Парень пожал плечами, и его спутнику осталось молча идти рядом. Через час ходьбы начало светать, и, наконец, появилась возможность рассмотреть столь необычного босяка. Невысокий и худощавый, последствия плохого питания были налицо. Длинные волосы он распутал в дороге, и теперь они легли на спину, открывая чистое лицо, с которого теперь не уходила хмурость. Уголки тонких губ были чуть опущены, но хмурость эта была такой, какая присуща людям, просто уставшим вечно улыбаться. Босяк был явно не старше двадцати, и Минцзюэ по праву звал его мальчишкой, хотя и сам не знал, сколько лет его собственному телу. Вопросы вызывала лишь кровь, потому как была чужой. Единственными ранами на теле парня были стопы, все еще иногда оставляющие после себя кровавые следы. Но шел парень ровно и быстро, лишь открыто рассмотрев его лицо, Чифэн-цзунь заметил на нем тень сильной боли. Не желая это комментировать, Не Минцзюэ подхватил удивительно легкого парня на руки и закинул себе на спину. Тот удивленно охнул, но после обхватил руками шею заклинателя и отчего-то тихо выдохнул, уткнувшись носом в затылок. Они оба не стали это комментировать, но теперь Минцзюэ чаще смотрел вокруг, в поисках реки, озера или хотя бы ручья, всего этого в землях Юнь Мэн должно быть предостаточно. Неизвестно, когда именно этот парень ранил стопы, но сомнений в том, что ходить так было опасно, не было. Долгожданная река появилась в зоне видимости через три четверти часа, все это время парень молчал, и если бы ни периодическая дрожь, пробирающая его, можно было бы подумать, что тот спит. Дойдя до воды, Не Минцзюэ опустил парня на берег, сажая на небольшой валун так, чтобы тот смог опустить ноги и промыть раны. Босяк прекрасно это понял, но вместо ожидаемого от него аккуратного обращения с собственными конечностями, вдруг начал нещадно давить на них, отдирая запекшуюся кровь и грязь слишком резко, слишком грубо, лишь еще больше раня стопы, на которых и без того было сложно найти живое место. В голове Минцзюэ промелькнула мысль, что он делает это специально. Специально делает себе как можно больнее. Уносившаяся от него вода принимала едва заметный алый оттенок, и это приводило в бешенство. — Прекрати. — Громко и четко, настолько, что босяк вздрагивает и смотрит невыносимо знакомо, однако Не Минцзюэ заставляет парня повернуться и, стараясь не думать о собственных причинах, сам промывает от грязи вторую ногу, пока парень смотрит на него, не сдерживая шок. Точнее, кажется, просто не сумев его сдержать. С тем же недовольством Не Минцзюэ прикладывает к ранам травы, которыми его снабдил Хуайсан и крепко заматывает ступни чистой повязкой, предназначенной, конечно, для его руки, но это сейчас совершенно неважно. Когда он пытается снова взять мальчишку на спину, тот отшатывается, и в глазах его плещется неведомая смесь боли, озлобленности и чего-то еще, что никак не вяжется с этими глазами и потому не опознается. — Я пойду сам. — Паренек, действительно пытается говорить твердо, но сейчас дрожь в его голосе непритворная, но она абсолютно никого не волнует. Парень оказывается закинут на плечо прежде, чем успевает начать сопротивляться. Это куда менее удобно, но он молчит. — Я потратил на тебя все травы, которые у меня были с собой, и я не хочу, чтобы они ушли в пустую. — Голос звучит зло, но губы босяка трогает улыбка, которую никто не увидит. — Как тебя зовут? — Вопрос звучит оборванно и странно, но Чифэн-цзунь абсолютно не замечает этого, и отвечает сразу. — Минцзюэ. — Он не собирается придумывать новое имя, тем более ради какого-то босяка, который вдруг громко смеется. — Приходил проведать свою могилу, Не Минцзюэ? — Мальчишка еще долго смеется, и в какой-то момент это становится похожим на начало истерики и начинает раздражать. — Может, лучше назовешь свое имя. Глава Не спас моему отцу жизнь, и тот проявил так свое уважение. Я не мог остаться равнодушным, когда узнал о том, что произошло. — Ложь абсолютно неправдивая и глупая для любого, но какая разница обычному босяку. — Хмм… — Парень успокоился и надолго задумался, после чего ясным, как день, стало, что свое имя он не назовет. — Ба Ся. Чифэн-цзунь на несколько мгновений замирает с лицом, полным недоумения, но босяк продолжает. — Не Минцзюэ всегда носил с собой саблю Ба Ся и заботился о ней. Это знаю даже я! А ты таскаешь меня и заботишься обо мне. Теперь вместе с Не Минцзюэ будет Ба Ся. — Парень снова рассмеялся, но уже как-то совсем иначе. — Ужасная шутка. — Не Минцзюэ вздохнул, но быстро понял, что переубедить этого босяка не получится. — Хотя, ты достаточно мелкий, чтобы тебя можно было таскать за поясом. — Эй! — В голосе Ба Ся теперь слышалось яркое возмущение. — Возьми на спину. Волосы испачкаются. Несмотря на грязную одежду и израненные ноги, этот босяк боялся испачкать волосы, которые распутал сразу же, выйдя из леса. Его лицо и руки так же были чистыми. Минзцюэ перехватил парня, вновь сажая его себе на спину, и тот крепко обхватил его за шею. Они доходят до городка еще через пару часов, солнце за это время окончательно встало, и настало время подумать о дальнейших планах. Им все еще следовало поговорить, но парень на спине уже час как беспокойно сопел в затылок Чифэн-цзуню, они оба не спали ночь, но если для одного из них это было привычным, то паренек совершенно вымотался, и Не Минцзюэ понес его на постоялый двор, довольно быстро купив им комнату на ночь и с удивлением замечая, что даже после того, как парень был скинут на кровать, он даже и не думал просыпаться, а вот щеки его болезненно горели. Все встало на свои места, как только Не Минцзюэ взял руку босяка и прощупал пульс. Он не был в этом силен, но статус главы клана обязывал знать самые элементарные вещи, вот только ответы вызывали только больше вопросов. У парня был жар от болезни, ран и слабости, но ночью он бегал и был в состоянии увернуться от удара сабли. Благодаря золотому ядру. Довольно слабому, но все же сформированному, и сейчас просто иссякли даже эти запасы. Минцзюэ тяжело вздохнул, уже сейчас осознавая, на что подписывается, и насколько высок шанс, что он пожалеет. Коснувшись лба, он начал вливать в истощенное тело собственные силы, надеясь, что они уйдут на восстановление, и парень не вскочит, вновь доводя себя до полного истощения. Вскоре, убедившись, что паренек спит, заклинатель покинул комнату, наказав хозяйке смотреть за мальчишкой, вымыть, накормить и обработать раны, если он проснется до возвращения. Женщине заплатили достаточно, потому она лишь улыбнулась и кивнула. Опаски, что босяк просто сбежит не было, во первых, с такими ногами он просто не сможет, да и он уже довел свое тело до критической точки и использовать резерв, на котором бегал ночью просто не сможет. Нельзя использовать то, чего просто уже не осталось. Городок оказался довольно спокойным и проблем в нем было немного, однако сожжение соседней деревни принесло проблем в виде небольшой группы сбежавшей от пожара нечисти, которую было необходимо уничтожить как можно быстрее. К тому же, Минцзюэ должен был узнать, на что годится это тело в битве и на что ему самому стоит обратить внимание. День, проведенный за охотой и тренировками, прошел необычайно быстро, но на обратном пути стоило еще купить одежду и ботинки парню, которого явно оставят без его тряпок, абсолютно не поддающихся восстановлению. Потратив уйму времени на подбор размера по памяти, Чифэн-цзунь наконец смог вернуться на постоялый двор, где к нему сразу же подошла хозяйка. — Господин заклинатель, — она уважительно кивнула, — мы выдали молодому господину нижние одежды, но его нам пришлось выкинуть… — Голос женщины дрогнул на слове «господин», но она смогла выдержать тон. — Не беспокойтесь, надеюсь, вам хватит заплаченных мною денег, чтобы взять новые нижние одежды. — Сомнений в этом, на самом деле не было. — Подайте ужин в комнаты. Не Минцзюэ поднялся наверх, парень ожидаемо лежал на кровати, свернувшись в комок и крепко прижимая к себе одеяло. Половица под ногами скрипнула и босяк попытался вскочить, в руке сверкнуло лезвие: парень уже успел украсть нож. — Это я, успокойся. Да и мне ты этим не навредишь. — Взгляд Чифэн-цзуня смягчился и парень убрал нож, внимательно смотря на спутника и явно недоумевая. — Я оставил тебя здесь потому что у тебя был жар. Твое золотое ядро подавляло болезнь, но как только его резерв иссяк, ты слег. Сейчас происходит то же самое, как только твои духовные силы не смогут держать тебя на ногах — упадешь. Лучше направь их на лечение. Сильно сомневаюсь, что ты не умеешь. Мальчишка фыркнул, но снова сел на кровать. Теперь, чистый и в чистых нижних одеждах он выглядел намного приличнее и уже не производил впечатления драного кота. Наличие на нем лишь легких нижних одежд абсолютно не смущало хотя бы потому, что даже таким он был более одет, чем во время их первой встречи. — И каким же образом босяк из Юнь Мэна сформировал золотое ядро, добыл парализующий порошок и пробрался в одно из самых охраняемых мест поднебесной? И, что намного важнее, зачем? — Не Минцзюэ нахмурился, четко давая понять, что диалог не будет отложен еще дальше и пареньку пришлось отвечать. — Тут нет секретов, и сам догадаться можешь. Я пошел в храм, потому что надеялся, что там будет хоть что-то ценное или заклинательские цацки. Они, знаешь ли, немало среди простых людей стоят. Вот только ни черта там, кроме ломаного пустого гроба не было. Порошок я украл у пьяного заклинателя, а пробраться в храм было просто. Лес я знаю, а все адепты сбежались на пожар. — Босяк пожал плечами, но в его словах все равно ощущалось что-то не то, он говорил лишь то, что нужно и ни словом больше. — Золотое ядро? — Меня растил заклинатель, он и сам не был силен, так что и у меня ядро не назвать сильным, но штука полезная. Заклинатель, и правда, погиб. Сначала начал творить всякий бред. По деревне с мечом носился, вечно орал, а потом издох. Денег на лекарства не было, да и как такое лечить? — Несмотря на историю в глазах парня совсем не было грусти, только спокойствие и сухие факты. — Искажение Ци… — Рука Чифэн-цзуня дрогнула. — Тот заклинатель погиб от искажения Ци. Такое происходит, когда энергия золотого ядра приходит в беспорядок и буквально разрывает каналы изнутри. Твой опекун обладал буйным нравом? — Ага. — Босяк кивнул. — Но скорее строгим, он вечно гонял меня и требовал того, что я не мог сделать, обстоятельства мешали или просто не в моих это силах, а он все кричал и кричал. Иногда надоедало, но без него я бы издох. — Бил? — Не Минзцюэ и сам удивился, почему задал такой вопрос, но ощущал, что ответ ему нужен. — Один раз, перед смертью. Мы тогда сильно повздорили. Я думал, он, как всегда, успокоится. Но он внезапно упал замертво. Не стоил того ворованный кошель. Чифэн-цзунь надолго задумался, все пытаясь протянуть руку к нити, висевшей прямо у него под носом, но неизменно ускользавшей. Вскоре хозяйка принесла ужин, и Не Минцзюэ оставалось удивляться тому, что несмотря на аппетит явно голодавшего, парень ел аккуратно и спокойно. Он поднял голову на заклинателя. — А ты чего в храме забыл? — Не твое дело, мальчишка. — Ба Ся! — Босяк повысил голос, а после улыбнулся. — Мне нравится это имя. Минцзюэ только закатил глаза, почему-то смиряясь даже с тем, что этот мальчишка внезапно взял имя его драгоценной сабли, что было крайне глупо. — Ладно, Ба Ся, ешь и ложись спать. Тебе стоит восстанавливаться, лучше всего помогают сон и медитация. После ужина, парень, действительно вернулся в кровать, а Чифэн-цзунь сел неподалеку, погружаясь в глубокую медитацию. В его случае это просто было намного полезнее сна и помогало развивать и нормализовать работу золотого ядра. Это тело еще не достигло своего максимума, и тренировки, духовные и физические, были необходимы. Ба Ся не мог уснуть, почти час он лишь молча смотрел в потолок, не понимая, каким образом жизнь могла сыграть с ним настолько жестокую шутку. Вздохнув, он вновь сел на кровать, смотря в лицо нового спутника, но видя перед собой лишь сероватую трупную кожу и уродливый шрам на шее. Тело проняла дрожь, и сейчас, когда Минцзюэ, действительно не двигался, она накрывала все сильнее. Парень обхватил собственные плечи, утыкаясь лицом в собственные колени и сдерживая крик от фантомной боли. Ладони коснулись шеи, проведя по кадыку, линии пульса, но приступ не уходил. В ушах стоял рык лютого мертвеца, в закрытых глазах лишь образ белесых зрачков переплетенный с черными. Рык и такой же рычащий голос, отрезающий их от друга окончательно одной единственной фразой. — Сын шлюхи… — Чужой голос звучит уже привычно. Он всегда быстро адаптировался, тем более в таких ситуациях. И собственные руки сжимают шею, пытаясь унять эту боль и эту дрожь. Минцзюэ не проснется. Он всегда слишком глубоко уходит в медитацию, его способно пробудить лишь ощущение опасности. Босяк вскидывает голову и смотрит в лицо заклинателя пытливо, прикусывает губу почти до крови, но не может перестать видеть лютого мертвеца. Он с тяжестью поднимается на ноги. Ведь сейчас этот страх так просто уничтожить. Один удар саблей, золотое ядро позволит, к тому же это даже не Ба Ся, просто кусок металла, и страх будет лежать в крови, погибший навеки. И рука почти тянется к рукояти, почти касается холодного металла, когда совершенно случайно задевает руку заклинателя, и все внутри прошибает от осознания, что она теплая. Не понимая собственных действий, парень прикладывает пальцы к вене на запястье и ощущает слабые толчки жизни. И это так странно. И это сразу же успокаивает. — Минцзюэ… Это ведь, действительно, ты. — И вторая рука легким касанием очерчивает скулы заклинателя, и хочется хоть раз в жизни сделать очевидную глупость. Даже если прославленный Чифэн-цзунь будет вне себя от ярости, прогонит или ударит. Хотя, не ударит. Он никогда не злился на ошибки, тем более не злился на шутки или даже издевки. Взять имя Ба Ся уже было глупостью и оскорблением, но ничего не произошло. И мальчишка, взявший имя клинка, с усмешкой падает на грудь Не Минцзюэ, разумеется, нарушая позу для медитации, и разумеется, прерывая ее саму, отчего темные глаза распахиваются, замечая на своей груди темную голову нового знакомого и ощущая, что правую руку тот мягко сжимает. — Эй, ты там сознание решил так потерять? — Чифэн-цзунь ожидаемо злиться, но эта злость совсем не опасна. — Неа. — Парень мотает головой, и вдруг становится необычайно спокойно. — Просто хочу спать.