Хлеба и зрелищ.

— Теперь, когда ты выглядишь более презентабельно, почему бы тебе не начать рассказ о своём маленьком ночном приключении? У тебя, должно быть, есть веская причина не давать мне и моим рабам спать до утра. Дио взглянул в сторону Джорно, как только его сын опустился напротив него на клинию. Наранча и Фуго были отпущены сразу же после того, как отмыли сына господина. Джорно слышал, как они быстро побежали наверх, чтобы оказаться подальше от Дио. Теренс и Ванилла Айс так же удалились после дачи показаний. Теперь Джорно никак не мог уклониться от назревшего разговора. Ему нужно, чтобы его услышали, а этого добиться не так уж и легко. Глубокий вдох. — Я отправился к самому гладиатору, чтобы вернуть кинжал, так как понимал, что Польпо не позволит мне увидеться с ним лично. Он предпочёл бы не быть главным действующим лицом ещё одной «попытки убийства», но я действительно не видел в этом ничего необычного. Ты же знаешь меня, отец. Я знаю, что человек, находящийся в таком положении, да ещё и абсолютный новичок на арене, не стал бы покушаться на жизнь представителя знати, имей он хоть малейший инстинкт самосохранения. Гладиатор знает, что единственный способ умереть с честью — это сражаться на арене, а не пасть от наказания за убийство безоружного гражданина. Пока Джорно продолжал объясняться, Дио медленно свернул свиток, который он читал до этого, показывая полнейшее безразличие к речи своего сына. — Понятно. Но почему ты просто не отдал кинжал Бруно? Теренс сказал мне, что Буччеллати приходил к тебе до этого, но ты всё же решил рисковать собственной жизнью, разгуливая по улице ночью. Очевидно, ты не просто хотел отдать ему кинжал, верно? Теперь Дио полностью сосредоточил всё своё внимание на сыне, но в голосе его не было ни малейшего признака гнева или нетерпения. Он был подобен штилю, скрывающему ужасную бурю. Успокойся, Джорно… подумай. — Я хотел проверить, в добром ли он здравии. Бруно сказал мне нечто такое, что заставило меня пожалеть этого человека. Он сказал мне, что гладиатор понёс наказание за содеянное. Я не видел в его поступке ничего плохого, чтобы подвергать его этому, поэтому понял, что нужно действовать. Ты хорошо знаешь меня, отец. Ты знаешь, я не люблю чувствовать себя виноватым, когда к кому-то относятся плохо, поэтому я пошёл осмотреть его раны и обработать их. Встречаться с самим Польпо было бы рискованно, ведь он не понял бы меня и не показал бы мне израненного гладиатора, но я всё равно пробрался внутрь. Мужчина был просто в отвратительном состоянии, но я смог обработать его раны, несмотря ни на что. На его слова Дио лишь усмехнулся, отчего у юноши по спине пробежали мурашки. Сохраняй спокойствие. Ещё рано сдаваться. — Это звучало бы убедительнее… если бы ты не действовал так поспешно. Почему ты не обсудил это со мной? Почему ты не обратился ко мне, чтобы я использовал свое положение и надавил на Польпо? Почему же ты так торопился, Джорно? У тебя был почти убедительный предлог для того, чтобы встретиться с тем, кто тебя соблазнил. С этими словами Дио принимает ту же самую позу, что и его сын, тем самым показывая, что теперь в этом разговоре главный он. Джорно боялся, что отец использует это против него, это был просто вопрос времени. Может быть, он ещё сумеет вернуть разговор в прежнее русло, чтобы завоевать расположение отца, ведь это, скорее всего, чего-то да стоит. Чего-то, чего Джорно боялся. — Я думал, что ты считаешь меня ублюдком, Джорно… но никак не ожидал, что ты будешь считать меня дураком. С этими словами он встал и направился к небольшому балкончику, выходящему в сад, и победоносно улыбнулся. У Джорно не было сил смотреть ему прямо в глаза, чувствуя, как внутри поднимается жар гнева и отвращения. — Видишь ли, вчера я весь день пытался уладить проблемы, возникшие после того случая на арене. Я пытался убедить мэрию, что наша семья не была мишенью, или что у тебя вовсе нет романа с тем новичком гладиатором. Понимаешь, этот захолустный городок любит светские беседы и сплетни. Дио развернулся к сыну, удивляясь тому, как беспомощно он выглядит в этот момент. — А теперь ты показываешь мне, что желаешь этого отвратительного варвара. Но нет, ты мне показываешь сейчас не только это, а еще то, что ты даже ради встречи с эти варваром готов сбежать посреди ночи и вторгнуться на территорию моего партнёра по бизнесу. Представляешь, что скажут люди? Знаешь ли ты, как мне не легко поддерживать твой образ таким же идеальным, как мой? Все его движения были рассчитаны на то, чтобы запугать Джорно, чтобы подросток выглядел жалким и уязвимым. Дио подошёл к сыну, сел рядом с ним на клинию и схватил за подбородок, чтобы заставить того смотреть ему прямо в глаза во время разговора. Блондин с трудом сдержался, чтобы не отвесить отцу пощёчину. — Если хоть ещё раз ты выкинешь нечто подобное, я продам тебя в бордель, которые чуть ли не на каждом углу, и поверь, они будут рады принять тебя к себе. Поэтому, если у тебя есть какие-либо возражения, то, пожалуйста, скажи об этом сейчас, а иначе наш разговор окончен. Вот и пришло время сделать то, что у меня получается лучше всего. — Кто тебе сказал, что он меня соблазнил? Я просто подумал, что он может быть нам полезен… С этими словами победоносная улыбка Дио сменилась выражением непроницаемой серьезности. Джорно легонько стукнул отца по руке, продолжая смотреть ему в глаза. — Интересно. Ты планируешь убивать людей, чтобы усилить политическую власть, но как ты это сделаешь? Джорно воспользовался возможностью встать и сделать ещё один шаг, чтобы взять яблоко с низкого столика в центре комнаты. Его запутанная ложь вертелась на кончике языка, и он был готов произнести её. — Я подслушал один из твоих разговоров с Пуччи. Ты не хочешь быть связанным с убийцами, поэтому тебе труднее ориентироваться в криминальном мире и поручать людям выполнять грязную работу, не раскрывая себя… Хотя то, что я увидел на арене, было именно тем, что нам нужно. Почему бы нам не использовать этого гладиатора для своих целей? Ты же видел, что он был способен убить любого. Повернувшись к отцу, Джорно изо всех сил старался одарить его озорной улыбкой. Возможно, его отец не смог бы раскусить ложь, если бы он притворялся достаточно сильно. — Может, если я заставлю его полностью довериться мне, то смогу убедить его убить собственного хозяина. Желательно как-нибудь издалека, без свидетелей, чтобы никто не смог опознать убийцу. Поверь, этот гладиатор искусен в меткости, да и к тому же у него ни социального статуса, ни чего-либо другого нет, чтобы он мог потерять. Лучше использовать кого-то для убийств, чем пачкать собственные руки, не так ли, отец? Сказав это, Джорно сел напротив отца, изо всех сил стараясь сохранять непринужденную позу и холодный, проницательный взгляд. Что бы ни случилось, пожалуйста, не позволяй ему залезть тебе под кожу. — Я видел, что нравится этому городу, — продолжал Джорно, перекатывая из рук в руку яблоко. — Им нравится живость драмы. Светская беседа — это просто развлечение для города. Но если город увидит, как политик бросает своего сына в рабство из-за слухов о запретной связи… Подумай о плохой репутации, которая может настигнуть тебя из-за этого поступка. Простой народ станет считать тебя тираном, и ты позабудешь о том, чтобы тебя вновь переизбрали в мэрии. Джорно и поверить не мог, что ему удалось выиграть этот спор. Сердитое выражение лица Дио только и указывало на то, что он признал собственное поражение, но юноше все же еще стоит быть осторожным. Его отец был непредсказуем, и неизвестно, как он отреагирует на поражение. — Тебе не кажется, что будет лучше, если мы сохраним этот роман втайне? Пусть люди думают, что ничего не происходит, а я тем временем смогу сделать все для этого «фальшивого романа», чтобы манипулировать человеком… Джорно бросил яблоко Дио, который поймал его в воздухе, даже не моргнув. — Только представь, сколько будет убито твоих врагов взбунтовавшимися рабами? Представь, сколько будет убито твоих врагов, если бы тебе не пришлось и пальцем пошевелить? А теперь представь, каким бы ты был в глазах общества, если бы бросил своего старшего сына, любимого всем городом, в рабство, лишь потому, что ты не позволил ему провести время с гладиатором? С этими словами юноша подошёл к отцу, как и до этого пытаясь запугать, несмотря на то, насколько велика была разница в их социальном статусе. Подросток выхватил яблоко из рук отца, не разрывая зрительного контакта. — Почему бы тебе не поговорить с Пуччи и не оценить собственные возможности, выбор и его последствия? Давай посмотрим, как будешь ты себя вести в этой ситуации, после чего ты поговоришь со мной и мы посмотрим, смогу ли я осуществить этот план. Если тебе это неинтересно, то я просто продолжу тайно встречаться с этим человеком и буду манипулировать им, чтобы он следовал моим указаниям… Как я изначально и хотел, прежде чем ты решил вмешаться. Тебе лучше бы поскорее принять решение. Я абсолютно уверен, что другие политики и свободные, которые тебя недолюбливают, уже имеют своих убийц, готовых убрать тебя в любую секунду. И, откусив яблоко, Джорно утвердил своё место победителя в этом споре. Или, по крайней мере, ему так казалось. Выражение лица Дио сменилось с гнева на презрение и даже гордость. Он медленно хлопнул в ладоши, и его знойный смех заполнил комнату, бросив тень сомнения на желанную победу Джорно. — А ты неплохо усвоил аристотелевские методы убеждения, верно? Я горжусь тем, как ты хорошо отстаивал свою цель. Но не думай, что я поверю в твою ложь об отсутствии чувств к этому человеку. Произнеся это, Дио встал и выхватил вновь яблоко из рук сына. — Тебе придётся заплатить за моё одобрение этих «эскапад». Тебе придётся делать то, что я скажу, когда сочту это необходимым. А пока тебе позволено соблазнять гладиатора и манипулировать им. Убеждай его даже убить за тебя, но когда я попрошу тебя сделать что-то для нашего плана, каким бы он ни был, ты должен будешь порвать все отношения с ним. Возможно, тебе даже придётся убить его, так что не забывай об этом. Ты родился рабом и всегда им будешь для меня, даже если ты мой сын. Независимо от того, какое положение ты занимаешь в этом доме, ты ничем не отличаешься от простых рабов, и я буду обращаться с тобой, как и с ними, если ты попытаешься выкинуть какое-то дерьмо. А теперь иди спать. Я вернусь с остальной частью плана, как только все обдумаю. Дио откусил кусочек от яблока и положил его на ладонь Джорно в знак того, что он все еще одерживает верх, несмотря на реальные планы сына. Юноша, в котором когда-то кипел гнев, теперь чувствовал себя побежденным. Он чувствовал, что независимо от того, что он пытается сделать, его жизнь по-прежнему будет зависеть от Дио, ведь он ничем не лучше любого раба под этой крышей. — О, и ещё кое-что… — произнёс мужчина, прежде чем вернуться в атриум. — Научись трахаться, ведь тебе стоит угодить гладиатору, которого заботят лишь драки и секс. Почему бы тебе не воспользоваться одним из наших рабов, чтобы попрактиковаться? Спокойной ночи. Несмотря на пожелание отца, Джорно не сможет спать спокойно. Оставшееся до рассвета время служит ему лишь для того, чтобы оплакать то, с чем ему приходится согласиться. Он благодарил богов за то, что никто не беспокоил его и не пытался прервать его плач. Заснуть от изнеможения в собственной спальне в одиночестве, сомневаясь в собственных возможностях обрести свободу, было единственным способом хоть немного отдохнуть в этот день. Ему позволят вновь встретиться с этим человеком столько раз, сколько он пожелает. Но какова цена? Джорно опасался, что цена будет слишком высока для него.