ENFYS

      На часах десять вечера. В квартире воцарился почти идеальный порядок. По сравнению с тем, что было днем – все светилось и сверкало. В том числе и внутренности холодильника. Если бы не остатки вчерашней булочки, пришлось бы Плисецкому довольствоваться чистейшей энергией солнечных лучей. Тех самых, что уже неделю не спешили показывать свой великолепный лик жалким людишкам.       Вообще, самое время было бы выдвигаться на последнюю ночную смену. Но Юрий медлил. В простой черный рюкзак, без единого намека на животный принт, подрагивая отправлялись черные бархатные полусапожки на шнуровке и высоченным каблуком. Последняя вещь из небольшой кучки, приготовленной Юрой на диванчике в зале. Вжикает молния и на парня, поблескивая в свете ламп, взирает одинокий значок со знаком слизерина. Безмолвно и будто бы сочувствующе.       Тяжело вздохнув, он все же поднимается и бредет к прихожей. Сначала обувается, а затем быстро, не глядя, хватает первую попавшуюся куртку и вылетает за дверь. То есть делает все, лишь бы не смотреть на забытую Отабеком,в его прихожей, кожанку. Она, казалось, одним своим присутствием заставляла блондина чуть ли не выть от отчаяния. Потому что Бек бы не понял. Нашел сотню-другую вариантов, а этот бы не понял.       «Потому что он нормальный, в отличии от некоторых…» - ядовито пронеслось в голове. Юра резко дернул плечом, поправляя лямку рюкзака на одетой черной (какое счастье, что все-таки не леопардовой) ветровке и вышел из подъезда. Обычного такого подъезда. Самого, опять же, обычного дома, такого же обычного русского райончика.       В лицо тут же швырнуло порывом ветра, разметавшим волосы. Напялив капюшон по самый нос, Плисецкий направился в сторону автобусной остановки. Нет, до места можно было бы добраться, пройдя пятнадцать минут до метро, но… но лучше уж он сейчас потратиться на два автобуса, чем нарвется на компашку подвыпивших гопарей в одном из многочисленных переулков, мимо которых, в любом случае, придется пройти, и опоздает, а то и вовсе не явится в клуб. Ну уж нет.       «А сегодня мне везет…» - отстранённо думает он, успевая запрыгнуть в нужную маршрутку.       Рука сама тянется к карману с плеером. Привычными движениями, что совершаются скорей на автомате, чем осознанно, нашаривает наушники-капельки, мгновенно занимающие свое место в ушах. Глаз ловит отображение часов на экране дисплея. Часа полтора у Юры есть. Успеет. И это хорошо. Выполнить штрафную программу за опоздание его точно не хватит.

***

      Какой-то час и вот он. Стоит. Смотрит. Прямо напротив, сияя и переливаясь неоновыми огнями, на него торжественно взирает надпись с вывески одного из множества расположенных здесь увеселительных заведений.       - «Холмы и Горы» - вслух.       «Какой же все-таки абсурд - уже про себя добавляет Юра несколько видоизменившуюся за год оценку креативности названия клуба. В первые увидев сие радужное чудо, он выразился более экстравагантно и менее печатно, - надо найти Джеффа.»       Ноги сами понесли парня в сторону черного входа, располагавшегося в щели между двумя зданиями. Игорь, охранник, имеющий не маленькое, но и не через чур огромное телосложение еще на подходе узнает и сразу же открывает неприметную дверцу. То, что дежурит сегодня Игорь – это тоже хорошо. Юру он уже на второй месяц запомнил и пропускает без проблем. Вот если бы Вадим… этот сюда недавно устроился, всех еще не выучил. Пришлось бы минут пятнадцать минимум потратить лишь на то, чтобы дальше пройти. А ему еще владельца всего этого великолепия искать…       На самом деле, найти ДжефаПракса было делом не сложным. При условии, конечно, что он соизволил посетить свое заведение.       Уже на подходе к нужной двери из темного дерева, Юра понял, что этого удивительного… ну… пусть будет человека, в ближайшее время он точно не увидит. Около двери отсутствовал даже на вид тяжелый черный, с яркими языками пламени, байк. Была у этого огромного чудовища с ухоженной кудрявой бородой до груди такая привычка. Если он был в клубе, то байк стоял точно посреди коридора у его кабинета. Главной причиной тому было: «Коридоры все равно широкие, так почему бы и нет?» Специально уточнял.       «Действительно…» - начал тогда было внутренний голос, но Юра его быстро заткнул.       «Гений может позволить себе некоторую ебанутость. Но не ебанутый гениальность…» - вспомнился ему Никифоров со своими закидонами, которые иногда переходили всякие границы. В отличии от него, Джеффа блондин считал действительно гением. Иностранец, лидер лондонской байкерской группировки, приехал, выяснил, открыл танцевальный стриптиз-клуб с весьма нетрадиционной направленностью, который днем превращается в кафе с необычными официантами, почти в центре города. Организовал систему, идеально функционирующую в его отсутствие. Сюда еще ни разу за пять лет работы не нагрянули с проверкой. Если это не гениальность, то даже понятия такого для Плисецкого боле не существовало.        Раз Джеффа на месте нет, то можно отправляться в гримёрку. Чертов макияж сам себя не нарису…       - О, Юра! – сзади раздался громкий звонкий голос.       Парень обернулся.       Мужчина лет тридцати. Темно-русые коротко стриженные волосы. Глаза голубые-голубые, прямо-таки светящиеся изнутри от переполняющей их энергии. На лице легкая щетина. Лакированные туфли отражают свет многочисленных лампочек коридора. Как всегда, строгий, слегка помятый костюм, выдает полное отсутствие личной жизни у субъекта стоящего напротив Юры. Даже не оборачиваясь, Плисецкий точно знал, кто его окликнул. Только легче от этого не становилось       Андрей Владимирович, или просто Андрей, как называли его ночные работники заведения, - это бессменный администратор, найти коего в лабиринтах служебных коридоров ночного клуба было практически невозможно (Но ведь Юра сегодня счастливчик, верно?). А еще это тот самый… гм…, который придумал столь шикарное название заведению. Страшнее всего то, что он это название еще и расшифровать может, соотнеся с направленностью «Холмов и Гор». Где хозяин заведения откопал эту полуночную версию Никифорова, Юра даже представлять не хотел… Конечно, так вызывающе, как Виктор, Андрей себя не вел, но временами выводить из себя Плисецкого любил.       - Сегодня у тебя последний раз… - он горестно вздохнул, догоняя Юрия, продолжающего идти в сторону общих гримерок – Хэй! А может ты к нам все же в ночную на постоялку останешься, а?       Глазками еще так хлопает.       - Нет, - глухо, но твердо. – Сегодня все точно закончу.       - Нда?.. – Скептически поднял бровь Андрей. – Так уверен в своих поклонниках?       «Гад» - в унисон с внутренним голосом. Хоть где-то они нашли согласие.       Нет. Ни чёрта он не уверен. Однако у него контракт. Если сегодня он не закончит собирать сумму, которую Джефф дал ему взаймы на квартиру, то весь следующий год он продолжает работать в ночную. Только уже бесплатно.       Контракт, правда, был не совсем легальным. То есть вообще нелегальным.       Год с небольшим назад, Юрий понял, что больше жить в одной доме с отцом и сестрой просто не в состоянии. Тут даже не важно было, что отец приходит домой поздно, а сам Юра вечно пропадает на катке. Потому что точкой преткновения интересов каток и являлся. Дмитрию Николаевичу крайне не нравилось, как выбранный сыном путь, так и его самовольные действия. Парень, в отличии от своей сестры, часто вступал в открытые конфликты с отцом, с упрямостью твердолобого осла игнорировал настояния бросить фигурное катание. Это все жутко раздражало мужчину.       Сам подросток откровенно не понимал чего родитель от него хочет. Он исправно посещал школу в свободное от соревнований время. Если бы не посещаемость занятий и игнорирование понятия «школьная форма», его портрет мог бы красоваться на пресловутой доске «Наша гордость». С оценками у Юры все было прекрасно. Да и все договоренности, заключенные с родителем соблюдал,… но… Кажется, это уже немного другой разговор.       Так вот. С Джеффом Юра познакомился случайно. Тот почти сбил его, когда разозленный после очередной ссоры парень, переходил улицу. Но мало ли, что там было? Они, как говорится, нашли друг друга. Джеффу нужен был танцор. Юре - деньги на автономию. Единственной проблемой было несовершеннолетие Плисецкого. Байкер просто не мог нанять его, как обычного работника пока тому не исполнятся заветные восемнадцать.       Вообще, не будь Джефф тогда изрядно пьян, ему, вероятно, вообще не пришла бы подобная идея.       Как итог. Семнадцатилетний Юрий год работает в ночную смену, как танцор в Стриптиз-клубе со всеми вытекающими. Половину чаевых, как выразился байкер: «…на бочку. Закроешь долг за год – гуляй или, если зачешется, устраивайся к нам в дневную, только уже нормально. Нет… тогда еще годик за бесплатно у нас потусишь…»       Бред? Бред… но более быстрого способа к восемнадцати годам получить собственную квартиру, Юрий не нашел. Большая часть призовых уходила отцу, как родителю и опекуну. Собственные накопления, явно не располагали подобными объемами.Да и «папочка» прекрасно дал понять, что если Плисецкий-младший ему не подчиниться, то вышвырнет его к черту в день совершеннолетия. Проситься пожить у знакомых? О нет… до такого он не опуститься. Ледяной тигр не может показать своей слабости. Им и внешности «нежной феечки» будет достаточно…       Вот сейчас блондин и волновался. Нет, он был полностью уверен в своих способностях и разум твердил, что в принципе, добрать остаток суммы – плевое, по сути дело. Нужно только перетерпеть два периода. Первый – разогрев, двухчасовой. Просто танцы в «сценическом», ага, образе у шеста. Даже без стриптиза. Затем перерыв в полчаса и снова на сцену. Второй – уже полноценный взрыв зала. Не длинный. Редко, когда дольше часа задерживается. Во время него-то и происходит все самое интересное. А как апофеоз сего действа: единственный способ заработать чаевые – спуститься в зал. То есть разрешить себя трогать. Таковы правила. Пока танцор на сцене, трогать его нельзя, но и чаевые в подобном случае получить он не в состоянии. Но стоит ему спуститься в зал… тогда да. Контингент, конечно, тщательно подобранный, но мало ли…       И Юрий это ненавидел.       - Да, - коротко ответил он Андрею. Не признавать же, что все-таки грызет его необъяснимое волнение? – В привычной роли… - поморщился, администратор наоборот ухмыльнулся. – Все будет в лучшем виде, короче – чуть ли не зашипел.       - О, так я зачем тебя искал… - завелся Андрей, узрев заветную дверцу гримерки.       «Меня искали. Какая честь…»       - Во втором периоде Пашку новенький подменит. Он к нам на постоянку устроиться хочет. Типа свободный, плавающий график, все дела, - Андрей ухмыльнулся настолько самодовольно, будто всё это почтение его личная заслуга. Хотя отрицать, что частично так и есть, было бы глупо. Болтал бы он еще ближе к делу… - я его в твой выход поставил. Миксы послушал, кажется, тебе вообще идеально будет.       Поморщился, но принял. Юра не любил, когда новичков ставили за пульт. Они часто косячили. То ли от волнения, то ли он недостатки навыка, но косячили. Это сильно било по танцорам в зале. Всё их выступление – чистая импровизация, основанная на чувстве музыки. И какой к черту нормальный танец, если у музыки слишком резкие переходы? Есть правда исключения, но все же…       Гримерка встретила блондина привычным оживлением. Переодеваясь за ширмами между собой перебрасывались фразами танцоры. Парни и девушки разных возрастов. Атмосфера царила вполне дружелюбная. Юрию она нравилась. Здесь воздух не тяжелел и не накалялся от напряжения царящего, например, в общих раздевалках фигуристов. Там никогда не было такой расслабляющей, легкой обстановки. Все затмевал привкус соперничества. Он нервировал.       Здесь были профессионалы своего дела. Действительно профессиональные танцоры и танцовщицы. Каждый из них сам подбирал себе график и образ. В отличии от того же Юрия, например. Они просто выполняли свою работу. Для неприязни, возникающей на тех же соревнованиях, просто не было смысла появляться. Да и какая тут неприязнь, когда периодически слышишь веселые истории из жизни или просьбы помочь с прической, макияжем, застежкой, вон-той-грёбаной-лямкой-которая-не-хочет-держаться-на-своем-месте?       Пока шел к своему месту, парень успел перездороваться со всеми и в процессе слегка успокоил расшатавшиеся нервы. Нужно сосредоточиться на работе. Перевоплощение – тоже ее часть.       Двадцать минут и Юрия Плисецкого здесь больше нет.       Перед зеркалом стоит Enfys. Блондинистые волосы завязаны в два тугих высоких хвостика, концы которых окрашены одноразовым фиолетовым тоником, эффектно светящимся в темноте. Тонкие пряди длинной челки обрамляют лицо. Глаза густо подведены черными тенями в стиле «пандочка» так, что кажется будто зеленая радужка просто сверкает. Левую сторону лица украшает фиолетовый узор, состоящий из множества изящных завитков. Тонкие губки подведены розовой помадой. На шее красуется черная атласная лента с фиолетовой же окантовкой и небольшим бантиком сбоку. От нее куда-то вниз под облегающий короткий черный топ, открывающий вид на плоский животик. На открытых взору боках, вновь показывается на свет переплетение лент. Низко на бедрах покачивается коротенькая черненькая юбочка с фиолетовыми оборками и вставками, едва прикрывающая что-либо. Вниз по стройным ножкам спускаются, встречаясь и расходясь, ленты. То же самое и на руках. Большей стройности фигуре придают черные бархатные полусапожки на высоком каблуке с фиолетовой, светящейся в темноте шнуровкой. Осталось лишь добавить последние штрихи для завершения образа Enfys. Юрий поднял со столика около зеркала две пары кандалов с позвякивающими металлический цепями. Несколько щелчков и оценивающий взгляд в зеркало.       «Ничего так для парня, а?» - внутренний голос даже почти не язвил. Правильно. Enfys была великолепна. С этим не поспоришь…       Подарив все еще взирающей на него с сочувствием змейке на значке ироничную горькую ухмылку, Юрий подхватил длинный, до середины бедра, черный жилет с фиолетовыми вставками и легкой походкой от бедра направился на сцену. Первые два часа не обещали быть напряженными. Главное разогреть толпу, а это он делать умеет…       Повернуться к зрителям спиной, прогнуться, отвести руку назад, чуть приподнять подол юбочки даря надежду… и тут же извернуться, закружить в новом танце вокруг шеста, заставляя желать большего. Занавес.       Самая легкая часть пролетела быстро. Впрочем, как всегда. Несмотря на все неудобства, танцевать Юре действительно нравилось. Нравилось видеть восхищение в глазах зрителей. Однако… он прекрасно знал, что будет дальне. И это ему не нравилось. Но спорить было не с кем. С самим собой, разве что, но с этим он и так справляется двадцать четыре часа в сутки. Внутренний голос, к сожалению, никогда не спит.       Получасового перерыва, казалось, хватило лишь на стакан воды и обратный путь к сцене. Ну-с, да начнется шоу?       Действительно. Началось.       Это было что-то невероятное. Первые аккорды. Разум начинает сбоить. Юрий ненавидит второй период. Но он обожает музыку. И она его уносит. Минута, две… разум отключается. Впервые на этой сцене, он откинул все. Чистые эмоции, чувства… в последний раз такое было, когда он катал произвольную программу в прошлом году, подменив в тайне от всех и музыку, и костюм, и даже часть элементов. Его просто несло. По течению, по звуковым волнам.       Медленная, нагнетающая мелодия, Enfys стоит спиной к части зала. Жилет медленно, мучительно медленно ползет вниз, оголяя плечи. Рывок. Звуки срываются вскачь. Жилет летит куда-то в толпу, поднимая одобрительный крик. Глаза полуприкрыты, тело движется само. Руки двигаются не стоят на месте.       Вскоре, куда-то в зал улетает и топ, закрывавший прежде вид на плоскую грудь с переплетающимися на ней лентами. Одна слегка съехала вбок, открывая взору розовую горошинку соска. Вслед за ним – юбка. Под ней короткие черные кожаные шортики, обтягивающие так, что ничего, по сути, не скрывают. Но какая разница? Он впервые не замечал сальных взглядов зрителей, не чувствовал острого отвращения к себе. Впервые не думал о том, как это выглядит со стороны. Выгибался, крутился, опускался на корточки, гладил… о да. Лишь единожды мельком бросил взгляд в сторону диджейского пульта. В темноте виднелся лишь белесый силуэт головы медведя на толстовке и отражающие неоновые лучи очки. Подал сигнал. Пора было заканчивать. Новичок, его прекрасно понял.       Музыка вновь замедляется. Плавно Enfys принимает нужную позицию. Замирает.       Нога обернута вокруг шеста, другая чуть в стороне. Отпускает руку, которой держался за шест, в такт музыке. Спина прогибается назад. Когда рука кончиками пальцев касается пола, а Юра почти встав на мостик, музыка резко взрывается. Ногой отталкивается от шеста. Кувырок через голову, выгнуться, затем глубоко прогнуться, стоя на четвереньках, словно кошка и продолжить, спускаясь со сцены.       Толпа расходится и смыкается, все чувства будто бы выключили. Парень не чувствовал ни жара, исходящего от тел вокруг, ни запаха, ни прикосновений множества рук. Единственная цель – закончить. И закончить красиво. Это получается. В последний момент разворачивается, находя взглядом силуэт медвежьей головы, подмигивает и отправляет воздушный поцелуй, абсолютно не соображая зачем. Хотя почему это? В благодарность. И исчезает.       В коридоре, освещенном мягким светом ламп, где почти не слышна музыка из зала, эйфория уходит, оставляя место понимаю. Чувства возвращаются, как эмоции. Думать, правда, все еще не хочется. Потому что понимает, почти все что происходило там – отвратительно. Полностью погрузиться в самобичевание не дает окрик:       - Юрий!       Поворачивается. Андрей, кто же еще.       «Чего ему только надо?» - мысли ворочаются неохотно.       - Это было нечто! – глаза лихорадочно блестят, дыхание сбивается, бежал он что ли сюда? – Неужели я был прав? То есть это из-за музыки так? Ту же не пил, да? Ничего не принимал?       - Нет, - вышло хрипло и как-о слишком уж придушено.       Все тело горело. Теперь Юра чувствовал все, пропущенные им касания. Отвратительноопять.       Андрей еще что-то говорил, про знакомство с тем ди-джеем и «может ты все-таки останешься, а?», но половину его речи пролетела мимо ушей. Домой. Только домой.       Переоделся он быстро, а вот с макияжем вышла проблемка. Аквагрим с лица смылся водой, а вот косметика… надо же было забыть обе жидкости. И для снятия макияжа, и для волос. Кое-как промыв глаза под водой и добившись результата «почти не видно, вообще ночь, и так сойдет, но в переулок ни-ни», схватил рюкзак, натягивая капюшон и быстрым шагом направился прочь. Домой. Только домой. Смыть с себя всю эту гадость…       Пока переодевался, Юра полностью осознал, выковыривая купюры из-под лент, где и в каких местах его трогали. Ужас. Он сорвал куш, в этом не стоило сомневаться. Остаток суммы он отправил в ящичек со своим псевдонимом «Enfys». У всех были подобные. Только они получали из них деньги, а Юра туда их складывал.       Передернув плечами, он уже почти добрался до двери, как его снова окликнул Андрей. Что интересно, на этот раз, используя псевдоним. Тело горело, апатия сменялась раздражением и жаждой действий.       «Какого черта!?»       Почти с рыком Плисецкий обернулся и собирался-таки зарычать…       Хруст…       Вокруг стоял оглушительный хруст. То, что утром только немного треснуло, сейчас натужно скрипело и крошилось. Юра чувствовал это всем своим естеством.       Перед ним стоял Андрей, со своей фирменной представительской улыбочкой образцового администратора, а рядом с ним…       Зачёсанные назад волосы, отражающие свет очки подвешены за душку в кармане, черная толстовка с белой головой медведя, такой знакомый прищур темных глаз…       - Бек… - на грани слышимости…       Хруст стал громче…