***
В светлом кабинете было шумно: учительница по геометрии с изрезанным морщинами лицом и в старой бордовой юбке в нелепом сочетании с чёрной кофтой скрипела мелом по доске, выводя сложные задания для контрольной работы. Каждая точка как будто обрывала чью-то жизнь, так безжалостно она била невинным куском известняка по гладкой зелёной поверхности. И ученики загнанно смотрели на появляющиеся белые цифры, буквы и линии. В воздухе так и сгущался тревожный туман. Класс был битком набит Хранителями. Я стоял у второй парты, за которой сидела Полли, и скривившись слушал шёпотки (а подчас и громкое обсуждение) ангелов и демонов, отчаянно споривших о том, что нужно делать. Кто-то прошёл сквозь дверь, чтобы решить проблему по старинке, соревнованием. Кто-то смирился и сидел на подоконнике, безразлично глядя в окно. Хранителей самой учительницы не было, но её демон абсолютно точно нашептал ей устроить контрольную в начале учебного года. Скрипели шариковые ручки: ученики наспех писали шпоры-формулы на клочках бумаги и пихали их в пеналы, дневники, под парту; большинство ангелов разочарованно вздыхало, и до меня долетали обрывки их фраз: «Какие же эти демоны гнусные». Вот это торжество. — Шпаргалки — это плохо, — приговаривал Габриэль, глядя на Полли, беспокойно крутящую ручку в руках. Она хрустела пальцами и часто-часто моргала, глядя то на доску, то на чистый листок бумаги перед собой. — Нужно доходить до всего своим умом. — А зачем? — вмешался я, наваливаясь на парту и выдавливая из себя хамоватую улыбку. — Она не готова. Правда ведь? Она не вспомнит прошлогодний материал за урок. Пускай спишет. — Это против правил, — возразил Габриэль. — Правда? Это тоже. — Я потянулся непокрытой рукой к его щеке, но он вовремя отшатнулся от меня, и пальцы мазнули по воздуху. Я рассмеялся. — Видишь? Правила — лишь формальность. А ей надо получить плохую отметку на первой же неделе учёбы? Сомневаюсь. Габриэль осуждающе посмотрел на меня и несмело улыбнулся. В моей голове что-то взорвалось: зачем, ну зачем он улыбается? Что ему это даст? Это начинало раздражать всё больше и больше. — Ты прав, — вдруг согласился он, — это звучит разумно. Но всё-таки это плохой поступок. И нечестный. Потом её будет мучить совесть. А это тяжело… Он задумчиво подпёр щеку ладонью и принялся сверлить отрешённым взглядом ручку в руке Полли. Наверное, пытался заставить её внезапно испортиться, потому что я уже склонился над ухом девушки. — Ты не сможешь написать эту контрольную, — шепнул я ей, победно глядя на ангела, — так почему бы тебе не списать? Или подготовить шпаргалки. Она не заметит. Подслеповатая уже. А ты получишь хорошую оценку. Полли ещё немного повертела ручку пальцами, раздумывая. А потом разблокировала телефон и принялась быстро-быстро набирать задания в браузере. Я горделиво отстранился и сверху вниз посмотрел на Габриэля. Который отчего-то всё ещё улыбался. Я решил списать это на маску сильного характера и почувствовал себя ещё лучше. Первая практика — и такой быстрый успех. Я и не сомневался в себе. Как может какой-то ангел оказаться сильнее меня? — А я говорил, что разобью тебя в пух и прах. — Моя насмешка не подействовала на Габриэля, и в моей груди вскипело негодование. Он что, непробиваемого из себя строит? Не с тем связался. — Не спеши с выводами. Габриэль выпрямился — и на его губах играла всё та же улыбка. Ему не составляло никакого труда постоянно улыбаться, и всё его лицо излучало мягкость и доброту. Он был моей полной противоположностью. Я больше угрюм и язвителен — он добродушен и светел. Мои движения были тяжёлыми, а он и ходил как летал по воздуху. Его присутствие нагнетало и вселяло лёгкость одновременно. Странные они, эти ангелы. Мне нравились они за свою непричастность к тьме, изящность и что-то ещё особенное, что отличало их от нас, демонов. Но этот… Этот был страннее всех. Может, потому что я знал его дольше всех остальных? В тот день Полли превзошла саму себя по количеству принятых искушений. Переписка с бойфрендом на уроке, ссора с одноклассником из-за какого-то пустяка, хамство учителю по литературе (критика с его стороны была ну очень неконструктивной, на мой взгляд!) и ещё пара мелочей, которые привели меня в полный восторг. С нескрываемым торжествованием я замечал, что улыбка Габриэля становится слабее, а в глазах мелькает тень обиды. Я даже почувствовал толику жалости к нему: провалиться в первый же день практики было горько. Наверное. Я не испытывал никакой горести, потому что всегда был на высоте, и воспользовался первой же возможностью, чтобы подчеркнуть это. — Все ангелы такие мягкосердечные? — бросил я невзначай, рассматривая яркие пачки печенья на высоких полках. После школы Полли зашла в магазин, чтобы просто потратить деньги, которые носила в расшитом блёстками кошельке. Тоже моя идея, к слову. Нельзя деньгам просто храниться в кошельке. — Что ты имеешь в виду? — уточнил Габриэль. — Мы не мягкосердечные. Просто чутки к добру, вот и всё. — Я же вижу, что ты воспринимаешь всё близко к сердцу. Улыбаешься, — я начал загибать пальцы, — хотя совсем не радуешься. Говоришь слишком позитивные вещи даже тогда, когда твоя ситуация — полнейшая безнадёга. Вот сейчас. Ты прокололся. И всё ещё говоришь… -…что не стоит спешить, верно. — Он улыбнулся. Опять. Я цокнул языком и отвернулся. — Полдня ещё впереди. Габриэль с былой уверенностью повернул голову в сторону Полли. Девушка заинтересованно перебирала вафли и печенье и задумчиво стучала длинным ногтем по упаковке. — Она любит животных, — вдруг вспомнил он, — и может купить на свои деньги корм для бездомных кошек, которые живут у неё во дворе. — Издеваешься? — Я фыркнул и слетел на пол. Пришлось чуть поднять голову: ангел был выше меня, пусть и ненамного. — Накормить каких-то кошек вместо себя любимой? Отказать себе в сладком? Не слушай этого идиота, — обратился я к Полли, — он не знает, о чём говорит. А у самого сердце ёкнуло. Я любил кошек… — У неё дома наверняка достаточно сладостей. А вот кошек не всегда кормят. Ей будет приятно почувствовать ответную любовь зверюшек. — Мне, — я насупился, — нечего на это сказать. Поступай как знаешь. Я отступил на шаг назад и отвернулся. Не хотелось смотреть на то, как Габриэль шепчет Полли своё предложение. И пусть я понимал, что он меня подловил, подловил ненарочно, но точно, мне стало досадно. Досадно, что в такой ерундовой ситуации я так нелепо оплошал. — Эй, ты идёшь? К горлу подобралась когтистая злоба, и я рявкнул в ответ что-то отрывистое, намереваясь задеть Габриэля. Но когда я обернулся — он улыбался. Виновато, но улыбался. Я был готов взвыть, только бы не видеть эту мягкую улыбку, а потому резко пролетел мимо него. Не обернулся. Даже когда он поравнялся со мной. — Не знал, что тебя так легко ранить. — Заткнись. Одно маленькое поражение поставило крест на остальных моих победах. Жирный белый крест. Как будто бы выведенный той учительницей по математике с противным скрипом. Обрекающий. Беспощадный. — Кстати… Тебя же Элайджа зовут? Глубокий вдох… Выдох. — Если ты решишь подколоть меня, я обещаю: тебе не жить, — процедил я, зло щурясь. — Нет, я и не собирался, — поспешно заверил меня Габриэль. Впрочем, я ему не поверил. — Я только подумал, что это странноватое имя. Для демона. «Бог мой Господь»… — Я же сказал: «заткнись». Или ты не понимаешь? Хочешь, чтобы я прямо сейчас разозлился? О, я страшен в гневе. — Я остановился и сглотнул ком ярости, подбирающийся всё ближе. — Я вовсе не хочу тебя злить. — Габриэль примирительно поднял руки. — Извини. — К чёрту извинения. Мне глубоко плевать. Я увидел в глазах напротив отражение собственных глаз и тьму, собравшуюся в них, и в ту же секунду понял, что соврал. Иногда мне действительно было всё равно, хоть Армагеддон происходи вокруг — я не обращу на него внимания. Но сейчас, почему-то именно сейчас я знал, что мне не плевать, хотя понятия не имел, на что. На своё дурацкое небольшое поражение? На своё имя? На эту чёртову ангельскую улыбку? Я должен был гордиться своей первой победой. Но вместо этого глотал острые иглы непонятного чувства, впившегося мне в горло. И только звуки флейты поздним вечером смогли меня успокоить.I-7. Победа. Поражение.
6 ноября 2019 г. в 23:18
Извилистые подземные коридоры с дверьми, закрытыми магическими печатями, привели нас в пустынную круглую залу. Здесь не было даже факелов: бледный голубоватый свет лился откуда-то из невидимых сфер, летающих в воздухе… Или светился сам воздух. Или это было мнимое освещение? В любом случае я видел лишь стоящее по центру громадное зеркало, накрытое чёрной шёлковой тканью. И вряд ли это зеркало было способно перенести нас к смертному, которого мы должны были сегодня опекать.
Наш сопровождающий, седой старик в длинных, практически церковных одеждах, Хранитель этого места, плавно вышел вперёд и неторопливым движением сдёрнул покрывало, позволив ему с шорохом заструиться на пол. Зеркало было обрамлено узорчатой рамкой, наполовину серебристой и наполовину золотой. Я догадывался о его назначении: нужно ведь было как-то узнать, кем именно является наш подопечный. Должно быть, в этом зеркале он (или она) и отразится.
— Вы делаете первые шаги к взрослой жизни, — басом пророкотал Хранитель, подтверждая мои предположения. — Практика очень важна как для ангелов, так и для демонов, потому что она формирует ваше отношение к человеческому миру. В будущем вы сможете повлиять на жизнь всего человечества, всего лишь внушив ту или иную мысль своему подопечному. Кто знает, может, вы измените мир…
Он ласково улыбнулся, как улыбнулся бы отец сыну, и я подумал, не ангел ли он? Но у него не было ни нимба, ни рогов, ни крыльев… Кто же он тогда? Вряд ли он мог бы сделать что-то дурное. Ангел?
— Я готов принять ответственность, — отозвался Габриэль, улыбаясь в ответ.
— Ага, — заторможенно откликнулся я. Улыбаться не стал.
— Замечательно. Тогда подойдите ближе. Зеркало сделает свой выбор.
Я поспешно шагнул вперёд, но Габриэль меня опередил и встал у самой серебристой поверхности зеркала, отразившись в нём целиком. Я не мог не воспользоваться возможность и не подтолкнуть его в плечо, на что он только молча покосился на меня; я увидел тихое осуждение в его глазах и скривил губы в ухмылке. Пускай не думает, что я собираюсь просто так пропускать его вперёд.
Металлическая рамка вспыхнула золотистыми лучами и отвлекла моё внимание. Зеркальная поверхность замерцала солнечными огнями, и мне пришлось прищуриться, пока сияние не пропало, а на его месте не появилось изображение миловидной девушки лет восемнадцати. Длинноволосая брюнетка со слишком сладким лицом и полненькими губами. Не впечатляюще… Однако если посмотреть на её раскрашенное лицо, то можно предположить, что искусить её будет несложно.
— Полли Уирвиш, — прочитал Габриэль, пробегая глазами по появляющейся информации, — семнадцать лет, состоит в отношениях, не ладит с младшим братом Томом, но обожает своего золотистого ретривера по кличке Сан. Боится пауков, змей, мышей… Терпеть не может заучек, простых людей, работу, учёбу… Понятно. Зато любит животных, моду, своих друзей, дорогие вещи…
— Я не просил тебя читать, — прервал его я, клацнув зубами.
— Ну уж извини. Мне так легче запоминать.
Я открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь едкое, но не смог. Просто махнул рукой и повёл плечом.
— Протяните руки, — попросил Хранитель, подходя к нам. Я вытянул левую, в перчатке, и искоса глянул на руку Габриэля. Его кожа была бледна в этом голубоватом свете, а пальцы оказались длинными и тонкими, как у пианиста. Совсем не как мои. — Эти браслеты установят связь между вами и вашим подопечным. Он будет вибрировать, если человек встанет перед выбором, в котором ему понадобится ваша помощь. Но вы можете также всюду сопровождать его и вмешиваться тогда, когда посчитаете это необходимым. — Старик вложил в наши ладони тонкие силиконовые чёрные браслеты с небольшой кнопкой, выступающей посередине.
— А эта кнопочка? — тактично поинтересовался Габриэль.
— Нажав на неё, вы перенесётесь к вашему подопечному. Вы ведь не можете знать точное местоположение.
— Телепортация — это круто, — вставил я, натягивая браслет. — Когда приступаем?
— Как только будете готовы, — развёл руками Хранитель. И Габриэль тут же исчез.
Я ругнулся и только хотел нажать на кнопку, чтобы догнать пернатого негодяя, как Хранитель поймал меня за локоть.
— Постой. Передай ему, что в конце дня необходимо вернуть браслеты. — Я посмотрел на его пальцы и свою руку: россыпь звёзд не появлялась. Не ангел? Демон? Да кто он, чёрт возьми, такой? Человек? — Практика предполагает разнообразие соперников и подопечных, а каждый браслет соответствует только…
— Я понял, — перебил я. И нажал на кнопку.