Вне правил

      Мы стояли рядом со знакомой дорогой. Минутой ранее мы едва успели отпрыгнуть в сторону от колёс проезжающего автомобиля, позабыв, что внешний мир не может на нас повлиять. Железная громила продребезжала мимо и скрылась за поворотом, приковав наши взгляды. Я всё ещё крепко сжимал руку Габриэля, как будто бы боялся, что он может вырваться и прыгнуть обратно в портал с мыслью о том, какой же я плохой. Но он вроде не собирался сбегать от меня. Хотя на его месте я бы страшно возмущался, ибо кто я такой, чтобы красть его с занятий? Просто демон, который несколько раз успел привлечь его внимание. Больше — ничего. Но я собирался это исправить.       Потому что я — не просто демон. — И… Зачем мы здесь? — поинтересовался Габриэль, уже влекомый мной к главной площади. Ему в лицо дул лёгкий ветер, и его распущенные волосы вились за ним кудрявой гривой. Как они не мешали ему? Я со своими-то иногда с ума схожу, а у него они ещё и до лопаток… — А ты не догадываешься?       Габриэль задумчиво прикусил губу и весело посмотрел на меня. — Ты решил устроить нам внеурочную практику? — Почти. — Я додумался отпустить чужую руку и с уверенностью устремил взгляд вперёд. — Я хочу выиграть у тебя ещё раз.       Габриэль сощурился и заправил пряди волос за уши. Кажется, его утешала мысль о том, что вместо занятий он будет тренироваться. Но знал бы он, что именно я задумал… Он не был бы так спокоен. Мои планы на этот день были масштабными. — Это мы ещё посмотрим, — преспокойно проговорил ангел. — Ты бросаешь мне вызов? — Я приспустил очки на кончик носа и лукаво сверкнул глазами в сторону Габриэля. Тот взглянул на меня с обычной приветливой улыбкой и своим простодушным ответом «А почему нет?» нанёс по мне сокрушительный удар. Значит, вызов. Ну тогда я буду серьёзен как штык.       Мы летели в сторону площади, где встретились около полутора года назад, а мимо нас проносились тяжёлые дома и спешащие по своим делам смертные, одинокие деревья, тоскливо глядящие в облачное небо, и цветные машины, плюющиеся едким дымом. Город дышал суетой и раздражающими звуками — но мы были обособлены от всей сутолоки. Не от мира сего — ангел и демон, будущие Хранители человеческого мира.       Я слушал тонкое стрекотание ангельских крыльев и чувствовал себя свободным, несмотря на то, что ещё вчера восхвалял одиночество. Гордость и невообразимая лёгкость захватили меня: я смог вытащить ангела из Академии собственными усилиями и привести его в город, просто потому что мне так захотелось. Никаких рамок: я мог заголосить какую угодно песню, мог подтолкнуть Габриэля в плечо, мог вести себя так, как мне заблагорассудится, — и не услышал бы упрёка в свой адрес. Или не обратил бы на него внимания.       Когда это я так успел привыкнуть к нему?       Лицо Габриэля сохраняло безмятежное спокойствие и мягкую улыбку. Может ли быть так, что он тоже привык ко мне? Сколько раз мы виделись с ним? Всего ничего. Но мои отношения с ним были гораздо лучше, чем отношения с остальными ангелами, а его отношения со мной — чем с остальными демонами. Я мог гордиться этим: у меня был «свой» на «чужой» стороне. Я мог надавить на него, если что. Но…       Он так доверчиво и добродушно смотрел на меня, что я не смог бы. Или поступил бы ещё хуже, извращённее, задев самое сокровенное, ценное, духовное, за что он бы меня не простил. И мне было страшно признаваться себе в том, что я этого совсем не хотел.       Резкий звук бибикнувшей машины вывел меня из равновесия. Я дёрнулся в сторону, едва не налетев на Габриэля — бедняга, что ж меня так несёт на него! — но вовремя выправился и повернулся к ангелу с лицом «так и было задумано». Габриэль улыбнулся — и я внезапно подумал, что это не так уж и плохо. А в глубине души насторожился. — А как ты хочешь выиграть у меня, если у нас нет подопечного? — наивно спросил Габриэль, когда мы приземлились у фонтана, скрытые от глаз простых смертных. — Запросто. — Я хлопнул себя по бёдрам и пихнул руки в карманы. — Здесь целыми днями шляется куча ничейных подопечных. — Не бывает ничейных подопечных, — возразил ангел, оглядываясь.       Вокруг нас сновали люди с сумками на плечах. Они не смотрели даже вперёд: только себе под ноги, как будто искали что-то потерянное. А я знал, что именно. Радость к жизни. Они находили её в искушении, так говорили нам во втором классе. Всем этим людям было достаточно одного намёка, чтобы они пошли по кривой дорожке. Я смотрел на них без сочувствия. Они были сами виноваты в том, что пали. — Зато есть те, кто остался без присмотра. Сколько Хранителей ты видишь?       Габриэль вздохнул: согласился. На площади не было Хранителей, за исключением тех, кто развалился на лавочках и лениво дремал. Взрослые всё чаще были предоставлены сами себе. Они отказывались от многого и жили по одной схеме… Скучно. — Кого выберем? — Первого встречного. Вот его.       Я цапнул Габриэля за рукав и потащил его к молодому мужчине, застывшего у витрины с кондитерскими изделиями. Сладости и правда выглядели аппетитно и красиво: бисквитные зайцы, пряничные домики, ломтики торта с посыпкой и сахарными фигурками, мятные трубочки… Мне и самому захотелось схрустеть парочку, пусть сладкоежкой я не был. — Уу, сколько всего вкусного, не правда ли? — коварно улыбнулся я, поглядывая то на ангела, то на клюнувшего на наживку витрины смертного. — Вот бы чего-нибудь взять… — Но ведь оно всё стоит очень дорого, — покачал головой Габриэль. — И что? Зато наверняка вкусно. И понравится… Ну, тому, кто у него есть. А ведь наверняка есть, да? — Я обратился к смертному. Тот закусил губу и вцепился в ремень рабочей сумки. Вторая смена, должно быть. — То же самое можно купить в обычном магазине. Не так красиво упакованное, но дешевле. — Уй, ну не будь скрягой. Сам бы не отказался.       Габриэль с задорным укором посмотрел на меня, а затем на витрину. Взгляд его за что-то зацепился, и он прилип к стеклу. — Какие кошечки… — простонал он, глядя на белоснежных крохотных котят с лакричными крапинками. И мужчина был, видимо, того же мнения, потому что помялся ещё секунд пять и шагнул в шоколадницу.       Я засмеялся. — Ты снова проиграл. — Я скрестил руки на груди и принял победную позу. — Твои слова не работают. — Это пока, — снисходительно заметил Габриэль, ни капельки не расстраиваясь. Он с трудом отцепился от витрины и отошёл в сторону, силясь оторвать взгляд от засахаренных котят. — Мы ведь только начали.       Я на это лишь хмыкнул. Габриэль слишком глубоко верил в свою удачу. Я бы на его месте так не делал…       Подул холодный осенний ветер; люди закутались в свои пальто и ускорили шаг. Будь среди них кто-нибудь в такой же майке, как я, или в неполном пиджаке, как Габриэль, он бы сразу примёрз к тротуару. Но, к счастью, мы не были совместимы со внешним миром и все его прелести обходили нас стороной. Для того, чтобы стать его частью, стоило только превратиться в смертного, и тогда все людские проблемы накинутся на тебя, как голодные дети на котлеты.       Я оглянуться не успел, как Габриэль уже стоял у нового прохожего, дающего купюры бездомному, сидящему у супермаркета. Ангел уловил мой взгляд и посмотрел в мою сторону, с улыбкой помахав рукой. Я нахмурился, не веря в собственную беспечность. Один-один.       Мы шли почти наравне. Я вошёл в азарт и перескакивал от одного смертного к другому, уходя далеко вперёд от Габриэля, который действовал размеренно, но не менее эффективно. Это было королевское величие — господствовать на целой площади и править собственной армией смертных, подчиняющихся тебе, и только тебе… Ну ладно, не только тебе. Хотелось раскинуть руки, вскинуть голову и рассмеяться победным смехом так, чтобы было слышно всем — абсолютно всем.       Щёки Габриэля порозовели, а в глазах замерцал весёлый, но сосредоточенный блеск. Он подходил к своей работе серьёзно, внимательно, не как я, но не мог не прочувствовать, как же это здорово — влиять на людей… А ещё лучше — одерживать победу над соперником. Он смотрел на меня с горячим вызовом, неосознанно подбивая меня на всё большие пакости. И разжигал пылающий эмоциональный костёр в груди, который заставлял мои руки дрожать.       Мы уже даже не соревновались. Мы просто играли друг с другом. Я потерял счёт победам и поражениям: я чувствовал лишь жар во всём теле и видел, как так же горит и Габриэль. — Ух! — громко выдохнул я, с размаху плюхаясь на скамейку и довольно посматривая на присевшего рядом Габриэля. Держащего спину ровно под углом в девяносто градусов. — Эй! — Я хлопнул ладонью по скамейке. — А ну-ка расслабься! Ты тоже устал, к чёрту манеры! Никто тебе втык не сделает. — Искушаешь? — смиренно улыбнулся Габриэль, откидываясь к спинке. — Вразумляю! Ну, и это тоже. — Я погладил себя по животу и коротко зевнул. — Эх, лопать охота… Да и времечко уже…       После короткой паузы Габриэль раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но мне в голову ударила шальная мысль, и я вскочил на ноги. — Придумал!       Здесь же полно разных кафе с открытыми изнутри витринами! И пускай денег нет… Главное, что руки из нужного места растут.       Я сконцентрировался. Мне не приходилось перевоплощаться в смертного раньше, но я часто слышал, как это делается. Ты посылаешь сигналы своему телу и внутренне избавляешься от своих особенностей — как только пропадают крылья и рога, ты теряешь мистическое происхождение и становишься человеком. Я не знал только, как некоторые могли менять свою одежду: возможно, нас будут специально обучать этому. Я очень надеялся на это, потому что с первой же секунды меня обдало леденящим порывом ветра, и я замёрз, не успев даже обхватить себя руками. — Дурак, что ли? — Габриэль материализовался рядом со мной и почти бегом потащил меня в сторону ближайшего из зданий. — С-сам т-ты… — простучал я зубами и буквально ввалился в тёплое помещение.       Мелодично прозвенела серебряными пластинками фэн-шуйная музыка ветра. Слух смягчил уютный джаз, негромко играющий из стоящего в углу магнитофона. Запахло свежей выпечкой и кофе. И естественной чистотой. И таким же чистым упоением.       Ведомый Габриэлем, я приземлился на кожаный диванчик рядом с батареей и сжался в комок. Да уж, поторопился я с решением. На улице ведь совсем не лето… -…да, и чай. Зелёный. Элайджа, тебе чай или кофе брать? — Габриэль внезапно оказался у кассы и уже за что-то расплачивался. — Не надо мне ничего, — с возражением проворчал я, придвигаясь ближе к батарее. Вот ещё, будет какой-то ангел за меня платить. — Не будь таким упрямым. Ты сам сказал, что есть хочешь. А денег у тебя нет. — И что?.. Это не значит, что… — Я уловил укоризненный взгляд Габриэля и обречённо вздохнул. — Кофе. Ореховый. — И ореховый кофе, — добавил Габриэль и уже через пару минут уселся напротив меня с небольшим подносом в руках. Я оглядел его содержимое и отвернулся к окну.       Маффины? Фруктовые корзиночки? Нарезанные персики? Чокопай? Серьёзно? — Ты ребёнок, — твёрдо сказал я. — Здесь нет ничего, кроме сладкого, — развёл руками Габриэль, подвигая ко мне небольшую термокружку с ароматным кофе; я тут же подобрел. — Но сладкое стимулирует работу мозга. К тому же, ты быстро насытишься, и… — Я знаю, как это работает, эй. Не маленький. Только вот… Откуда у тебя деньги?       Ангел потёр подбородок и принялся шуршать чокопаем. — Я после занятий собирался наведаться в один магазин, — объяснил он. — Мне нужны ноты. — Ноты? — Я внезапно насторожился. — Ноты. Я хочу выучить что-нибудь новое, а то постоянно играю одни и те же произведения. Они не надоедают, но… Не вечно же стоять на одном месте. — О-о… — протянул я, постепенно собирая частички паззла. — А на чём играешь? На скрипке, небось? — Нет, — он застенчиво покачал головой, — на флейте.       Бац! Всё встало на свои места. Собралось в единую картинку, сотрясшую мой внутренний мир. Перевернувшую его с ног на голову. Всё это время — всё это долгое время — каждый вечер я слушал, как Габриэль играет на флейте? И узнал об этом вот так просто?       Габриэль, видимо, прочитал обескураженность на моём лице и забеспокоился. — Всё в порядке? — В полном, — заторможенно ответил я. — Так как, говоришь, ты начал играть?..       Попал в цель. Голубые глаза засияли, и Габриэль принялся сбивчиво рассказывать, как пару лет ходил в человеческую музыкальную школу, но в этом году бросил, собираясь усерднее взяться за учёбу. Я рассеянно слушал о жизни Доплеров, Баха, Рубцова, Рампаля и не запомнил ничего, кроме явной страсти Габриэля к флейте. Он знал наизусть множество лёгких пьес и стремился к большему, продолжая изучать всё новое и новое…       За этим разговором он съел все персиковые дольки, но даже когда он смолк, я продолжал слышать его голос в моей голове. Мелодичный и спокойный, он врезался в мою память и вцепился в извилины, ни за какие коврижки не собираясь вылезать оттуда. Я не смел сказать и слова, подсознательно надеясь, что он заговорит снова. И он заговорил. — Будь осторожен со своим одноклассником впредь, — предупредил Габриэль, ставя на стол кружку с чаем. — Он легко провоцирует тебя. — Север? — откликнулся я, вспоминая, что передо мной стоит мой любимый кофе, который я всё ещё не отпил. — Да с ним бесполезно общаться. Он привык вести себя так со всеми, кого встретит. А моё терпение уже кончилось.       Я сделал глоток. Восхитительно. И мир будто стал лучше. — Я видел. — Габриэль вздохнул. — Ты слишком погорячился. Но я надеюсь, что подобное не повторится. — Если я его случайно убью — не повторится. — Я хмыкнул, протягивая руку к маффину. — Послушай, Север — мудак, каких свет не видывал. С ним нельзя по-другому. Смирись.       Габриэль понимающе кивнул. И я вдруг осознал, что эти его тихие оклики за моей спиной и это совсем не случайное касание должны были остановить меня, когда я сорвался. Должны были — но не смогли, потому что я был слишком увлечён желанием набить Северу морду. И вновь двоякие ощущения разорвали мне сердце, вызвав одно другое: я почувствовал себя виноватым и озлобился на это. — Север не стоит наших разговоров, — проворчал я, пережёвывая шоколадный бисквит.       Габриэль охотно согласился со мной.       Мы возвращались к порталу затемно, вновь голодные, но уже без денег. Габриэль прижимал к груди заветный сборник и светло улыбался, и без солнечных очков (к чему они мне вечером?) я воспринимал эту улыбку как луч фонаря во тьме. Вернувшийся нимб переливался, освещая улочку вместе с трепещущими в воздухе крыльями…       Город затихал, и в этой тишине вновь были слышны лишь стрекотание ангельских крыльев, шум ветра, шорох шин да лай беспокойной собаки.       И в этот вечер я не дождался пения флейты и всё думал, избежал ли Габриэль гнева учителей или (и того хуже) директрисы. После сегодняшней вылазки в моей груди всё ещё теплел ореховый кофе, пусть я уже и поужинал. И, пожалуй, не только ореховый кофе…