Вне правил

      Тьма, поглотившая меня, сгустилась чернильными пятнами, и в этой тьме я вдруг отчётливо ощутил, что мои руки стянуты плотной верёвкой. Мои глаза были крепко завязаны, и передо мной цветными пятнами заливалась пугающая пустота — меня вели куда-то вперёд, в неизвестность, приставив остриё ножа промеж лопаток. Оно упиралось мне в кожу, едва не пронзая её, и я покорно шёл — не мог не идти, ведомый незнакомым недоброжелателем навстречу тревожному исходу… Стоило мне остановиться, как нож впивался глубже, и приходилось плестись дальше. Протест бил всё моё тело и колошматил сознание, пока я злобно стискивал зубы и шёл, шёл, шёл…       А потом открыл глаза и увидел перед своим носом пастельно-жёлтые стены.       Мне понадобилось меньше минуты, чтобы осознать эти стены как часть реальности. И ещё немного — чтобы оттолкнуть не такой уж и приятный сон подальше от себя. Я лежал на левом боку на своей кровати. За моей спиной равномерно чиркали стрелками часы. Никакой повязки на глазах. Никто меня никуда не ведёт. Зато колющее ощущение между лопаток всё ещё здесь.       Я потянулся, растягиваясь гибкой звёздочкой, и почесал голые лопатки. Никакого эффекта. Тогда я повернулся на другой бок и увидел Габриэля, замотанного в одеяло и практически не мигая глядящего на меня. В его глазах блестели лучи солнца, и радужка казалась больше металлически окрашенной, нежели голубой. Так вот оно в чём дело. Я кисло поморщился и лёг на спину, снова закрывая глаза. — Ну и чего ты пялишься? — недовольно спросил я и зевнул, заводя руки за голову и покряхтывая: я не знал, сколько я пролежал на боку, но он глухо ныл. — Доброе утро. — Голос Габриэля звучал смущённо и будто извинялся за то, что его обладатель таким нелепым образом разбудил меня. — Очень доброе. Я мог бы ещё спать и спать. Не нашёл занятия получше, чем впериться взглядом в мою спину?       Я откровенно ворчал. Просыпаться вообще было моим самым нелюбимым занятием. Ты выплываешь из мягкой тьмы на слишком яркую поверхность и беспомощно барахтаешься между двух состояний, пока твоя голова не начнёт соображать хоть что-то. А иногда это занимает долгое время… Но не сейчас. Свет забирался под закрытые веки и щекотал глаза, делая это утро совсем не добрым. — Я просто задумался. — Я повернул голову и, раз уж солнце решило окончательно меня разбудить, открыл глаза. Габриэль продолжал смотреть на меня, и от этой серьёзности, таящейся в его взгляде, меня пробила дрожь. — Мы же сегодня подопечного получаем. Как думаешь, кто нам достанется? — Надеюсь, не учитель, — отрезал я, резко спуская ноги с кровати и усаживаясь. Голова тотчас же закружилась, и я на секунду-другую выпал из реальности, промаргиваясь. Ещё один минус утра. Ещё и прохлада обдала тёплое со сна тело… Да. Я всей тёмной душой не любил утро. — Не хочу постоянно трепать себе нервы. Уж лучше кто посолиднее. Вот где можно разгуляться. — Тебе — да. А я бы хотел, чтобы это был ребёнок… — мечтательно протянул Габриэль, прикрывая глаза. — Детей ещё не испортили взрослой жизнью.       Я на это лишь пожал плечами и сунул ноги в шлёпки, почесал ещё раз спину и, заметив, что Габриэль всё ещё не открыл глаза, скептично сложил руки на груди. Неужто его смущал мой внешний вид? Я скользнул взглядом по себе. Бледная грудь, сильные руки, способные на раз-два поднять Габриэля в воздух, крепко сидящие на поясе труханы… Всё моё тело было в хорошей форме. Чего уж тут смущаться? Я всегда сплю без майки, и ему придётся терпеть подобные «пошлости», хочется ему этого или нет. — Ну же, не строй из себя скромнягу, — коварно улыбаясь, сказал я. — Как будто бы ты выглядишь не так же.       Я в два больших шага пересёк комнату и дёрнул за одеяло, не обращая внимания на вцепившиеся в пододеяльник пальцы и протестующее мычание. Битва вышла недолгой: я вырвал одеяло из пальцев ангела — и брови мои поползли вверх. — Слушай… — хмыкнул я. — Я, конечно, знаю, что ты приличный и чистый, но чтобы так…       Габриэль сконфуженно одёрнул на себе длинную белую ночную сорочку и осуждающе посмотрел на меня, и настолько по-детски обиженным был его взгляд, что я не выдержал и прыснул. В таком виде Габриэль был похож на древнегреческое божество. Только рукава обрезать, вырез поправить и вручить какой-нибудь античный артефакт. Ну вылитый Аполлон. Только с длинными волосами. — Мне так спокойнее, — принялся оправдываться Габриэль, всё ещё не глядя на меня и выпутывая ноги из сорочки и скомканного одеяла. — И теплее. И вообще, я сам решаю, в чём мне спать. Не надо претензий. — А я ничего и не сказал. А теперь шуруй на кухню, не то я передумаю готовить тебе завтрак. Сам знаешь, злой я…       Обожаю манипулировать.

***

      Зеркало возвышалось перед нами таким же мрачным и холодным гигантом, как и в прошлые разы. Бесстрастное, как судья, оно было готово в любой момент решить нашу судьбу: предоставить ли пенсионера, с которым уже сложно было что-то сделать, или же знатного вельможу, падкого на искушения, или же подростка, скачущего с тёмной стороны на светлую, или же невинного ребёнка, не вкусившего тягот жизни… Было сложно не вцепиться мёртвой хваткой в рукав Габриэля: я нервничал, но внешне сохранял ледяное спокойствие. Вот только Хранитель будто специально рассказывал нам о технических моментах слишком долго и слишком нудно. Как зеркало ещё не раскололось от моего напряжённого, как струна, взгляда?.. Я не мог больше смотреть на наше отражение и опустил голову, стискивая кулаки. — Зеркало основывается на ваших темпераментах, — углубился в психологию Хранитель, самозабвенно покачивая головой из стороны в сторону. — Оно никогда не выдаст вам смертного, который вам не подойдёт. Но… Что странно. — Он прервался. — Мне сказали, что вы оказались единственными Хранетелями, чьи предпочтения в сопернике совпали. Такое случается крайне редко… — Попробовали бы они связаться со мной, — пробормотал я, но Хранитель уже продолжил свой скучный наставительный монолог.       И наконец гладь зеркала засверкала. Нервно покусывая губу, я пихнул руки в карманы и привычно ссутулился, пытаясь спрятаться от игры судьбы. Это была лотерея. Лотерея, в которой у тебя изначально нет никаких шансов как-то угадать комбинацию или каких-либо запасных вариантов…       Как только я увидел вместо отражения фотографию девушки с чуть диковатым, но вполне славным видом, я выдохнул с громаднейшим облегчением. — Эмма Скарлетт, — поспешно прочитал я, не дав Габриэлю и возможности открыть рот, — семнадцать лет. Неуверенная в себе, но добродушная, ответственная и с чудинкой. Любит всех зверей подряд, книги, творчество и… — Я прищурился, пытаясь уловить точный смысл. — Втайне ото всех втюрилась в интернет-друга Жана? Вау. Неплохой наборчик. Я рассчитывал на худшее.       Габриэль подбадривающе посмотрел на меня, и я прочёл в его взгляде, что это лучшее, на что мы могли рассчитывать. Я не мог не согласиться с ним. Всяко лучше, чем учитель.       Такого чувства успокоения я никогда ещё не испытывал. Нужды переживать за своё будущее не было.       Если только в будущем эта Эмма вдруг не решит стать учителем. — Зеркало определило вашу судьбу, — заученно протянул Хранитель и надел на нас браслеты, теперь принадлежащие только нам в течение всей нашей жизни. — Традиционный день начала работы — день летнего солнцестояния, двадцать первого июня. У вас есть время, чтобы изучить вашу подопечную и подготовиться. Что вы чувствуете? — Отпад. — Я погладил пальцем силиконовую поверхность браслета. Он непривычно грел руку и неощутимо пульсировал под моими прикосновениями. — Немного волнительно, — покачал головой Габриэль, — но только по первости. Нужно свыкнуться с тем, что ты уже совсем взрослый и теперь совершаешь поступки самостоятельно, без советов со стороны.       Я поморщился: слишком уж по-взрослому прозвучали эти слова. Учитывая то, как он укоризненно смотрел на меня в своей смехотворной сорочке и с аппетитом уплетал жареные сосиски… — Ты прав. — Хранитель медленно кивнул и собрался продолжить что-то спрашивать или рассказывать, так что я поторопился прервать его речи и как мог вежливо выпалил: — Мы отправимся к ней прямо сейчас, чтобы не терять время. — Габриэль уловил мой многозначительный взгляд и кивнул. — Ступайте, — мирно молвил Хранитель. — Желаю удачи.       Я был готов поклясться, что он подмигнул мне перед тем, как я перенёсся вместе с Габриэлем…       …в хаос. Сквозь меня, ни чуточки не смутившись, с воплями пробежала какая-то пузатая мелочь и исчезла в дальней комнате. — Эмми! Папа купил вкусняшки! Они на кухне! — Оке-ей… — раздался настороженный низковатый голос оттуда же. — Да сдохни ты уже наконец, тупой босс! Ты понимаешь, я уже три раза умирала, а он всё ещё жив!       Видеоиграми увлекается, значит? Что ж, отлично. Первый пункт был занесён в список искушений.       Ураган, состоящий из малолетней девочки с короткими волосами в до ужаса цветастом плюшевом костюме, вновь пронёсся по коридору, где мы оказались, — но уже мимо меня. Я мысленно чертыхнулся (терпеть не мог мелких детей) и огляделся. Первое, что бросилось мне в глаза, пока я ещё не сошёл с места, — это беспорядок. Шапки, шарфы, перчатки были скинуты в одну кучу, а ботинки стояли в хаотичном порядке. По правую сторону находилась дверь в детскую, и одного неполного взгляда хватило для того, чтобы понять: это эпицентр всего хаоса. Идеальная среда для демона и его искушений. — Осмотримся? — Я шагнул вперёд, вытягивая шею в сторону комнаты, где сидела Эмма, но не получил ответа. — Габриэль?       Я обернулся и опустил плечи. Габриэль стоял на том же месте и гипнотизировал взглядом пушистого британского котёнка, сидящего на краю кровати в детской и внимательно на нас поглядывающего. Глаза Габриэля так и светились, а лицо застыло в блаженно-умилённом выражении; я замялся и похлопал его по плечу, чтобы хоть как-то привлечь его внимание. — Эй. Приём. Я здесь. — Ты посмотри, какой он милый, — восторженно прошептал Габриэль, всё шире раскрывая глаза и делая шаг вперёд. — Такой лапочка… — Это всего лишь кот, — ревниво проворчал я и тут же поймал ангела за рукав. — Габриэль… Нет. Нет. Нет, нам не сюда!..       Я перехватил засеменившего в сторону вскочившего на лапы котёнка Габриэля поперёк талии и дёрнул на себя. Он был нетяжёлым, но упрямым и оттого почти несдвигаемым. Как будто он никогда раньше котят не видел. Даже я, я, обожающий котов демон, не отреагировал на него столь впечатлительно!.. — Но он такой хорошенький… — пролепетал Габриэль, не в силах оторвать взгляд от пушистого серого комочка. — Если ты сейчас же не станешь серьёзным, клянусь, я тебя укушу, — рыкнул я ему в самое ухо. — Соберись.       Габриэль тут же стих. Стих трепетно; его ухо порозовело, и я опустил руки.       Эффективный способ, чёрт возьми! Надо запомнить.       Эмма сидела за компьютером и отчаянно нажимала комбинации из цифр, вглядываясь в экран. В протёртой мешковатой футболке, настолько длинной, что было даже не видно домашних шорт, и с этим напряжённым выражением лица она выглядела как заядлый домосед. На самом экране изрядно потрёпанный парень-воин усердно лупил мечом какого-то огра, который вызвал у меня довольную ухмылку. Наш человек. — Ты смотришь так, будто уже раз сто выиграл, — заметил Габриэль. — Всё впереди, — усмехнулся я. — Ты же знаешь, как заканчиваются все наши поединки. Тем более я уверен, что с ней мне будет легко. Всё говорит о том, что она легко поддаётся искушению. — Жан, он меня заколебал! — воскликнула девушка, хмуря брови и разгневанно клацая левой кнопкой мыши. — Меня опять убили… — Лошарище-е-е! — донёсся приятный лукавый голос из динамика телефона, лежащего перед ней. — Да я виновата, что ли?..       А вот и он… Ещё один пункт. Я довольно потёр ладони. Можно было не готовиться. Я уже знал, на что и как нужно давить.       Беспорядок. Значит, лентяйничает. Болтает по телефону с тем самым другом. Играет в видеоигры. Не так уж сложно выглядит на первый взгляд. — Ну как, надумал что-нибудь? — поинтересовался я, по взгляду Габриэля понимая, что нет.       Габриэль потёр подбородок. — Не могу ничего сказать. Я ещё не привык. Надо будет наведаться сюда ещё несколько раз.       Я с готовностью кивнул, с видом победителя расправляя плечи. Прекрасно. Будущая жизнь заиграла яркими красками, и художником был я. С моими красками я мог выполнить рисунок любой сложности. Осталось только выяснить, какой тактикой воспользуется Габриэль.       А пока у нас было почти три недели заслуженного отдыха.