Вне правил

— Посмотри, этот клык на шнурке совсем как настоящий! И позолоченная резьба выглядит впечатляюще… — Вон та подвеска в виде чёрного дракона куда лучше. Мрачная и изящная… Я бы тоже себе такую хотел.       Мы стояли за спиной Эммы, развалившейся на стуле, и перед нашими лицами на мониторе мелькали разномастные аксессуары одного из популярных интернет-магазинов. Серьги, кулоны, часы, браслеты, ожерелья, запонки, броши, каффы, ободки — чего только здесь не было! И все на разный манер… Эмма с избирательным выражением лица листала страницы, как если бы знала, что именно ищет — но надолго не останавливалась ни на чём. И судя по тому, как отличались заинтересовавшие её вещички, она вовсе не знала, чего хотела, да и хотела ли вообще.       В этом проблема всех девушек и раздолье для демонов-искусителей. Модницам хочется всего, и в то же время они не знают, чего именно. Берут всё подряд. Эмму, конечно, нельзя было назвать модницей: она сама не раз говорила Жану, что не видит смысла в модных течениях, но поглазеть на красивые вещички любила. Вот как сейчас. — Она вводит в поиск «панда», — озвучил Габриэль, вытягивая шею. Как будто ему было недостаточно того, что он и без этого почти на десять сантиметров выше меня. — Готовится стать такой же пухленькой? — хмыкнул я. — Как и ты в будущем со своими пирожными. — Я в меру! — добродушно возмутился Габриэль. — Ладно, Рапунцель, все мы знаем, что ты падок на сладкое…       Ангел в шутку поджал губы.       «Рапунцель» официально закрепилось за ним после того, как я случайно обнаружил в своей яичнице невесть откуда взявшийся длинный волнистый волос, явно не мой. Габриэль тогда сказал мне, что впредь будет осторожен, зато после этого случая я начал замечать его волосы повсюду. На ковре. На столе. На раковине. На постиранной им же моей рубашке. На своём плече. Они преследовали меня, куда бы я не шёл. — Это называется Баадер-Майнхоф, — посмеялся Габриэль. — Извини, я не могу ничего с ними поделать. — Ты как Рапунцель, — беззлобно проворчал я, осторожно снимая тёмный волос с рукава. — Хорошо хоть они не такие длинные…       Габриэль не был против такого прозвища, даже хихикал иногда, когда оно попадало точно в цель. Когда, например, я в очередной раз завивал ему волосы и шутил о том, что Рапунцель вновь решила отрастить их. Но когда Габриэль шутливо назвал меня Паскалем, я нахмурился — и он больше не касался этой темы. Хотя иной раз в его глазах пылал озорной блеск, значения которого я не мог растолковать. — Кигуруми? — вдруг воскликнул Габриэль и охнул. — Смотри, какие милые костюмчики! Я даже отсюда чувствую, их мягкость…       Я прервал свои мысли и сфокусировал взгляд на экране. В несколько рядов по три крупные картинки на нём выстроились девушки, облачённые в пушистые костюмы панд. Эмма перестала крутить колёсико мышки и нажала на одну из фотографий. — Ерунда какая-то, — признался я, пожав плечами. — И зачем оно надо… Особенно ей. У неё и так всё с пандами. — Я показал Габриэлю раскрытые ладони и принялся загибать пальцы. — Кофта с ушами. Перчатки. Рюкзак. Сумка. Закладки. Пижама. Кошелёк. Мягкая игрушка. Что-то пропустил? И теперь ещё этот костюм… — А я бы хотел себе что-то подобное… — мечтательно вздохнул Габриэль. — Не говори ерунды. Ты не будешь это носить уже на второй день. — Твоя правда.       И тут я внезапно вздрогнул: по правой руке прошла лёгкая дрожь. Браслет чуть вибрировал на моей кисти — впервые за несколько недель! Но… Кигуруми? Серьёзно?       Габриэль озадаченно посмотрел на свою руку и для верности даже повертел ею, разглядывая, но ничего дельного не увидел. По его нерешительному взгляду было видно, что он тоже был не в явном восторге от первого настоящего задания. — Я так понимаю, разумно в такой ситуации просто полюбоваться костюмом и сохранить деньги, — предположил он. — Ведь стоит-то он… О-го-го. — Но она безумно любит панд! — включился я. — Вдруг она давно мечтала об этом? Этого мы точно не узнаем. Но посмотри, как она смотрит!       Кигуруми панды состоял из комбинезона на молнии и тонкого капюшона с личиком панды и чёрными ушками-помпонами. В комплект ко всему шли ещё чёрные перчатки-лапки по скидке. Но на них Эмма не обратила никакого внимания: она пошла читать описание. — У неё уже достаточно вещей с пандами, — напомнил Габриэль мои же слова. — Тем более, совершать импульсивные действия не всегда правильно. А покупку в интернет-магазин так просто не вернёшь. — А кто сказал, что она будет возвращать её? Я уже вижу, как она ходит в этом костюмчике, улыбается сама и дарит хорошее настроение остальным. К тому же… Как она смотрит… заворожённо. — И всё же я настаиваю. Она и так не пользуется многими вещами, которые у неё есть. Этот костюм будет точно так же пылиться на полке, как некоторая другая часть одежды. — Но как будет радоваться её нутро! Это как сьесть очень вкусную пироженку, манящую тебя с витрины…       Я сделал неопределённый жест рукой: мои аргументы почти иссякли хотя бы потому, что я не видел смысла в покупке вещи, к которой должен был подтолкнуть. Габриэль столкнулся с той же ситуацией и, потерев подбородок, уселся на перилку кресла, стоящего рядом: — Ну, этак мы ничего не решим. — Он прицокнул языком. — Она должна сама решать, конечно, но такими темпами мы загоним её в ещё больший тупик. — И что же ты предлагаешь? — заинтересовался я. — Давай посоревнуемся?       Глаза Габриэля засияли; я вспомнил, как прочёл в его мини-анкете: «любит соревнования». Заинтригованный, я приподнял бровь и спустил очки на кончик носа, поглядывая на него как бы сверху вниз. — Посоревнуемся? По старинке? — Да. — Габриэль энергично закивал, не сводя с меня глаз. — Так и решим, кому из нас влиять на неё. Избавим от лишних мыслей. — Ну хорошо. — Я сложил руки на груди и постучал по предплечью пальцами. — А что ты предлагаешь? Армрестлинг? Какие-то физические состязания? — Ох… Думаю, нет. — Габриэль неловко улыбнулся. — Ты легко сделаешь меня. Лучше что-то более абстрактное. — Как камень-ножницы-бумага? — Не так банально.       Габриэль поджал губы и отвёл взгляд в сторону. Я почесал затылок: никогда не состязался для получения власти над кем-то из людей. Нет, неуверенности не было — я был способен победить в любой игре, что чаще всего и случалось. Но вот придумывать эту игру было куда сложнее. Моя голова отчаянно отказывалась думать. — Гляделки?       Я быстро перевёл взгляд на Габриэля, и мой рот открылся было, чтобы сказать категоричное «Нет», нет и ещё раз нет, — но в его глазах блестел азарт, и у меня ничего не вышло. Зато сам я основательно сдал. Морально. — Можно и гляделки. Только… Сядь пониже, чтобы мы были наравне.       С сияющей улыбкой Габриэль спустился в кресло. Я подошёл ближе к нему и, положив очки на стол, опёрся руками о перилки: это придавало мне ощущение некой власти и дополнительной твёрдости. Мои глаза возбуждённо блеснули. Здесь я не мог проиграть. Ни в коем случае.       По мимике Габриэля я видел, что он собирался открыть рот, но в последний момент передумал, а глаза так и остались гореть кротким тихим огнём. Сердце подскочило в горло — я усмирил его биение, отдающееся в висках и мешающее сосредоточиться. — Готов? — Габриэль обнажил белые зубки. — Спрашиваешь?       Нет. Не готов. Но он уже расправил плечи, всё равно возвышаясь надо мной на жалкие сантиметры, и направил свой пронзающий тёплый взгляд прямо в мои глаза. Я торопливо моргнул… И, наверное, мы начали.       О это проклятое давление извне и снаружи! Оно сжимало меня отовсюду, и я мои глаза стали сухими через какие-то несколько секунд. Гадство.       Я напряг пальцы, вцепляясь в бортики кресла. Трепещущая голубизна его глаз затуманивала моё сознание. Я не верил в гипноз, но подсознательно понимал, что нечто подобное происходит и со мной. Мои глаза как будто бы расширялись сами собой, когда я смотрел… И всё в моём организме шло не так, как надо.       Светло-голубые. С белыми и бледными прожилками. Чуть тёмное окаймление у зрачка и переход к насыщенному голубому ближе к краям… Его радужка была похожа на вид водной поверхности со дна. Когда солнечные лучи отражаются, оставляя на ней переливающиеся блики, а лёгкая рябь колышет гладь нежным голубым дрожанием — и там далеко-далеко, высоко-высоко проглядывает чистое безоблачное небо…       Я непроизвольно приоткрыл рот — и, кажется, моргнул. Но Габриэль всё смотрел на меня, и его глаза дрожали, как дрожит водная гладь, когда на неё с ветки дерева падает одинокая капля дождя. Точно так же дрожало и что-то у меня внутри — звенело, как тронутая гитарная струна. Переливалось трелями флейты.       Я медленно подался вперёд — тактический ход: я не чувствовал сухости глаз и необходимости моргнуть, но изнутри меня всего трясло, будто от лихорадки. Я был близок к поражению — Габриэль же сидел вполне спокойно, сложив руки на коленях. Но стоило мне приблизиться на сантиметр, а потом и на два, как его губы дрогнули. Я восторжествовал бы: мне удалось поколебать его стойкость, но…       Я ожидал прилива уверенности, а его всё не было. Скорее, наоборот: мой лоб загорелся, а в груди как будто бы Ларс* в исступлении отбивал ритм к «Master of Puppets». Решение приблизиться ещё немного стало моей роковой ошибкой. Габриэль разомкнул губы и смущённо-скромно улыбнулся. Я успел заметить только сияние чужих глаз — за миг до того, как моргнул и резко опустил голову. Воздух с шумом вырвался из лёгких.       Какое позорное поражение. — А ты… Силён, — выдохнул Габриэль. Я стиснул зубы и поднял глаза; аура ангела была насквозь пропитана лёгким смятением. — Я был готов сдаться, когда ты смотрел на меня… Так. Ты меня опередил. — Как? — едва слышно спросил я. — Как? — переспросил он. — Как будто… ты хочешь всего меня вобрать в себя этим взглядом. Я почти почувствовал, как ты пакуешь меня, чтобы забрать. — Глупости какие. — Я отвернулся. Тело нестерпимо жгло. — Ты и так со мной живёшь. — Я всего лишь почувствовал это.       Габриэль поднялся с кресла, и боковым зрением я заметил, что он тоже. Не знал только пока, что — тоже. В сердце держалась робкая досада от грандиозного провала — и эта именно робость меня напрягала. — Не беспокойся из-за этого. — Тёплая рука легла мне на плечо. — Здесь никогда не угадаешь, когда понадобится моргнуть так, что ни о чём другом не думается. — Габриэль посмотрел на Эмму, читающую отзывы к кигуруми. Вот только она не знала, что не суждено ей купить этот костюм. — Может, в следующий раз тебе удастся меня переглядеть. — Конечно, — в привычной манере фыркнул я.       В… следующий раз. От этих слов сердце болезненно ёкнуло, но я плотно сжал губы. В следующий раз и я сам не позволю ему победить. Что-нибудь придумаю.       И я совсем не думал о том, как бы не моргнуть. Нет. Совсем не из-за этого мне «ни о чём другом не думалось». И, пожалуй, это волновало меня больше, чем какой-то там проигрыш. Потому что я абсолютно ничего не понимал… Тс.       Мы порывисто обернулись на шорох в дверях. В коридоре никого не было. — Деймос, наверное, — прищурился Габриэль, и по его лицу разбрелись весёлые морщинки.       А я сощурился и вновь надел очки. Всё-таки она и впрямь… Слишком яркая.