* * *
«Девять суток, ноль часов и двенадцать минут…» Техник нацепил защитные очки, позаимствованные в одном из кораблей, и осмотрелся. Ангар из тёмного сделался ярко-синим, просторным, отчётливым, а Летуны — невыносимо белыми и сияющими. Семнадцать улыбнулся: «Интересная вещь», — стянул очки, пристегнул к ним ремешок и повесил на шею, чтобы не потерять. Затем он осмотрел свои руки в чёрных пилотских перчатках (тоже позаимствованных). Перчатки плотно облегали кисть и запястье, мерцая разноцветными диодами на фалангах, и отлично защищали ещё не до конца зажившую ладонь. Техник поёрзал немного — вскрытая макушка Летуна с торчащими пучками кабеля была не особо удобным насестом — и задрал голову, всматриваясь в потолок. Прямо над ним в полутьме виднелся противопожарный люк. Вокруг него Семнадцать уже прилепил четыре магнитные скобы и перекинул через них несколько разноцветных кордов, оставив концы свободно свисать вниз, почти до самого пола. Освещение в ангаре он приглушил ещё вчера, чтобы лучше различать степень оплавления проводки при той или иной температуре прогрева. «Девять суток, ноль часов и пятнадцать минут…» Техник потянулся в сторону, схватил один из двух кордов — в чёрно-белую полоску — и хорошенько за него подёргал. Система зажимов и креплений сработала на отлично. Семнадцать кивнул и прищурился на сооружённую в голове Летуна конструкцию: несколько нитей проводки были очищены от защитного слоя, особым образом прижаты друг к другу и обвязаны широкой целлюлозной лентой в несколько слоёв: «Подключу питание от аварийного блока к подсветке фюзеляжа. Подающие энергию провода нагреются до первой критической, лента начнёт дымить — люк откроется, под давлением выплюнет жабу, я заберусь в люк — лента разойдётся, выпуская провода, они мигом остынут — люк закроется… девять суток, ноль часов, двадцать минут и со…» На массивных входных шлюзах пискнули запирающие скобы. Техник вскинул голову, прислушиваясь: «Показалось?..» Скобы громко клацнули, шлюзы с шипением разъехались в стороны. Семнадцать придержал висящие на шее очки, улёгся на живот, прижимаясь к вскрытой макушке Летуна, и задержал дыхание: «Девять суток, ноль часов, двадцать минут и пятьдесят шесть… семь… восемь…» Яркий верхний свет не зажёгся. Тишину ангара не разорвали звуки шагов или громкие разговоры. Эксперта и его адъютантов тоже слышно не было, только какой-то странный, едва различимый шорох и тихое нежное пощёлкивание. «Там кто-то есть», — понял Семнадцать и приоткрыл рот, медленно вдыхая. Шорох и пощёлкивания стихли. «Девять суток, двадцать две минуты и сорок две… три…» Пилотские очки удобно лежали под ладонью. Техник ещё немного повременил, приподнялся, осматриваясь, никого не обнаружил и поморщился — переводить план побега в экстренный режим исполнения сейчас было нежелательно, оставалось только лихорадочно размышлять: «Если замкну провода, корабль вспыхнет подсветкой, хм… корды снизу почти не видно, инструменты на местах, всё чисто, никаких следов. Летунов больше сорока, пока каждый осмотрят, я могу…» Полосатый корд рядом с ним натянулся, потрескивая. Соседний — красный — тоже превратился в струну и задрожал… Система зажимов и креплений опять сработала на отлично. Техник отодвинулся, прикусив губу, плавно соскользнул с макушки на узкое верхнее крыло и быстро надел очки. Ангар вновь сделался синим и отчётливым. Тишина давила на уши. Корды ослабли, безвольно качнувшись из стороны в сторону. Гладкая обшивка Летуна ослепляла своей белизной. Скобы-захваты на корпусе и подкрылках привычно ложились под ладони. Подножка не скрипнула. На синем полу была видна каждая заклёпка. Семнадцать спустился вниз, прижался к боку Летуна и вновь напряжённо прислушался: «Тихо… очень тихо. Куда? Входной шлюз открыт, но… глупо. Как глупо. А если… Сколько их? Если трое, то много. Если двое… то я справлюсь, я смогу». Он нагнулся, сунул руку в углубление под пузом корабля, нащупал шершавую рукоятку разводного ключа и медленно вытянул его, присел на корточки, осматриваясь — синий пол, синие стены, белые Летуны… Шорох… и в нескольких шагах от него упруго приземлилось созвездие — скопление белых огоньков, переплетённое непонятными красными линиями. Семнадцать забыл про разводной ключ и захлопал глазами: «Но… они ведь только там… только в космосе, а… как же…» Созвездие сместилось вправо. Техник ошалело пригляделся: «Это какой-то новый дрон? Машина?» Созвездие, как будто подобравшись, немного приподнялось. Послышались шорохи и тихие щелчки. Огоньки выстроились ровными полосками, очерчивая скулы, нос, брови. Пучок непонятных красных линий развернулся вокруг неведомой оси, складываясь отчётливым симметричным узором-силуэтом — шея, плечи… из синей пелены появилась ослепительно белая длиннопалая хваталка и многозначительно пожужжала суставами. Семнадцать замер, осознавая: «Человек. Это человек. Человек-машина». Созвездие шёпотом велело: — Не вздумай дать дёру. Убью. Семнадцать не мог оторвать взгляда от хитросплетений красного узора с сияющими внутри и над ним маленькими точками: «Как они работают? Как всё это работает? Это… я… хочу… мне нужно… нужно…» Забывшись, он резко качнулся вперёд, вытягивая руку… напротив раздалось злое шипение. Ослепительно белая хваталка метнулась ему навстречу, прямо в глаза. Синий ангар померк. Техник зажмурился, но не отпрянул. Пилотские очки дёрнули его за голову, жалобно, с надрывом захрустели, а потом мощно приложили об пол и потащили куда-то. Семнадцать по пути пересчитал щекой и носом все заклёпки и стыки напольных плит. Затылок взвыл резкой болью, как будто волосы зажало мощной лопастью и выдрало с кожей, а потом собственный нос зачем-то въехал Технику в глаза и дальше… прямо в мозг. Руки заломило, на спину свалилась удушливая тяжесть, ткнулась прямо между лопаток, выбивая из лёгких остатки воздуха, придавливая. На левом запястье что-то громко щёлкнуло. «Браслет!» — в секунду понял Техник, вывернулся, отдёрнув пока что свободную правую руку, опёрся на неё, резко крутанулся, сбросив с себя нападающего — ответно, со стуком, прикладывая его о борт Летуна. Перед глазами мелькнуло что-то чёрно-белое. Осколки очков заскрипели под пилотской перчаткой. Браслет на левой руке помигал красными огоньками, не нашёл поддержки у парного собрата и разомкнулся, брякнувшись об пол. Семнадцать вскочил на ноги, но полутёмный ангар закачался у него перед глазами из стороны в сторону. Техник упал на колени, ползком двинулся к подножке соседнего Летуна и ухватился за неё, цепляясь. Его замутило и одновременно с этим очень захотелось пить, хотя губы и так были мокрыми и солёными. От боли шумело в ушах. За спиной раздались уже знакомые жужжание с пощёлкиванием, а после и несдержанное восклицание: — С-с-сучий потрох! Техника хапнули за шкирку, подняли на ноги и неласково прислонили физиономией прямо к боку Летуна. Семнадцать закрыл глаза — бок был приятно прохладным. — Ш-ш-шваль! Сам пойдёшь или за ногу волочь?! Отвечай! — требовательно прогремело на весь ангар. — Отвечай!.. Говорить разучился? — Нет, — булькнул Техник и признался. — П… проблемы с ком… коммуникацией. — Ш-ш-шутить изволиш-ш-шь? — окончательно взъярился нападающий. — Нет, — снова честно ответил Техник, отлепился от Летуна, медленно повернулся и пригляделся. Его созвездие полностью умещалось внутри высокой чёрно-белой женщины. Семнадцать озадаченно насупился — не совсем чёрно-белой. От её тёмной брови вниз, по виску, протянулась уже чуть побагровевшая полоска… и мерцающие серебристые капельки — Техник кое-как вздохнул — серебристые капельки были повсюду: на скулах, крыльях носа, над бровями… и даже в глазах, прямо внутри зрачка и радужки поблёскивали тонкие ниточки металла. Белая хваталка оказалась боевой пневмо-перчаткой. — Что?! Насмотрелся?! — прорычала чёрно-белая особа, прихватила Техника за горло своей щёлкающей лапой и потянула его за собой. — Пошли! Семнадцать едва заметно улыбнулся — металлические пальцы пневмо-перчатки тоже были приятно прохладными — и шагнул следом за своим настырным созвездием…* * *
Алли Энн прошлась по каюте и снова боязливо покосилась на Экран — прямо в его центре светилось маленькое бледно-зелёное окошко. Алли посверлила его взглядом, покусала ноготь на большом пальце, отдавая дань детской привычке, нервно вздохнула и задумалась: «Мероприятие почти завершено. Развязка… новых сообщений от него не было уже давно. Это хорошо или плохо? Не поймёшь». Поверхность зеркального цилиндра неправильно отражала белую каюту и саму Алли, вытягивая в разноцветные полосы, искривляя… На столе защебетал коммуникатор. Штурман подпрыгнула и быстро нацепила его на скулу, отвечая на вызов: — Да, слушаю! Ну как? — Всё, приволокла, — коротко ответила ей Юни Ис и сварливо осведомилась. — Котя, ваши с Джэком замуты ещё долго будут портить мне жизнь, м? — Нет, это в последний раз, — с облегчением выдохнула Алли. — Техник сильно помят? — Ну-у-у… — Юни интригующе потянула и выдала своё заключение. — Наш синеглазый пупсик теперь немножечко не в форме — личико разбито и оцарапано… прилично так оцарапано. Кровища, гематомки, отёк, но, как ни странно, у него даже нос не сломан, правда, есть лёгкий, лё-о-огонький такой сотрясик. — Вэй-ирх-нарбат, — выругалась Штурман и снова погрызла ноготь, покосившись на Экран. Маленькое окошко осталось бледно-зелёным. — Да, кстати! — оживилась НачМед. — Эта наша… вояка белобрысая! Она ведь сейчас к тебе попёрлась. И пёс её знает, зачем. — Обед, — хмуро пояснила Алли. — Я пригласила её на обед. — Ого-го-о, — захихикала Юни. — Тебе мужика, что ли, мало? Хочешь ещё как-нибудь разнообразить свою сексуальную жизнь, а-а-а? Аче сейчас злющая, на нерве, и запросто может… — Иди ты! — усмехнулась Алли, попросила: — Запри Техника в синей капсуле, чтобы больше не улизнул, — и щёлкнула по коммуникатору, прерывая разговор. Экран негромко пискнул. Алли вздрогнула и просеменила ближе к нему. Маленькое окошко вспыхнуло красным, информируя: «Мероприятие завершено. Ты справилась. А теперь учись есть то, что дают, рыбка. Баз Ис». Штурман отвернулась от Экрана, упёрлась взглядом в серебристый купол на столе, прикрыла рот ладонью, с трудом перебарывая приступ тошноты, и покосилась на зеркальный цилиндр… Труба помутнела, на мгновение вспыхнула синими огнями и с шипением раскрылась двумя прозрачными половинками. Марек выглянул наружу, приподнял бровь и язвительно поинтересовался: — Наигралась? Алли промолчала. Марек проницательно прищурился на неё, вышел из трубы, прогулялся по каюте, поглядывая на прут возле стула, и предположил: — Чую, тебе здесь так же хреново, как и мне там, за стеклом, а? Хрено-о-ово. Везде тюряга, куда ни плюнь. Алли кивнула. Экран потемнел, выдавая заставку с абстрактной эмблемой Конгломерата. Где-то в отдалении защебетал лифт. Марек прислушался, сунул руки в карманы и остановился между входным шлюзом и своей поникшей подопечной. В каюту влетела растрёпанная Аче, с разбитой бровью, не глядя швырнула в угол чёрный жакет и ринулась к Алли, но Марек тут же преградил ей путь, отвлекая шумной перебранкой: — Куда ты прёшься, а?! Чё вылупилась?! Приём только по записи! Вали, давай! Завтра приходи! — Сгинь, прислужка! — Не понял?! Сказано тебе завтра, значит, завтра! И нехуй тут буферами на меня жать, я сознательный! — Пс-с-сихи! Вы тут вс-с-се рёхнутые! Все! В топку! Вс-с-сех до единого! — Ага, разбежалась! В топку! А поебаться тебе не завернуть? Э! Э! Культяпку эту белую убери от меня! Остынь! Остынь, чё ты разоралась-то, блондя?! Ты гля-а-ань, ремнями всю кожу до крови растёрла! Майка в крапинку! Да куда руками-то машешь, тихо, говорю! И на спине… накладка в сторону съехала, и… снимай эту жужжалку свою, всё, отбегалась ты на сегодня. Снимай! Галь, тряпочку мне какую-нибудь кинь! Галь! Га-ля! Га-а-аль! Крошка! Алли подпрыгнула, отмирая, и оглянулась — хмурая Аче отстёгивала ремни пневмо-перчатки. Марек придерживал её за локоть и что-то успокаивающе бормотал. Штурман кивнула сама себе: «Рыбки в аквариуме. И я, и он… и вояка…» Смирившись, она подхватила со стола салфетку, протянула её Мареку и снова сунула в ухо коммуникатор, постукивая по нему пальцами: — Юни, отправь ко мне пару сотрудников… эм-м-м, нет, лучше возьми свой волшебный чемоданчик и приходи сама — моей гостье требуется помощь. Да, мне тоже можно что-нибудь… из слабенького, угу, седативного. А потом будем обедать. Да, я тебя приглашаю. Жду.