А у вас есть соль?

Три раза Даня постучал по стене, прежде чем забраться с головой под одеяло и попытаться уснуть. Сон не приходил. После вечерней прогулки, он все еще пытался отогреться горячим чаем и теплой постелью. Мужчина прислушался. В ответ на его постукивания раздался едва различимый стук в ответ. И только после этого он позволил себе закрыть глаза и провалиться в беспокойный сон, прерываемый желанием снова, и снова стучать в стенку. Эта игра не могла привести ни к чему хорошему. Даня должен был это понимать, как и Алина, которая только с удовольствием приняла правила этой самой игры. Постукивания в стену, как способ сказать «спокойной ночи», и прогулки, которые заканчивались молчаливым чаепитием — лишь часть ее. Что могло послужить финишной прямой, никто из них еще не знал. Но так было намного проще, чем сесть и поговорить по-взрослому. Они оба были детьми. Оба хотели ими оставаться. И Даня ни капли не сожалел о том, что все идет именно так. Если пару недель назад он был в ужасе от появления Алины на своем пороге, то теперь он не понимал, как мог раньше оставаться один. Так проходили дни и недели, приближая обоих к новому году. Рано утром, когда Даня собирался на работу, Алина постучала в его дверь.  — Открыто! — крикнул он, выронив из руки бритву, но тут же ее поднял. Алина вошла в квартиру, прикрыв за собой дверь.  — Я тут в магазин собираюсь! — прикрикнула она, стараясь перекричать Данину музыку, что раздавалась в ванной из динамика его телефона, — после обеда! Даня прищурился, разглядывая свое отражение в зеркале. Он еще не добрился, половина его подбородка была в пене. Мужчина постарался связать тот факт, что Алина собирается в магазин с тем фактом, что она пришла к нему.  — В магазин? — переспросил он, поскольку девушка явно не собиралась продолжать, пока он ей не ответит.  — Ну да, — крикнула Алина, — в магазин. За игрушками. Даня не сдержался и выглянул из-за двери. Алина натянула на себя один из своих многочисленных новогодних свитшотов. Алина и раньше была готова скупать все новогоднее, что ей подвернется под руку, но тогда все упиралось во время, которого особо не было из-за тренировок. Теперь же Алину ничего не сдерживало. Даня заметил на ее лице румянец. Был ли он связан с морозом или же это он так на нее действовал — оставалось только гадать. Последний вариант нравился Дане больше всего. Алина, впрочем, старалась не сильно смущаться. Она потопталась на месте, подхватила на руки Юки, которая царапнула ее лапой по щеке, оставляя пусть и неглубокую, но по меньшей мере неприятную царапину. Алина поморщилась, выпустив из рук кошку.  — Она одичала, — возмутилась девушка, — ты что ее не воспитывал?  — Ее нужно было воспитывать? — удивился Даня и подошел к Алине, разглядывая ее щеку, — тебе бы промыть…  — Все в порядке, — девушка прижала к щеке ладонь, — так ты пойдешь со мной за новогодними игрушками? Потом их просто не будет.  — Не будет? — удивился мужчина. Как ему казалось, половина населения этого города закупились новогодними игрушками еще лет сто назад и смысла покупать новые никто не видел. Впрочем, он и сам собирался распаковать старую коробку с мишурой и одной гирляндой, которая выглядела так, будто ей уже пора на помойку. Все это досталось ему от прежних хозяев, забросивших новогодний хлам далеко в подсобку. Так что вряд ли бы кто раскупил все игрушки с полок в этих немногочисленных магазинчиках. Но Даня был не против еще немного «поиграть» с Алиной. Когда это закончится он не знал. Но обязательно закончится. Так почему бы не отсрочить этот момент?  — Не будет, — подтвердила Алина, — и мне еще елку надо купить.  — А у меня есть…  — Отлично, — Алина вскинула голову, — а у меня нет.  — Хорошо, но только я работаю до четырех. Ты подойдешь к саду? Или за тобой зайти? Взгляд Алины смягчился и она машинально потянулась к Дане, но тут же отдернула руку. Спустя секунду с подбородка мужчины скатился внушительный кусок пены для бритья. Он покачал головой.  — Я сама приду, — девушка сказала эти слова совсем тихо, а потом скрылась за углом. Даня вздрогнул, когда дверь захлопнулась. Алина вздрогнула, когда Даня выхватил из ее рук маленький бутылек.  — Отдай! — закричала она, ее голос эхом разнесся по пустой арене Хрустального, — ты вообще-то был против, — напомнила она.  — Конечно, я же тренер. Я должен быть серьезным и взрослым.  — Ну и где твоя серьезность? — нахмурилась Алина, безуспешно пытаясь отобрать у мужчины бутылочку с мыльными пузырями. Он набирал скорость, Алина без проблем могла его догнать, но зачем напрягаться, когда подними он вверх руку — и достать желаемое все равно не удастся. Она семенила позади, надеясь на его сознательность.  — Сейчас же нет Этери, Дудакова и Розанова. Я могу делать все что угодно, — заявил он.  — И из всего — всего ты решил надувать мои пузыри. Отлично.  — Не только. Даня остановился и обернулся. Алина замерла в метре от него, пряча руки в карманы. У них было все время мира, чтобы выучить новую показательную программу, но они тратили его на то, чтобы попытаться отобрать друг у друга мыльные пузыри. Даня решил, что это не очень педагогично, Алина, впрочем, была не против немного отдохнуть от работы. И они сошлись на мнении, что еще успеют потренироваться, когда через полчаса здесь появятся журналисты и операторы первого канала. А пока…  — И не только? — переспросила она, подавшись чуть вперед. «И не только» — подумал Даня, оставляя на ее губах поцелуй. Они молчали. Девушка открыла глаза и слабо улыбнулась, когда Даня вложил в ее руку бутылек с мыльными пузырями. Алина приподняла его вверх.  — Отлично, — сказала она, разглядывая его, — ты бы еще больше выдул. Когда она хмурилась, он прижимал ее к себе и крепко обнимал, позволяя своим рукам согревать Алину. Позволял только тогда, когда вокруг никого не было. Их отношения не были секретом для близких, друзей и коллег. Но больше не знал никто. Может, догадывались. Алина потянулась к Дане, еще раз поцеловала его в щеку, прежде чем на арене включился свет и послышались голоса телевизионщиков. Даня выпустил из рук гимнастические коврики. Это воспоминание побудило посмотреть тот самый сюжет первого канала. Что-то странное было в этих сюжетах. Будто дневник. Словно… словно тогда у них был шанс запечатлить этот день и навсегда оставить не только в памяти, но и на пленке. Он сидел за столом, на его телефоне играла такая знакомая музыка. Сколько лет назад это было? Сколько прошло времени? Казалось, что невозможно потерять такие отношения. Но жизнь преподнесла очередной сюрприз. Неприятный. Даня не стал себя травмировать до конца — последние кадры он не решился посмотреть. Итак помнил, что было после того, как съемка завершилась. Он сложил инвентарь, сделал несколько записей в ежедневник, отчет оставил на завтра, а после — наблюдал за стрелкой часов. Наконец, рабочий день был окончен. Даня вышел на улицу.  — А вот и ты. — Алина махнула ему, поглядывая по сторонам. Когда она убедилась, что машин нет, перебежала дорогу и сунула ему в руки свой рюкзак. — Я сейчас. И она убежала. Куда — Даня так и не понял. Он перекинул рюкзак через плечи и, растерянно осматриваясь, поплелся в том направлении, куда убежала Алина. Несколько минут ее не было, а вернулась она уже с двумя рожками мороженного.  — Но ведь зима! — возмутился он, хотя от клубничного десерта вряд ли бы отказался.  — И что? — спросила Алина, не потрудившись забрать свой рюкзак, — мы ведь взрослые. Что хотим — то и делаем. Она не походила на взрослого человека. Сам Даня тоже.  — Ты еще сосульку погрызи. — Проворчал он, пиная снег. Алина бросила на него недоуменный взгляд. — Никогда не грызла? Даже в детстве?  — Ну… не помню. Но это негигиенично. Даня отказался от мороженного и всю дорогу травил себя мерзлой водой, сорванной с первого попавшегося козырька. Алина смотрела на него очень странно. Зато он чувствовал, что совершает что-то незаконное. И это ему нравилось.  — Я тоже хочу попробовать, — шепнула Алина, отобрав у Дани уже изрядно изломанную сосульку, — если я завтра умру, напишите на моем надгробии: ее убила сосулька. Даня уже не сдерживал смех, а Алина нервно хихикала, разглядывая кусок льда. Она его лизнула и бросила на снег.  — И все же это негигиенично. Там столько микробов. Спорить Даня не стал. К тому же они уже подошли к единственному в этом городе супермаркету. Даня сунул рюкзак в камеру хранения и подхватил корзинку. Они с Алиной переглянулись. Те пятнадцать минут, что они прошли от его работы до этого магазина, казались такими «бывалыми», что они забыли — все в прошлом. И теперь Даня не знал, как себя вести. Продолжать смеяться или напротив — сделать вид, что это его совсем не волнует. Он решил просто пойти вперед, чтобы не встречаться с Алиной взглядом. Пока он придирчиво выбирал мишуру, Алинина корзинка наполнялась всяким праздничным барахлом. Там можно было найти гирлянды двух видов, несколько упаковок игрушек и гору мишуры. Зачем-то она зацепила новогодний фартук.  — Вон елки, — Даня показал на три искусственные ели.  — В лесу красивее, — заметила Алина.  — Ты предлагаешь мне спилить тебе елку? — понял Даня ее правильно. Алина пожала плечами.  — Соседи должны помогать друг другу. Даня часто вспоминал, как на практически всех соревнованиях он был вынужден таскать огромных медведей. Он страдал и судя по всему вынужден будет страдать вечно, таская для своих воспитанниц всякие огромные вещи. Тут Дане попался на глаза пузырек с мыльными пузырями. Он подхватил их и закинул в свою корзинку так, чтобы Алина не видела.  — За елкой пойдем завтра, — пообещал он, — только это незаконно. Краем глаза, мужчина заметил, как Алина тоже тянется к мыльным пузырям.  — И что? — спросила она, — если что будем сидеть в соседних камерах.