Биом

— Они заберут мой мозг! Джен швыряет в стену чашку с распитом. Чашка в полете захлопывает рот и надувает щеки, пытаясь удержать напиток внутри себя. Поздно: по полу растекаются кляксы распитовых лужиц. Бытовка, в которой они с Тиной коротают обеденный перерыв, ворчит и морщит стену, в которую пришелся удар. Тина вздрагивает и хватается за стул, едва не падая от неожиданности. Мебель переступает с ноги на ногу, пытаясь удержать равновесие. — Извини, — говорит Джен. — Я не хотела тебя напугать. Звенит в ушах от притока крови, грудь вздымается и опадает, воздух с шумом проносится сквозь ноздри, зубы скрипят в сжатых челюстях. Разговор о приближающемся совершеннолетии привел к вспышке ярости, неожиданной как для Тины, так и для самой Джен. — Я готова отдать им это, — Джен проводит руками по телу, — но не мои воспоминания, навыки. Не мою жизнь. Тина с завистью оглядывает подругу. Джен повезло родиться без видимых изъянов: ни мутаций, ни опухолей, ни генетических болезней. Мало какая богачка с верхних уровней может похвастаться таким совершенством тела, а обладать им от рождения, наверное, не было дано никому до Джен. Тине есть чему завидовать, ведь единственная часть, которой она может перещеголять подружку, — это ноги. Длинные, ровные, гладкие, без единого дефекта. Она не упускает случая выставить их напоказ. Вот и сейчас одежда Тины обвивает всю ее верхнюю половину тела, напоминающую изюм как по цвету, так и по форме, но на ногах платье прорастает лишь тоненькими полосками вдоль бедер и голеней, чтобы закончиться открытыми туфлями на высоком каблуке. — Не всегда перенос памяти происходит с ошибками, — говорит Тина. — Но всегда при обмене получаешь орган хуже того, который у тебя отнимают, — парирует Джен. — Даже если я сохраню знания, то не смогу пользоваться ими так же эффективно, как раньше. — У тебя же есть рак? Больше всего Тина боялась, что при консументации у нее отберут ноги. Но ей повезло: во время сканирования у нее обнаружили неоперабельный рак с метастазами по всему организму, и не забрали ничего. Теперь почти весь паек Тины уходит на оплату лечения, но зато она может прогуливаться по коридорам человейника, виляя обнаженными бедрами. Словно читая мысли подруги, Тина гладит ладонями одежду. Спасаясь от щекотки, и без того короткое платье ползет по телу, меняя форму и оголяя ноги до ягодиц. Излишки кожи перетекают в рукава. Джен наблюдает за процессом, возвращается к разговору. — Тоже мне рак. Ретинобластома в левом глазу. Вторая стадия. Даже если разовьется до четвертой, на это могут уйти годы. А день рождения уже завтра. — Зато твои органы наверняка достанутся кому-нибудь важному с верхних уровней человейника. Может, даже экзотрофам. Будешь приносить пользу биому. — В тропос биом! В тропос экзотрофов! — кричит Джен, снова теряя самообладание. Вслед за чашкой девушка швыряет тряпку, и та ползет по полу, прихлебывая, когда всасывает в себя пятна распита. — Тебе нужно поменьше смотреть хроматофор. И поменьше верить лжи и пропаганде, которую там показывают. — Тише, тише, — шепчет Тина. — Даже у стен есть уши. — Знаю, я выковыряла несколько недавно. Джен наклоняется за чашкой, гладит ее, и та улыбается, подогревает распит и раскрывает рот, выпуская облачко пара. Аромат ударяет в ноздри. — Я так просто не сдамся, — говорит девушка. — Я буду бороться. Она поднимает тряпку и выжимает ее над раковиной. Тряпка пищит, а раковина высовывает язык, ловя им капли распита. — Джен, пожалуйста, не наделай глупостей, — говорит Тина. — А даже если и наделаю, то что, у меня отберут все, что есть? Подожди-ка, они ведь и так собираются… — Ты втянула меня в антиправительственный разговор, так что последствия могут быть не только у тебя. В этот момент под потолком просыпается рупор, разворачивает хоботок, зевает и трубит окончание обеденного перерыва. До конца смены Джен ездит верхом на грузовом кране, сбрасывая примеси в чаны Петри. Но в мыслях она далеко от работы. Она трудится на чанах с двенадцати лет, с тех пор, как пропали ее родители. Джен способна выполнять свою работу на автомате, не опасаясь, что испортит квашу. Благодаря ее труду серая жижа, наполненная ядом и разъедающая все живое, превращается в топливо, питающее систему жизнеобеспечения города. Или в хладагент, отводящий тепло от человейника. Или в еду для обитателей нижних ярусов. И еще никто не упрекнул Джен в том, что она отлынивает от работы или косячит. Не наделай глупостей, говорит ей Тина. Но она наделала. Они обе наделали глупостей.