Биом

По пути Джен несколько раз приходит в себя. Ее приводят в сознание резкие звуки: выстрелы, рычание, крики и треск разрываемой плоти. А потом она вновь видит небо. Кружится голова, желудок сжимается, становится трудно дышать. Всю жизнь Джен провела в коридорах человейника и никогда не поднималась на верхние уровни. Самое большое открытое пространство, в котором ей доводилось бывать — это сектор с чанами Петри. И он потерялся бы в джунглях тропоса под этим небом, как закатившаяся в ковер крошка. Потому Джен снова и снова теряет сознание. Когда она в очередной раз приходит в себя, то обнаруживает, что лежит в собственном спальном мешке в желудке палатки. Выглянув наружу, девушка понимает, что провела без сознания много времени. Наступила ночь, и во мраке видны лишь пятна света от жуков-фонарей. А наверху Джен видит еще одно явление, о котором раньше могла узнать только из книг: звезды. При взгляде на них у девушки кружится голова, но, кажется, ей удается держать себя в руках. Стараясь не смотреть вверх, она выползает из палатки. — Очнулась? — Джен вздрагивает от неожиданности. Из темноты выплывает лицо Набу. Он сидит рядом и наблюдает за Джен. В его голосе чувствуется доброжелательность, он не вооружен. Либо они не считают Джен угрозой, либо она не в плену. — Я не в плену? — спрашивает Джен. Парень смеется и качает головой. — Нет, ты вольна сама распоряжаться собственной свободной. Можешь остаться с нами, можешь… Хотя выбор у тебя небольшой: впереди — Мертвая Земля, позади — тропос. Они с Набу прогуливаются по лагерю из таких же палаток, как у Джен, и тот размахивает руками, объясняя, где они находятся. — Извини, но не думаю, что ты далеко отсюда уйдешь, если захочешь, — говорит он. — Да и с чего бы тебе? Судя по твоему положению, в человейнике тебе не рады. — Зачем же вы меня похитили? Набу достает из кармана передатчики. Один из них принадлежал Джен, но она не может сказать, какой именно — настолько они похожи. Стрелки на дисплеях показывают друг на друга. — Мы думали, это что-то значит. Рассчитывали, что в том месте, куда нас приведет этот прибор, можно будет поживиться чем-нибудь ценным. Но так как указывал он в центр человейника, то до последнего времени мы не решались идти по следу, который он нам оставляет. А несколько дней назад прибор ожил. Кто ж знал, что эти штуковины указывают друг на друга. Мы надеялись, ты нам что-нибудь расскажешь. Джен качает головой. — Передатчик достался мне от родителей. Они уходили в тропос в надежде отыскать лекарство для биома. Мы вырождаемся от радиации и вызываемых ей болезней. Еще с десяток поколений — и от человечества вряд ли останется что-то кроме такого, — Джен поднимает свою скрюченную левую руку и проводит ей по наросту на лице. — Мой геном им удалось сделать радиорезистентным, но повторить успех они не могли. Вот и искали в тропосе древние технологии. Пока не пропали. — То есть твои родители… Оу… — Что? — Мы сейчас находимся на границе Мертвых Земель. Сюда опасаются заходить твари из тропоса, но радиация несмертельная. И иногда мы делаем вылазки внутрь зараженной зоны, недолгие, чтобы не схватить летальную дозу. В одной из таких вылазок мы обнаружили два тела и это, — Набу протягивает ей передатчик. — Мне очень жаль. Джен держит передатчик в руках и видит, как о панель ударяется капля. За ней вторая. Девушка не сдерживает себя, и слезы льются одна за другой, ее сотрясают рыдания, и она лежит в траве и воет, баюкая на руках передатчик. Набу приседает рядом и приобнимает ее. Его рука почти полностью накрывает тельце Джен. В таком положении они и остаются, пока Джен предается печали. Шесть лет. Разум давно подсказывал ей, что нельзя пропасть в джунглях на столь долгий срок, а потом вернуться живыми. Но надежда не угасала в ней до тех пор, пока был хотя бы малейший шанс. Теперь же вместе с ней из Джен словно бы ушла воля к жизни. Ей хотелось остаться здесь и умереть. Зачем жить, если не осталось никого из тех, кого она знала и любила? Да и от нее самой не осталось почти ничего. Джен так и валялась бы на холодной земле, но Набу поднимает ее, как младенца, и относит обратно в палатку. И Джен лежит там, всхлипывая, пока на это есть силы, а потом проваливается в тревожную дрему без сновидений.