«Всё сильнее страх, всё сильнее боль. Это страшный сон, это нервный вой. У меня не хватает сил — зачем ты меня отравил? Я плыву в бескрайнем море огня, И волны скоро накроют меня. Меня сводит с ума это течение, Наверное, это — совсем нелёгкое отравление». Flёur — Лёгкое Отравление.
Наступила мучительная неделя. Сару впервые отстранили от выступления в шоу — это был для неё удар ниже пояса. Она просила директора, чтобы он позволил ей заново выйти на сцену, но кто обращал внимание на её мольбы? На переживания девушки было всем наплевать, кроме, пожалуй, Бобби. Он искренне пытался её поддержать, утешить, однако это мало помогало: Сара всё равно была подавлена. Помимо этой проблемы существовала проблема в виде Жоззи. Она, не стесняясь, более откровенно начала оскорблять Сару, унижать её. К ней как всегда присоединялись Мистер Эрик, Мэри и Дэри и ещё некоторые чудики, которые, очевидно, также не особо жаловали девушку. Ну или их просто заставили, изощрённо пригрозив. Но удивительнее всего для О'Нил было то, что Жоззи так и не рассказала про её позор, который так яростно обещала поведать всем. Конечно, было не исключено, что она сказала об этом Мистеру Эрику, — они были очень схожи во взглядах касательно дрянной девчонки, — но другие, по крайней мере, не смотрели на Сару так, словно знали весьма провокационную информацию о ней. Её вообще предпочитали игнорировать. Как раньше. В этом плане ничего не изменилось, что несказанно радовало: не хватало ещё слышать очередные насмешки о том, что она являлась шлюхой. Если бы эти мрази знали весь расклад этой безрадостной ситуации, то… А что бы, собственно, изменилось? Им нужно было найти для себя жертву, чтобы издеваться над ней, а вникать в её мотивы — это уже слишком сложно для их маленького мозга. Из-за того, что у Сары появилось куда больше свободного времени, она продолжала тренироваться. Правда, менее активно, чтобы дать ногам хотя бы немного прийти в норму. Однако как бы она не осторожничала, боль всё равно была, но О'Нил стойко её терпела, надеясь таким образом доказать проклятому Человеку в маске, что списывать её со счетов было очень и очень опрометчиво. Он видел её? Видел её ненависть к нему? Это было бы так хорошо. Помимо тренировок Сара наконец-то смогла более свободно пообщаться с некоторыми членами цирка, с которыми прежде она хоть и пересекалась и перекидывалась парой фраз, но из-за собственной загруженности не успевала поговорить более тесно. Обсудив, например, насущные дела. К сожалению, таких людей было не особо много. Всё же каждому была выделена особая роль в шоу. Но спасало то, что представление имело несколько сценариев, что позволяло некоторым в этот день отдохнуть или подготовиться. Человек в маске утверждал, что таким образом он подогревал интерес публики к цирку. Однако Сара считала, что он был зазнавшимся мудаком. На самом деле, на третий день своей своеобразной передышки она стала ощущать себя даже… счастливой? Подходило ли это слово вообще к её странному состоянию? Тем не менее, Сара стала явственно понимать, что жизнь не вертится вокруг этих номеров, и есть моменты куда более приятные. Наверное, она была даже отчасти благодарна директору, который устроил этакую акцию невиданной щедрости. Или ей показалось? О да, точно. Сара нисколько не была ему благодарна.***
Харриет, бородатую женщину, пользующуюся огромной популярностью среди публики, любили все цирковые. В том числе Сара, которая уважала её за взгляды на жизнь и огромный опыт, благодаря которому она была невероятно мудрой и разумной. Разум вообще был редким явлением в этом злополучном месте, поэтому встретить столь эрудированного и интересного собеседника — было большой редкостью. Харриет, сидя на стуле в своём безразмерном платье, которое никак её не красило и только сильнее подчёркивало недостаток, читала какую-то книгу. В этот день у неё не было никакой роли, поэтому она сполна наслаждалась одиночеством и тишиной. Относительной тишиной, поскольку рядом то и дело пробегали карлики, которые, словно дети малые, гонялись друг за другом. Но женщина совершенно не замечала их, и Сара поражалась этому завидному спокойствию. Вообще у Харриет была печальная судьба — об этом знали все в цирке, поэтому никто не расспрашивал её о прошлом. Когда она была ребёнком, родители, как обычно это бывало с уродливым детьми, ненавидели её. Девочку, у которой растительность на лице росла очень быстро, избивали и ругали за то, что она родилась такой. Её не воспринимали всерьёз и каждый день оскорбляли, совершенно не заботясь о чувствах чада. В подростковом возрасте она сбежала — и для Харриет началась адская жизнь на улице. Её преследовало вечное голодание, она стеснялась своего недостатка, из-за чего куталась постоянно в одежду. Но это не помогало. Однажды грязную, исхудавшую девушку приметил изящный, явно из высшего сословия, молодой человек, который неожиданно для самой Харриет признался ей в симпатии. Стоило ли говорить, как была она тогда счастлива? Мужчина взял её к себе, привёл в порядок и так смотрел на неё, будто она была совершенно обычной девушкой, у которой вовсе и не было бороды. Ей казалось, что он был влюблён в неё, что она его интересовала. Но такое бывает только в чудесных, неправдоподобных сказках, где всегда есть счастливый конец. Мужчина представлял своим гостям Харриет как цирковую, некрасивую мартышку. Над её изъяном смеялись, тыкали пальцем, норовили подёргать за растительность, чтобы убедиться наверняка в этой противоестественной бороде. Она сбежала во второй раз. Сбежала, чтобы потом встретиться с Человеком в маске, который казался для неё почему-то другим. Он выделялся. Внушал к себе доверие, хоть его лица и не было видно. Харриет поверила ему, прониклась к его слишком правдивым речам. Она зауважала его. Бородатая женщина была одной из первой в цирке уродов. Над ней продолжали смеяться, но это больше не было насмешкой. Наоборот. Харриет выступала, и люди восхищались ей. Со временем у неё появилось немало поклонников, и в своём успехе она винила только Человека в маске. Женщина была ему благодарна, ведь он по-новому открыл ей глаза на своё тело. Сара, подобрав под себя ноги, сидела напротив Харриет. Она внимательно следила за тем, как женщина, увлечённая сюжетом книги, переворачивала листы, и что-то про себя шептала. О'Нил впервые заметила, как Харриет вплела в бороду декоративные ленточки и цветочки, что делало внешность не суровой, а очень даже милой и отчасти женственной — навряд ли бы мужчины этим занимались. И Сара только в этот миг, при детальном изучении, заметила на её лице немало морщинок, подчёркивающих возраст. Однако это всё равно не портило женщину и делало её хоть и зрелой, но приятной внешне. — Ты словно йети увидела, — Харриет подняла взгляд на сконфузившуюся Сару и тепло ей улыбнулась. — Не волнуйся ты так. Я шучу. Как у тебя дела? — Довольно неплохо. Хотя мне непривычно бездельничать. — Тебе наоборот надо радоваться. Не каждый день выпадает такая возможность. — Я и… радуюсь. Сара грустно вздохнула и подперла подбородок. Она устало смотрела в сторону, думая о чём-то своём. — Ты можешь мне рассказать, что у тебя случилось, — спокойным тоном проговорила Харриет, с такой же заботливой улыбкой смотря на О'Нил. — Я постараюсь тебе помочь. — Я сомневаюсь, что здесь мне вообще кто-то поможет, — Сара старалась быть непринуждённой, но печаль в её голосе невозможно было скрыть. — Во всём виновата Жоззи? Она до сих пор не может отстать от тебя? — Здесь много факторов, но… — О'Нил начала неловко теребить одежду. — Да. Я устала от этой ненависти. Я ей ничего не сделала, чтобы она меня так ненавидела. Харриет чуть наклонилась. На её лицо упала таинственная тень, которую Сара никак не могла пояснить, и женщина, перейдя на шёпот, словно боясь, что их услышит кто-то из посторонних, проговорила: — Хочешь узнать притчу о чудесном цветке? О'Нил растерянно моргнула и открыла рот, но не сумев из себя что-то выдавить, просто кивнула. — Так вот, — Харриет откинулась обратно на спинку стула и положила одну руку на другую. — Он вырос неожиданно и был безумно невзрачным, даже неприятным снаружи. А вот рядом с ним был другой, куда более красивый цветок, который люди замечали и которым восхищались. Он насмехался над бедным некрасивым растением, однако спустя некоторое время тот расцвёл — и теперь уже на него обращали всё внимание, — она сделала небольшую паузу. — Но он не стал поступать так, как обращались с ним. Цветок не мстил, не ненавидел никого — он радовал глаз, и это было для него настоящим счастьем. А второго же съедала жгучая зависть. Он проклинал своего соперника, который даже и не соперничал с ним, и совсем скоро, охваченный одним лишь злом, завял. Погиб. Сара наклонила голову чуть набок, ожидая, когда женщина закончит свою мысль. — Я хочу сказать, что человек, которого поглотила зависть, не способен в мире увидеть ничего прекрасного. Он пропащий, и это, к несчастью, может привести только гибели. Ты не должна никак отвечать на агрессию Жоззи, превращаться в такую же гадкую личность. Ты чистая душа, когда как она — уже давно заблудшая. Понимаешь меня? — Да, — кратко ответила Сара. — Она хочет довести тебя, подставить. Но ты лучше неё. Помни это, когда она будет в очередной раз тебя задирать. Женщина улыбнулась, и Сара растерянно улыбнулась ей в ответ. Она погрузилась в раздумья и совсем не обращала на то, что творилось в реальности — ей это почему-то казалось совсем неважным. — Я, наверное, пойду, — О'Нил рассеянно поднялась. — Спасибо за поддержку, Харриет. — Будь умнее, Сара. И тогда ты не нарвёшься на новые неприятности. Девушка кивнула и поспешно вышла на улицу — на свежий воздух, который ей был так необходим.***
Говорят, цирк не может существовать без животных. А какие животные могли быть в цирке уродов? Два тигра находились в не особо просторной клетке. Один имел широкую, но очень короткую морду, из которой вечно текли слюни. Если на него посмотреть, то обязательно бы сложилось ощущение, что его со всей дури врезали в ровную поверхность, из-за чего вся морда и стала приплюснутой. Другой тигр имел два сросшихся хвоста, которые ближе к концу разъединялись. Помимо этого на передних лапах у него было по шесть пальцев, а одна задняя имела сросшийся отросток пятой несформировавшейся лапы. Зрелище было неприятным, но когда Кэрри, девушка с непропорционально большими глазами и лопоухостью, которая и тренировала тигров, выбегала на сцену, все забывали про уродство животных и лишь заворожённо наблюдали за тем, как эти гордые хищники, словно послушные коты, выполняли команды человека. Поначалу было сложно свыкнуться с тем, что в цирке помимо людей будут ещё и животные, но со временем все привыкли — ни у кого не было другого выбора. Некоторые даже полюбили Герцога и Герцогиню, навещали их и порой кормили, пытаясь получить расположение. Мало кто решался гладить их, поскольку боялись, что те откусят им пальцы или того гляди целую ладонь. Но тигры, несмотря на существенные размеры, были очень милыми и безобидными, поэтому никакого вреда они бы точно не причинили. Если, конечно, их не обидеть. Сара навещала их нечасто — она была не в силах смотреть на глупую, изувеченную морду Герцога и покалеченное тело Герцогини. Но на четвёртый день отстранения от выступлений ей ни с того ни с сего жутко захотелось прийти сюда. Убедиться, что с ними всё было в порядке. Не взяв с собой ничего, Сара рассчитывала, что рядом с клеткой будет находиться Кэрри, но, когда она пришла, то её не обнаружила. Зато О'Нил вместо девушки нашла Генри — того самого маленького мальчика с руками-клешнями, которого цирковые прозвали Крабом. Вообще называть друг друга какими-то прозвищами было привычным делом. Этим не стремились как-то оскорбить, скорее хотели показать, что их приняли в эту своеобразную семью. Сару, например, некоторые называли Принцессой Лебедь за её изящные, приятные глазу движения, за лёгкость, словно она парила над землёй, а не касалась её носками пуантов. Другие, а именно Жоззи, Мистер Эрик и им подобные, предпочитали обходиться привычными оскорблениями. Генри стоял рядом с клеткой и внимательно смотрел за тем, как Герцог облизывал шёрстку на загривке у Герцогини. Мальчик улыбался и казался в данную минуту одним из самых счастливых людей на всём белом свете. Хотя шрамы в душе от воспоминаний о предательстве отца были наверняка слишком свежи. — Привет, малыш, — Сара встала рядом с Генри и приветливо махнула ему рукой. — А где Кэрри? — Она попросила меня проследить за животными, — мальчик поднял голову и взглянул на девушку. — Кэрри хочет научить меня за ними ухаживать! Это так здорово! Если бы не руки, то Генри, когда бы он вырос, определённо пользовался бы спросом у девушек. Сам по себе мальчик был красивым: чуть вьющиеся светлые волосы до шеи, приятные черты лица и, конечно же, насыщенные голубые глаза, которые были очень выразительны и прекрасны. Как жаль, что судьба распорядилась иначе. — Мне никогда не позволяли держать дома даже собаку! Представляешь, Сара? А Кэрри хочет мне поручить сразу двух тигров! Я очень волнуюсь! — Ты обязательно справишься, — О'Нил присела на корточки рядом с Генри, глядя то на животных, то на мальчика. — Они очень хорошие. К тому же они обязательно почувствуют твою доброту и будут постоянно ластиться к тебе, что ты даже устанешь от них! — Мне бы очень хотелось их погладить! — радостно сказал Генри. — Но Кэрри мне не разрешила. — Значит, пока рано. Самовольничать здесь тоже не надо. Всё же тигры — это не шутки. Какими бы добрыми они не были, нужно всё равно следить за тем, чтобы они не цапнули тебя. — Я знаю. И я буду ждать столько, сколько потребуется! Сара усмехнулась и потрепала мальчика по волосам, из-за чего тот, забавно скривившись, высунул язык и показал его девушке. Герцогиня тем временем, перевернувшись на спину, игриво дотронулась своей мощной лапой до морды Герцога. Он зевнул, обнажая тупые, чуть кривые клыки, и бестактно повалился прямо на грудь тигрицы. Сара, испытав прилив нежности от этой бесспорно милой картины, развернулась обратно к Генри. — А ты вообще как, малыш? Держишься? Мальчик вопросительно глянул на О'Нил, не до конца понимая, что она имела в виду. Но потом до него дошло, и он грустно отвернулся. — Я скучаю по папе… А ещё я видел, наверное, директора цирка?.. В маске который. Он такой жуткий! — О да, здесь я с тобой соглашусь. Он не только жуткий, но и самый настоящий гад, — зло бросила Сара. — А насчёт папы не волнуйся. Я знаю, это сложно, но я и Кэрри тебе поможем. Ты нашёл ещё друзей? — Бобби хороший! — Бобби просто замечательный. Ты с ним разговаривал? — Он познакомил меня с Кэрри! — радостно сказал Генри. — А ещё я встретил Харриет. Она рассказала мне сказку! — Сказку? — Да. О русалках и магах. — У неё очень хорошее воображение, — с улыбкой приговорила О'Нил. — Она может много чего рассказать. — Но меня обижал Мистер Эрик… Вот же!.. Сара, пытаясь подавить в себе новый приступ агрессии, сжала руки в кулак. Сейчас ей очень хотелось взять этого убогого уродца за шкирку и бросить прямо в грязь, чтобы он нахлебался ею и задохнулся в луже собственного дерьма. Хватит! Она одёрнула себя. В последнее время такие жестокие мысли посещали её слишком часто. Это пугало. — Генри, пообещай мне одно, — Сара встала рядом с ним на колени и, обхватив руками его лицо, серьёзно посмотрела в его удивлённые глаза. — Если тебя ещё хоть кто-то обидит, то ты сразу сообщишь об этом мне. Договорились? — Сара… — Пожалуйста, Генри. Пообещай мне. Я не позволю, чтобы какие-то моральные уроды доводили тебя до нервных срывов. Мальчик несколько раз моргнул, а потом неуверенно сказал: — Хорошо… — Спасибо, малыш. А теперь давай подождём Кэрри. Уверена, она совсем скоро придёт к нам! Герцогиня перевернулась набок, пряча морду в лапах, а Герцог, свернувшись рядом с ней клубочком, шумно задышал. Сара мечтала, чтобы оторванные головы Мистера Эрика и Жоззи оказались в зубах этих хищных зверей.***
Бобби шустро и умело передвигался по сцене, крутя вокруг себя огненные пои. Его движения были настолько быстрыми и точными, что никто из присутствующих, стоящих поодаль, чтобы их не зацепило, не могли проследить за тем, как горящий грузик то исчезал за спиной человека, то обратно появлялся. Огненное шоу пользовалось отдельным спросом в цирке. Оно было достаточно редким, и когда его объявляли, то заполнялись все трибуны: зрители желали воочию увидеть, как буквально приручали огонь. Факиров было мало. Помимо Бобби была ещё Кэнди, чьи ноги были по сравнению с туловищем коротковаты. Но это было сложно назвать уродством, поэтому её роль в цирке до этого была весьма посредственной. Однако как только её испытали на прочность, и эту проверку она успешно прошла, её решили поставить в пару с Бобби. Все остальные цирковые к огню относились скептично — боялись. Всё же это считалась неуправляемой стихией, которая в одно мгновение ока могла пожрать всё. И когда они наблюдали, как Бобби или Кэнди просто справлялись с ним, не прикладывая практически никаких усилий, — они невольно восхищались. Сара тоже не сдерживала восторг. Бобби по-всякому крутился, и огонь, словно подчиняясь чужой воле, следовал за движениями человека, не касаясь его и не причиняя никакого вреда. Прежде чем остановиться, он проделал ещё несколько поворотов, словно пытаясь понять, мог ли он это осилить и было ли вообще это нужно для его предстоящего выступления. Когда Бобби потушил грузики и, как настоящий артист, поклонился, ему зааплодировали, а Сара, подскочив, кинулась к нему. Она крепко обняла его, и Бобби, смутившись такой внезапной прыти, неловко хохотнул. — Ты меня сейчас задушишь. — В этот раз ты справился на все сто! Даже не поджёг себя. — Не напоминай мне о том случае. Пожалуйста! — взмолился Бобби, стараясь выбраться из сильной хватит Сары. — Это была чистая случайность! — Да, особенно тушение. Такая случайность! — На самом деле, этого всё равно мало. Мне не нравится моё шоу. Оно недостаточно насыщенное, — Бобби раздражённо потёр переносицу. — Я раздумываю над тем, чтобы, ну, как дракон выпускать пламя. — Что? — О'Нил удивлённо отодвинулась и внимательно всмотрелась в сосредоточенное лицо напротив. — Это он тебе приказал? — Н-нет! Просто мне хочется… разнообразить… — Это он тебе приказал, — повторила Сара. — Бобби, ты не будешь это делать. — Но… — Это опасно для жизни. — Это не опаснее, чем крутить вокруг себя огонь, — с недовольством сказал Бобби, уже пожалевший о том, что поделился со своими планами с девушкой. — Можно попробовать. Подобрать наиболее безопасный метод… Всё будет в порядке, тебе не надо так беспокоиться. — Ты можешь загореться. У тебя останутся шрамы! — Это меня пугает, но… это же цирк уродов, да? — он нервно посмеялся и отвёл взгляд в сторону. — Буду окончательно уродом. — Что ты такое говоришь? Когда тебе было всё равно на собственную жизнь? — Я очень боюсь, Сара, но ещё сильнее я боюсь, если меня за мою бесполезность выгонят на улицу… Я же ничего не умею! Сара мягко положила руки на дрожащие плечи Бобби. Она встретилась с его испуганным взглядом и улыбнулась, желая таким образом приободрить. Но, к сожалению, это подействовало плохо — он всё равно продолжал дёргаться и взволнованно бегать глазами по помещению. — Ты самый талантливый из всех, кого я знаю. И я не сомневаюсь, что у тебя получится проделать этот трюк с огнём, но, может быть, тебе стоит к этому приступать не так радикально? Тебе нужна подготовка, а пока за это время ты бы мог изучить жонглирование факелами. — И это менее опасно? — Нет, но сначала можно жонглировать обычными, а потом уже с подожжёнными. Это лучше, чем ничего. Сара видела, как Бобби раздирали противоречия. Она сама бы на его месте испытывала такие же проблемы, однако в данном случае она не ошибалась. Без необходимой подготовки он рискует загореться, а цирку явно не нужно было лишаться главного чудика, работающего с огнём. Обречённо вздохнув, Бобби опустил голову. — Твоя взяла. Я попробую как-то договориться… Надеюсь, у меня это выйдет… — А зачем договариваться? Делай спокойно то, что хочешь — и всё. Ему главное результат, а не процесс. — Ты очень плохо на меня влияешь. Ты знаешь это? Сара, гордо выпрямившись, кивнула. — Только не говори, что тебе это не нравится. Бобби рассмеялся от её самоуверенности, а потом, неожиданно призадумавшись, понял, что шутки шутками, но она всё же была абсолютно права.***
Стойкий запах грязи и мочи портил весь аппетит. Несмотря на то, что со временем, когда живёшь постоянно в цирке, привыкаешь, случались моменты, когда все эти зловонные запахи открывались по-новому, и жизнь становилась ещё большим адом. Сара так и не смогла привыкнуть к этому. И если по всему цирку было ещё терпимо, то в месте, где собирались абсолютно все уроды, чтобы поесть, всегда присутствовал смрад немытых тел, гноя, пота и высохшей спермы. И всё это, сплетаясь воедино, заставляло девушку подавлять рвотные позывы, чтобы не окочуриться прямо посреди всех. Иногда запах становился менее насыщенным — так казалось Саре. Но привычка брать всю еду с собой, чтобы перекусить на улице, осталась с ней навсегда. Некоторые смотрели на неё дико, когда она, хватая свой минимум, убегала от всех прочь. Другие крутили вокруг виска, называя сумасшедшей. И находились те, кто презрительно фыркал и насмешливо называл её «особенной». Наверное, у Сары было просто хорошее обоняние. Даже слишком хорошее, если другие ничего не чувствовали. А может, они не хотели? Ведь как иначе можно было прожить в этом месте, если улавливать малейшее тошнотворное дуновение? Порой О'Нил признавалась себе, что тоже желала перестать ощущать все запахи в цирке, которые доводили её порой до полуобморочного состояния. Сидя рядом с выходом, Сара держала в руках небольшую булочку и смотрела, как постепенно оранжевое от солнца небо начинало темнеть. Она улыбнулась своим мыслям и откусила небольшой кусок от мягкого теста. Похлёбку, которую им дали в этот день, Сара вылила. Она пахла омерзительно, а есть, предварительно закрыв руками нос, — было чересчур для неё. Булка, к несчастью, не была полноценной заменой пищи, но как такового выбора у О'Нил, чей живот урчал от голода, не было, и ей приходилось обходиться малым. Сара, подобрав под себя ноги, грустно вздохнула. В это время цирк казался таким безжизненным… — А вот и наша королева. Сглазила. Она недовольно развернулась в сторону голоса, нарушивший так бесцеремонно её покой, и с ненавистью скривилась, когда заметила прямо перед собой Мистера Эрика. — Не одичала здесь в одиночестве? Хотя о чём это я! Тебе же не привыкать. — А безруких и безногих сегодня решили не кормить, да? — в такой же грубой манере ответила Сара, поднимаясь и буквально прожигая взглядом уродца. — Как печально! — Шлюх, видимо, тоже, — огрызнулся Мистер Эрик. — Мне вот интересно: ты со всеми здесь уже переспала? А до меня случаем очередь ещё не дошла? — Заткните свою поганую пасть! — сквозь зубы проговорила она, мечтая выбросить этого гадкого мерзавца за пределы цирка. — Ещё одно слово и… — Или что? Снова дашь мне пощёчину? Могла бы придумать что-то поинтереснее. — Изощряться ради такого мусора? — Сара усмехнулась. — Обойдётесь. Идите к своей Жоззи. Пусть вас удовлетворит… Или у вас совсем ничего не осталось? Бедняжка. Мне было бы жаль вас, да вот только мне глубоко наплевать. Эмоции на уродливом, с язвами, лице — были непередаваемы. О'Нил ехидно глядела на Мистера Эрика, упиваясь тем, как он был обескуражен и возмущён её отвратительными словами. Она правда не хотела, чтобы ситуация усугублялась настолько. Ей не нравилось грубить, обзывать или унижать, но когда к ней относились настолько паршиво, когда её ненавидели просто за то, что она существовала, — Сара считала важным высказаться. И не в очень лестной манере. — Ах ты… — прошипел Мистер Эрик. — Что ещё придумает ваш маленький мозг помимо того, что я шлюха? — со скучающим видом поинтересовалась девушка. — Что ещё нового я о себе узнаю? Если человек был бы чайником, то Мистер Эрик определённо бы закипел. Он смотрел на неё с таким осуждением, с такой непередаваемой враждой, что на короткий миг Сара даже испугалась. Но уродец не стал отвечать. Вместо этого он заставил О'Нил врасплох: со всей силы врезался в неё, из-за чего она, не устояв на ногах, повалилась вниз. Чудом не ударившись затылком, Сара потёрла лицо и быстро оглянулась, стараясь понять, что только что произошло. Когда безрадостное осознание до неё дошло, она заметила, как Мистер Эрик с особым изощрённым удовольствием перекатывался по бедной булке, валявшейся совсем неподалёку. Он расплющивал и пачкал её песком. Вместо жгучей злобы, вместо того, чтобы подняться и врезать глупому уроду, Сара ощутила апатию. Ей стало всё так безразлично. Её перестало волновать существование Мистера Эрика, Жоззи — всех остальных. Она даже не чувствовала огорчение по поводу испорченной булочки, которая была её единственной едой, оставшейся с этого ужасного ужина. Она так устала. — Какая жалость! Теперь ты будешь голодать! — тем временем продолжил Мистер Эрик. — Но, знаешь, можешь попробовать обратиться за помощью к хозяину: уверен, за некоторые услуги тебе помогут. Сара равнодушно обхватила руками колени и положила на них голову. Она смотрела вперёд, на улицу, и уже видела кромешную тьму. — Шлюха, — напоследок сказал уродец и, оставшись недовольным реакцией О'Нил, с высокомерием укатил, по всей видимости, обратно к остальным. Сара, выдохнув, шёпотом произнесла: — Как же меня всё достало. И, спрятав лицо, тихо всхлипнула.***
По выходным у цирковых была традиция — собираться вместе и травить различные байки. Знали об этом все, но приходило на это мероприятие очень мало: некоторые считали себя выше какой-то детской забавы, выше сплетен и всего подобного. Иронично было в том, что они на деле были куда более ужасными, прогнившими людьми, которых, на самом деле, и не ждали. Так, постоянными слушателями и рассказчиками были обязательно: Бобби, Харриет, в этот раз присоединился Генри, которому стало любопытно посмотреть на то, о чём говорили взрослые. Присутствовали Кэрри, Кевин и прочие. Сара тоже приходила каждый раз. Ей было интересно послушать, как Харриет рассказывает различные забавные случаи во время выступлений, а Кэрри о том, что в этот раз учудили её тигры. Бобби часто придумывал страшилки: о посторонних звуках в цирке, о призраках, и Харриет, чтобы испугать больше, добавляла к рассказам Бобби ещё больше экспрессии. После таких вечеров очень многие цирковые уходили и не могли спать из-за того, что боялись малейшего шороха. — Вчера ко мне заходил один молодой человек, — начала будничным тоном Харриет, — в его руках — огромный такой букет. Обычно на такие цветы у меня нос закладывает. А ещё лицо так опухает, что страшно смотреть! — О-о, я уже представляю его реакцию, — со смешком сказала Кэрри. — Представить это невозможно, это надо видеть. Так вот, этот ненормальный всунул мне это букет — и как думаете, что дальше произошло? Меня сразу же разнесло! А этот счастливчик, испугавшись, что я сейчас помру прямо на месте, начал от страха кричать. Чтоб вы знали, очень громко кричать! Я мало того, что чихала, так ещё и оглохла! — А я думал, что это были за крики! — рассмеялся Бобби. — Мне казалось, что кого-то резали! — Он кричал, как натуральная баба! — подтвердила Харриет. — У меня до сих пор после него уши болят. — Поклонники такой странный народ! — сетуя, вклинилась в диалог Кэрри. — Ко мне тоже однажды пришла после выступления семейка: хотели погладить Герцога и Герцогиню. Ненормальные! — Зрители всегда думают, что всё очень просто, — со вздохом проговорила Сара. — Они не знают, сколько трудов вложено в короткое шоу, сколько нервов… Они видят только слаженные движения, чёткость, но на этом всё. — Это да, — согласно кивнула Кэрри. — Но зрители хотя бы могли понять, что животные — это не шутки. Особенно такие хищники, как тигры. — Они не хотят понимать. В этом их винить тоже нельзя. Все мечтают прийти на готовенькое и просто расслабиться от скукоты в жизни. Наступило молчание. Все думали о своём, тяжёлом, и никто не хотел прерывать эти думы. Однако спустя некоторое время заговорил Бобби: — Кстати, Сара. Без тебя шоу потеряло изюминку. Тебя отстранили из-за того, что ты не выполнила то проклятое фуэте? — Да! Это очень несправедливо! — Именно! Голоса, перебивая друг друга, образовывали нескладный гул. Все начали соглашаться, кто-то даже обсуждал что-то своё. Сара, смотря на то, к чему привёл обычный вопрос Бобби, изумилась тому, как много было тех, кто скучал по её выступлениям. Это льстило. Харриет, уставшая слушать этот нескончаемый шум, пару раз особенно громко хлопнула в ладоши. Когда это не подействовало, она зло крикнула: — А ну молчать! И только после этого все присутствующие послушно угомонились. Оставшись довольной, она продолжила: — Так что, Сара? Почему тебя отстранили? О'Нил бы хотела всё рассказать, поведать о своих проблемах и переживаниях. Этим людям она доверяла, ведь они были самыми приятными и понимающими во всём цирке. Но она сама до конца не знала причину. Она никак не могла понять логику в действиях директора. Чего он добивался? Это было наказание? Или поблажка? Что он хотел от неё? Сара, смущённо потерев плечо, нервно улыбнулась. Сейчас на неё было обращено всё внимание, и её это очень напрягало. От неё ждали вразумительного ответа, которого она сама не знала. И как ей выкрутиться из ситуации? — Наверное, от меня добиваются, чтобы я всё же сделала это движение, — начала осторожно Сара. — Ну, знаете, чтобы поразить публику. Он часто прибегает к таким способам, чтобы привлечь новых зрителей. — Но всё равно! Без тебя шоу не то, — с досадой заявил Бобби. — Зато Сара разговаривает теперь много со мной! — с счастливой улыбкой гордо сообщил Генри. — Да ты просто нарасхват, — с ухмылкой повернулась к О'Нил Кэрри. — Но твоего выступления действительно не хватает. Думаю, хозяин это тоже понимает. — Я уже привыкла бездельничать. Это, оказывается, очень полезно для нервов. — А хотите я расскажу вам новую страшилку? — с энтузиазмом выкрикнул Бобби, чтобы его услышали все. — О нет, Бобби, — взмолилась Кэрри. — У меня тоже есть один случай, — воодушевлённо заявила Харриет. — Происходивший в реальности, между прочим. — Харриет! Ну ты куда! — А я не против. — Сара! Сара пожала плечами, и Кэрри вымученно застонала. Почти единогласно выбрали страшную историю, и ей ничего не оставалось, как тоже согласиться. Однако в тайне абсолютно все надеялись и держали крестики, что после такого времяпровождения они смогут уснуть без всяких проблем.***
Сара ненавидела смотреть в зеркало, на собственное отражение. Она была противна себе. Это проклятое тело, это ужасное белое пятно, выделявшееся на коже так сильно! Ей даже казалось, что оно с каждым годом разрасталось, становилось больше. Она боялась, что ещё чуть-чуть — и это пятно перейдёт выше, к её лицу. Сара переживала, что все поймут, что она была вовсе не так идеальна. А вдруг это действительно была хворь? Вдруг она болела, и эту болезнь никак нельзя было излечить? Может, родители были правы? И она в самом деле представляла опасность не только для себя, но и для окружающих? Но стал бы тогда Человек в маске так халатно к этому относиться? Стал бы рисковать собственным здоровьем? Маловероятно. Сара провела пальцами по обнажённой коже на плече, поднимаясь выше, к беззащитной шее. Она чувствовала лёгкий холодок, вызывавший мурашки по всему телу, но не обращала на это совершенно никакого внимания. О’Нил упорно смотрела на своё отражение и наблюдала, как её пальцы обхватывали подборок, задирая голову вверх. Он любил всё контролировать, любил зрительный контакт, любил так… делать. Большим пальцем Сара тронула губы, слегка оттягивая их в сторону. Словно находясь в каком-то гипнозе, она мягко обхватила палец, просовывая его в рот. Вторую руку она плавно, неторопливо от груди повела вниз, совсем не понимая, зачем. На миг, в зеркале, ей показалось, что рядом стоял он. Она почувствовала его эфемерные прикосновения к собственной талии, то, как он обхватил её грудь, как прижался к шее, оставляя влажный поцелуй. Сара, зажмурившись, мотнула головой и резко сгорбилась. Ей стало невероятно стыдно от этой фантазии. От таких отвратительных мыслей! Она не могла подумать о таком. Никогда! Это было странное наваждение, которое не принадлежало ей. Разыгравшееся воображение от всего кошмара, происходившего в цирке. Она сходила с ума! Как иначе можно было объяснить её странное, ненормальное состояние? Сара ещё раз посмотрела на зеркало. В этот раз никаких галлюцинаций не было, и она, вздохнув с облегчением, тихо посмеялась с этой глупой шутки. Право, это же было так смешно! Верно? Это же было смешно? Она прикрыла руками грудь и отошла от зеркала к одежде, аккуратно расположенной на миниатюрной кровати, которую сложно было так даже назвать: скорее жалкая пародия на настоящую. Ей надо было собраться. Предстоял сложный день. И так начинать его — было ужасно. Она встала на колени и утомлённо положила голову на колючее одеяло. Сара слышала, как на улице уже оживлённо бегали цирковые, активно что-то обсуждая. Она даже различила голоса маленького Генри и Бобби. Правда, ей не удалось понять, о чём именно они говорили, но О’Нил не думала, что из-за этого незнания что-то потеряла. Она ещё раз вздохнула, прикрыла глаза. В темноте Сара различала какие-то жуткие, двигавшиеся в разные стороны очертания людей, которые пробудили в ней новый приступ страха. Поднявшись на дрожащих руках, Сара начала неохотно одеваться. Она всё яснее осознавала, что сходила с ума.***
Человек в маске, тщательно изучая, провёл по белому пятну. Сара чувствовала дискомфорт и смущение от того, что её так пристально рассматривали. В молчании. В этом было что-то очень жуткое. В последний раз ей приходилось раздеваться перед доктором, к которому родители отвели её, чтобы понять в который раз суть проблемы. Но он только разводил руками, говорил, что ничем не может помочь, и мысль о том, что дочка может всех заразить и погубить — только сильнее укреплялась в голове матери и отца. Они стали ещё больше её ненавидеть. Сара видела их переглядывания, перешёптывания. Ей было так досадно слышать от них оскорбления. Разве она это заслужила? Разве она была виновата в том, что никто ничего не мог сказать о её проблеме? Почему все так относились к ней? — Тебе больно? Сара быстро вытерла лицо и мотнула головой. Человек в маске, расценив это по-своему, прекратил смотреть на пятно, отошёл от девочки и тактично развернулся к ней спиной, позволяя без стеснения обратно одеться в платье. — Я не вижу в этом ничего плохого, — задумчиво произнёс он. — Твои родители зря переживали. — Вы теперь отдадите меня обратно им? — с беспокойством спросила Сара. — Ты не вещь, чтобы передавать тебя из руки в руки. И я сказал тебе, что у тебя будет новая жизнь. И новая, более понимающая семья. Может, они не будут видеть в тебе чудика, но разве это проблема? В моём цирке важно не физическое уродство. Сара окончательно оделась, но она не могла дотянуться до замочка, чтобы застегнуть платье. Она прокашлялась и неловко обратилась к мужчине: — Можно вас попросить? Мне нужна ваша помощь… Человек в маске развернулся к О'Нил и, поняв всё с полуслова, осторожно подошёл к ней. Убрав её волосы, он быстро застегнул молнию. — Обычно в цирке выступают… Но у меня нет совершенно никакого таланта. Я бесполезна! — Не говори так, — оборвал он и аккуратно положил ладони на хрупкие плечи Сары и развернул её к себе. — Талант — это субъективное понятие. Я верю только в опыт, и, поверь, моя дорогая: каждый, кто попадает сюда, совсем не имеет никаких способностей. Но они учатся — их вынуждает жизнь. — Мне тоже придётся учиться? — Ты удивишься, но я не вижу для тебя никакой роли. Если с другими всё было просто, то ты представляешь для меня некоторую трудность. — Почему вы тогда меня взяли? — Сара подняла голову на директора, вопросительно заглядывая в его маску. — Вы говорите, что я не бесполезна, но ведь… я бесполезна? — Иногда человек может поступать неосознанно, на эмоциях. Это свойственно всем. Но если ты хочешь знать, считаю ли я твоё нахождение здесь ошибкой, то нет. Не считаю. Хотя мы могли бы встретиться при более приятных обстоятельствах. — О чём вы? — Мысли вслух, — он усмехнулся и отстранился от неё. — На данный момент у тебя нет никаких обязанностей, поэтому можешь изучить цирк и с познакомиться со всеми, чтобы тебе стало проще находиться здесь. — А вы? — А я буду здесь. Если тебе что-то понадобится — не стесняйся обращаться ко мне. — Спасибо вам, — Сара учтиво поклонились. — Вы первый, кто ко мне так… по-доброму отнёсся. Человек в маске не ответил. Он молча стоял на одном месте, и О'Нил, понаблюдав за ним ещё совсем немного, снова шёпотом поблагодарила и выбежала. Мужчина, когда Сара ушла, снял проклятую маску и с отвращением посмотрел на своё обезображенное отражение.***
Сара услышала крик, прежде чем остановилась. Жалобный голосок звал на помощь, а два других — что-то глумливо вторили ему, из-за чего первый начинал ещё больше вопить. О'Нил не могла разобрать, что происходило и кто это был, но она решительно направилась в сторону звуков, желая понять, что за чертовщина происходила. Что-то ей подсказывало, что она была обязана там присутствовать. Пробежав некоторое расстояние и не добегая до клетки с тиграми, Сара увидела валявшегося в песке Генри, который отплёвывался от грязи и пытался подняться, но Мэри и Дэри не позволяли ему это сделать: они без всякой жалости пинали его по животу, из-за чего тот корчился от боли и беспомощно закрывал голову, пытаясь спастись. — Какого дьявола вы здесь устроили?! Сиамские близнецы, опешив, удивлённо взглянули на незваную гостью. — Какого хрена ты здесь забыла? — грозно нахмурившись, спросила Мэри. — Вот именно! Проваливай отсюда! Это тебя не касается, тварь! Сара прикусила внутреннюю сторону щеки. Она выдохнула и вздохнула, стараясь привести мысли в полный порядок, но это не выходило. Девушка взглянула на стонущего от боли Генри и поняла, что о самообладании можно было благополучно забыть. Плевать, как они называли её. Плевать на эти унижения. Но поднимать руку на ребёнка! Это было недопустимо. Не теряя лишнего времени на раздумывания, Сара, не понимая, что вообще делала, помчалась прямо на сиамских близнецов. Те не ожидали столь внезапной атаки, поэтому не удержались на ногах и повалились с грохотом на спину. Она очень надеялась, что они ударились головой и померли на месте. Мэри истерично завизжала, а Дэри, на которую пришёлся основной удар, находилась в вялом состоянии и просто глупо моргала, стараясь сфокусироваться на реальности. Не успела Сара замахнуться, как Мэри ощутимо врезала ей по животу, и уже О'Нил, дезориентированная в пространстве, пыталась прийти в чувства. Но ей это не позволили. Мэри с агрессией повалила Сару на спину, наседая сверху. Дэри, перед глазами которой продолжали плавать разноцветные круги, противно сказала: — Сказали же тебе не лезть не в своё дело, безмозглая! Мэри грубо схватила О'Нил за волосы и с непередаваемым садистским удовольствием, прикладывая всю свою силу, впечатала Сару несколько раз головой о твёрдый пол. В ушах противно зазвенело, что полностью выбило её из реальности. В одно мгновенье она забыла обо всём на свете, и чувствовала только сильную боль в висках и металлический привкус во рту. — Вот бы отрезать эти волосы! — И сделать из них новый парик! — поддержала идею Мэри. — Мы можем это сделать прямо сейчас! — Где наш любимый ножик? Сара, словно слепой щенок, попыталась развернуться. Она согнула пальцы в какой-то жалкой попытке отбиться от обидчиков, но Мэри и Дэри, бесцеремонно влепив ей пощёчину, с превосходством поднялись. Как вишенка на торт, они ударили О'Нил ногами, угодив ей в рёбра. Надрывно закричав, Сара свернулась калачиком. Она рвано дышала, стараясь хоть как-то заглушить пронзительную боль, острым импульсом проходившую через всё тело, но все её усилия делали только хуже. Затылок невыносимо ныл, перед глазами всё двоилось и плыло. О'Нил отплёвывалась от крови и чувствовала, что с каждой секундой теряла всю связь с миром. — Пожалуй, её волосы то ещё дерьмо. — Конечно. Зачем нам нужны волосы от такой оборванки? — с высокомерным вздохом поинтересовалась Дэри. — Хотя можно было бы просто срезать их и сжечь! — Слишком много почестей! — Уходите отсюда прочь! — закричал Генри, с трудом стоя на ногах и неловко держа в руках не особо внушительную палку. — Иначе вам несдобровать! — У котёнка появились коготки! — засмеялась Мэри. — Сейчас расплачусь! — Уходите! Живо! — его голос перешёл на какой-то визг. — Поросятам надо жить в хлеву! — Я устала от его ора, Дэри! — Я тоже, Мэри! Закатив глаза, сиамские близнецы подобрали парик, лежавший неподалёку от них, и, надменно фыркнув, поспешно удалились. Генри, отбросив бесполезную палку, подбежал к Саре. Дрожащими руками он приподнял её голову и положил ладонь ей на медленно вздымавшуюся грудь. Подавляя в себе рвущиеся наружу рыдания, мальчик только шмыгнул носом и с мучительной улыбкой пообещал: — Не закрывай глаза! Слышишь?! Я сейчас позову хозяина. Только, прошу, держись! Умоляю! Генри ещё что-то говорил, но Сара уже провалилась в небытие.***
Жоззи тыкала пальцем в маленькую О'Нил, показательно громко говоря о ней гадости. — И что ты забыла здесь, мисс Идеальность? Может, ты перепутала двери, а? Такое часто бывает, когда нет мозгов! Она противно засмеялась, и Сара, не ожидавшая, что на неё сразу набросятся с обвинениями, замерла на месте, не зная, как ответить. — Так ты ещё и немая? Вот потеха! Может, тебе прямо сейчас выйти отсюда и свалить куда подальше? Мне кажется, ты всем сделаешь жизнь проще. — Но… — О! — наигранно изумилась Жоззи. — Да ты умеешь говорить! Вот достижение-то! Перебирая конечностями, словно какой-то паук, она подобралась поближе к напуганной Саре, которая даже не знала, куда деть свои руки и как отреагировать на нарушение личного пространства. Жоззи тем временем, опасно оскалившись, прошептала О'Нил на ухо: — Зря ты здесь появилась, маленькая гадина. Ты не годишься для цирка уродов. Тебе здесь не место. — Зачем ты так говоришь? — наивно спросила Сара. — Что я тебе сделала? Жоззи раздражённо ударила себя по лбу, поражаясь безмозглости этой девчонки. — Я тебя предупредила, поняла? Собирай вещи и сматывайся отсюда. И мне глубоко наплевать, есть у тебя дом или нет. Но здесь тебе точно не рады! — А может, пора об этом подумать тебе, Жоззи? Человек в маске появился неожиданно. Он вообще славился внезапным появлением, чем заставал всех врасплох. — Хозяин! Это... Это не то, о чём вы подумали! — она обратилась с притворной доброй улыбочкой к Саре. — Мы так дружились, да? — Она угрожала мне, — опровергла наглую ложь О'Нил, поворачиваясь к директору. — Я знаю, — спокойно признался Человек в маске, всё ближе и ближе подходя к Саре. — Очень плохо врать, Жоззи. — Я не… хозяин… Я не хотела! — Меня это не интересует. Я неприятно удивлён твоим возмутительным поведением, — Жоззи хотела возразить, но он продолжил, не позволяя ей вставить и слова. — Обижать тех, кто только прибыл в нашу маленькую семью. Разве так поступают? — Я ошибалась, хозяин. Прошу, простите меня. Дайте мне шанс исправиться! Мужчина равнодушно махнул рукой. — В открытую врать мне… Ты перешла рамки дозволенного, Жоззи. — Прошу!.. — взмолилась она. — Я признаю свою ошибку, я каюсь, клянусь! — Ты будешь наказана, — полностью игнорируя её упрашивания, сказал Человек в маске. — Тебя подвесят за руку. — Пожалуйста… — И в таком положении, опираясь на кол, ты будешь стоять целый день. Жоззи с надеждой глянула на мужчину, рассчитывая до последнего, что тот одумается. Но тот был непоколебим, и она, не сумев совладать с собой, разрыдалась. Саре стало жалко Жоззи. Ей было безумно обидно за то, что её ни за что унижали, но разве человек заслуживал за свою глупость такое жестокое наказание? Конечно, в силу неопытности О'Нил с трудом представляла, что именно из себя представляло это наказание, но чужой реакции было достаточно, чтобы понять, что это было что-то ужасное. — На этом мы закончим. Сара ещё раз глянула на разбитую Жоззи, выглядевшую очень плачевно, и удивилась тому, какое же сильное влияние имел в этом месте Человек в маске.***
Тёплая жидкость обволакивала горло. Сара сонно приоткрыла один глаз, встречаясь с Человеком в маске, который сидел на краю кровати и заботливо держал чашку с водой. Возможно, она была слишком ошарашена этой сценой, потому что мужчина первым нарушил вполне приятную тишину: — Генри меня напугал, когда сообщил о твоём состоянии. — Серьёзно? — голос Сары был очень хриплым даже несмотря на то, что перед этим она попила. — Напугал? — Если до этого ты считала, что я не умею переживать, то ты глубоко заблуждалась. О'Нил положила холодную руку на горячий лоб. Она по-прежнему ощущала ноющую боль в затылке и в рёбрах. Разумеется, она была терпимой и не такой резкой, как… А сколько, кстати, прошло времени с того инцидента? — Я поражён твоей глупой самоотверженностью. Сара раздражённо выдохнула. — Что ты хотела этим показать? Чем ты думала? — Это забота? — Я хочу понять, чем ты руководствуешься, когда совершает настолько бессмысленные поступки. — Состраданием к своим ближним и ненавистью к обидчикам, — пробормотала О'Нил и постаралась перевернуться, но из-за появившейся внезапно боли она вернулась обратно в прежнее положение. — Тебе нежелательно двигаться ещё несколько дней, — сказал Человек в маске, наблюдая за Сарой, старавшейся даже в таком положении выглядеть сильно. — И что мне теперь делать? — Лежать. — Чего ты добиваешься? — спросила О'Нил, заглядывая в тёмные прорези маски. — Ты бы всех отвёл к себе? Всех бы поил, как ребёнка малого, следил за состоянием? Я не верю тому, как ты внезапно подобрел. Ты определённо ищешь здесь свою выгоду. — Я не монстр, как ты придумала себе, — его тон стал грубее. — Но если ты так хочешь к себе подобающее отношение, хорошо. Вместо Мэри и Дэри ты будешь стоять на раскалённых углях, ведь это ты напала на них, а они просто защищались. На лице Сары отразилось недоверие. Она старалась распознать в этом обычную несмешную шутку, но… директор никогда не шутил. — Они могли меня убить… — Ты тоже могла их убить, — хладнокровно парировал Человек в маске. — И почему ты сразу пошла на попятную? Тебе же хотелось к себе подобающего отношения. Ты ведь у нас сильная, Сара. Вечно за справедливость, не так ли? А я в твоём понимании злодей, который совращает тебя, главную героиню светлой стороны. Но порой ты забываешь одно: ты сама не против. Ты получаешь от этого такое же наслаждение. — Ты не знаешь меня, — гневно бросила Сара. — Я вижу каждого насквозь, и тебя в том числе. Ты настоящая злодейка, моя дорогая. Просто ты противишься этой правде. — Замолчи… — И это всё, что ты можешь мне сказать? Я ожидал большей прыти. Сара подняла руку, но тут же обессиленно её опустила. Если бы не вялое состояние, в котором она пребывала, то ему бы определённо не поздоровилось. Человек в маске, проследив за этим ничтожным движением, театрально печально вздохнул. — Я знаю все твои грязные тайны, Сары, — он наклонился к ней так, чтобы холодная маска касалась её виска. — Я знаю тебя всю слишком хорошо. Поэтому в следующий раз, когда ты будешь обвинять меня, подумай сперва о своих небезгрешных поступках. — Ты… — она мотнула головой, стараясь избавиться от чужих прикосновений. — Тс-с, моя дорогая, — он запустил пальцы ей волосы, не позволяя отстраниться. — Тебе нужно набраться сил для предстоящего наказания с углями. Ведь кто, как не герой, борющийся за справедливость, сможет преодолеть это испытание от злодея? Сара желала плюнуть в лицо мужчине, сделать что-то такое, что полностью выбило бы его из колеи, стёрло бы с его лица, которое скрывала ненавистная маска, гадкую ухмылку. Он считал себя долбаным победителем, и О'Нил очень хотелось переубедить его в обратном. — Мне всё равно. Делай что хочешь. Хоть убей. Но я это просто так не оставлю! — Какая ты бойкая, — вторую руку он опустил ей на живот. — Если бы не твоё состояние и моё милосердие, я бы проверил на достоверность твои слова. Но увы. Человек в маске поднялся, учтиво поправил свою одежду. — Я позволю тебе остаться здесь до завтрашнего утра, а дальше — как хочешь. Меня не волнует, как ты будешь уходить отсюда. Хоть выползай, — он сделал пару шагов и, будто вспомнив что-то очень важное, изящно развернулся на каблуках туфель обратно к О'Нил. — И помни, что завтра тебя будет ожидать небольшая профилактика, чтобы ты не думала, что ты особенная. Сара в который раз пожалела, что не умела держать язык за зубами и говорила всё, что думала. Теперь из-за этого приходилось отдуваться. И стоило ли оно того? Она тихо ругнулась, проклиная его. Сара думала, что он не услышал её, однако по очередной усмешке мужчины девушка поняла, что снова ошиблась. Чёрт.***
Новая неделя началась даже хуже предыдущей. Мэри и Дэри, если встречались с Сарой, не лишали себя удовольствия напомнить о том, как они отделали её, а та, словно побитый котёнок, тряслась и ничего не могла им сделать. Помимо этого свою лепту приносило наказание, которое Человек в маске всё же осуществил. И теперь вместо раскалывающейся головы, которая так и не проходила, О’Нил с трудом могла передвигаться и вечно чувствовала стопами обжигающий жар и сильную боль. После этого Сара больше сидела, нежели двигалась, и если её состояние кто-то и заметил, то предпочитал отмалчиваться, чтобы не смущать ненужными вопросами. Также её окончательно отстранили на непредвиденный срок от шоу. И в этом случае спорить или утверждать, что она всё равно была способна на многие подвиги — совершенно не хотелось. Это было неправдой. Все выпавшие разом испытания задели Сару, и уверенность, которой она прежде гордилась, попросту не осталось. Сейчас О’Нил походила на безвольную тряпичную куклу, которая только и могла, что тратить свою жизнь впустую. Сидя как обычно рядом с выходом из цирка, Сара смотрела на тёмное небо и, что было самое примечательное, на красную луну. Её было видно невооружённым глазом, и она одновременно пугала, заставляя где-то внутри испытывать странный трепет, и восхищала. О’Нил очень хотелось понять суть этого явления. Оно что-то значило? Если нет, то почему оно было таким… красным, почти кровавым? Если бы Сара верила во всякую мистическую чепуху, то она бы обязательно решила, что это умирало небо, а луна была своеобразным сердцем. Она бы пришла к выводу, что это — конец света, и завтрашний день никогда не наступит. Но Сара была не такой. Она относилась к этому скептично, поэтому для неё красная луна — просто красивое зрелище, которое прежде она никогда не видела. — Все так заняты, что пропускают это великолепие. Бобби, плюхнувшись рядом с О’Нил, взглянул туда же, куда смотрела она, и довольно улыбнулся. — Ну и ладно. Зато нам больше достанется. Иначе представляешь, какая бы здесь была толкучка? — А ты чего бездельничаешь? — Сара повернулась к Бобби. — У меня законная передышка. Я наглотался всякой ерунды и теперь мне плохо, — хоть он и говорил о серьёзных вещал, выглядел он на удивление счастливо. — Поэтому сейчас вот… я отдыхаю. И я почему-то знал, что ты будешь здесь. Ты всегда здесь. — Небо успокаивает… А когда есть звёзды — можно искать созвездия. — Это да… — Бобби окинул ещё раз с интересом красную луну, прежде чем вновь обратился к Саре. — А хочешь я расскажу тебе, что она значит для меня? — Ты поэтому сюда пришёл? — со смешком полюбопытствовала О’Нил. — И что же она означает? — Мне больше нравится версия, когда такая луна приносит что-то плохое. Более правдоподобно получается, если ты понимаешь, о чём я, — он потянул руку к небу, будто желая коснуться его. — Как мне кажется, это дьявольский знак. — Дьявольский? — Именно! И этот знак приносит только одно зло и несчастья. Я родился в день, когда была красная луна — и вот видишь, к чему это привело. Такое явление не может нести что-то хорошее. Красный цвет — это вообще опасность и предупреждение. Смерть, если угодно. И теперь сопоставляй всё это. Что мы получаем? Смерть, смерть, смерть! — Ты слишком на этом помешан, — скептично проговорила Сара, переведя взгляд на Бобби. — В этом наверняка нет никакого смысла. — Смысл есть везде, просто люди не хотят его искать. — С другой стороны, зачем забивать свою голову подобной чепухой? — Ты оскорбляешь меня, Сара, — обиженно надулся Бобби, скрещивая руки на груди. — Могла бы и поддержать. — Я просто не хочу верить, что такое красивое явление несёт в себе смерть. — В красоте зачастую и скрыта погибель. Сара неодобрительно помотала головой. Хоть она и была настроена на предположение Бобби очень настороженно, одна часть её мозга упорно твердила, что, возможно, он был прав. Красный напоминал кровь, а та в свою очередь — что-то связанное со смертью. Может, такая луна действительно не несла в себе ничего хорошего? Вздохнув от таких нерадостных мыслей, она тихо посмеялась. Прийти сюда, чтобы просто понаблюдать за редким явлением, а в итоге создать целую теорию! Как такое вообще произошло? — Почему ты смеёшься? — Наверное, это уже нервное, — сказала Сара первое, что пришло на ум. — Не обращай внимания. Он кивнул. Не прошло и пары минут, как живот Бобби предательски заурчал, и тот, схватившись за него, поспешно извинился и побежал в известном ему направлении. О’Нил, равнодушно проследив за его быстро удаляющейся фигурой, вернулась обратно к рассматриванию луны. Всё же она была очень красивой. И такой манящей...***
Лил дождь. Такая погода всегда утомляла и заставляла грустить. Сара не знала, который был час, но она не сомневалась, что была глубокая ночь. Все спали и не было слышно ни единого голоса, не было также никакого источника света — всё давно потушили. Но даже несмотря на такую унылость, О'Нил не могла заснуть. Она давно промокла, когда бестолково бродила по улице: одежда липла к её телу, как и волосы к лицу, всё было в грязи. И вместо того, чтобы привести себя в порядок, она просто смотрела, как на земле образовывались лужицы, как расслабляюще шумел дождь. Сара чувствовала себя странно. Ей казалось, что она одновременно находилось в этом мире и была где-то там — за гранью воображения. Наверное, во всём было виновато полусонное состояние, наталкивающее её на такие странные мысли. А это точно были её мысли? Что вообще происходило? Сара зевнула, и в небе загрохотало. Она убрала волосы, которые лезли ей в глаза, и оглянулась, услышав позади себя подозрительный шорох. Что за чёрт? О’Нил предположила, что это ползали крысы — это было привычное дело, и хоть они были довольно жуткими созданиями, которые могли принести немало проблем, она их практически не побаивалась. Уж лучше встретиться с ними, чем с человеком. Сара сделала несколько шагов. Ещё и ещё, пока не дошла до странно стоявшей фигуры, которая напоминала оживший кошмар. При иных обстоятельствах она бы обязательно испугалась, но сейчас она чувствовала себя совершенно спокойно, и единственное, что ей хотелось, так это узнать, что за паранормальщина была перед ней. Эта самая фигурка, заметив чужое присутствие, пугающе изогнулась и подала до боли знакомый голос: — Какого чёрта ты здесь делаешь? — И тебе привет, Жоззи. Могу задать тот же вопрос. — Тебя это не должно касаться! Сара плохо видела, но она могла поклясться, что Жоззи держала что-то в руках. То, что пахло довольно омерзительно и напоминало те самые паршивые кусочки мяса, которые О'Нил решила выкинуть во время обеда, чтобы не испытывать свой организм на прочность. — Ты что, таскаешь отходы? — Что! — возмутилась Жоззи и ещё крепче прижала к себе что-то непонятное. — Ты совсем с катушек слетела, ненормальная стерва?! — Ты таскаешь отходы, — подтвердила свои предположения Сара. — Какой позор. — Я сейчас вырву из твоей отвратной глотки язык, если ты продолжишь нести эту чушь! — Да мне всё равно, что ты ешь по ночам, — О'Нил равнодушно пожала плечами. — Теперь я хоть знаю, почему за это время тебя так разнесло. Сара услышала возмущённый вздох. — Ещё хотя бы одно слово… — И понятно, почему от тебя вечно так пахнет. Ты, конечно, уродлива, но не запускать же..! Жоззи, отбросив на пол свою находку, вцепились в волосы Сары, дёргая их со всей дури. О'Нил, брыкаясь, наобум ухватилась за её лицо, царапая острыми ногтями её щёки. Вот она нащупала мерзкий рот, извергавший одни только унизительные вещи, вот нос… Сломать бы его! Сару дёрнули особо сильно, и она, зашипев, сделала подсечку, из-за чего Жоззи на своих изуродованных ногах повалилась на пол. О'Нил полетела за ней следом, но, сумев быстро сориентироваться, она ухватилась за чужую шею, наваливаясь на неё всем своим весом. Жоззи начала издавать хриплые звуки и кашлять. Она потянула к Саре свои руки, стараясь ухватиться хоть за что-то, но без всякого успеха. — А знаешь, это банально, — вдруг произнесла О'Нил и ослабила хватку. — Мы будем играть иначе. Так, чтобы ты настрадалась, кусок ты сраного дерьма. Её гнев и злость смешались в адский коктейль, образуя что-то поистине чудовищное. И, кажется, она не понимала, что творила. Сара влепила сильную пощёчину Жоззи и, нащупав оба века, с улыбкой надавила на глазные яблоки. До такой степени, что под напором они лопнули и быстро вытекли из глазниц. Жоззи закричала, когда в одно мгновение всё погрузилось во мрак, и начала более активно метаться и пытаться выкарабкаться, но Сара, крепко ухватив ногами её бёдра, закрыла ладонью ей рот и, наклонившись к чужому уху, довольно мурлыкнула: — Это тебе за вечные оскорбления, моя неумная подруга, — она с размаху зарядила кулаком по её носу, и по всему помещению сразу же раздался противный хруст костей. — Упс! Прости, я хотела помочь тебе вытереть кровь, а она, кажется, ещё сильнее потекла… Вот незадача! От адской боли Жоззи, извиваясь, как сумасшедшая, прикусила Саре кожицу на ладони, за что получила новую пощёчину. — Не смей меня кусать, мразь. О'Нил сумела оторвать от одежды Жоззи небольшой кусочек ткани — такой, чтобы запихать его глубоко в рот уродливой девушки и приглушить эти выводящие из себя крики! Они очень отвлекали и мешали сосредоточиться, а ей нужно было сохранять самообладание и ясность ума. Сара провела по её лицу, которое было полностью размазано кровью, указательным пальцем и, поднявшись на ноги, попробовала красную жидкость на вкус. Ничего выдающегося. Какая скукота! Ей казалось, что месть будет сладкой, а на деле... она была совсем никакой. Может, проблема была в том, что она плохо старалась? Потянувшись и хрустнув пальцами, Сара пнула Жоззи и усмехнулась. — У меня есть очень интересная идея, как ещё разнообразить нашу с тобой игру! Сара коснулась ногами ключицы. Сначала аккуратно, словно проверяя на прочность, а потом, когда ей это надоело, она несколько раз, почти в прыжке, наступила на них, упиваясь полукриками и полувсхлипами Жоззи, которой эти действия причиняли невообразимую боль. Её слабые попытки выбраться были так смехотворны. — Ладно, это действительно утомляет. Она провела кровавыми пальцами по переносице, раздражённо выдохнула. Не хватало, чтобы её ещё кто-то увидел. Без всякой жалости Сара ударила Жоззи по лицу, окончательно размозжив её и без того находившийся в плачевном состоянии нос. Потом она с отвращением перевернула полуживое тело на живот и, схватив голову за волосы, начала ритмично бить её об пол, превращая лицо в ещё более кровавое месиво, которое при полноценном свете вызовет одни лишь рвотные позывы. О, как Сара жалела, что плохо видела, что творила с этим гадким уродом, который принёс ей столько страданий! Почему она не додумалась раньше прикончить эту мерзкую стерву? Это, оказывается, было так просто! Удерживая голову на весу, О'Нил, облизнув пересохшие губы, практически встала на чужую шею, полностью ломая шейный позвонок. Сразу же послышались тошнотворное бульканье и предсмертное хрипение, а тело Жоззи, содрогавшееся ещё совсем немного, спустя считанные минуты наконец успокоилось и безжизненно развалилось по всей поверхности. Когда Сара расцепила пальцы на волосах, мёртвая голова с шумом повалилась вниз. О'Нил не могла не признать, что это был самый прекрасный звук из всех, которые она вообще слышала в своей жизни. Однако моментально наступившая тишина покоробила её. Сара села рядом с трупом и наобум тыкнула пальцем, угодив Жоззи в бок. Подняв свои руки, она начала с интересом разглядывать их в темноте. Постепенно появлялись их слабые очертания, но это было всё равно не то. Ей хотелось видеть всё при свете! Неожиданно её прошиб озноб. Прикрыв глаза, она старалась выровнять сбившееся дыхание, но вместо этого отчётливее слышала, как сердце гулом отдавалось в ушах. Её охватила секундная паника. О'Нил резко встрепенулась, огляделась. Не было никого. Она вымученно провела ладонями по лицу, размазывая ещё больше кровь. После Сара вытерла руки об одежду. Прогремел гром. Убрав мешавшиеся волосы, она взяла труп под подмышки и потащила его к выходу из цирка. Прислонив тело к мокрому шатру и расположив его максимально непринуждённо, Сара ещё раз глянула на жалкие остатки носа Жоззи. Приоткрытый рот, из которого до сих пор текла пена, и высунутый язык, кончик которого висел буквально на волоске. Отсутствие глазных яблок придавало ей ещё более мерзопакостный вид. О’Нил чувствовала, как дождь стекал по её волосам, смывая красную жидкость с лица. Почему она стояла? Она должна была что-то сделать! Но что? Сара не чувствовала своего тела, своих эмоций. Её голова была пуста. Как так? Должно же быть хоть что-то! Она не знала, сколько провела времени здесь, на улице, смотря на безжизненную Жоззи. Она не знала ничего. Но когда её мозг заработал, то Сара подумала, что ей стоило срочно что-то сделать, чтобы в убийстве не обвинили её. А что она могла предпринять? Может, обвинить Мистера Эриак? Ха! Он слишком слаб для этого. Тогда… Мэри и Дэри? О да, эти гадкие уроды заслуживали подобающее наказание за то, что она стояла вместо них на проклятых углях. За то, что ей было чертовски больно, хотя должны были страдать они! Они обязаны были поплатиться за все унизительные оскорбления! За то, что вообще существовали! Сара нервно подставила лицо холодному, освежающему дождю. Она вздохнула полной грудью и выдохнула, чувствуя, как какая-то важная мысль маячила в самых закромах сознания. С этим надо разобраться как можно быстрее. Неловко, будто заново обучаясь ходить, О’Нил передвигала ноги и направлялась в палатку Мэри и Дэри. Она так хотела придушить их подушкой! Дойдя до необходимого места, Сара тихо зашла внутрь и приблизилась к их небольшому столу. Пошарив на нём, она обнаружила очень кстати парик, которые так любили сиамские близнецы. Грубо оторвав довольно приличный локон, О’Нил, бросив взгляд на мирно спящих Мэри и Дэри, вернулась обратно к Жоззи. Испачкав прядь кровью, О'Нил настойчиво просунула её в неживую руку и, хлопнув Жоззи по щеке, улыбнулась мёртвому выражению лица. Но не успела Сара выпрямиться во весь рост, как сзади послышался изумлённый вздох. — Боже правый! — взмолился кто-то, ошеломлённый увиденным. О’Нил выругалась, сетуя на свою неосторожность, и невинно развернулась в сторону незваного гостя. Как оказалось, это был проклятый Мистер Эрик. И почему он мирно не спал и не видел свои идиотские сны? Неужели он услышал крики проклятой Жоззи? Вечно всё идёт наперекосяк! — Что… что… что… — он заикался, не зная, какими словами озвучить весь развернувшийся перед ним кровавый кошмар. На его лице читался нечеловеческий страх. Он переводил испуганный взгляд с трупа на Сару, его губы двигались в попытке что-то сказать, но единственное, что у него получалось из себя выдавить, так это слабый писк. О’Нил, вздохнув холодного воздуха полной грудью, неспешным шагом, будто хищник, подошла к обомлевшему Мистеру Эрику, который не мог даже дёрнуться — настолько он был ошарашен ненормальным поведением и безумным видом Сары. Эта девчонка окончательно сошла с ума! — Дорогой Ми-истер Эри-ик, — ненавязчиво протянула Сара, опускаясь рядом с ним на корточки. — Как у вас дела? У меня вот отлично! — Боже милостивый... — Ну, ну, — она мягко, словно они были товарищами много лет, похлопала его по лысой голове. — Бог здесь не поможет. Жоззи же он не помог. Так грустно! — Что… ч-что ты х-хочешь сделать с-со мной? Он никак не мог собраться и продолжал заикаться. Очень сильно. Саре было так непривычно видеть его таким растерянным! Она показательно задумалась, а потом с неестественной, натянутой улыбкой обратилась вновь к нему: — А давайте заключим сделку? — Ч-что… — Всё довольно просто! Вы ничего не расскажете, а я в сво-ою очередь… — Сара с печальным видом буквально на секунду повернулась к изуродованному трупу Жоззи. — Не буду вас трогать. Ну что? По рукам? Мистер Эрик быстро дышал, неверящим взглядом изучая безумное лицо Сары. Он так пожалел, что появился на этой чёртовой улице! Зачем он решил проверить, что там происходило? Почему он вообще проснулся от этого чёртового грома?! — Ах, точно! У вас же нет рук! — Сара осторожно провела по чужому затылку и поднялась. — Ну, ничего страшного. Надеюсь, мы поняли друг друга, не правда ли? Мистер Эрик с открытым ртом глядел на ненормальный блеск в глазах девушки, на её окровавленную одежду. Он боялся шевельнуться, что-то вымолвить. Боковым зрением он видел труп, расположенный в кошмарной позе, и все его внутренности холодели от этой жестокости Он никогда так не переживал за свою шкуру! — Я не… не… Сара хищно оскалилась. Она не сомневалась в том, что он будет молчать. — До свидания, Мистер Эрик. Очень надеюсь, что совсем скоро мы вновь встретимся. О'Нил напоследок слишком больно хлопнула его по щеке. Отдаляясь от застывшего на месте уродца, Сара напевала себе под нос одну песенку из далёкого детства. Кажется, её пела мама на ночь. Или нет? Она так плохо всё помнила! — Спи, дитя, спи*, — с улыбкой, практически шёпотом, начала Сара, облизывая пальцы. — Дневной свет убывает, намеренно проникает в твой сон, моё дитя... Шёл ливень, а небо осветила гроза. — Спи, спи, моя Изабелла, в безопасности в своей карусели… Спи, пока она вращается, словно всё только начинается, — она хихикнула. — Спи, моё дитя... Сара всё шла и шла, и на удивление под дождём, с намокшими волосами, чувствовала себя просто прекрасно.